***
— Вот, – Чанбин вываливает на столик горстку различных лекарств, запертых в картонных красочных упаковках, подписанных как « витамины ». Помимо таблеток и прочего, из пакета вываливаются несколько тюбиков и каких-то упаковок. – Смотри: эти три раза в день с каждым приемом еды, эти – натощак, а вон те перед сном раз в три дня. Что? Не смотри так на меня, доктор Им сказал тебе пить всё это, если хочешь чтобы ребёнок развивался хорошо. — А крема для чего? – гнёт бровь Чан. Сначала эта забота со стороны друзей грела ему душу: Со следил за его здоровьем начиная с подтверждения беременности, Ли возил продукты и готовил что-то лёгкое и питательное, а Джисон не позволял волноваться. Сынмин тоже внёс свой небольшой вклад, присылая сувениры из Италии, в которую он улетал на каникулы, а Феликс вечерами массажировал затекшую поясницу. А теперь это лишнее беспокойство душило его, не давая ступить и шагу. – У меня нормальная кожа. — Это пока, – хмыкает Хан, – вот увидишь, чем больше будет у тебя срок, тем больше будет у тебя растяжек. Хён, хочешь, покрасим их в черный? Будешь тиг… За что?! Лино крепко прижимает подушку к лицу Джисона так, точно хочет задушить его за эти слова, и держит её порядком минуту, прежде чем отпрянуть. — Иногда я жалею что мои друзья именно вы, – сокрушенно шепчет Чанбин, подписывая черной ручкой расписание приема лекарства, перед этим мельком взглянув на задыхающегося от смеха Хана. Эти переглядки, грустные и едва уловимые, Крис заметил ещё со школы, начала их подросткового периода, но никогда не спрашивал – боялся сделать другу больно. – Вот, вот и вот. Не забудь поставить напоминания в телефоне или скажи Феликсу, чтобы он напоминал тебе принимать всё это вовремя, иначе я сам буду приходить к тебе и смотреть. А сейчас, позволь узнать, мне отвести тебя до детского сада? Отдать Хёнджина в детский сад было сугубо решением Феликса. Пришли к этому они через одинокий разговор на кухне перед рассветом: Чан хотел продолжить работать бариста дабы не жить на деньги семьи, а Ёнбок больше не имел возможности смотреть за сыном полноценно, но и вешать на чужих ребёнка он не мог. Поэтому, чтобы не дергать с пар Чанбина и Джисона, а Минхо с работы, омега решил отправить сына в младшую группу. Хван был поначалу немного расстроен и застенчив, новая обстановка пугала и беспокоила его, но со временем он привык и рвался едва ли не вперёд папы, который отводил его к воспитательнице, мисс Рю. В незнакомой компании Хван тихий, скромный мальчиком, но когда он познакомился с парой детишек, то влился в коллектив и показал свою взбалмошную сторону. Приходя из сада, он с некой усталостью каждый вечер рассказывал то Чану, то Феликсу, как бегают за ним мальчишки из группы постарше. — Джинни – очень красивый мальчик, весь в папу, – хвалит малыша Сокджин, созваниваясь по видеосвязи. Раньше они общались с племянником не так часто как хотелось бы из-за его загруженности, а теперь болтали едва ли каждый день, и постоянно Хёнджин вклинивался в разговор, то перехватывая телефон, то влезая в кадр звонка, – неудивительно что у него так много женихов, ха-ха. — Ага, у кого игрушка круче тот и жених, – смеётся с этого Крис, чмокая чёрную макушку. Джинни плавится каждый раз от этой тактильности, растекается довольной лужицей и ластится ещё больше, прижимаясь к бугру под одеждой. О том, что Бан ждёт ребёнка, ему объяснили ещё в первую неделю, выдержав все вопросы по типу « а как он оказался в животике? », « а я смогу поиграть с малышом когда он появится? » и « он правда очень маленький? ». — Думаю нет, здесь всего пять минут ходьбы, я вернусь быстро, – забрать сына сегодня у Феликса не получилось, поэтому мужчина решил взять это на себя. Как и было сказано, уже через пять минут омега оказался в красочном здании детсада и прошёл в одну из комнат, где находилась нужная ему группа. Из своей красоты Хёнджин научился извлекать выгоду: альфы бегали за ним хвостиком и выполняли каждую просьбу, стоило омеге только улыбнуться или надуть губы. Поэтому, когда Чан появился в дверях игровой комнаты, он совсем не удивился, когда увидел играющего с чужим роботом Хвана в окружении прочих детей. — Джинни! – услышав своё имя, ребёнок поворачивает голову в сторону огласа, и молниеносно поднимается на ноги, побежав в сторону выхода, с полным радости криком. — Папа! У Кристофера перехватывает дыхание. Хёнджин назвал его папой. Обычно, за эти два месяца Чан не слышал ничего другого кроме как « дядя Крис », а сейчас, этот комочек света назвал его при всех папой. Мужчина не смог сдержать улыбки, когда малыш обнял его, впечатавшись в ноги, и ухмыльнулся, задрав голову. — Ох, – мисс Рю не скрывает умиления, смотря как воспитанник нежится к взрослому, – вы, должно быть, папа Джинни? — Я… — Он часто рассказывал о вас, – не унимается воспитательница, – с таким восхищением. Правда, я теперь немного не понимаю… Тот юноша, что приводил Джинни до этого – ваш старший сын? Ох, извините, я не должна, но вы так молодо выглядите и… ждёте третьего ребёнка? — Первого, – поправляет её Бан, поглаживая мягкие волосы мальчишки и невольно устраивая ладонь на животе, и спешит соврать: – Я дядя Хёнджина, Феликс попросил меня его забрать, а совать нос в чужую семью не очень хорошо, мисс Рю. Девушка попыталась ещё что-то сказать, извиниться, но мужчина уже одел на дошколенка ветровку, забрал сменные вещи с игрушками и испарился, подняв малыша на руки. Срок был ещё небольшим, по мнению самого Криса, и физическая форма его ещё не покинула, поэтому он легко нес маленького омегу по улице, прижимая к груди. Джинни же хватается за чужую шею и утыкается в плечо, наслаждаясь успокаивающим его феромоном. На деле, как родителя он воспринял Чана ещё давно, когда перестал зажиматься и спокойно отреагировал на новый для себя аромат. Как ребёнок, он прослеживал настрой к себе через запах других людей, и если со временем отец начал отдавать кислой неприязнью, то Чан – сладостным дружелюбием, с нотками зарождающегося обожания. Помимо этого, он видел, как тот смотрел на его папу, и понял, что рано или поздно ему придётся смириться с присутствием этого человека в своей жизни. Впрочем, Хёнджин был более чем рад, просто стеснялся выкрикнуть заветное слово, пока на автомате он назвал Криса папой перед всей группой. Ему немного стыдно. — Чего нос повесил? – спрашивает Бан, уменьшив скорость. Теперь Хван в его руках мирно плывет по вечерней аллее, крепко хватаясь за широкие плечи. – Что-то случилось в саду? — М, – малыш отрицательно качает головой, – Хотел спросить. Ты… не против, если я буду звать тебя папой? — Вовсе нет. Я буду только счастлив, – Джинни показывает своё лицо, заглядывая в глаза напротив. Свет фонарей отражается в чёрных зрачках, освещая нечто, припрятанное в них. Таким знакомым взглядом, полным вселенского обожания, на него смотрит только Феликс – так на своих долгожданных детей смотрят самые любящие родители. – Только не на людях, хорошо? Нас здесь, в Корее, не поймут. Вон, смотри, давай лучше зайдём в магазин и купим мороженое, м? Хёнджин оживляется, сползает с рук и бежит вперёд, разгоняя всех голубей. Он такой маленький, но подвижный и яркий, что Крис не сдерживает улыбки. Когда малыш тянет за вторым рожком, и на вопрос зачем отвечает: « одно мне, одно тебе, и одно моему маленькому донсэну! » – омегу переполняет чувство любви, особенно когда Джинни привычно жмурится, улыбаясь, что сделало его похожим на ласку.***
С каждым месяцем беременность становится всё легче и легче в плане самочувствия: тошнота больше не беспокоить, от запахов не хочется извергнуть завтрак обратно, а сонливость исчезает, позволяя Крису бодрствовать большую часть своего свободного времени. Минхо дал ему декретный отпуск, перед этим посетовав на друга: — Ты вообще знаешь, что это такое? Декрет – это когда ты ухаживаешь за собой и ребенком дома, а не каждый день приходишь ко мне в кофейню и мнёшься у порога, не зная, как перехватить сменщика. Сиди и отдыхай, даже не пытайся спорить. Все согласны со мной. Поэтому на место полусонного Чана пришёл папочка Чанни, днями напролет вылизывающий квартиру. Они съехали со старой ещё на двадцать шестой неделе, когда поняли, что им некуда девать детские вещи. Джин помог им подобрать хороший уголок по доступной цене, находящийся рядом с работой и новым детсадом для Хёнджина, и сейчас, сидя дома, Бан занимался хозяйством. Он и не заметил как они с Феликсом поменялись местами, но главным было то, что обоих устраивало, поэтому внимания на этом они не заостряли. Чонгук только отпускает шутку: — Кажется, кто-то говорил, что никогда не будет вот так убираться дома с пузом. Папа поворачивается и бьёт его по лбу, стоя к кузенам спиной, а лицом к плите. — Ты точно туда закрутил? От чего этот шуруп? – из детской то и дело слышатся гневные рычания и споры. Комнатка для маленького Чонина, так Чан называет не рожденного сына, была просторной, но альфы будто не умещались там, постоянно толкая друг друга. — Сам ты шуруп! – пыхтит Чимин. – Где инструкция? Такими темпами мы не соберём колыбельку, а наоборот, сломаем, и Крис оторвёт нам всем головы, а Феликс повесит в качестве трофея. Намджун крутит в руках огромный скомканный и сложенный в нескольких местах лист, пытаясь разобраться, что в нём вообще написано. Известного своими руками, растущего не из нужного места, племянник и зять не дают ему и приблизиться к детской мебели, поэтому он лишь руководит процессом, расшифровывая тайные письмена, что продавцы положили вместо указаний как собирать эту махину, названную кроваткой. По итогу: у всем известного капитана полиции появились новые седые волосы, у Чонхёна уже полчаса дёргается глаз, а Пак, известный своей миролюбивостью журналист, едва ли не дышал огнём, когда его трясущиеся от гнева руки не слушались владельца. В доме царит какого-то рода семейная атмосфера. Суджин сидела на диване в гостиной и покачивала на руках подросшего Уёна, когда Чан присоединился к ней, обхватывая ладонью низ живота. — Что-то болит? – обеспокоенно спрашивает она. – Не молчи, это может быть важно. — Живот будто каменный, – не утаивает Бан, потягиваясь в пояснице. Обычно Феликс делал ему массаж, но сейчас он гулял во дворе с Джинни и Чанбином, а срывать их с прогулки омега не хотел. Привычка умалчивать о своём состоянии до сих пор мучает мужчину, поэтому он нехотя делится: – Слегка потягивает в боках и внизу живота и чувство, будто тяжесть накатывает время от времени. — Как часто ты испытываешь это чувство? – лицо Кан белеет. — С самого утра. Сначала раз в несколько часов, потом чаще и чаще, а теперь каждые полчаса. — А по продолжительности? Всегда одинаково, или, например, сначала две минуты, а потом четыре? — Одинаково. Девушка перекладывает сына в переноску. Ребёнок крутится пару раз, причмокивает пустышкой и она отстраняется, приближаясь к лицу младшего. — Чан, милый, только не пугайся, но… — Джинни пропал!