Тэки

Скарамучча прибыл в Ли Юэ с четкой целью — свидеться со старым товарищем. Конечно же, было это совершенно недобровольно и даже, можно сказать, его силой заставили отправиться в эту тихую гавань. Стоило Скарамучче один раз заикнуться в разговоре с Нахидой о том, что среди фатуи был один сносный придурок, который, хоть и без мозгов, но имел некое первобытное подобие человека, так его сразу начали уговаривать съездить проведать. С какой стати, думалось Скарамучче, ему в обязательном порядке нужно видеться с мало-мальски знакомым человеком и почему он не мог ограничиться одним-двумя уважительными словами, брошенными невзначай в разговоре? Нахида донимала его не один день! Конечно, длилось бы это пару дней или пускай даже неделю, он бы перенес, но доставать его каждый день на протяжении тридцати двух дней это уж слишком! Так думал Скарамучча, сходя на многолюдную пристань Ли Юэ с пассажирского сумерского корабля. Тридцать два дня утром, днем, вечером, во время еды, во время тренировок, во время странствий, где бы он ни был и что бы он ни делал, Нахида и ее подручные дружки тут как тут, спешат напомнить ему о важности поддержания связи с друзьями! С какими друзьями? У Скарамуччи есть только бывшие товарищи, с которыми он перестал поддерживать всякую связь, и слава Архонтам. Но у Нахиды было свое мнение, с которым ему осточертело спорить. Он был вынужден! Вы-нуж-ден отправиться в Ли Юэ для галочки, чтобы от него отвязались и не бесили. Чтобы он просто продолжил делать свои обычные повседневные дела без всяких там дру… — Юноша, ну что вы стали в проходе, мешаете всем, вы либо сходите, либо отойдите! Скарамучча обернулся. Поток его яростных мыслей прервала молодая женщина, с такими тяжелыми сумками, будто перевезла в Ли Юэ половину Сумеру. Скарамучча мысленно отдал дань уважения небесам за то, что спасли его от кораблекрушения, и он не пошел ко дну вместе с этой женщиной и ее дурацкими сумками. Сморщив губы, Скарамучча сошел на пристань, отгораживая лицо шляпой от палящего солнца. Ладно, с этой поездкой можно смириться, если думать о том, что через три дня он уедет. Следующие три дня ему совершенно нечем заняться, местные достопримечательности его не интересовали — чего он только за свою жизнь не повидал… Местная кухня тоже не вызывала бурного восторга. Разве что он не откажется выпить в компании рыжего идиота. Богатого рыжего идиота. Разумеется, Скарамучча не хотел платить за то, что не приносило ему никакого удовольствия и пользы для него самого. На самом деле Скарамучча всю поездку думал о том, чем можно заняться, наверняка, Чайльд не станет таскаться с ним три дня, безостановочно развлекая, значит, нужно самому как-то спасаться. Нахида заботливо составила список мероприятий и местных развлечений, которые будут проходить на этой неделе, но Скарамучча даже не подумал туда заглянуть, что могла предложить Нахида? Плетение венков, вырезание из дерева фигурок животных и театр? Стуча по дощатому пирсу, Скарамучча прошел на торговую площадь и нахмурив брови, тихо прошептал: — Слишком шумно… Так хотелось убежать отсюда, спрятаться, закрыться: от солнца, от назойливых продавцов, туристов, и прочих. Скарамучча смотрел под ноги, уверенно вышагивая куда подальше. В этом потоке он сам не заметил, как толкнул кого-то плечом. Быстро вскинув голову, он уже хотел пройти мимо, пока не понял, что врезался в ту же самую женщину, сумки которой пару минут назад оценил своим независимым экспертным мнением. Правда сейчас ему посчастливилось лицезреть содержимое ее багажа. Мысленно вздохнув, Скарамучча приготовился к скандалу, так как не нужно быть эмпатичным человеком, чтобы понять по выражению туристки ее настрой. По лицу женщины пробежала такая буря эмоций, когда она увидела, как вся ее многочисленная одежка разлетелась по площади, что Скарамучча на всякий случай отошел на два шага назад. — Смотри куда прешь, а не свои ботинки рассматривай! Да из-за тебя у меня… Скарамучча так и не понял, что у нее из-за него произошло (мог только догадываться), как откуда ни возьмись в поле зрения оказался юноша. Скарамучча по-прежнему смотрел в пол, щурясь от яркости солнца, он увидел багровые рукава разлетающегося хаори, и краем глаза зацепился за правую руку, которая покоилась на рукояти меча. «Инадзумец», — с неясным чувством в груди подумал Скарамучча. Юноша подошел неспешно и также неспешно произнес: — У вас произошли какие-то разногласия? Могу ли я как-то помочь вам? Скарамучча вздрогнул, но преодолел желания вскинуть голову и взглянуть на лицо доброго самаритянина. От незнакомца веяло такой умиротворяющей безмятежностью и Скарамучча сразу же почувствовал себя в тишине, будто изнуряющая жара исчезла, а ее место занял прохладный ветерок. Усталость от длительной поездки и гам торговой площади отодвинулся на задний план. Прикрыв глаза, он вслушивался в голос юноши: — Я уверен, он не специально задел вас, это неприятная случайность, вам необходимо быть снисходительнее и списать это недоразумение на усталость. Давайте я помогу вам собрать вещи! Видимо, женщину тоже околдовал голос интересного юноши. Откуда ни возьмись взявшийся и готовый помочь, незнакомец вмиг развеял злость и раздражительность дамы. — Да… признаю, я слегка погорячилась, все в порядке, я могу справиться и сама… А как ваше имя?.. Но Скарамучча не дослушал, он уже бежал от этого гиблого места куда-нибудь, где не было вредных людей, которые донимали его и пытались задеть своими нелепыми детскими обидами. Пускай этот удивительный юноша сам как-нибудь справляется, раз вызвался. Скарамучче его на самом деле даже жаль, хотя… женщина, хоть и выглядела на редкость озлобленной, но была очень привлекательной, ее манеры Скарамучча не оценил высоко, но внешностью она выиграла и, возможно, незнакомец поймал хороший момент для знакомства, вот даже имена друг другу назвали. Стремительно поднявшись по ступеням городской лестницы, минуя миллелитов и прохожих, Скарамучча держал путь в свою гостиницу, которая должна была стать его пристанищем на следующие три дня. Жара снова наваливалась неподъемным грузом, а шляпа мало помогала справиться с назойливыми лучами. Бисеринки пота застыли на висках, Скарамучча стер их ленивым движением. Ноги еле влачились по раскаленным улицам. Да, стоило признать, что рядом с тем юношей Скарамучче действительно стало на минуту проще жить. Словно дуновение ветерка коснулось его отросшей челки и понурых плеч. Как же незнакомец выглядел? Его лицо, его волосы, его осанка. Скарамучче мучительно хотелось знать ответ. Все то время, что он нес свое бренное тело до гостиницы, он не переставая прокручивал в голове медленный голос незнакомца, воспроизводил в голове движения его рук и хаори, что на ветру пламенело багрянцем. Одна кисть была перевязана льняными бинтами так плотно, будто за ними скрывались ужасающие раны или ожоги. Скарамучча видел тонкие пальцы на мече незнакомца и ему думалось, что, наверное, тяжело самому каждый день наматывать бинты заново. Дальше он укорил себя за то, что сбежал. Но довольно быстро рассмеялся над собой же. — Ну какой же ты стал неженкой! — буркнул себе под нос Скарамучча. — Пусть скажет мне спасибо за то, что сбежал и не стал стоять над душой у него и его новой подружки. От скуки ли, от нечего делать, думал Скарамучча над всей ситуацией, но как бы то ни было, долго держать все неприятности в голове он не мог, поэтому забыл обо всем сразу же, как вбежал в прохладное помещение гостиницы. Первые минуты пребывания в Ли Юэ не подарили страннику приятных эмоций, поэтому сейчас больше всего на свете он мечтал миновать холл, сладко улыбающихся девушек, готовых провести его до комнаты и выдать ключи, взбежать по лестнице, распахнуть дверь и… Наконец-то остаться в одиночестве. Скарамучча облегченно выдохнул, когда увидел просто обставленную комнатенку, окна, выходящие на порт Ли Юэ и море, и, аккуратно заперев на замок свою обитель, упал без сил на жесткую циновку. Никуда идти не хотелось. Хотелось провести в этой коробке все три дня, так ему осточертел сам путь сюда, шумный, неугомонный, как будто его без конца задевали, хватали, пинали и тягали за руки туда-сюда, шум в голове не переставая бил по вискам… Никакого паба. Никакого Чайльда. Никаких разговоров. Обычная спокойная ночь. Об этом мечтал Скарамучча. Он уставился в потолок, раскинув руки в сторону и перевел взгляд на пол, туда, около входной двери он сбросил шляпу. Ее шлейфы снова запутались и Скарамучча устало вздохнул, прикрыв глаза. Сам не заметил как так вышло, он провалился в сон. Скарамучча видел прекрасное сновидение. Некто на берегу, чьего лица он не мог разглядеть, смотрел вдаль, в море, за горизонт, и молчал. Вся его фигура была подернута дымкой, только меч, да алые одеяния навели Скарамуччу на мысль, что он уже где-то его видел. Неведомая сила подтолкнула Скарамуша подойти к одинокому человеку, и он поначалу сопротивлялся, но, не в силах устоять перед очарованием юноши, двинулся к нему. Отчего-то Скарамучче стало вдруг так спокойно рядом с ним, будто встретил давнишнего друга, далекого-далекого, который понимал его целиком, который молчал и молчанием исцелял все его одиночество. Скарамучча сел рядом с юношей, а тот его не заметил и продолжал глядеть вдаль. И туман, и море, в тишине своей напоминавшее небо, и присутствие рядом другого человека, превращали все неправильные чувства в приятные и кристально чистые, а все страхи в настырных насекомых, которых можно отогнать легким взмахом руки. Скарамучча боялся этого юношу, боялся, что он увидит нежданного гостя и не просто увидит — прочтет в глазах все его прошлое, и, не щадя сил, убьет. Но все это было такой мелочью, по сравнению со счастьем простого присутствия рядом… будто бы смерть была закономерной платой. Вдруг юноша поднялся на ноги, готовый уйти, но Скарамучча в страхе крикнул: — Постой! — и вцепился в рукав хаори. — Не уходи! Юноша обернулся, высвобождая рукав из цепких рук. Он смерил Скарамуччу таким взглядом, будто знал его всю жизнь. — Если ты уйдешь, я никогда больше не увижу тебя! — отчаянно крикнул Скарамучча, будто все это не было лишь сном. — Ничего страшного, пока ты меня помнишь, я буду рядом, — на удивление мягко произнес незнакомец, приседая на одно колено и равняясь лицом со Скарамуччей. — Ты ведь будешь помнить меня? Скарамучча медленно кивнул, заглядывая в ясные глаза напротив, словно опаленные маки. — Но что, если все же забуду? — Тогда все будет как прежде. Всё будет таким же, каким было без меня. Но Скарамучча не хотел как прежде. Он чувствовал, как слезы текли по его щекам, а прохладная рука незнакомца гладила его лицо. Как человек, познавший жизнь, он боялся смерти. Так они и сидели на берегу, пока все не растворилось в грохочущей реальности и Скарамучча не подскочил испуганно на кровати. Сколько он проспал? Сколько сейчас времени? Лучи заката били в окно, заставляя Скарамуччу прищуриться. Он встал с кровати, подхватил шляпу и молниеносно выбежал в холл, громко хлопнув при этом дряхлой дверью своей комнаты. — Эй! Сколько сейчас времени? — услышали девушки на первом этаже встревоженный крик взлохмаченного юноши. — Восемь часов вечера… Прорычав что-то невразумительное, Скарамучча пронесся мимо них, выбегая в прохладу вечернего Ли Юэ. Получается, он опаздывал на встречу с Чайльдом на полчаса… Ну ничего, потерпит, может быть, вообще смирится с тем, что Скарамучча его ненавидит всей душой и уйдет. Однако, действия шли вразрез с мыслями, Скарамучча бежал так, будто всю жизнь ждал встречи с рыжим идиотом и жил только мечтами о нем. Не обращая внимания на внешний вид, на недоумевающие взгляды прохожих, он летел на всех порах в дурацкий паб, на их место встречи, о котором они договаривались заранее в письмах, путаясь в поворотах и блуждая по переулкам. Пару раз ему пришлось спрашивать дорогу, дабы вернуться на правильную дорогу. Так, спустя десять минут ему все-таки удалось найти крохотную, ничем не примечательную таверну, куда стекались все рыбаки Ли Юэ и просто сомнительный контингент. Это было видно сразу же по деревянной вывеске, с выцветшим названием, облезлым стенам и грязному помещению. Если бы Скарамучча не был так взвинчен, он бы ни за что не стал переступать порог этого притона, но Чайльд есть Чайльд и Скарамучче необходимо было хотя бы показаться ему и убедить, что еще жив и здоров, а там увести с богомерзкого помещения куда-нибудь в приличное место. Промчавшись мимо пьяных вдрызг торговцев, пропахших рыбой, мимо кучки повизгивающих дам, поглощенных беседой на какую-то уморительную тему, и еще несколько компашек, хорошо проводивших время, Скарамучча дошел до самого дальнего столика. Остановившись, он пару секунд сверлил взглядом несчастный пустой столик, нахмурился, развернулся, обвел глазами все помещение заново, будто не веря, и в момент осознания пнул ни в чем не повинный стул ногой. — Рыжий урод! — в сердцах прошипел Скарамучча, падая на тот же стул, который только что пострадал и выглядел несчастно. Только сейчас Скарамучча остановился от лихорадочной гонки: заметил и свою шляпу со спутанными шлейфами, и волосы, неаккуратными прядями падающие на лицо. Потрогал кончиками пальцев заспанное лицо и тихонько взвыл. Он снял шляпу, принялся не спеша восстанавливать все события, произошедшие только что. И перво-наперво стоило уяснить, что рыжий ублюдок нагло опаздывал! Да, Скарамучча тоже не пришел вовремя, но у него хотя бы была уважительная причина! А вот у Чайльда наверняка никаких оправданий не было, он просто дурак, который все время шатается по городу без дела и причин опаздывать у него нет… Тут Скарамучча на секунду задумался над тем, от чего собственно не смог прийти вовремя. Он спал! Несколько раз удивлённо моргнув, он понял, что и правда уснул несколько часов назад и проспал тихим, ничем не примечательным сном обычного человека… Это настораживало. Так спокойно он не спал уже очень давно, мучившая его бессонница многие годы не отпускала. Скарамучча попытался вспомнить, что ему снилось такое, от чего в первые секунды после пробуждения тело было пропитано блаженной негой одновременно с гнетущей тоской, но не смог. Были только обрывочные впечатления, нечто мягкое, нежное, то, чего он давно не испытывал и думал, что никогда более не испытает. Если бы не тупой Чайльд со своей встречей, Скарамучча бы ни за что не упустил нечто, подарившее ему душевный покой. Он бы насладился каждой секундой, отведенной ему для созерцания картинок, привидевшихся во сне. И хранил в памяти. Как то, что больше не сможет повториться. Уронив голову на скрещенные руки, Скарамучча отдался ещё на какую-то долю секунды наваждению, поддался слабости, попытался все же вспомнить сон, но тщетно — только лучи заката, разбудившие его да последующая суета. Раз так, не стоит уделять этой случайности такое значение. Подумаешь, поспал как смертный впервые за столько лет… Не сильно привыкай и не разочаруешься! С горечью вздохнув, Скарамучча отмахнулся от беспокойных мыслей и стал прежним Скарамуччей. На лице ни единой эмоции, которая могла бы выдать его состояние. Не спеша осмотревшись, он заказал вина у подоспевшей девушки и стал дожидаться Чайльда. То, что тот опоздал, а не просто ушел восвояси, не были ни единого сомнения. Скарамучча знал — Чайльд, попавший в таверну, не уйдет из нее просто так, а заберет все от ситуации. Со Скарамуччей или без. Привычно абстрагировавшись от окружающего мира, он стал с нарастающим напряжением осушать поданую чарку с вином. Людей была тьма. Людей, ничем не привлекающих внимание. Их голоса сливались в один безобразный ком звуков, шипения, междометий и смеха. Скарамучча бы сказал ржания. Это стало привычно для него — закрываться от мира. Даже после того, как он узнал правду о своем прошлом, он не особо поменялся, люди не стали для него в одно мгновение белыми и пушистыми добряками, как и он не начал любезно всем лыбиться и вежливо беседовать. Единственное — может быть, чуть терпимее стал относиться к тому, что они находились рядом. И это была единственная причина, почему он до сих пор не ушел отсюда и терпел весь этот гам. Алкоголь привычно разморил его. Слегка затуманил сознание, мягко коснулся, готовый в любой момент рассеяться и выпустить из своих пут. Скарамучча подпер голову ладонью и принялся рассматривать, кто чем занимался. От скуки, разумеется. Подглядывать, подслушивать было интереснее, чем сидеть и вариться в своих мыслях. Тем более его увлекало вникать в чей-то разговор, когда этого вовсе не ожидали. Вникать и выслушивать не очень захватывающие истории, на самом деле. Вот два мужика, не понятно, что они не поделили, но переругивались знатно. Активно жестикулировали. Скарамучча заметил, что официантка напряженно наблюдает, готовая в любой момент их выставить за дверь. Чуть поближе сидели юнги и обсуждали следующее плавание, которое, судя по всему, пугало их, так как скоро обещали сильные грозы. «Совсем неопытные глупцы», — подумал Скарамучча. Умудренные и штормами, и грозами, скоро они сами будут смеяться над прошлыми наивными разговорами. Ничего интересного. Уткнув взгляд в чарку, Скарамучча уставился на блики света в ней. Чайльд опаздывал уже неприлично. Скарамучча решил, что если он не придет до момента опустошения чарки, можно спокойно покидать притон. И отодвинул вино от себя. В этот момент паб резко пронзила тишина, а до слуха донесся чей-то смех, он, словно звон стекла, распространился по всей таверне. Скарамучча лениво поднял голову и удивлённо округлил глаза. Смех принадлежал бледнолицей девице с длинными каштановыми волосами, но не это удивило больше всего. Подле странно одетой смеющейся девушки шел парень в багряных одеждах, которого он видел сегодня утром! Легкая улыбка касалась его губ, а взор был устремлен на спутницу. Странное чувство укололо грудь Скарамуччи, когда он заприметил белокурые волосы и багряную прядку волос незнакомца. Чувство, будто нет ничего важнее нее… Они были поглощены компанией друг друга и не заметили, сколько пар глаз глядели на них. Скарамучча удивился, поняв, что как только в паб зашла эта парочка, все сразу же притихли. На губах Скарамуччи пробежала тень ухмылки и он с наслаждением откинулся на спинку стула. Все-таки рядом с этим юношей становилось в разы комфортнее находиться в обществе! Или дело в странной девушке, что, не переставая, тараторила рядом со знакомым, будто пересказывала ему всю свою биографию. Вот от нее Скарамучча бы с радостью избавился. — Ты заметил, как в последнее время люди стали привязываться к своим домашним животным? Вот, к примеру, сегодня ко мне приходила пожилая леди за заказом для своего покойного супруга и с полчаса вещала о своем коте, которого не на кого оставить после смерти. Я думаю о том, чтобы сделать специальное предложение: «Вместе после смерти»! Берешь гроб себе — гроб питомцу в подарок. Как тебе? Скарамучча поморщился и подумал, что это попахивало фанатизмом. Скарамучча взглянул на лицо юноши. Оно оставалось безмятежным и выражало абсолютное понимание. Скарамучча вскинул одну бровь и подумал, что, наверное, все не так уж и дурно и девушка просто очень поглощена обсуждаемой темой. Она говорила так громко, что ее слышал весь паб. И с каждым брошенным словом голоса других становились все тише и тише. Скарамучча стал целиком расположен к этой прелестной девушке. Ему-то что до ее бредней? Главное, что стало тише. Незнакомец подле говорил неразборчиво (не орал на всю округу, в отличие от некоторых), поэтому Скарамучча, как ни старался, не мог расслышать его слов. Но зато он мог видеть его улыбку. Заказав вина, юноша заинтересовано кивал на любую дикую фразу девушки и не замечал устремленных на них взглядов. Скарамучча вглядывался в лицо незнакомца и пытался понять, кого он ему напоминает. Черты лица, эта багряная прядь и глаза, полные безмолвной поддержки. Он скользил взглядом от макушки до ног, останавливался на рукавах хаори, вспоминая сегодняшний случай в порту, разглядывал перебинтованную руку, пытался уловить голос… Скарамучче отчего-то вспомнился сон. Почему рядом с этим странным юношей спокойнее, чем с кем бы то ни было? Он уже откровенно пялился на незнакомого парня, вбирал его образ целиком и пытался запомнить, хотел уловить в нем нечто безумно важное… В этот момент, словно прочитав его мысли, юноша посмотрел прямо на Скарамуччу. Его алые от вина щеки и расфокусированный взгляд заставили Скарамуччу в спешке прервать зрительный контакт. Не успев сообразить, что произошло, он вздрогнул от того, что прямо перед ним на столик упал целый поднос различных яств, а прямо на ухо заорали: — Мой дорогой друг, наконец-то свиделись, родименький! И Скарамуччу сжали в тиски объятий. Быстро среагировав, он раздраженно ударил идиота, посмевшего его тронуть. — Архонты, Чайльд, тебе не семь лет, можно и поспокойнее реагировать. — А ты совсем не рад видеть старого друга? — грустно протянуло рыжее бедствие, приземляясь напротив Скарамуччи и закрывая обзор на интересующую парочку. — Друзья не опаздывают на целый час, — буркнул Скарамуш, делая вид, что сам он не опоздал на полчаса. — Эм-м-м, да, ты это прости… — Чайльд отвел взгляд и почесал затылок. — Там некоторые неотложные дела возникли… Скарамучча смерил приятеля скептичным взглядом и заметил, что на шее у него алели багровые пятна, а волосы были уложены на скорую руку. Решив не мучить собеседника догадками о «делах», Скарамучча подвинул чарку с вином ближе к себе и сделал крупный глоток. — Между прочим, я уже собирался уходить. — Да не смеши меня, небось ждал меня, чуть не умер от беспокойства. Но не стоило переживать — я целехонек. Не став отвечать на это нелепое высказывание, Скарамучча попытался заглянуть Чайльду за плечо, но ничего не получалось — дылда она и в Натлане дылда! — Смотри, в знак извинения, вся эта пирушка за мой счет! — вдохновенно сказал Чайльд, указывая на подносы, ломившиеся от еды. — Да уж, спасибо, — рассеянно бросил Скарамучча. — Будто, если бы это было за мой счет, я бы пришел. — Эй! Как можно такое говорить друзьям. — Ты мне не друг. Чайльд что-то снова возмущенно начал доказывать, а Скарамучча терпеливо выслушивал, пряча улыбку в чарку с вином. Ему не было так спокойно очень давно. И сейчас, будто все было на своих местах. Он подвинул поближе миску с лапшой и даже не стал делать вид, будто слушает Чайльда. И почему обязательно нужно болтать без умолку, чтобы выказать радость от встречи? Для Скарамуччи гораздо больше значило совместное молчание. — Ты меня даже не слушаешь. А если я говорю что-то важное? — Не думаю, что ты способен на такое. Все твои высказывания состоят из междометий и ругательств, — ответил Скарамучча, делая повторную попытку подсмотреть за белокурым юношей, даже незаметно подвинул стул, делая вид, будто на своем месте ему неудобно. От Чайльда не скрылось странное поведение товарища. Замолчав, он посмотрел на него с прищуром и заглянул за плечо. Скарамучча сделал вид, будто не заметил, что Чайльд заметил. Никто ничего не понял, игра продолжалась. — Расскажи лучше, как твои дела. — О-о-о, не знал, что тебя стали интересовать праздные разговоры. Того и гляди, начнем обсуждать погоду, — Чайльд заржал. — Я просто заранее понизил уровень своего интеллекта, чтобы соответствовать собеседнику. Одновременно с этим Скарамучча услышал оглушительный смех девицы-гробовщицы и ему стало так противно… О чем эти двое там разговаривали? Что такого смешного сказал этот парень, что она чуть ли не по полу катается от смеха? Скривив губы, Скарамучча уткнулся в тарелку и как раз в этот момент в груди что-то ухнуло вниз… сквозь бесцеремонный смех девушки до слуха донесся тихий мелодичный смех юноши. Округлив глаза, Скарамучча вскинул вверх голову, чтобы увериться, что это действительно тот самый незнакомец, но… конечно же, все планы нарушила довольная лыба Чайльда. — Чего смотришь? — Да так… — Слушай, Чайльд, свои дурацкие недомолвки оставь бесконечным любовникам! — начал закипать Скарамучча, было так обидно, что его вот-вот раскроют… — Чего?.. Ну вообще-то никаких бесконечных любовников нет… — неожиданно насупился Чайльд. — А я просто хотел сказать, что не та тебе приглянулась. И как назло, рыжее бедствие внаглую обернулось на сидящую позади него парочку, так что теперь Скарамучча готов был сгореть со стыда. Он сделал вид, что без понятия, что сейчас происходит и принялся с энтузиазмом жевать лапшу. — Неужели ты заинтересовался главой похоронного бюро ? — Чего?! — подавившись, теперь уже Скарамучча внаглую посмотрел на девушку и парня. — Главой чего? Не хотелось ему верить, что этот юноша на самом деле заправляет могилами. Не потому ли он сидит с этой странной?.. Обсуждают с подчиненной маркетинговый план на месяц… — Ху Тао! Хозяйка похоронного бюро, — тихонько объяснил Чайльд, наклонившись. — Вы уж точно не пара, поверь мне! — Тоже мне, эксперт! — фыркнул Скарамучча. — И вообще меня это не интересует! Говори что хочешь. — Да-да, поэтому ты уже десять минут пялишься на их столик. — Да как же, попялишься тут, закрыл все своей тушей!.. Скарамучча осекся и до него дошел смысл только что сказанного. И правда, на этот раз уже через секунду на весь паб был слышен оглушительный смех Чайльда. А Скарамучча сидел мрачнее тучи. — Так и знал! Как же просто тобой манипулировать. — А кто это рядом с ней? — Скарамучча решил не разрушать иллюзии своего недоразвитого сородича и разведать все хитрым путем. — А кто это рядом с ней? — передразнил Чайльд и снова обернулся в пол-оборота, чем вызвал тихое агрессивное шипение своего спутника, еще пусть позовет их за столик, чтоб окончательно свести с ума Скарамуччу. — Это Каэдэхара! Вздрогнув, Скарамучча шепотом повторил вслед за Чайльдом: «Каэдэхара…» — Каэдэхара Кадзуха. Он сдружился с Тао и теперь они часто проводят время вместе. — А ты откуда все это знаешь? — саркастично спросил Скарамучча. — Да есть у меня некоторые связи, — также саркастично ответил Чайльд. Скарамучча цокнул языком и не стал дальше расспрашивать о характере этих связей… Его мысли поглотило только одно: Каэдэхара. Эта фамилия обжигала каленым железом и схватывало горло тисками тревоги. Он знал, кто такой Каэдэхара. Юноша, чей клан он собственноручно привел в упадок. Разрушил. Стёр. Тот, кто виноват в том, что у искусства иссин более не будет преемников. Опустив взгляд на руки, он заметил, как его бьет мелкая дрожь. Усилием воли попытавшись привести мысли в порядок, он закрыл глаза и тихонько рассмеялся. Какой же он идиот! Скарамучча оказался врагом того, кто так легко сумел завладеть на время его чувствами. Даже не подозревая об этом. Так легко привязался к тому, кто даже знать его не пожелает при возможности. Ну и черт с ним! Скарамучча смотрел на болтающего без умолку Чайлда, а сам был где-то далеко отсюда. Может быть в порту. Или спал на жесткой циновке в гостинице. Но Скарамучча решил, что все это действует на него чересчур деструктивно, поэтому стоит подумать о более здравой стороне вещей. А именно — что делать в сложившейся ситуации. Рационально было рассказать Каэдэхаре все, что он сотворил. О Райден Гокадэн. Все-таки правда, какой бы она не была, должна быть озвучена. Да, Скарамучча может лишиться жизни, ему могут вспороть клинком глотку, отомстить. Могут помиловать, ведь, судя по всему, Каэдэхара милосердный человек. Но от чувства ненависти, отвращения и презрения ему не спрятаться. Скарамучча будет жить, зная, что где-то есть человек с чистой душой, чья ненависть, если она есть, адресована лишь ему одному. И Скарамучча, конечно же, должен с этим клеймом смириться. Иначе он просто трус и лицемер. Да, так он и сделает! Сейчас не лучшее время, но позже он обязательно попросит Чайльда организовать встречу с Каэдэхарой, на которой правда вскроется. Облегченно выдохнув, он взглянул на Чайльда. Тот каким-то образом сумел опустошить почти весь поднос и зарился на то, что отобрал себе Скарамучча. — Даже не вздумай. — О чем ты, друг мой? — удивлённо захлопал глазками Чайльд. — Я знаю, о чем ты думаешь. И не дам тебе лезть в свою тарелку. — Вот уж не думал, что ты такой брезгливый. Должен уже и привыкнуть к моей слюне. — Всё, я ухожу. — Постой-постой! Ну прости! Извини, ладно, не буду. Но и ты должен понимать, кто платит — тот и устанавливает правила. — Вот как мы заговорили. А кто совсем недавно обещал заплатить в качестве извинений? — Теперь ты еще и злопамятный. Собрал все самые лучшие качества и бахвалишься. Мой тебе совет: не нужно показывать всем свою скользкую натуру. — Ну что ты, друг мой, все лучшее только тебе. Их саркастичная перепалка забавляла Скарамуччу. Ему стоило признаться себе, что этого так не хватало. Все-таки то, что рыжая идиотина каким-то образом не забыла о его фатуйском прошлом, немного грело душу. Остался в мире человек, который знал его если не полностью, то какую-то часть сокровенного. Вопрос был в том, как ему удалось, но Скарамучча не особо вникал в это. Мозгов хватило у чучела вспомнить его, и слава Архонтам.

***

Вернулся Скарамучча далеко за полночь. Голова раскалывалась то ли от выпитого алкоголя, то ли от трескотни Чайльда. Глаза закрывались сами собой и сон наваливался, смыкая веки. Устало упав на циновку, он прокручивал в голове все произошедшее сегодня. Он припоминал их беседы. О фатуях, о Снежной, о семье Чайльда. Чайльд жаловался на что-то, чему-то радовался и рассказывал бесконечно многое, не пытаясь выведать что-то у самого Скарамуччи. Он был благодарен Чайльду за это. Все-таки слушать он умел лучше, чем делиться. Где-то в памяти мельтешило красное кимоно того юнца по имени Каэдэхара, оно пламенело и гасло, порождало тоску и боль в сердце. В сердце… Скарамучча дотронулся до груди и сжал в кулак ладонь. Что ему до боли и тоски? Если он не способен до конца понять всю тяжесть этих чувств? Ему необходимо одно: признаться. Признаться в том, что совершил и покинуть этого юношу навсегда. Каэдэхара совершенно незнакомый ему человек со своей жизнью, это вовсе не его давнишний друг, не его близкий. Он похож, чертовски похож, настолько похож, что!.. Скарамучча перевернулся на левый бок и взглянул в окно. Оно было нараспашку и сквозь него на пол падал лунный свет. Так похож, что Скарамучча отдал бы все на свете, лишь бы коснуться его волос… Сначала он не понял этого и мучился от странного чувства дежавю, но как только услышал фамилию, то вмиг осознал. И эти глаза, и эта осанка, и эти черты лица… все в нем от Нивы… Зарычав что-то невразумительное, Скарамучча резко сел, давая себе пощечину. Она нарушила тишину и зазвенела эхом у него в ушах. Каэдэхара Кадзуха. Тот самый, что отразил удар сёгуна Райден и завладел глазом бога анемо. Тот самый, чей клан увял, словно цветок. Что он испытывал? Что ему довелось пережить? Отчего он выглядел так, будто его не касались земные чувства? Или это лишь маска? Сегодня утром, в порту, отчего встал на его защиту? Неужели тоже узнал в Скарамучче кого-то знакомого? Или это глупая случайность? Такая разрушительная случайность, лучше бы ее не было вовсе! Скарамучча не знал, куда себя деть. Борясь с нарастающим эмоциональным возбуждением, он поднялся на ноги. Не понимая, что делает, он вышел из комнаты, оставив дверь незапертой и помчался вниз по лестнице куда-то, не понимая до конца что делает. Скарамучча чувствовал, что если прямо сейчас не совладает с собой, его собственные чувства приведут его в такие дебри, что он не способен будет выбраться. На полпути, когда заметил праздно шатающихся парочек то тут, то там, осознал, что забыл шляпу. Это досадное недоразумение заставило его чуть ли не плакать. Он шел и шел до тех пор, пока ноги не вступили на дощатую поверхность причала. Ступая аккуратно, он глядел под ноги и все думал о том, как завтра, сразу же, как только проснется, побежит к Чайльду и попросит его найти этого Каэдэхару, как скажет ему все как на духу, выложит подчистую, оголит душу, целиком отдаст все свое прошлое на съедение этому юноше, подставит спину и будет готовым к удару. Не испугается, не дрогнет, не… — Здравствуй. Тоже пришел посмотреть на ночное море? Скарамучча резко вскинул голову, голос, обращенный к нему, выдернул из раздумий. Он и сам не понял, как дошел до конца пирса и теперь стоял совсем на краю между водой и дощатым полом. Рядом с ним сидел юноша, лицо и фигура были скрыты тенью, но Скарамучча смог разглядеть длинные рукава хаори и красную прядь в волосах. Внезапно его охватила такая паника, что он неосознанно пошатнулся. — Н-нет… — Что-то не так? — Каэдэхара Кадзуха взволнованно посмотрел на него и хотел было подняться, чтобы помочь, подхватить под локоть Скарамуччу, но взглядом скользнул по резко вздернутой руке, останавливающую его, и присел обратно. Еще какое-то время Скарамучча глядел на ночного спутника, благо тот не видел его испуганного лица, и хотел было уйти, как услышал тихий мягкий смех… Смех прямо как тот, что он слышал в таверне, только теперь он был адресован ему, а не какой-то гробовщице… хоть Скарамучча и не любил сладости, но ему подумалось, что прямо сейчас готов испить этот смех до дна, так уж он был светел и сладок. — Что смешного? Все-таки внутренние чувства расходились с внешним их проявлением, поэтому высказывание получилось в некоторой степени грубоватым, это немного смутило Каэдэхару и тот отвернулся от Скарамуччи, вновь вглядываясь в горизонт. Скарамучча мысленно ударил себя. — Да так… Если ты пришел сюда не на море смотреть, тогда почему стоишь уже десять минут подле меня, всматриваясь в воду? Десять минут? Скарамучча и сам не понял, когда истекло столько времени, казалось, он здесь всего какую-то минуту… И что, получается, Каэдэхара сидел в тишине все это время, не пытаясь выдернуть нежданного гостя из раздумий? — Я… Мне просто не спится. — Что ж, раз так, значит мы похожи в своих несчастьях. Эти простые слова прозвучали настолько искренне, без какого-либо подтекста, что не могли не тронуть. Скарамучча знал, что Каэдэхара ничего не подозревал о нем и его несчастьях, не подозревал, что они возникли именно из-за него, но такая поддержка заставила облегченно выдохнуть. Не он один не мог уснуть этой ночью. — Присаживайся, если ты не против моей компании, — произнес Кадзуха и Скарамучча, словно завороженный, опустился подле мечника на холодный деревянный причал. Легкий ветерок играл с волосами, волны тихо шуршали и где-то вдалеке сверчки пели, так, что на Скарамуччу навалилась сонливость. Он проследил за взглядом своего спутника и понял, что тот всматривался куда-то за море и пытался уловить нечто важное только ему. Каэдэхара молчал, не тревожа своего спутника праздными разговорами и поэтому Скарамучча расслабленно лег на спину. Ему казалось это логичным: один смотрит на воду, другой в небо. Это было настолько правильно, насколько и странно. Совершенно незнакомый ему человек, который понимает Скарамуччу без слов, сидел рядом и в молчании было комфортно. Как бы не хотелось прерывать этот момент, но Скарамучча должен был сказать Кадзухе нечто важное. Возможно, это должно его отпугнуть, застать врасплох, оглушить, но Скарамучча уже приготовился говорить, он подумал, что раз они встретились в таком неожиданном месте, значит сама судьба благоволила ему на откровенность. — Слушай… — Знаешь… Скарамучча замолк, поняв, что Кадзуха начал говорить одновременно с ним. — Что ж, говори первый, — улыбнулся Каэдэхара. — Давай ты, — Скарамучча помахал руками в отрицательном жесте. От него не скрылось то, что в душе что-то приятно дрогнуло от осознания, что тяжелый разговор затянется еще на какое-то мгновение. — Да так, ничего важного… Это ведь с тобой мы сегодня пересекались в порту, а еще в таверне? — Да, как ты понял? — Скарамучча и сам мог с трудом что-то разглядеть в этой темени, к тому же, сейчас он был без своей привлекающей внимание шляпы. — Ну… — Каэдэхара на миг замялся, смущаясь и будто раздумывая стоит ли раскрывать карты. — Что такое? — Ты по-особенному пахнешь… — нехотя сказал Каэдэхара. — В смысле? Скарамучча был готов услышать все что угодно, но не это. Все еще лежа на спине, он посмотрел на Кадзуху. Он видел лишь его белокурые волосы, трепаемые ветром, и ссутулившуюся фигуру. — И чем же я таким пахну? — чуть шутя бросил Скарамучча, ему все это казалось забавным. Но такое отношение еще больше смутило Кадзуху, так что он замолчал и они продолжили сидеть в тишине. Скарамучча наслаждался каждой минутой, он думал: «Ну еще чуть-чуть, еще какое-то мгновение и я скажу ему обо всем…», но каждый раз, открывая рот, захлопывал его, и думал, что еще необходимо немного подождать, начать издалека, подготовить Кадзуху… Тот же сидел и ни о чем таком не подозревал, напевал инадзумскую мелодию, еще больше окунал Скарамуччу в воспоминания. Не зная, о чем можно спросить Каэдэхару, Скарамучча повторил прошлый вопрос: — Так чем же я по-твоему пахну, раз ты без труда узнал меня? Кадзуха обернулся и с минуту вглядывался в лицо Скарамуччи, но разумеется, не смог ничего увидеть. Ночь не выдала завороженного лица, любопытного взгляда и чуть приоткрытого рта Скарамуччи. Отвернувшись, Каэдэхара сказал: — Грозой. Это слово разбилось в воздухе и Скарамучча тихо рассмеялся: — Я слышал от двух юнг новости о приближающейся грозе, видимо в воздухе витал ее запах и ты что-то спутал. Но Кадзуха ничего не ответил на это, погруженный в собственные мысли. — И все же… я узнал тебя именно поэтому. Твой выбор — верить мне или нет. Скарамучча присел и посмотрел на профиль Каэдэхары, взгляд невольно скользнул вниз, к перебинтованной руке. По силуэту можно было угадать, как сейчас она напряженно держалась за край пирса. — Прости, мои слова звучали как насмешка, но это не так, — отчего-то серьезно сказал Скарамучча. — Думаю, ты можешь быть прав, ведь моя родина — Инадзума. — Я тоже родом оттуда, — взволнованно сказал Кадзуха. — Почему же решил уехать? — Скарамучча сделал вид, будто не знает ответа на вопрос. — По той же причине, по которой уехал ты, могу предположить, — четко произнес Кадзуха. Скарамучче будто дали пощечину. Он и не думал, что Каэдэхара ударит по-больному, но тот, видимо, просто решил испытать удачу и бросить слова наугад. Что ж, у него получилось задеть Скарамуччу за живое. Решив, что нужно заканчивать этот разговор собственным смертным приговором, Скарамучча ответил: — Я скиталец. Моего дома уже давно нет и в помине. Всё сгорело и превратилось в пепел, остались лишь горькие воспоминания, которые приходится влачить по всему свету. — Что ж, тогда надеюсь, сегодня этот причал на какие-то мгновения стал тебе домом. Пристанищем. Там за морем, гляди, Инадзума. Так далеко, будто ее и не существует. А здесь мы. Ты смотришь на небо, будто жаждешь гроз, а я смотрю вдаль, будто жду корабль, что отвезет меня домой. И мы сошлись в своем молчании, разделив печали и поделившись горечью. Скарамучча смотрел во все глаза на юношу рядом с собой и не мог понять, что за чертовщина внутри него разъедает внутренности. Такое чувство, будто он повстречал близкого друга, что давным-давно пропал без вести, но сейчас заново был обретен на этом одиноком причале. Скарамучча не хотел, чтобы ночь кончалась, не хотел расставаться с этим сладким наваждением, миражом, приведением. Хотелось вечно слушать мягкий голос Каэдэхары, хотелось коснуться его, хотелось провалится в сон подле него. Каэдэхара будто прочел его мысли: — Я прихожу на этот причал каждую ночь. Если хочешь, можешь приходить сюда столько, сколько пожелает твоя душа. Скарамучча хотел закричать, что у него нет ни сердца, ни души, но ему будто перекрыли кислород. Он сделал последнюю попытку начать говорить о всех своих грехах, но Каэдэхара снова его прервал: — Только скажи, как тебя зовут. И все разбилось вдребезги. Еще секунда, минута, еще одна ночь, только одна… разве Скарамучча о многом мечтает? Всего лишь одна ночь, в которой он не будет убийцей и злодеем. Ночь, в которой он не будет Скарамуччей. Всего лишь одна ночь, которая скроет лица, прошлое, имена… Клянусь! Всего одна! — Тэки, — выдавил из себя Скарамучча шепотом. — Тэки? — захлопал глазами Кадзуха. — Враг? Ночь, которая скроет правду.