Интерлюдия (Сирин)
8 июля 2023 г. в 18:22
Он стоит у распахнутого окна - величественный, мрачный, молчаливый. Черты его лица, ставшие уже такими родными, вновь отягощено внутренними мучениями и сдержанностью. Прости, любовь моя, я должен был сделать всё иначе. Я не могу позволить какому-то там щенку портить тебе жизнь. В следующий раз я буду умнее и собраннее, клянусь. Это человеческое отродье не достойно тебя. Не достойно...
Я неслышно подхожу к нему со спины, протягивая к нему руку, но так и не решившись коснуться его плеча. Догадался ли он? Вероятнее всего. От него ничего не утаить, ничего не скрыть. Прикусывая себя за нижнюю губу, всё же касаюсь его волос. Шелковые... Даже нет. Не существует такого материала, что могло бы по ощущениям сравниться с его кожей и волосами, это более высокие материи.
- Сирин? - его голос разрывает тишину, и я облегчённо выдыхаю. Обычно после штиля всегда идёт шторм.
- Да, Владыка? - стараюсь вложить в последнее слово всю нежность, на которую был способен, но всё же не утаив волнения.
- Ты потерял нож, что я дарил тебе. - в его голосе сквозит...забота? - Хочу вернуть.
Я улыбаюсь, пытаясь разглядеть его лицо.
- Виноват, повелитель. Всё никак не мог сделать себе нормальные ножны и... - кровь брызнула изо рта раньше, чем я почувствовал боль.
Острое, изогнутое лезвие молниеносно полоснуло по шее, разрывая артерии и вскрывая гортань. Кровь брызжет на его мантию и лицо, искорёженное в демонической гримасе ярости. Падаю перед ним на колени. Сознание оголтело кричит о боли, о вине перед ним, но из горла вырывается только утробный хрип. Вижу в руке его свой нож, который по забывчивости оставил в покоях рыжего щенка. С него капает моя собственная кровь. Накатывает волна чудовищной слабости, боль выбивает кровь из раны, а за нею и жизнь из тела. Он не даёт мне упасть, ловя меня за волосы и заставляет смотреть на себя.
Что ж... Если бы я мог, то я сказал бы тебе, что эта смерть самая лучшая из возможных. И что я жалею лишь о том, что наша вечность так быстро закончилась. И когда темнота заволакивает взгляд, в мутнеющем рассудке пролетает мой собственный смех: “Любимцы Кощеевы долго не живут.”.