И с остывающих ланит
Бегут мгновенно пятна гнева,
Жар любострастия бежит.
Темнота отступала, принося вместе с собою боль. Ваню согнуло пополам, к горлу подступила тошнота, ледяной пол вертелся перед глазами. Он совершенно потерял ощущение реальности, переставая осознавать себя, чувствуя лишь бешенную карусель физических мучений внутри. Сначала будто неведомая сила вывернула все суставы, затем словно само мироздание рухнуло на грудь, расплющив, раздавив, выбив вмиг весь воздух из легких и наполнив их кровью. Все произошло настолько быстро, что он даже не успел осознать факт собственной кончины. И так же молниеносно прекратилось. Он нашел себя скрюченным на полу, судорожно хватающим ртом воздух, глядящим немигающими глазами в пустоту впереди. О пережитом напомнил вкус крови на губах. Усилием воли заставив собственные ноги принять вес тела, он переместил себя в сторону и тут же рухнул обратно на пол, вжимаясь в него, чувствуя между лопатками тяжелое и злое давление сапога с острым каблуком. - Однако, поразительная живучесть! - голос Кощея резанул по пробуждающемуся сознанию, каблук сильнее упирается между лопаток, снова выбивая дыхание. Но вот в чём волшебство, рёбра уже так не болели, кости только чудовищно ныли и всё тело пробивала судорожная дрожь. - Какого лешего ты творишь? Пожалуй, это самая нелепая попытка побега. Злость поднимается в груди кипящей волной, но не на него. На себя. Как можно было поверить, что нечисть сей обители действительно пожелало бы твоего спасения, твоей свободы. Идиот неразумный... Царевич хрипло усмехнулся, поморщившись от боли в голове, тихо хихикая, вдруг закашлявшись и покорно распластавшись на каменном полу, прислонив к нему горячую щёку. - Дурак... - так же хрипло выдохнул юноша, прикрывая глаза. - Иван-дурак... - Владыка, он головой шмякнулся, вон как кровищей всё залил. Может это... Того? Умом тронулся? Не каждый смертный возвращение Оттуда в здравом уме выдерживает. - Ваня не узнаёт этот голос, впрочем, это уже не имело никакого смысла. Он проиграл. Опять. И что хуже всего, этот проигрыш не принёс грызущего отчаяния, как прежде. Он был рад тому, что выжил. Был счастлив почувствовать крепкую хватку Кощеевых пальцев в своих волосах, что рывком поднял его на ноги. Его власть над ним наполняла душу тревогой и притяжением. И чем больше юноша сопротивлялся, тем глубже вонзает тёмный повелитель свои когти в его подсознательную вселенную. Утомленный борьбой, он преклонял голову перед идолом своего унижения. - Кто помог тебе бежать? - Кощей с силой вдавил его в стену, держа одной рукой юношу за горло. Он был в ярости и повторял этот вопрос уже явно не в первый раз. Вместо ответа царевич сдавленно хрипит, полуприкрытым взглядом глядя в глаза, обхватывая ладонями запястье Кощея, но не пытается вырваться. Ловит губами воздух, дрожащими пальцами касаясь запястья его руки. И пристально смотрит в сверкающий яростью золотистый взгляд. Эти ниточки страсти и эмоций, все эти месяцы в заточении, ткавшие паутину между сердцем и волей, наконец соединились в болезненном слиянии. - П-прости...м-меня... - всё же выдохнул Иван, держась на мысочках, чтобы хоть как-то облегчить давление руки князя на свою шею. - Прости, княже... Ярость в глазах напротив вспыхнула сильнее и внезапно начала гаснуть, превращая полыхающий огненный взгляд в два бездонных, ледяных сиреневых озера. В них на долю секунды мелькнуло удивление, снова скрывая свои эмоции за непроглядной пеленой властного презрения. - И правда, у мальчишки, похоже, лихорадочный бред. Жабьих настоек принесите вместо ужина, авось придёт в себя. - с ухмылкой проговорил мужчина, обхватив юношу под локоть ладонью, впиваясь когтями в нежную кожу царевича, бесцеремонно потащив его обратно в покои. Ваня покорно плёлся следом, стараясь успевать за широким шагом Кощея, периодически спотыкаясь, падая, раздирая колени, но снова поднимаясь, так как князь даже не думал сбавлять шаг. Оказавшись в покоях, он лёгким и грубым рывком кинул Ваню на пол, захлопывая за собой дверь, хищным неторопливым шагом направляясь к юноше. В длинных пальцах Кощея показался длинный, тонкий прут, отливающий металлическим блеском. - Прости... - снова выдохнул юноша, виноватым и испуганным взглядом неотрывно глядя на приближающуюся фигуру своего палача. - Ты, должно быть, шутишь? - холодно прошипел Кощей, с силой опуская прут на обнаженный торс юноши. Ваня сжал зубы от боли, жмурясь, закрывая руками рассеченную кожу на животе, откуда тонкими струйками потекла кровь. Он перевернулся на бок, стараясь оградиться, но в тот же момент на его спину обрушились новые удары. Яростные и злые. Каждый новый удар по капле выбивал из царевича оставшуюся гордость, и он уже не сдерживал звонкий, рваный крик. И вместе с болью он старался вложить в этот крик всё - и мольбу о прощении, и признание вины, и клятву больше никогда не сбегать... На очередном ударе прут сломался. Иван не смел открыть глаза, боялся пошевелиться, чувствуя, как по спине течёт горячая кровь, беззвучно стекая на пол. Он слышал отдаляющиеся шаги, но не к двери. Любопытство перебороло боль и страх, и он приоткрыл глаза, наблюдая за фигурой Кощея, отходящего к балкону. Он нагнулся, поднимая с пола изогнутый нож, задумчиво и с лёгким недоумением во взгляде оглядывая его. Ваня в один момент придумал сразу же сотню оправданий появившемуся в покоях ножу. Всё, что угодно, только не упоминать встречу с тем парнем и уж тем более не рассказывать о том голосе, что он слышал, летя вниз с лестницы... Было стыдно за собственную глупость. Стыдно перед самим собой за то, что, поняв истинные причины появления того юноши, Ваня испытал новое для него чувство. Ревность. Но говорить ничего не пришлось. Кощей молча убрал его куда-то под мантию, переводя внимательный взгляд на юношу, не спеша возвращаясь к распростёртому на полу царевичу. - Встань. - приказал жесткий, негромкий голос мужчины. Ваня повиновался. Выдохнув тихий стон от боли в разодранной спине, он поднялся на неокрепших ногах, столкнувшись с пристальным взглядом Кощея. Глаза в глаза, стоя перед ним в опасной близости, кожей ощущая опасность и могущественную силу, исходящую от этого поразительного существа. - Я... - начал было Ваня, но на его губы опустились подушечки прохладных пальцев Кощея, этого жеста было достаточно, чтобы замолчать. - В следующий раз я освежую тебя. А то, что останется - скормлю воронам. - интонация Кощея не позволяла сомневаться, что именно так он и поступит. - Ты же теперь будешь хорошим мальчиком? - уже совершенно иным тоном, ласковым и лукавым проговорил князь, скользнув подушечками пальцев по его губам и подбородку, опускаясь на шею, ведя невесомую ласку по его ключицам, пропуская ладонь в его волосы на затылке. - Буду... -только и смог выдохнуть из себя юноша, слегка вздрогнув от разбежавшихся по телу колючих мурашек. Кощей сдавил пальцами холку юноши, склонившись к нему, накрыл его губы жадным, безжалостным поцелуем, от которого перекрыло дыхание в глотке. Рваный жар княжеского поцелуя окутал вмиг потемневшее сознание, Иван впился ногтями в его спину, прижимаясь к нему так, словно его палач оставался последним оплотом спасения в этом мире. С жадной алчностью сплетая его язык со своим. Жарко. Нестерпимо. Удушающе. Эта близость сводила с ума, сжигая последние осколки рассудка. Кощей выпивал из него дыхание и душу, оттесняя его ближе к постели. Ваня подчинялся. Когда от бури эмоций сознание полностью утопло в этом поцелуе, он почувствовал холодную ладонь тёмного князя на своей груди, которая оттолкнула его спиной назад, роняя на израненную спину. Из груди невольно вырвался болезненный полувсхлип-полустон, царевич приподнялся на локтях, изящно выгнув спинку, чтобы хоть ненамного уменьшить боль от ран и приоткрыл глаза. Возвышающаяся над ним фигура Кощея манила, разгоряченное сознание требовало продолжения этой сладкой муки, но он лишь усмехнулся, оглядывая возбуждённое тело юноши на кровати. - Пусть это послужит тебе уроком. - его голос - насмешливый и самодовольный ударил сильнее прута по сердцу. - И это только начало. Иван вздрогнул от того, с какой силой хлопнула дверь, закрывающаяся за ушедшим Кощеем. Разгоряченный, с Его вкусом на своих губах и болью в ранах Ваня снова оказался наедине с собой. Но с чёткой мыслью, что он ещё вернётся... Проклятый князь всё понял, ещё по тому тону, как Ваня извинялся, по его дыханию и умоляющему взгляду, когда он понял, что кроме поцелуя больше ничего не будет. По тому, как он впивался пальцами в Кощееву спину, боясь выпустить из объятий желанное и трижды проклятое тело мужчины. Ваня завалился на бок, закрывая лицо ладонями, нервно засмеявшись сквозь выступивше слёзы. Сломал.