Уилтшир. Малфой манор.
Лорд Малфой насквозь лживо и сладко улыбался Остриджу, мысленно представляя себе удобства камеры в Азкабане. Если он туда не хочет, то собеседнику придется улыбаться дружелюбно и участливо. Тот уже битых полчаса рассказывал ему, как трудно и тяжело сейчас в неспокойное время. Люциус был обманчиво расслаблен и благожелателен, но спрятанная в полах мантии ладонь то и дело сжималась и разжималась, словно смыкаясь на дряблой шее паршивого старикашки.
Когда Остридж прервался на приветствие для коллеги по отделу, Люциус позволил себе один раздраженный вздох.
Он уже почти разорился на взятках. Министерские собаки не верили в Империус, цепко хватая любую доступную жертву. Не верили, до тех пор, пока у них в кармане не появлялся увесистый мешочек. Люциус никогда не оставит семью, это правило в него намертво вбил покойный уже Абраксас Малфой. Но семью он спас, а на ее жизнь остались гроши, которые ему срочно необходимо превратить в средства для существования.
При мысли о Нарциссе и маленьком комочке счастья с белоснежными волосами сердце привычно сжало ледяной рукой.
Остридж наконец закончил цирк одного урода и раскланялся, довольно звякая очередным мешочком. Люциус от души пожелал старику всяческих мук и облегченно поспешил к каминам. Но быстро домой попасть у него не вышло.
Сначала пришлось здороваться и активно подхалимствовать недавно вступившей в должность заместителя министра Долорес Джейн Амбридж – наимерзейшей особе, вызывавшей жуткое желание съесть фунт соли.
После, в Атриуме его задержал заместитель главы Отдела Тайн, насмешливо уведомивший Малфоя о назначенной на двадцатое число инспекции на наличие в маноре темномагических артефактов.
У каминов расшатанную нервную систему Люциуса добили любезно беседующие Фадж и Дамблдор, проводившие его внимательными взглядами. Поэтому, когда скрипящий от злости зубами Малфой наконец переступил камин Малой гостиной, то совершенно не обратил внимание на непривычную тишину манора.
Бормоча сквозь зубы ругательства и на ходу стягивая мантию, давящую на плечи весь мордредов день, Люциус влетел в Синюю гостиную и разразился громкой тирадой. Послав всех работников министерства в места не столь отдаленные и не получив отклика любимой жены, он прошествовал к Малой детской.
Странно, но домовик Типли не появился для того, чтобы сказать в какой части дома его ждет Нарцисса.
Уже около детской Люциус вдруг притормозил. Тишина дома показалась не просто оглушающей. Она внезапно стала гнетущей. Не слышно было даже павлинов, голосящих в это время суток. Малфой, не понимая зачем, вытащил палочку и весь подобрался.
Интуиция говорила об опасности. Нет, не так. Интуиция вопила о ней.
Сглотнув, сиятельный Лорд Малфой, послал заклинание прозрачности в стену Детской. Но… ничего. И вот тут стало страшно. Настолько, что Люциус мысленно вооружился сразу несколькими родовыми проклятиями и рывком влетел в комнату, мгновенно осматриваясь. В комнате было пусто, лишь обреченно трещал поленьями камин.
Люциус рванул к кроватке, чтобы взять Драко на руки, но не добежал. Взвывшая об опасности интуиция помогла откатиться в сторону с линии огня, но Петрификус тоталус оказался площадным. Малфоя силой заклинания дополнительно отшвырнуло в сторону и парализовало с такой мощью, что паника нахлынула на того в многократном размере.
Сбросить окаменение не получится быстро.
Тем временем неизвестный поднял его и отлеветировал так, чтобы Люциусу была видна вторая по-прежнему пустая половина детской. А спустя еще секунду напротив него появилась Нарцисса. Заплаканная и едва сдерживающая всхлипы, заключенная в магические путы, багровыми всполохами оплетавшие все ее тело.
– Нарси! – наполовину облегченно выкрикнул Малфой, когда не удерживаемая заклинанием жена рванулась к нему и прильнула к обездвиженному боку.
Он хотел сказать ей еще что-то, но осекся. Спиной к супругам у камина, незамеченный ранее, стоял среднего роста крепко сколоченный мужчина, задумчиво глядящий в огонь. Рассмотреть пришельца было сложно, огонь затемнял его силуэт, но рваного черного плаща, множества ремней, колб и кинжала на бедре Люциусу хватило, чтобы вновь испытать страх и начать активнее сбрасывать заклинание.
Враг меж тем медленно развернулся и невербально наложил новый петрификус.
У Малфоя из грудины выбило весь воздух.
– Поттер… - потрясенно выдохнул Люциус, едва увидел лицо незнакомца.
Стоп.
Теперь Люциус изо всех сил старался прогнать видение. Джеймс Поттер был мертв. А значит… Он вновь пригляделся. Отблески камина осветили шрамы на лице и, Мерлин помоги, слегка мерцающие зеленые глаза. Очков и растрепанных вихров аврора Джеймса Поттера на незнакомце не было. Но внешнее сходство, Мордред!
Однако незнакомец молчал.
– Что вам нужно в моем доме? Вас послали из министерства? Я уже сказал Смиту сегодня, что… – с осторожно вплетаемой угрозой начал Малфой, но был перебит звонким агуканьем.
Сердце в который раз за прошедшие минуты облилось кровью.
Пришелец держал на руках завернутого в изумрудную простынь Драко. Малфой пораженно и обреченно замер. В голове закрутились лихорадочные мысли о том, что Нарциссу и сына надо спасти любой ценой, а сам он уж как-нибудь. Люц мысленно постарался дотянуться до Алтаря прося защиты и помощи, но незнакомец медленно поднял руку, обрывая мысли, и… И протянул наследнику свой обтянутый грубой перчаткой палец.
Драко радостно ухватился за него и замурлыкал что-то на детском непереводимом.
– Дневник в темной обложке. Томас Марволо Реддл передал тебе его на хранение. Три минуты на то, чтобы я получил его. После этого я отдаю твоего сына, снимаю заклятье с твоей жены, и мы никогда больше не увидимся. – хрипло и сухо выхаркивает из себя слова враг.
Люциус побледнел сильнее, чем это было возможно.
– Да кто вы такой, чтобы вламы… – зашипел почище гадюки Люциус и почти сбросил заклятье, но оно вернулось в трехкратном размере, чуть не размазывая того по полу.
– Этот дневник не стоит смерти Рода Малфой. – безжизненно сообщил враг, осторожно играя пальцем с малышом.
Лорд Малфой хотел многое высказать вторженцу, но прохладная ладонь жены стиснула его руку, а на ухо обрушилось паническое «
Люц».
Он задумался лишь на секунду. Семья. Сначала всегда семья. Правило, которое вбил ему в голову Абраксас. Даже выбора не стояло. Он зло сощурился, отрывисто вызвал Добби и приказал ему принести указанную вещь. Ушастый выполнил задание и опасливо замер у ног Хозяина.
Пришелец все еще смотрел мертвым сквозящим взглядом на Драко, лежащего у него на руках.
Добби неловко прошлепал к вторженцу и замер, удерживая тетрадь в воздухе. Не отводя от малыша взгляда, волшебник резко дернул запястьем, и Дневник мелькнул черной молнией, исчезая за его спиной под плащом.
– Я выполнил свою часть, отдай мне сына. – рявкнул Люциус, от нервов забыв сбавить злость в голосе.
Пришелец как-то совсем по-простому кивнул и легко погладил малыша по светлым жидким волосикам. Младенец повис в воздухе и медленно полетел к родителям. Но завис где-то посередине. Враг вновь привлек внимание перепуганных Малфоев.
– Дневник опасен. Не совершайте ошибок. Во все времена для Темных лордов не было исключений. Они проигрывали. А Драко вырастет прекрасным волшебником в Дурмстранге. –отрывисто и разрозненно сообщил он, и исчез.
Заревевшего малыша мгновенно подхватила на руки дрожащая Нарцисса.
***
Клиффорд. Замок Уэсл.
Поттер припал на колено, хватаясь за ноющую грудь. Поспешная аппарация из переходящего в боевой режим манора далась тяжело. Мерлин знает, чего ему стоило проникнуть на территорию Малфой манора в отсутствие хозяина. Скрыть магию, найти брешь в защите, достичь короткими перебежками многочисленных комнат, отвлечь Нарциссу.
Спасибо Темному Лорду, Поттер в маноре прекрасно ориентировался. Но он едва не испортил все, когда увидел серые лучистый глаза малыша Драко. Мордред, дети этого «после» делали его сентиментальным. В груди снова вспыхнула и угасла боль.
/флешбек/
– Зачем, Поттер? – устало и бесцветно спросил Малфой, привалившись плечом к решеткам.
– А ты зачем? – огрызнулся Гарри, поднимая ложку и заставляя бывшего слизеринца съесть еще.
– Просто. – прошептал тот, измученный существованием.
– И я просто. – твердо ответил Поттер, зачерпывая еще одну ложку.
Просто Малфой в битве за Хогвартс закрыл Гарри щитом от Авады какого-то пожирателя.
Просто Малфой под паническими взглядами родителей кинул Поттеру свою палочку, когда увидел, что его переломилась под жесткими лапами акромантула.
Просто Малфой, который во время пыток в Бутчвилле открыл антиаппарационный купол перед вторжением Легиона во главе с Грейнджер, убив дежурившего егеря.
Просто Малфой, которого Поттер неделю назад нашел обездвиженного, почти обескровленного, лишившегося правой руки и не надеявшегося на спасение. Которого Поттер на своем горбу дотащил до лагеря, отмывал, лечил, кормил и не дал судить, предоставив воспоминания о взаимопомощи.
Просто Малфой, с которым они полгода делили горе и боль: Драко от отданных на сожрание вампиров родителей, Поттер от растерзанной егерями невесты. Они так много говорили, так много слушали, сколько ни разу за школьные годы. И наконец-то слышали, наконец-то достучались друг до друга.
Просто Малфой, ставший самым близким другом, ставший Драко, когда Рон… Неважно.
Просто Драко, который без сожаления метнулся, сбивая Поттера с ног.
Просто Драко, которого разрубило на четыре части брошенным заклинанием Решета.
Просто Драко, который так много говорил о смерти все те полгода. Который добился своего и погиб со своей мерзкой школьной ухмылочкой на бледном лице.
/Конец флешбека/
Флакон с рябиновым отваром из правого кармана брюк был опустошен за секунду, после чего Тело привалилось к ступеням крыльца, пережидая агонию. В потемках развалины Уэсла подсвечивались приличным уровнем снега.
Поттер медленно поднялся и кое-как добрался до входа. Отпер обычный механический замок, ввалился внутрь, не обращая внимания на дыру в своде крыши.
Здесь все было так, как и два года назад. Наведя стандартный набор защитных заклятий, Поттер добрел до сваленного в углу хвороста и поленьев, трансфигурировал их в подобие лежанки и лег солдатиком.
– Гарри! – лизнуло слух.
Поттер рывком отвернулся к стене и невольно замычал от накативших лавиной воспоминаний.
Нельзя.
Заткнись.
Замолчи.
Тебя нет.
Больше нет.
И меня нет. Почти. Совсем.
Немного подождать.
Тише.
Ласковый взгляд выжегся на обратной стороне век и то и дело сменял цвет. Теплый карамельный, звенящий стальной, лазурный голубой, грозовой, антрацитовый, багрово-красный.
Красный. Красный значит боль.
Высокий смех, мордредова боль и запах крови. Везде. В голове. Много. Шепот. В висках, на подкорке, она в каждом сосредоточии нервов. Парселтанг. Копошение сотни змей в его разобранных кишках. Звонкий хохот. Это смеется он сам. Кишки наружу, а он в сознании. Боль притупилась, пульсирует в затылке. Он шипит змеям, что если не уберутся, то он проклянет их род.
Их яд на постоянно регенерирующий под заклятиями организм уже не действует. Три змеи иссыхают и каменеют на его глазах. Поттер захлебывается красным кровавым смехом. Яд василиска имеет пятую категорию опасности. Под аккомпанемент багровой боли змеи дохнут от яда Старшего змея.
А мужчина вновь безумно хохочет, когда змеи улепетывают. Взбешенные сторожи-егеря расчленяют его руку на составляющие. Какая к чертям разница, Парвати вылечит.
Он уже чувствует вкус виски на губах.
Сторожей сносит сырой волной магии. Зеленый инфернальный блеск глаз и окровавленное лицо – последнее, что прочитает в их сознаниях Темный Лорд, прежде чем убить упустивших Поттера слуг.
***
Сумеречный рассвет в Уэсле совсем не такой, как Гарри помнит. Этот рассвет не окрашен мерцающим защитным куполом Легиона, который даже подлетевшего близко мотылька распыляет в мелкий порошок.
Этот рассвет простой, он меланхолично окрашивает верхушки елей в бирюзу.
Адское пламя окрашивает их багрово-красным, а затем угольно-черным. У ног Поттера от силы заклятия трескается земля, Уэсл воет и стонет, но Поттер сжигает свое прошлое-будущее дотла, до пепла, до поглощающего свет мрака.
Тетрадь в черной обложке, подписанная рукой Томаса Марволо Реддла истошно воя сгорает вместе с прошлым-будущем. Поттер ощущает неимоверную боль в проклятом первом шраме, но Пламя голодно. Он дает ему пожрать все заброшенное поместье.
Сидящего на единственном не выжженном пяточке земли, бездумно и мертво смотрящего на восток, таким Тело находит Аластор Грюм.
