___
Мысли Ронана разбегались и путались, пока Ба’киф смотрел на него, ожидая ответа. Крифф. В последнее время на этих встречах он терял бдительность. Ему становилось комфортно. Как будто Ба’киф вытаскивал его на них специально, чтобы задать неудобные вопросы. — Молчать в ответ в нашем обществе не очень вежливо, — упрекнул Ба’киф, и Ронан усмехнулся про себя. — Мои извинения. Я не осознавал, что думать, прежде чем говорить — особенность моего вида. Ба’киф пожал плечами и сердечно махнул рукой. — Мы предпочитаем занимать время разговорами. Это менее показательно. — Я уверен, что уже говорил вам раньше, но мои языковые навыки ещё не на должном уровне. — Видите? Вы уже учитесь. Его раздражение возросло, и он пристально посмотрел на генерала, чьи самообладание и удовлетворённость были так же непоколебимы, как каменная глыба. На первый взгляд Ба’киф мог показаться доброжелательным, но Ронан знал, что никто никуда не пойдёт, пока он не получит ответ. И это было худшее время, чтобы отвечать на подобного рода вопросы. В последнее время дела у Ронана шли хорошо. Он стал лучше справляться со своей работой, чёрт возьми, он стал успешнее в ней. Он даже обнаружил, что терпит своего нового коллегу, Риу’века — давно забытого почётного приёмного сына, усыновлённого Боадил, которого не устраивало его положение в жизни, и поэтому он решил отказаться от своего подданства в пользу должности в бюро. Он был воплощением образа постоянно издёрганного администратора низкого ранга, и они с Ронаном нашли дух товарищества, страдая от мелочности и лицемерия офицеров, с которыми имели дело ежедневно. А теперь Ба’киф открывал совершенно новую банку с гипотетическими червями. «С нашего благословения или случайно», — сказал Ба’киф. Удобно исключив возможность возвращения Ронана без их благословения и намеренно. По сути, Ронан всё так же удерживался тут, как и раньше. Стоило бы поинтересоваться, что бы с ним случилось, если бы подобные военные действия вспыхнули и застали его в этом месте… но, конечно, не ему здесь задавать вопросы. — Я не знаю, что вам сказать, — вздохнул он наконец, проводя рукой по волосам. — Вы знаете свой народ и то, насколько они преданы Доминации. Наш Император, — рот Ронана скривился, как будто он только что съел что-то тухлое, — ожидает такой же лояльности от его подданных. Вы, как никто другой, должны понимать, что это значит. — И именно поэтому задаю вам такие вопросы. Преданность других не исключает моей. — И что, вы ожидаете, что я буду молчать? Думаете, они не будут тыкать и дёргать, пока не получат желаемое? Я не иэсбэшник, генерал, — усмехнулся Ронан, хотя Ба’киф вряд ли понимал, что он имел в виду. А может и понимал. Кто знает, сколько информации Траун передавал своим людям. Не говоря уже о том, что Ронан должен был хранить тайны чиссов, в то время как Траун мог свободно делиться имперскими. — Меня не готовили к пыткам и допросам… — раздраженно закончил он. — Может быть, эта подготовка и не понадобилась бы, — предположил Бакиф. — Может быть, вы могли бы солгать и убедить их, что им не нужно прибегать к таким методам. — Вы не понимаете, — произнёс Ронан, впадая в отчаяние. — Лорд Вейдер — любой пользователь Силы — может обнаружить ложь. Учитывая, что Траун тайно отправляет своих людей, мы уже с самого начала окажемся под подозрением. Он откинулся на спинку сиденья и покачал головой. От того факта, что он только что назвал себя одним из «людей Трауна», лучше ему не стало. — Меня бы убили на месте, — сказал он с тихой покорностью. — Империя не терпит измены. Не тогда, когда повстанцы отравляют её каждый день и каждый час. Тогда Ба’киф замолчал, и Ронан был благодарен за небольшую паузу, которая позволила ему привести мысли в порядок. — Эти ваши повстанцы, — задумчиво протянул Ба’киф, когда наконец заговорил снова. — За что они сражаются? По позвоночнику Ронана словно прошёл электрический разряд, и он выпрямился на сидении, чувствуя новый прилив энергии. — Они гонятся за властью, — выплюнул он. — Эти миры находились в Республике на протяжении десятилетий, но теперь они хотят разрушить тщательно выстроенную систему торговли и сотрудничества и накопить ресурсы для себя. Пока он говорил, он тыкал пальцем в столешницу и отмечал, как Ба’киф следил за каждым его движением. — Они утверждают, что могут добиться большего для себя без Империи, но они не осознают, что именно Империя в первую очередь сделала возможными силу и стабильность, необходимые для их восстания. Говоря открыто, это безумие. Террористическое движение, откровенное и банальное. Ему потребовалось время, чтобы успокоиться, ожидая реакции Ба’кифа. Затем губы генерала дернулись, словно он подавлял улыбку. — А мне показалось, вы говорили, что ваш чеунх не на должном уровне. Это было бы весьма красноречиво, если бы я сам так выразился, — сказал генерал, и Ронан отпрянул, будто его ударили. Но несмотря на его первоначальный шок… Ба’киф был прав. Во время этой напыщенной речи он ни разу не запнулся, даже самые сложные звуки с лёгкостью слетали с его языка. Однако ощущение комплимента испарилось, когда Ронан задумался о том, чего Ба’киф этим добивался. Конечно, Ба’кифу было бы полезно указать, как быстро он ассимилировался в их обществе. Это была ещё одна тактика в длинной череде попыток повлиять на мышление Ронана и сделать его более восприимчивым к идее полного изменения своей лояльности. Это не первый раз, когда Ба’киф вызывает у него сильную реакцию только для того, чтобы перевернуть разговор с ног на голову и поговорить о его мотивах и способностях. Ронан мысленно закатил глаза. Ба’кифа на самом деле не интересовали проблемы Империи. Он просто искал способ использовать стремление Ронана для своей драгоценной Доминации. Точно так же, как и в самом начале. И он собирался высказаться, когда что-то внезапно изменилось в лице чисса, а Ронан почувствовал, что его сковывает та же самая напряжённость, которую он помнил по их разговору в офисе Ба’кифа. — Я твердо верю, что, когда придет время нам встретиться со всей мощью грисков, — начал Ба’киф тихим голосом, — ваша Империя и её повстанцы отложат в сторону свои разногласия и будут работать вместе. Как и мой народ, и ваш. У трудностей есть способ поспособствовать этому. Его взгляд удерживался на Ронане, твердый и непреклонный. — Однако, если мы хотим пережить это нападение, нам нужно быть достаточно сильными. Обоим нашим мирам. Траун позаботится об этом в Империи, а вам, Вэнто и всем, кого он пошлёт к нам, придется позаботиться об этом здесь. — Ба’киф закончил, и Ронан сглотнул через пересохшее горло, всё ещё застывший на своём месте, как приклеенный. Потому что это была ещё одна вещь, в которой Ба’киф был хорош. Разрушение чужой защиты посредством речи настолько убеждённой, что ты чувствуешь, как твои сомнения улетучиваются, пока желание доверять ему медленно нарастает. Он снова сглотнул, на этот раз более осторожно. — Вы действительно думаете, что несколько человек могут изменить ситуацию? — спросил он прежде, чем смог остановить себя. Ба’киф кивнул. — Если Траун так думает, — серьёзно сказал он, — тогда да. И вот так всё и рухнуло. Ронан застонал, чувствуя внезапную потребность снова закатить глаза и, возможно, вырвать их из глазниц. «И вот мы вернулись к тому, с чего начали…» — отчаялся он. Тогда Ба’киф сделал кое-что, что его удивило: он откинулся на спинку сиденья и хрипло рассмеялся. Это застало Ронана врасплох настолько, что он чуть не вскочил со стула и мог только смотреть на мужчину напротив него. Он никогда раньше не слышал смеха чисского генерала… И обнаружил, что совершенно не возражает против этого зрелища. Вечер того же дня снова застал его в офисе, всё ещё обдумывающим события их встречи. Последние два часа своей смены он провёл, занимаясь делом выскочки Даскло, который наступил на ногу какому-то старшему офицеру. Ронан внимательно выслушал, как молодой младший капитан многословно жаловался на это дело, в деталях рассказывая об истории двух семей и всех обстоятельствах, связанных с происшествием. Разительный контраст с недоверчивыми взглядами и сдержанным отношением, которыми он довольствовался в первые месяцы своего пребывания здесь. Но опять же, неудивительно, что чиссы стали более восприимчивы к нему, когда он был рядом, чтобы решать их проблемы. То же самое, но в другой упаковке, напомнил он себе, убирая цилиндр с данными на безопасное хранение. Он как раз перенёс некоторые файлы в свой квестис, планируя забрать их в свои скромные апартаменты для изучения, когда в тишине архива услышал, как открылся и закрылся люк офиса. Это заставило его немного задуматься — их смена уже почти закончилась, а Риу’век уже ушёл некоторое время назад — и он, нахмурившись, выглянул из-за двери. Только для того, чтобы обнаружить за столом важного чисса. Его длинное точёное лицо повернулось к Ронану и пристально посмотрело на него. В конце концов, немного поразмыслив, он смог определить личность этого посетителя, хотя ему больше помогли украшения в форме солнца в его волосах, чем что-либо ещё. — Патриарх Митт’урфиа’нико, — сказал он скучающим тоном. — Мои извинения, Ваше благородие, мы не были готовы вас принять. — Он указал на очевидное отсутствие прохладительных напитков. От этих слов суровое лицо снова нахмурилось, и Ронан собрался с духом и сел за стол. Это должен быть приятный разговор…___
Если Ба’киф и представлял себе исход этого дня, то уж точно не такой. Но он полагал, что найти недовольного патриарха в своём кабинете гораздо лучше, чем иметь дело с некоторыми сценариями, с которыми он сталкивался в прошлом. Тем более после начала войны. — Я только что разговаривал с вашим новым секретарём, — сказал Турфиан без особых предисловий, когда Ба’киф сел в своё кресло. — Вы заметили что-то, что вас беспокоит? — Ба’киф приподнял бровь и сплёл пальцы перед собой. — Что я заметил, — возразил Турфиан, — так это полное отсутствие у него почтительности. — Вот как? Он вёл себя неуважительно? — Нет. Но также он определённо не проявил никакого заметного уважения. — Теперь я просто в замешательстве, Ваше благородие. — Ба’киф простодушно пожал плечами. Это, конечно, не понравилось его собеседнику, но Ба’киф решил, что не стоит увлекаться танцами вокруг друг друга. Лучше всего подтолкнуть Турфиана к прямому объяснению того, зачем он здесь, и раздражать его — верный путь к успеху. И, о чудо, после того, как Турфиан ещё некоторое время томился в раздражении, он, похоже, снова переключился на деловой тон. — Многие возражают против его присутствия здесь, — тихо сказал он, выдерживая взгляд Ба’кифа. — И тем более против его положения. — Его суждения пока не дают повода для тревоги. — Ба’киф расцепил пальцы, чтобы произвести небрежный жест. — И он доказал, что достаточно способен для такой должности. Фактически, именно он вынюхал ваших зачинщиков. — Последнее он добавил для пущей убедительности, но слова произвели противоположный эффект: лицо Турфиана побледнело. — Дело Туф? — хрипло спросил он. — Именно. — Вы позволяете ему настолько проникать в наши дела? — Голос патриарха приобрел гневную ноту. — Я проверял его, — возразил Ба’киф. — К тому же, вы давно разобрались сами и уже принимали меры, когда спросили моё мнение. — Это вряд ли имеет значение, — огрызнулся Турфиан. — Передавать наши секреты инородцам… Мы не вправе идти на такой риск. — Мы также не можем позволить себе тратить время на мелкие семейные ссоры. — С этим мы согласны, — Турфиан примирительно кивнул. — Но наверняка есть тысячи наших людей, из которых вы можете выбирать. — Никто из них не столь нейтрален в вопросах семейной политики, как он, — сказал Ба’киф. — Однако суть в том, что он показывает результаты, и это всё, что имеет значение. При этих словах взгляд Турфиана стал ледяным, а Ба’киф откинулся на спинку стула, чувствуя триумф. Они оба сейчас понимали, что это ложь. Траун тоже показывал результаты, на самом деле он ставил результаты превыше всего, и тем не менее от него избавились. «Но это потому, что Траун при этом нарушил обозначенные правила», — подумал про себя Ба’киф. Здесь не было ничего, за что Синдикура могла бы ухватиться. Присутствие Лирона и его работа на Доминацию не являлись выходом за рамки, поскольку они были беспрецедентными — просто не существовало правил, которые можно было бы нарушать. Руки Турфиана были связаны. Шах и мат, самодовольно подумал Ба’киф, наблюдая, как в процессе расчётов игра эмоций на лице Турфиана менялась, пока не отразила неохотное смирение с поражением. — Мы ещё обсудим это подробно, генерал. — сказал Турфиан тоном, обещавшим возмездие, прежде чем подняться со стула. — Конечно, Ваше благородие. — Ба’киф встал, чтобы проводить гостя до двери, но Турфиан раздраженно отмахнулся от него. — Я знаю дорогу. Когда люк с шипением закрылся за ним в знак окончания разговора, погрузив офис в тишину, Ба’киф остался сидеть за своим столом. Ощущая его поверхность и раскачиваясь вперёд-назад, он размышлял над последствиями того, что только что произошло. Турфиан был старым врагом, лучшего слова не подобрать. Ба’киф прекрасно сознавал, что большая часть махинаций, приведших к изгнанию Трауна, были организованы его рукой, и приходилось подавлять горечь, которую он чувствовал по этому поводу. Теперь патриарх снова показал свою руку, и хотя Ба’киф не мог сказать, что удивлён, не было смысла блуждать в личных чувствах. В конце концов, Турфиан был хорошим политиком. Может быть, даже хорошим патриархом. К сожалению, он не мог видеть, что идеи, которые он отстаивал, были вредными, хотя, конечно, только время покажет, кто из них оказался прав. Всё, что Ба’киф мог сделать сейчас, это то, чему его учил военный опыт прошедших лет: выбрать сторону и окопаться. Что касается Лирона, тревожно подумал он и почувствовал внезапную потребность встать и размять ноги, будущее Лирона, как и прежде, оставалось под вопросом. — Действительно кислый вкус… — пробормотал он про себя в темноте, глядя в окно, охватывающее стену кабинета. Искусственный свет снаружи мерцал и колебался, пока он загонял несколько мрачных сценариев обратно в уголки своего разума, откуда они возникли. Ему оставалось только надеяться, что в этот раз, как и во многие прошлые, расчеты Трауна окажутся верными…