Охотники на нечисть или Нечисть на охоте

Из приоткрытых бумажных створок широкого, почти во всю стену, окна дует прохладный ветерок, разнося густой тёплый аромат шоколада от палочки благовоний по всему пространству комнаты. Моракс - в этом времени он представился людям как Ли Гуан - неторопливо откладывает доклад от одного из подкупленных чиновников продовольственного министерства: доказательства самовольного урезания средств на нужды армии наконец-то у него на руках. Жаль только, уже не пригодятся: показывать будет некому, ибо Великий Император Вэнь сегодня скоропостижно скончается с его, Моракса, позволения. Мужчина медленно выходит из-за стола, педантично расправляет складки на однотонном коричневом шэньи и раздражённо поправляет надоедливую ушамао, которая постоянно норовит сползти с его шёлковых волос. Только Бай Чжу своими искусными руками удавалось сладить с этим предметом гардероба возлюбленного, чтобы шапочка продержалась хотя бы пол дня, прежде чем сползти на нос древнему Богу Войны. Но Бай Чжу с самого утра был занят, как императорский лекарь - одна из супруг императора надумала приболеть, хотя лично Моракс был уверен, что надумала она только соблазнить давно не заходившего к ней Императора. А тот взял и отправил лекаря-евнуха, какая незадача. Военный советник Императора Хань, Ли Гуан, ещё на несколько секунд задержался у стола, после чего со вздохом всё же убрал доклад в тайное отделение рабочего стола, скрытое за тоненькой выдвижной пластиной под самой столешницей из тёмного отшлифованного дерева и только после этого прошёл к приоткрытым створкам, за которыми медленно набирал силу глухой шелест капель дождя по черепице. Тяжёлые серые облака лениво клубились совсем низко над землёй - из своего кабинета Моракс видел, как эти облака плавно стекают подобно водопадам по отвесным скалам ближайших гор, к созданию которых Моракс когда-то приложил все четыре драконьих лапы и хвост в придачу. Когда Моракс наконец отрывается от медитативного созерцания ничем не примечательного, даже серого пейзажа, палочка благовоний прогорает не более чем на четверть , но мужчина больше не считает нужным ждать. Эту палочку ему зажёг тот же мальчишка - ученик лекаря, что принёс весть о том, что Император изволил просить в свои покои главного лекаря. Услышав это, Моракс с трудом сдержал драконьи рык, густым раздражённым рокотом поднявшийся к глотке: весь дворец знал, в чьих покоях проводит ночи евнух Чжу. Повод, конечно, вполне пристойный - правитель желает узнать о самочувствии супруги из первых уст, но вызов в личные покои от Императора приравнивал статус вызванного к... Любовнику. Моракс всё же тихо рычит - будь у него хвост, он уже снёс бы парочку тонких бумажных перегородок. Но древний дракон только недовольно поправляет и так идеально лежащие складки верхнего халата и выходит из помещения, игнорируя уважительные поклоны почётного караула и тихие смешки пары служак в одеждах продовольственного министерства. Это они зря, Ли Гуан, конечно, торопится, что явно заметно по походке, но запомнит - у них и так у всех рыльца в пушку, одним человеком он убьет больше или меньше, какая разница? В спешке, на самом деле, нет никакого смысла: его возлюбленная нефритовая змейка хрупка и действительно практически физически бессильна, но это совершенно не мешает ей защищать себя. Император - всё ещё обыкновенный человек и не должен представлять для Бай Чжу угрозы, Моракс уверен, что его змейка сумеет за себя постоять, но всё же не замедляет шаг. Его не рискуют останавливать, а стражи у покоев Императора высокомерно и пошло улыбаются, пропуская его. Будь Моракс на пять-шесть столетий помоложе, он бы вспылил, как ревнивый муж, заставший супругу с высокопоставленным любовником, который, к тому же, сам позвал его на эту встречу, но бог только спокойно проходит через череду пестрящих золотом пустых комнат. Спальня - последняя комната в анфиладе, отличается ещё большей пышностью и помпезностью, которая, вероятно, должна была давить на особых "гостей" Императора, заставляя тушеваться и смущаться от внимания Сына Неба . На Бай Чжу это, разумеется, ни капельки не повлияло - он долгие четыре столетия был супругом Бога, который буквально создавал золото из воздуха. Презренным металлом его уже не удивишь. Ли Гуан входит в покои тихо, плотно задвигая за собой раздвижные деревянные двери, которые обычно с трудом сдвигают два взрослых мужчины, и скользит за спину лекаря, нежно обхватывая его руками за пояс и притягивая к своей груди. Ещё издающий последние предсмертные хрипы мужчина на шелковых пошло-алых простынях, пропитывающихся бордовой кровью из проткнутой нефритовой шпилькой глотки его совершенно не смущал. - Уже прошло больше получаса? - удивлённо прошелестел хрупкий даже на вид мужчина, пытаясь поправить растрёпанную зелёную косу. Белый, расшитый нежной зеленью шэньи тоже растрёпан, пояс, удерживающий полы не только верхнего, но и внутреннего халатов заметно ослаб, оголяя белоснежные острые ключицы и самый верх практически сияющей в полумраке комнаты груди, на которой остались несколько тёмных капель чужой крови - вероятно, брызнули при нанесении удара. - Я поторопился, - повинился Моракс, оставляя на тонкой шейке почти невесомый поцелуй, - Умом понимаю, что ты в безопасности, но... - Инстинкты, - почти трагично вздыхает лекарь, начиная дрожать, когда под давлением чужих пальцев ткань халатов сползает ниже, полностью оголяя левое плечо до самого локтя. Моракс довольно урчит, начиная дорожку поцелуев от того самого местечка на шее, которому уже уделил немного внимания. Его поцелуи сопровождает шелест окончательно расползшихся одежд, оголивших грудь с очаровательными торчащими бледно-розовыми бусинками сосков и плоский белоснежный животик, который сразу начинает поглаживать шершавая тёмная ладонь с золотыми часто мерцающими прожилками, выдающими возбуждение Бога. Когда только успел снять перчатки? Бай Чжу дрожит сильнее и недовольно стонет, когда ладонь спускает ниже по животу, игриво развязывая пояс свободных светлых штанов, которые почти сразу падают к босым ногам. - Мор-ракссссс, не-эт-сссссс, - недовольно тянет лекарь, срываясь на возмущённое шипение, когда тёмная ладонь скользит по лобку к половым губам, начиная мягко поглаживать внешние лепестки, - Не сссссссдессссь... Место и впрямь не самое подходящее: императорская спальня, где на постели ещё не остыл уже не хрипящий труп, собственно, Императора. - Сдесссссссь, любовь моя, - так же шипит в ответ дракон, любовно потираясь носом о чужой висок и оставляя там же тёплый поцелуй, - Ты ведь не пожелал подождать меня перед назначенным тебе визитом? Не пожелал. Если выйдем сейчас, вызовем слишком много вопросов, кто-нибудь побежит проверять драгоценного Сына Неба и наш план государственного переворота провалится, не начавшись. Лекарь, недовольно сверкающий золотыми глазами с вытянувшимся в щёлочку зрачком, немного расслабляется, признавая за возлюбленным право на недовольство - хорошо, что ему не пришло в голову выйти из покоев раньше, чем Император скончается. - Хочешь сказать, что если мы сейчас здесь... Предадимся весенним играм , то твой план точно удастся?! - почти раздражённо уточняет мужчина, не прерывая попыток свести дрожащие бедра, ограничить доступ к уже влажному лону, но только сжимает чужие пальцы, уже скользнувшие в тугую влажную щель, и всхлипывает от восхитительного чувства давления внутри. - Конечно, - с каменной уверенностью кивает Бог Войны, и эта его уверенность выбивает Бай Чжу из зоны адекватности куда-то в область причудливых интриг его любовника, который в этот момент особенно резко и глубоко проталкивает один палец и сразу вытаскивает, вытягивая из лекаря обиженный всхлип, - Я уже отправил гонцов в войска за пределами столицы, но им нужно время, чтобы выдвинуться на столицу... И мы им это время выиграем. - Не думал, что эрозия настигнет тебя так рано! И как я только пропусти-ах! - Моракс не позволяет любовнику закончить его тираду, вновь резко вставляя палец на всю длину, но не вытаскивая на этот раз, а добавляя ощущений, потирая другим капюшон, из-под которого кокетливо выглядывала крошечная вершина клитора. Приходится придержать Бай Чжу второй рукой поперёк груди, чтобы он не свалился на пол из-за переставших держать в вертикальном положении конечностей. - Не нужно так, - совершенно не обидевшись, с мягким укором шепчет Бог, выпуская наконец наружу свои раскидистые тонкие рога и клычки, которыми с удовольствием прикусывает чувствительное острое ушко своей змейки, посылая ещё одну волну дрожи по чувствительному телу, - Мы с тобой получим редкое удовольствие, а войска - время. Никто не посмеет беспокоить Императора, пока тот изволит... "Совещаться" с военным министром в своих покоях. - Ааах! Ах вот как это теперь называется! - шипит Бай Чжу, но это уже наигранное. Они действительно редко ублажают друг друга так. Человеческое тело оборотня-змея слишком сла́бо, чтобы выдержать темперамент даже обычного человека, что уж говорить о драконьей полуформе; поэтому секс между ними - редкое явление, Мораксу едва ли перепадает раз в десять-двадцать лет. Это одна из причин, почему Бай Чжу сквозь пальцы смотрит на любовные интрижки божественного супруга со смертными и не очень, вот как нынешняя его недолюбовная связь с мальчишкой из отряда тайных убийц, которого Бог ласково звал "своей ласковой птичкой" и не торопился просвещать о том, что эта самая "птичка" - человек, в лучшем случае, наполовину. Но сейчас его драгоценный супруг явно заинтересован не в птичках-полукровках, что доказывают его чуть шершавые пальцы, продолжающие играть с телом Бай Чжу, от чего змей несколько раз всхлипывает, пытаясь зацепиться отросшими когтями то за чужие бёдра, то за плечи, но пальцы соскальзывают с гладкой ткани, заставляя сорваться на унизительный скулёж, когда ноги в очередной раз сводит судорогой удовольствия. - Тише-тише, - шепчет ему Бог, вылизывая длинным языком шею с уже наливающимися цветом метками и млея от едва уловимого запаха лекарственных трав, исходящего от чужой нежной кожи, и мягко подталкивает, заставляя сделать несколько шагов и распластаться на кровати. Бай Чжу знает, что выглядит скорее безвольной тряпочкой, уткнувшись носом в прохладные простыни. Спасибо, что его опустили подальше от подсыхающей кровавой лужи: трахаться в луже чужой крови им было бы не в первой, Моракс всегда излишне заводился во время устраиваемого им же побоища, но приятного в подсыхающей на чувствительной коже бордовой корочке было мало. Даже если бо́льшую часть чужой крови Бог Войны слизывал с его тела, громко урча от удовольствия. Моракс рассказывал, что его больше заводит эстетическая сторона - бордовая кровь стекающая по белоснежной коже, - но Бай Чжу, конечно, интересовала сторона сугубо практическая - в камень его после такого сеанса эстетической прелюдии вбивали совершенно физически. Слушая тихий шорох быстро сбрасываемых Богом одежд, оборотень всё же находит в себе силы привстать на широко раздвинутые, чуть подрагивающие колени и глубоко выгнуть поясницу. Сзади послышался судорожный восторженный вздох, сопровождаемый тихим возбуждённым рыком - кажется, такие знаки участия и одобрения со стороны змея в их редкие моменты близости возбуждали Бога Войны даже сильнее, чем кровь. Ещё несколько секунд шорохов и Бай Чжу чувствует горячее дыхание на своих губах... На нижних губах! Но не успевает возмутиться, когда упругая длинная горячая полоска проходится по всей вульве, собирая естественную смазку, самым раздвоенным кончиком дразнит полностью показавшийся из-под капюшона клитор и одним толчком проникает глубоко во влагалище, сразу же начиная стимулировать стеночки. Бай Чжу шипит и скулит, не переставая дрожать, чувствуя горячее дыхание в таком интимном месте и дополнительную горячую влагу - слюна Моракса стекает по языку, практически обжигая чувствительные стеночки и внутренние губы. Воздух становится горячим и вязким, а оборотень быстро теряется во времени и пространстве: крепкие ладони поддерживают его таз, не давая распластаться на простынях окончательно, а горячий язык настойчиво вылизывает, пуская разряды удовольствия по нервным окончаниям. Пик удовольствия подкатывает медленно, но неотвратимо, лишая последних сил, когда Бай Чжу может только часто-часто дышать приоткрытым ртом, смаргивая редкие слезинки со светлых ресниц. Он полностью расслаблен, скорее даже обессилен, когда Моракс наконец решает, что прилюдии к растяжке было достаточно и, бережно перехватив тело возлюбленного одной рукой, второй коротко помассировал кожу над клитором. Змей издаёт нехарактерный для его вида тихий визг, и в лицо Богу брызгает горячая влага. Моракс медленно, стараясь не беспокоить плотно сжавшиеся вокруг гиперчувсвительные стенки, выскальзывает из тела ненадолго, собирая со своего лица чуть кислящую влагу, и пережидает, пока успокоится дрожь чужих мышц, чтобы вновь под тихий всхлип погрузиться. На этот раз, добавив к языку поочерёдно три пальца. Бай Чжу снова начинает дрожать и тихо, задушенно вздыхает, с силой вцепившись в смятую под подбородком простыню. Волосы безнадёжно взъерошены, и лекарь предпочёл бы распустить их, чтобы пряди не свалились в совсем уже неприличный клубок, но едва ли он сейчас способен оторвать от трещащих простыней хоть одну руку с то появляющимися, то исчезающими нежно-зелёными когтями - ещё немного и змей, кажется, совсем утратит контроль над своей человеческой формой, и его любовнику пора бы перейти к более решительным действиям, если он ещё на что-то рассчитывает. - М-мо... Мор...рааааксссссс! - скулит-шипит змей, непроизвольно подаваясь навстречу будоражащим прикосновениям. Низ живота скручивало и пекло, из-за обилия слюны и смазки всё непристойно хлюпало, кажется, воодушевляя дракона ещё сильнее. - В чём дело, любимый? - не совсем внятно бормочет Бог, практически не отвлекаясь от своего занятия. - Х-хватит уже! Д-да-ах! Дай мне больше! - задыхаясь, проскулил оборотень. Длинный язык тут же исчез, а горячее дыхание перестало согревать промежность. Почти сразу исчезли и пальцы, но Бай Чжу - раскрасневшийся, с мокрым от слёз лицом и потёками слюны из уголков рта - не успел ни всхлипнуть, ощутив непривычную пустоту меж растянутых мышц, ни упасть тазом на постель. Кровать под ним скрипнула, принимая дополнительный вес тела мужчины, и вскоре копчик опалило жаром: Моракс расположил свой истекающий смазкой орган - Бай Чжу мысленно, чтобы не тратить запас кислорода, вздохнул с облегчением, чувствуя, что член всего один - на нём и игриво потёрся, придерживая бёдра ладонями. - П-пожалуйста, - прошептал оборотень, кожей чувствуя налитые кровью ветвистые вены на стволе и горячую головку. От одной мысли о том, что сейчас это окажется внутри, Бай Чжу жалобно-просяще всхлипывает, чувствуя как сокращаются мышцы, выталкивая ещё одну порцию естественной смазки. Были бы силы, сам бы подался на встречу, но конечности совсем не поддаются, а горячий воздух обжигает лёгкие при вдохе. - Конечно, любовь моя, - урчит его мужчина, полностью накрывая его собой. Спину приятно греет чужой вес, а по бокам разметались полы светлого бежевого нижнего халата, который Моракс не скинул вместе с верхним. Секунды ожидания выматывают Бай Чжу сильнее, чем вся прелюдия до, поэтому когда горячая плоть наконец заполняет его, лекарь несдержанно стонет в тон своему любовнику, который взрыкивает от удовольствия и медленно подаётся назад, чтобы снова погрузиться во влажный жар супруга. - Е... Ещё... - шепчет змей после нескольких десятков невыносимо-медленных нежных толчков, чувствуя, что член дракона не входит полностью. В этой форме он, может и не должен, очень уж большой, но Бай Чжу прекрасно знает своё тело: головка просто раскроет шейку матки, в этом нет ничего критичного, не для них. - Но Бай... - Сссссильнее, - резко зашипел змей, рывком подаваясь навстречу очередному толчку. Секунда: тяжёлые яйца шлёпают по промежности, а Бай Чжу тихо воет, плотно обхваченный чужими руками под грудью и за бок. Болезненно-острое удовольствие, прошившее его внезапным оргазмом, гуляло по телу, постепенно стихая. Уходил и оглушающий звон в ушах, сквозь который начали пробиваться звуки внешнего мира. Самым ярким звуком оказалось глухое протяжное рычание на одной ноте куда-то в встрёпанный, влажный от пота затылок. - М-мора... - Ррррррасслабься, пожалуйста, ррррродной мой, - на голые бледные плечи посыпались успокаивающие короткие поцелуи, и змей не сразу, но осознал, что сведённые мышцы просто сковали член Моракса, не позволяя шевельнуться без риска навредить. Бог оставался неподвижным ещё долгие и долгие минуты, едва ощутимо прикусывая и вылизывая бледный загривок, откинув в сторону наполовину расплетённую косу, наглаживая ладонями всё, до чего мог дотянуться, не разжимая объятий. Бай Чжу уже даже не дрожал - он просто растёкся в руках супруга, наконец выпустив из себя чужой член, всё такой же твёрдый и горячий. - Я... Я мог бы... Руками... - пытается выдавить змей, прекрасно понимая, как, как минимум неприятно должно было быть его мужчине: одно дело приятная узость, другое - болезненное сжатие. - Ты выдержишь ещё раз? - вместо уговоров или споров заботливо уточняет Бог, всё ещё мягко поглаживая шершавыми подушечками пальцев рёбра и низ живота. - Тебе придётся пару дней носить меня на руках, - совершенно не возражая, шепчет Бай Чжу, пытаясь изогнуться так, чтобы дотянуться до чужих губ, но его останавливают в самом начале движения: Моракс сам приближается к нему, втягивая в долгие, глубокий поцелуй, вновь наполняющий комнату непристойным хлюпаньем. Бай Чжу только краем сознания успевает отметить, что язык Бога абсолютно точно человеческий, прежде чем с тихим стоном снова принять в себя твёрдость супруга. На этот раз глубину и силу контролирует только Моракс, крепко держащий чужой таз: раскрывает хрупкое, непривычное к проникновению тело постепенно, медленно, начиная с неглубоких, но быстрых толчков, замедляясь и толкаясь каждый раз чуть глубже, с удовольствием слушая шумное дыхание оборотня. В итоге всё заканчивается очередным оргазмом - на этот раз хотя бы совместным - и обмороком для Бай Чжу от перенапряжения. И Моракс так очаровательно суетится над ним, пока змей приходит в себя, а у стен города стоит многотысячная армия повстанцев, что удержаться от нежного поцелуя одними губами просто невозможно . .