за лунной дорогой, в туманах далёких созвездий
нас ждёт долгожданный покой.
и что б ни случилось, теперь мы всегда будем вместе,
не важно близко ли, далеко…
ветра разлуки, потери бессильны, пока мы вдвоём -
и я почти уже верю,
что мы никогда не умрём.
«мы никогда не умрём»
— fleur
дьявол прячется в мелочах. сиреневое небо сюрреалистично отливало на дорогу бронзой. пыль взметнулась, засоряя воздух, когда пикап дёргано, прерывисто, практически наскоками перемещался по грунтовой дороге, кровожадно гудя. джисон морщился: водительское кресло было до скрипа зубов неудобным. и как только хёнджин проводил в нём столько времени? наверное, можно было дойти пешком. наверное, можно было для верности и бесстрашия позвать минхо. наверное, можно было вообще не ехать, но джисон принял самостоятельное решение. сердце болезненно ёкнуло. хёнджин, обескровленный, с ледяными пальцами, утопленными в синяках глазами, кровоточащим носом и взбухшими венами на шее больше походил на выцветшую соломенную куклу, криво перевязанную нитками… с ним что-то происходило. что-то, что убивало его изнутри. это нельзя было игнорировать с самого начала, как бы джисон отчаянно не пытался. паззл не складывался, как бы он не крутил головоломку, будто недоставало деталей. но охотник точно знал, где их можно было найти. он сам разгадает знойную рыбу. сам поймёт, чем этот город отличается от тысячи других. без чьей-либо помощи и наставничества. и сам примет решение: остаться или продолжить путь. мутные глаза-бусинки лилит равнодушно смотрели на горизонт. дом встретил его дружелюбно распахнутой дверью. охотники не закрыли её в прошлый раз или кто-то заходил (или выходил?) помимо них? джисон сглотнул, чересчур медленно глуша мотор и выбираясь из пикапа. было тихо. слишком тихо. и джисон, чтобы не испугаться, забормотал себе под нос, озвучивая поток бессвязных мыслей. металлическая дверь скрипнула-взвыла, захлопываясь. — я сейчас найду что-нибудь, что мне подскажет, и джинни станет легче, верно? что может случиться, я же не ребёнок, чтобы верить в сказки. всему есть логическое объяснение. не зря же я всю эту херь по физике учил. и пацан тот может вовсе и не призрак. он же не убил нас в прошлый раз? значит всё в порядке. пальцы непослушно подрагивали, когда он выцепил из прицепа несколько вещей, а потом немного подумав, бросил их обратно. ничего он не будет брать с собой. ещё даже не стемнело. хан выдохнул, на секунду прикрыв глаза. сжал кулаки, собирая все мысли в кучу, и сделал шаг навстречу дому. с крыши на него глядели сотни пар неживых кошачьих глаз. склеенные солёной водой веки почти раскрошились, когда хёнджин разлепил их. лоб обжигало холодом, а по щеке медленно и противно скатывалась ледяная капля. хёнджин с трудом поднял руку, касаясь чего-то мягкого и мокрого на лице. брезгливо стащил, от бессилия уронив рядом на подушку, скосил глаза — всего лишь холодное полотенце. заботливо укутанный в одеяло, он лежал почему-то на джисоновской кровати. на прикроватном столике стоял стакан воды. самого джисона не было. шестерёнки в мозгу, будто проржавевшие до основания, начали медленное болезненное движение. он не помнил, как добрался до комнаты, но точно помнил, что падал. висок саднило, значит, до пола всё-таки долетел. ему потребовалось стиснуть зубы и зажмуриться, чтобы заставить себя подняться на кровати. спина болела. голова болела. сознание тоже болело. навязчиво трезвонили колокола и шумела железная дорога. будто стучащий по рельсам поезд, всё больше ускоряющийся. хёнджин едва не проткнул себе глаза тонкими пальцами, смахивая капли воды, пота и слёз с лица. скинул ноги, ударяясь голыми пятками о пол. несколько секунд выжидал, пока искры перед глазами сложатся во что-то внятное, а затем, решившись, всё-таки поднялся, бредя к зеркалу. пришлось опереться на комод двумя руками, чтобы не завалиться, но подняв голову, он застыл каменным изваянием. когда-то чёрные глаза стали практически прозрачными. как у мёртвой рыбы, выброшенной на берег, безжизненные, мутно-серые. «знойная рыба. интересное название. многообещающее.» хёнджин вспомнил, как всего несколько дней назад они читали дорожный знак и смеялись нелепому названию. «я очень надеюсь, что там не будет вонять рыбой. я этого не переживу.» так он ответил, кажется? — чёрт, действительно бы не подохнуть здесь, — почему-то рассмеялся хёнджин. ему хотелось услышать хотя бы свой голос. но вместо слов по комнате разлетелся скрежет и прерывистый кашель. такой, будто хёнджин весь день провёл на морозе, разгрызая кубики льда, не жалея собственной глотки. — блядство. да что со мной такое? — хёнджин судорожно вздохнул, расправляя лёгкие до обжигающей боли, наполняясь кислородом. барахтаясь, как полудохлый малёк. несколько секунд постоял в тишине, вновь поднимая взгляд на отражение — беспощадное солнце-таки выжгло волосы. багровый закат неумолимо выгорал, становясь жухлой желтоватой травой, как на поле. венозные руки больше напоминали старушечьи. хёнджин хрустнул суставами, пальцами раздирая волосы, а затем перематывая их первой попавшейся верёвкой во всклокоченный хвостик. сделал глоток воды, а остатки выплеснул на себя, с каким-то упоением слушая, как ускоряется сердце. значит, ещё живой. — джисон? — негромко позвал хёнджин, будто тот спрятался под кроватью и сейчас со смехом выскочит, ударяясь макушкой о пружины. но никто не откликнулся. по полу валялись разбросанные вещи. рюкзака джисона не было. значит, ушёл. это было плохо. хёнджин не понимал, как ему объяснить, что нужно убираться и срочно. оставался только вариант силой запихать друга в пикап и быстро драпать, а разбитые губы и сломанный нос можно было починить уже после. разве что в таком состоянии джисон свернёт ему шею и не заметит. стены давили. опасность излучал теперь каждый сантиметр стен — отовсюду смотрели чьи-то глаза. хёнджин не понимал, как ему могло быть комфортно здесь до этого. скрипучая кровать зловеще прошелестела, когда он сел на неё, цепляясь паучьими пальцами за голову. нужно было всё обдумать. что-то шуршало внутри стен, под полом и потолком. что-то давило, будто на глубине. что-то шептало и звало, но хёнджин больше не слушал их. что-то пыталось управлять его сознанием. хёнджин поднял глаза на окно и замер: на белом подоконнике с жёлтыми разводами перебирал лапками скарабей. они смотрели друг на друга несколько секунд, а затем хёнджин резко встал, хватая с прикроватного столика уже пустой стакан, и со всей силы ударил по жуку. звон стекла эхом разлетелся по всему мотелю. скарабей напоследок рвано дёрнул полуоторваной лапкой и застыл уже навсегда. хван брезгливо скинул его и осколки в окно, разрезая в кровь пальцы. с него хватит. забрать джисона и убегать. хёнджин никогда не был храбрецом, но сейчас в нём умирали остатки гордости. он был почти уверен, где ему искать друга. поэтому сбегая вниз, он даже не посмотрел на безмятежно развалившегося на диване чанбина. и сделал вид, что не заметил его едкой усмешки, хотя мог поклясться, что слышал, как тот шепнул-плюнул ему что-то в спину. хван мысленно послал его к дьяволу, хотя не был уверен, что тот не знаком с ним лично. пикапа не было на месте. хёнджин почти не удивился, лишь досадно стиснул зубы и задрал голову, всматриваясь в небо. проклятье-проклятье-проклятье. идиот. только он или джисон — непонятно. хёнджин задыхался от быстрого бега. сердце бешено ритмично колотилось. ноги ныли и чесались от песка, но он не остановился, даже когда жуть, пробежавшая у него по костям при виде открытой двери заброшенного дома и припаркованного возле входа пикапа, едва не выломала ему все суставы. перед глазами плыло. спутанный комок мыслей с отдельными всплывающими в голове фразами «спастись», «сбежать», «опасность» сдавливал горло. ему впервые в жизни хотелось рыдать от отчаяния, но он не позволил себе даже зажмуриться. они всегда выбирались из самых страшных историй. пожалуй, эта запись будет самой интересной в его дневнике. а ещё лучше, если всё происходящее лишь страшный сон. такое же может быть? нет. он точно знал, что несмотря на все мольбы, это не очередной ночной кошмар. — хани? дом молчал. хёнджин заставлял себя делать шаги, хотя одна мысль от того, что он может увидеть уже бездыханное тело джисона разрывала лёгкие. он не мог не успеть. он не может продолжить путь без него. — хани! половицы скрипели но лишь от его шагов. он беспорядочно врывался в комнаты, специально рывком раскрывая двери, не давая себе времени на подумать, с каждой новой комнатой внутренне умирая. проклятье-проклятье-проклятье! его не было нигде. ни на втором этаже, ни даже на пыльном чердаке, люк в который оказался открыт. хёнджина пробирал истерический смех. он облокотился спиной на стену, запуская руки в волосы, и сдавил виски, пытаясь уловить ускользающую мысль. — задний двор? — дом бездушно молчал. ноги понесли сами. будто у него был выбор — и последняя надежда, крошечная, почти неосязаемая вспыхнула как тлеющие угли. он был там. хёнджин едва удержался на ногах, обессиленно уперевшись рукой в трухлявую деревянную дверь. сердце, алое, ослабленное, практически умершее в тот миг, когда он переступил порог дома, вновь подало признаки жизни. — джисон… он не ответил. его больше волновал надгробный камень, перед которым он стоял, а быть может, тому виной был пропавший голос хёнджина, поэтому он собрал мизерные остатки сил и сделал несколько шагов ближе, всё ещё бесконечно тихо позвав: — сони, я здесь. когда он заговорил, в тихом сухом голосе друга не было слышно привычного звона. даже ветер затих, не мешая улавливать слова. у хёнджина зазвенело в ушах от секундной тишины. — ты был прав. джисон пугал своим спокойствием. он перевёл взгляд на хёнджина, и того чуть не затопило. — по поводу чего? — склонил голову хёнджин. голос надломился. джисон молча кивнул на могильный камень, и хёнджин, несмотря на встающие на затылке дыбом волосы, осторожно приблизился. аккуратная гравировка пугала не содержанием, а смыслом, но его хёнджин осознает на несколько мгновений позже. знойная рыба раззявила беззубую пасть. ли минхо. 25.10.1952г. — 18.07.1971г. шестерёнки безумно медленно вращались. — это… — это тот, с кем я переспал. не один раз. да, — подсказал джисон, усмехнувшись. он наконец сделал шаг назад, проявляя хоть каплю эмоций, и нервно пнул землю. его лицо было белее, чем чёртов снег в буффало в лучшие его годы. шестерёнки испуганно замерли. хёнджин недоумённо ломал брови, пытаясь вникнуть в суть слов. — может, назван в честь… — в честь кого? — грубо перебил его джисон, качая головой, — ему больше двадцати это точно. по датам никак не сходится. я может и плох в математике, но тут не нужно много ума. ему было больно. очень. хёнджин буквально чувствовал, как ком разрывает джисону глотку. — совпадение? хан ядовито рассмеялся, делая шаг в сторону. — сюда глянь. хёнджин медленно, давая себе время на осознание, прошёлся по могилам, внимательно читая имена. ян чонин. 08.02.1955 г. — 18.07.1971 г. ким сынмин 22.09.1954 г. — 18.07.1971 г. дойдя до последней, он не смог её прочитать. голова шла кругом. хёнджин покачнулся, садясь на корточки. ли феликс. 15.09.1954 г. — 18.07.1971 г. это точно был какой-то розыгрыш. нереальность происходящего всё больше напоминала сюрреалистический кошмар. глупую насмешку. вот-вот вылезут телевизионщики с камерами и криками, что это всё подстроено в их честь. но никто не появлялся. — быть этого не может, — хёнджин, не замечая, разорвал себе губу, но даже не почувствовал металлического привкуса. он раз за разом бегал по строчкам. — раскопаем? — как-то истерично пошутил джисон, но хван даже привычно не огрызнулся, — узнаешь своего по ошмёткам тела? — это какой-то бред. джисон промолчал, сочувствующе положив руку на плечо. потом развернул его на себя, присаживаясь рядом. побегал глазами по лицу, прикидывая, переживёт ли его друг ещё новости или стоит запастись горкой успокоительных прежде, чем он выскажется. но джисон пережил, а хёнджин куда сильнее и рассудительнее его, а значит, точно справится. джисон выудил из кармана мятый листок. буквально насильно впихнул его в непослушные пальцы хёнджина, слегка сжимая их, чтобы тот не выронил. — в доме я нашёл это. листал книгу, выпала оттуда. повезло, не отсырела. узнаёшь? парень не реагировал, и хану пришлось толкнуть его, привлекая внимания. когда тот наконец взглянул на старый пожелтевший снимок, он ткнул пальцем в одного из человека. — это минхо. хёнджин сморгнул, вглядываясь внимательнее. на фотографии были пятеро подростков. совершенно обычных, в рваных футболках, с рогатками наперевес и мятыми венками на головах. абсолютно нормальные, если не знать всей подоплёки. хёнджин сразу узнал феликса. тот будто совсем не изменился, хотя этого точно не могло быть. та же светлая макушка, рассыпанные веснушки, полупрозрачная рубашка — всё абсолютно то же самое. даже на фото обжигал своей бесконтрольной улыбкой. совсем мальчишка. среди таких же оборванных, солнечных и домашних. как будто если рядом бы находился хёнджин, фотография осталась бы такой же реальной. он всё ещё отказывался верить в то, что феликс — его феликс — совсем не тот. палец скользил по лицам. — это тот мальчик-призрак. — да, — кивнул джисон, — смотри дальше. по обеим сторонам от мальчика-призрака стояли два парня, чуть более взрослые и широкоплечие. у одного, стоящего с самого краю, державшего то ли трость, то ли просто палку, были до боли знакомые глаза. чуть менее жестокие и уставшие, без возрастных морщин, но всё равно узнаваемые. второй практически не изменился с возрастом, и по одним только кучерявым волосам можно было узнать, кто именно был запечатлён. чанбин и чан, только лет на двадцать младше. — д…дерьмо… хенджин вглядывался, будто надеясь, что обознался, а потом аккуратно сложил фото пополам, запихивая в карман джинсов, совершенно не беспокоясь о сохранности. несколько секунд они с джисоном смотрели друг другу в глаза и понимали, что за секунды стареют. азартный огонёк в глубине зрачков затухал, оставляя место только океану сожаления и страха. они изменились в момент. будто кто-то отнял у них былую молодость. хёнджин тихо спросил: — что произошло восемнадцатого июля девятьсот семьдесят первого? джисон печально покачал головой. — понятия не имею, — сухо сглотнул, опуская взгляд, — но точно знают чан и чанбин. хёнджин вскинул глаза, стараясь выжечь маленькую аккуратную дырку во лбу хана. — джисон, нет. надо бежать. — надо. но сначала узнать. ты сможешь спать спокойно, если не разберёшься? я — точно нет. — ты с ума сошел? господи, я с ним… — хван снова рассмеялся, зажимая нос рукой. он не сможет спокойно спать, даже если разберётся. даже если обратится к лучшим психологам мира и гипнозом попытается забыть. эти минуты навсегда останутся в его памяти. — и я. молчи уже, — оборвал его джисон. обернулся на могилы, закусив губу, кивнул, — чанбина и чана нет, проверил. они живые, судя по всему. хёнджин кивнул. будто от этого было легче. значит, они всё знали. но ничерта не рассказали и не предупредили. едва ли интрига, посеянная чаном, могла сойти за попытку спасти их. почему промолчал? почему не объяснил? ему не хотелось думать о том, что они не уехали бы, даже если бы знали всё изначально. — пацан… чонин или сынмин… не появлялся? — нет. во всём были виноваты дорожные карты. с самого начала их путь лежал в другое место. с самого начала хёнджину нужно было найти в себе силы продолжить дорогу, но минутная слабость привела их к тому, что они сидят на заброшенном кладбище на заднем дворе старого дома и думают о том, почему их внезапно найденные родственные души оказались живыми мертвецами. хвану хотелось вырвать себе язык и сердце, чтобы больше не допускать ошибок. но едва ли это поможет им сейчас. он дёрнул себя за проколотое ухо, чтобы собрать мысли в кучу. — четверо… — паззл не складывался. мозг превращался в желе, но хёнджин пытался, — их должно быть четверо. где четвертый? — не знаю, — нервно пожал плечами джисон, — надеюсь, не появится сейчас у нас за спиной. оба обернулись, несколько мгновений всматриваясь в мерцающий воздух. но к счастью никто не появился. — ты как? — аккуратно поинтересовался хван. — меня накроет, — кивнул хан, понимая, о чём именно спрашивает хёнджин, — но позже. — хорошо. джисону хотелось врезать ему за покровительство, но теперь уже не было никакого смысла выставлять себя героем. хан налажал. по-крупному. и теперь понятия не имел что делать. где-то под домом зашуршались тени крыс. живых здесь давно не водилось. — значит так. ни тебе, ни мне. сейчас быстро в церковь — больше чем уверен, что какого-то чёрта там безопасно — а потом драпаем. по рукам? — предложил хёнджин. через две минуты они сидели в пикапе. дом отпустил их на удивление легко и тоскливо. они не оборачивались. пыльные кресла давали то необходимое ощущение спокойствия. ещё несколько минут — и они покинут это место навсегда. хёнджин нашёл джисона, это было самым главным. вместе можно было выбраться из любой авантюры. а ещё, пожалуй, закончить карьеру охотников на приведений. едва ли кто-то из них теперь сможет безбоязненно заходить в пресловутые дома с призраками или спать без ночника. дорога, силуэты на поле путались в голове вязкой кашей. сердце не прекращало колотиться, замерев на скорости примерно сто тысяч в минуту, и от ритмичного стука крови начало мутить ещё больше. они молчат целую вечность. не переглядываются, но хёнджин выворачивается на переднем сидении, длинными руками заползая куда-то в закрома под ним, и выуживает пустую пыльную флягу, а джисон спешно копается в бардачке, трепетно выискивая давно забытую цепочку с крестиком. почему-то так нужно. отчего-то так безопаснее. церковь, казалось, стала ещё более старой и разваливающейся. удивительно, но за несколько дней она постарела вместе с ними — или же они просто не замечали, насколько хрупки её стены? пожелтевшие кирпичи с треском разваливались от одного взгляда. быть может, дело было в их посеревших глазах, но хёнджин заботливо провёл по стене кончиками пальцами, мысленно моля о защите. — а я ведь хотел остаться, — одними губами признаётся джисон, глядя только себе под ноги, но хёнджин всё равно слышит. не обижается, но по сердцу будто режут лезвием — коротко и смертоносно. — а я хотел забрать феликса с собой. страх съёживается, как пружинка, и замирает, готовый в любую секунду вновь взорваться в диафрагме и разорвать все внутренние органы. довольно кроваво, но хёндину на ум идёт только такая метафора. дверь поддаётся, грустно, практически надрывно скрипнув распахивается сама, стоит только коснуться ручки. хёнджин с джисоном переглядываются, и, не дыша, втискиваются внутрь, сразу захлопывая её, будто обычная деревнная дверь — самая надёжная защита. парадоксально, но это работает. не хотелось думать, что играет эффект плацебо во всей её красе, но плечи у обоих расслабляются, а перед глазами белеет от резкого сброса напряжения. джисон качается на ногах, устало облокачиваясь на плечо хёнджина. — выдыхай, — заботливо прошептал тот, прикрывая глаза лишь на мгновение, чтобы только потом, проморгавшись, обратить внимание на обстановку. храм был разрушен. пол центрального зала залит воском и крохотными осколками, будто кто-то, как и хёнджин, шатался здесь ночью, круша всё вокруг и нарочно натыкаясь на все предметы, ломая свечи и роняя со стен иконы. хёнджин провёл взглядом по потолкам и стенам — внутри слезоточиво закололо. когда-то красивые витражи были сколоты, но он не мог вспомнить, было ли так в прошлый раз. куда смотрел хозяин этого места? алтарь был самым тёмным и пыльным, будто его оставили тысячу лет назад. — где чан? — спросил джисон, наконец взяв себя в руки и выпрямляясь. — хороший вопрос. но что-то мне подсказывает, что не здесь. джисон испуганно заглянул в глаза хёнджину, но тот лишь закусил губу, качая головой. он не знал и не понимал уже ничего. ноги сами потащили его к небольшой двери в глубине храма — почти незаметной, сливающейся со стенами. — подожди, ты уверен… он не был. но мучать себя моральными выборами уже банально не было сил. как он и предполагал, за дверью оказалась совсем небольшая комната: одноместная тусклая кровать, крохотный, почти смешной платяной шкаф и добротный письменный стол, посеревший от времени и воска, но всё ещё целый. хёнджин не обратил внимания на руку на его плече, подходя ближе к столу, на котором были разбросаны листы бумаги вперемешку с религиозными книгами и рукописями. внимание привлёк тёмно-красный старинный томик без названия и автора, с хлипким от времени переплётом и смятыми углами. он лежал поверх всего прочего, и хёнджин без раздумий аккуратно подцепил пальцами корешок, раскрывая книгу где-то посередине, вчитываясь в содержимое. джисон, боязненно оборачиваясь, перегнулся через плечо, тоже бегая взглядом по лицу. «18.12.1976 г. последнюю неделю их не было видно. я даже специально подошёл к дому и позвал чонина, но тот не вышел, хотя прежде такого не случалось. это странно. сегодня впервые за десять (?) лет пошёл снег. связано? что является причиной, а что следствием? подождать полнолуния. проверить ритуал, лучше на феликсе. минхо стал агрессивнее и сильнее. нужно найти способ сковать, пока они не вернулись. буду молиться, чтоб не вернулись, хотя вряд ли это поможет.» — это дневник, — прокомментировал очевидное джисон, осмелев и подойдя ближе. покопошился среди бумаг, выуживая второй такой томик, пока хёнджин продолжал читать. чан не вёл его ежедневно, хотя записей было много, всё происходящее было записано с 1971 года до сегодняшнего дня. хван спешно пролистал до самого начала, надеясь в записях найти подсказку, но первая дата была только через половину месяца после смерти минхо и феликса. «02.09.1971 г. сынмин приходил с разговором. он пытался пройти через дверь, но у него не получилось — хороший знак, церковь защищает. нужно понять что конкретно его не пускает и есть ли возможность защитить городских. иконы? кресты? вода? они просят свободы действий. взамен не тронут нас и родных. чанбину страшно, но он что-то не рассказывает мне. нужно попробовать поговорить с ним снова, пока не стало поздно. чонин…» — джинни, смотри. голос джисона вырвал его из тяжёлого чтения. хёнджин вздрогнул, смаргивая, и текст поплыл перед глазами. хан легонько толкнул его в локоть, указывая на книгу в его руках. — а это что-то вроде… бестиария? я не знаю, тут куча ритуалов, какие-то записи на латыни и всё в таком духе. жуть какая. хёнджин нахмурился, раскусывая губу до крови. встретился взглядом с джисоном, на несколько мгновений зависнув, а потом тряхнул головой. — бери всё и поехали. — что? — забирай это, дневник и бумаги и бегом отсюда. джисон испуганно схватил его за рукав, нервно рассмеявшись: — да ты шутишь? чан нас убьёт. они явно ему ещё нужны. хёнджин, не выдержав взгляда, отвернулся. от его слов джисону будто воткнули раскалённую спицу в позвоночник. — что-то мне подсказывает, что он уже не вернётся. слова были пугающими и режущими. хан вздрогнул, но послушно кивнул, неаккуратно сгребая всё со стола и прижимая к груди, сминая бумагу. — ни на шаг от меня не отходи. нальём святой воды, если она тут осталась, и поедем, — хёнджин развернулся, чтобы выйти, но услышал тихий всхлип за спиной и крутанулся на месте, неуклюже сгребая джисона в безопасные объятия, — скоро всё закончится. продержись немного. воды не было даже на заднем дворе. источник, по крайней мере там, где он по всем параметрам должен был находиться, пересох. хёнджин даже не удивился. он держал в одной руке дневник, а во второй — ладонь джисона. как и пять, и десять лет назад. готовые защищать друг друга от любых невзгод, будь то хулиганы, пьяные мужики у баров, навязчивые папарацци или сам дьявол. как когда хёнджин тащил джисона с разбитой на камнях коленкой. как хан, матерясь и шипя, волок его пьяного вусмерть с очередного казино в лас-вегасе. ладонь в ладони, кресты на груди и старый пикап на обочине — вот и всё, что у них было. хан молча залез в машину, скинув на колени бумаги, и суетливо зашуршал страницами. — твою мать, здесь целый альманах. его изучать можно всю жизнь, — пробормотал он, до жжения в глазах всматриваясь в ровный строгий почерк. каждый сантиметр был исписан, и на удивление, ни одна страница даже не выгорела на солнце, обесцвечивая чернила. — у него было больше двадцати лет, чтобы написать его, — прокомментировал хёнджин, прикидывая, ничего ли важного они не забыли сделать, — изучишь по дороге. — подожди минуту. — джисон. — вдруг есть что-то, чего мы не знаем, и что убьёт нас при выезде из города. если нельзя покидать это место. или если они нападут на нас как только мы сделаем что-то неверно. хёнджин, я понимаю, что надо валить, но я боюсь слишком поторопиться. минуту, дай мне минуту, я просмотрю записи, — упрямо затараторил джисон. его глаза странно блестели, как у безумного. как у чана в первую их встречу. хёнджин несколько мгновений буравил его взглядом, но потом согласно кивнул, устало сгорбив плечи. — ладно, аргумент. джисон не ждал ответа, а уже во всю ворошил бестиарий, откинув дневник, как второстепенный. пробежался по оглавлению, открывая самые важные для себя страницы, бегая пальцам по строчкам. хёнджин наблюдал за ним, неосознанно прислушиваясь к звукам снаружи, но было на удивление тихо. закат уже тронул небо нежными багровыми разводами. поле, безмолвное, спокойное, дышало в такт хвану, перешёптываясь стеблями люпина. вереск розовел по краям дороги. приближалась ночь. всего несколько дней назад чуть дальше, буквально в минуте ходьбы, он встретил феликса. — ты почти опоздал. я думал уже не дождусь тебя. почему он ждал его тогда? почему знал, что они встретятся? что ему нужно? хёнджин почти не сомневался, что причина его головных болей тоже вина феликса, но вопросов было куда больше, чем ответов. хван на секунду позволил себе прикрыть глаза, вжимаясь позвоночником в неудобное, но привычное кресло. — что им вообще нужно? — тихо спросил он, когда запрошенная джисоном минута истекла. — мы пища. они питаются людскими душами, — хан нахмурился, не отрываясь от листов. — почему не убили сразу? — не знаю, читать внимательно надо, — джисон сощурился, поднося бумаги ближе, вчитываясь в мелкий почерк священника, — тут заметки… про минхо и феликса, очень много про чонина и этого сынмина. их всего четверо. было. описание. способности. целый справочник с какими-то амулетами и всё такое. чёрт, он реально кучу лет на это угрохал. — джисон спешно листал страницы, стараясь выцепить самое важное. тонкие листы сминались, разрываясь, но хёнджин ничего не говорил о бережном отношении к такой реликвии. теперь он держал руль обеими руками, чтобы не выдать дрожащих пальцев и как коршун следил за дорогой, страшась бросить взгляд на полуоткрытую дверь церкви. он и сам был на пределе. джисон выдохнул, отыскав какие-то важные строчки. — у них есть радиус действия. чонина чан запер в доме, он не может выйти из него… феликсу тяжело находится в городе. минхо самый сильный, без проблем перемещается по городу. но за его пределы выйти не может. сынмина… сынмина уже нет. — джисон хлопнул глазами, тут же тряхнув головой. — значит трое. уже проще, — мрачно усмехнулся хёнджин, — а ещё их можно грохнуть. ещё приятнее. — вряд ли мы сможем. судя по записям, чан чуть сам не сдох, пока изгонял его. хёнджин еле сдержался, чтобы не рассмеяться. откровенно говоря, изгонять призраков — меньшее, что ему хотелось. все его жизненные ценности и принципы рушились, как карточный домик, но об этом он подумает позже, уже в тысяче миль отсюда. — так, понятно, тогда без вариантов. разберемся потом. мотор взревел. хёнджин выпрямился, готовясь вжать педаль газа до упора, но джисон сбил его коротким: — сначала в отель. — в отель, — тупо повторил хёнджин, осекаясь. недоумённо свёл брови в кучу, — зачем? плевать на вещи. джисон как-то помрачнел, не торопясь с ответом. будто сомневаясь в правильности слов, но всё же скривился, отворачиваясь: — там твой путевой дневник. — ты шутишь? это малая цена, — зашипел хёнджин, расширив глаза. — там вся наша жизнь, — тихо прошептал джисон, глядя исключительно себе на пальцы, — его нельзя отдавать этому городу. стоило бы, наверное, ударить джисона головой об окно, да так, чтобы он потерял сознание по крайней мере минут на двадцать. стоило бы извиниться после, либо спалить весь город вместе с дневником, да и были ли записная книжка с его мыслями, переживаниями и рассказами о их путешествиях достаточным компроматом для такого риска? даже если так, видит бог, хёнджин был не прочь больше никогда не появляться перед камерами. стоило бы вправить джисону мозг гаечным ключом, затянув все шурупы до скрежета, чтобы тот не бредил и не бросался во все тяжкие, но… стоило бы. но хёнджин почему-то поддался. из головы пропали все мысли. ворох опасений, страхов, просто отступил, оставив обессиленное тело с пустой черепной коробкой. если им суждено умереть — то их в любом случае догонят, верно? а если нет — то минутой больше, минутой меньше, не играло роли. они ведь не в пожаре. у мотеля было всё как обычно. те же засохшие клумбы и прохладные стены. те же вымершие улицы с редкими прячущимися жителями (были ли они живыми? надо будет потом свериться с дневниками чана). хёнджин не стал глушить мотор. быстро осмотрелся, бросив джисону: — сиди тут, я быстро, — и выскочил из машины, громко хлопнув дверью. хан проводил его пустым взглядом и сжал листки пальцами, не сдержав эмоции. его затрясло. руки колотило как от ударов током. слёзы предательски обжигали глаза, джисон скривил губы, ударяясь затылком о сидение. идиот. волна всех задавленных, спрятанных глубоко внутри криков ужасов вырывалась наружу, и ему пришлось закрыть рот ладонью, чтобы не завопить. какой же он идиот. он снова сделал неверный вывод. хёнджин… хёнджин сразу сказал, что надо бежать. не из-за трусости. а джисон остался совсем не из-за смелости. хан никогда не был откровенен даже с собой, запутавшись в собственных желаниях и мыслях, как маленький ребёнок. город всего лишь показал ему частичку его настоящего, но этого хватило, чтобы он окончательно сошёл с ума. хотелось кричать от злобы на самого себя и того, кого он так беспечно посчитал родственной душой. того, кому он доверился всего за пару встреч. последствия беспечности никогда не били по нему так сильно. мысли накрывали его снежной лавиной. он шмыгал носом, пытаясь успокоить всхлипы и тряс бумажками, силясь хоть что-то прочитать. буквы скакали перед глазами. душа взрывалась, вместе с выворачивающимися наизнанку костями. всё останется как было. как прежде. снова «друг хван хенджина». снова бесконечная дорога. снова надежда, срубленная на корню. джисон заставил себя вчитаться в строчки. истерика должна быть потом, когда будет время и будет безопасно. сейчас нужен трезвый мозг. хёнджин всегда учил его так: страх, паника, должна быть уже после. ради выживания. у него самого всегда это получалось. у джисона нет. он зашелестел бумагами, листая измятый дневник, бестолково водя негнущимися пальцами. и тут его будто ударило по голове кувалдой. сердце ухнуло вниз, а по спине волной прокатился ледяной ужас. он сам себе казался посмешищем. путевой дневник, серьёзно? да с чего джисон вообще о нём вспомнил? это была не его мысль. и хёнджин повёлся только потому, что кто-то захотел этого. джисон вцепился пальцами в дверь, сжимая до побелевших костяшек и стиснул зубы. бежать сейчас за ним или остаться и дождаться? что он может сделать? череп будто раскололся напополам, пронзая острой болью. джисон скривился, до крови прикусив язык, и зажмурил глаза, чувствуя, как ломаются ресницы. что делать: идти или остаться? несколько секунд длились вечно. время растянулось до бесконечной вселенной. колоссальным усилием джисон всё-таки потянулся к ручке, готовясь к короткой, самой быстрой пробежке, но дверь водительского сидения распахнулась раньше. хану показалось, что время схлопнулось. он не сдержал судорожного выдоха, ощущая ледяные неконтролируемые слёзы на щеках. — джинни, слава богам, я думал… он завис буквально на секунду. на мгновение, в которое что-то упало вниз, разбиваясь на миллиарды осколков. и стало пусто. джисон медленно повернул голову. это был не хёнджин. хан тихо всхлипнул, замирая. только губы предательски затряслись. — он снова тебя обидел? минхо расслабленно улыбался, снисходительно, но неотрывно глядя в ответ. небрежно, по-свойски, будто примеряясь, закинул руку на руль, бережно пробегаясь пальцами по потрёпанному покрытию. в глазах практически не видно цвета, из-за расширившегося зрачка, из-за чего он выглядел как хищник, готовившийся вот-вот напасть. джисон бросил быстрый взгляд на вход в отель, но он не остался незамеченным. минхо усмехнулся, но ничего не сказал, едва заметно склонив голову на бок. — нет, — тихо выдохнул джисон, бесполезно тряся головой, — я его жду и… минхо ласково улыбнулся, протягивая руку к его лицу. провёл по щеке, вытирая слёзы. аккуратно, заботливо заправил прядь налипших на висок волос за ухо. джисона тряхнуло в истеричном рыдании. он скривился, попытавшись закрыть лицо руками под внимательным беспощадным взглядом кошачьих глаз. минхо перехватил одну из ладоней, переплетая их пальцы и поцеловал костяшку. только сейчас джисон заметил, насколько холодные у него губы. — не надо… минхо не делал ему больно. только бережно держал его ладонь, но от этого выворачивались все внутренности. джисон рыдал, бестолково скручиваясь до хруста в позвоночнике, но минхо не отпускал руку. успокаивающе гладил пальцы, по очереди целуя их, но не произносил ни слова, продолжая смотреть. чёрные глаза постепенно становились красными. и джисон уже понимал, что это конец. они не успели. последнее, что он почувствовал — ледяное прикосновение к солёным губам и одна-единственная мысль, пронёсшаяся у него в голове прежде, чем рассудок разорвало: «прости меня, джинни»***
быстрее. хёнджин взлетел на второй этаж за секунду. рывком распахнул дверь, врываясь в номер и стал не глядя закидывать вещи в сумку, ища глазами дневник. быстрее. блокнот с путевыми заметками надломился и разорвался, рассыпаясь на листки, на которые хёнджин беспощадно наступил грязными кроссовками, втаптывая в пол вместе со скарабеями, усыпавшими всю комнату. они падали ему на голову, лопались под подошвой, наблюдали со стен. хван чувствовал их на всей коже, брезгливо дёргаясь, когда они в очередной раз хрустели под его обувью. быстрее! воздух дрожал от напряжения. хёнджин беспорядочно метался по комнате, стараясь сохранить трезвый рассудок, но кажется, его уже давно перемкнуло. кислорода катастрофически не хватало. он глотал его ртом, разрывая лёгкие. он подлетел к окну, стараясь увидеть на месте ли пикап, но в этот момент его коротнуло. в горле застрял крик ужаса, когда знакомые ледяные руки проползли под футболкой, крепко прижимая к торсу. сердце остановилось. время остановилось. вселенная замерла. — уже уезжаешь? хван громко сглотнул, чувствуя, как от напряжения ломаются позвонки в спине. рюкзак со стуком упал на пол. из открытых карманов посыпались вещи, но это не имело значения. имели значение только руки, нежно обхватывающие его торс, готовившиеся вот-вот свернуть ему шею, если он рыпнется. — да, прости, приходится, — так сипло, будто хёнджину леской пережало горло. отвратительная дрожь, ничуть не добавила убедительности. он обрывисто выдохнул, сутуля плечи. руки обняли крепче. — ты обещал забрать меня с собой. феликс обиженно ткнулся носом меж его лопаток, ластясь щекой о напряжённые мышцы. от его ледяного дыхания даже через футболку пробежали мурашки. хёнджин издал нервный смешок. — я приеду позже… — лжец, — привычно перебил его нелепые оправдания феликс. ладони мягко скользнули по прессу. хёнджин рванул вперёд, спотыкаясь об лежавший на полу рюкзак и практически кубарем свалился, отползая к окну. феликс смотрел на него холодно и тоскливо. нужно, чтобы джисон уехал. завёл мотор и уезжал. пусть он лучше въедет в дерево, чем останется здесь, надо всего лишь крикнуть в окно. он его обязательно услышит, и ему хватит ума вжать педаль в пол и не оборачиваться. он не станет за ним возвращаться. хёнджин бестолково пнул рюкзак в феликса, надеясь отвлечь его внимание, но призрак даже не моргнул, внимательно наблюдая за хёнджином. прежде, чем тот набрал полные лёгкие воздуха, чтобы закричать, он тихо сообщил: — не волнуйся за друга, — феликс надул губы, разглядывая его колотящиеся руки. хван замер, не дыша, — его уже не спасти. от минхо никто не уходит. и не уйдёт. хёнджин захлебнулся. — нет, не трогайте! и феликс наконец улыбнулся. феликс, чьи веснушки складывались в картины. феликс, в чьих глазах всегда дребезжали искорки. феликс, чьи маленькие пальцы цеплялись за его футболку, пока сам он беспощадно питался его душой, вызывая неимоверную слабость и головную боль. феликс, чьи глаза теперь горели красным огнём и на чьих губах ломалась ядовитая, смертоносная усмешка. он всего лишь сделал крохотный шаг вперёд, а хван уже понимал, что умрёт. — кто ты? — тихо всхлипнул хёнджин, ощущая, как разрываются капилляры в его голове. — это уже не имеет значения. и наступил мрак.