Калейдоскоп

      — Ты серьезно идешь на этот бал с Малфоем? — Рон лежал, развалившись на диване в гостиной Гриффиндора.       Помещение было забито людьми, которые собирались туда же, куда и Гермиона, поэтому сокурсники периодически бросали мрачные взгляды на Рона, занимавшего лишнее место, но ему было все равно. Рон был занят только одним: он недовольно таращился на то, как Джинни заплетала Гермионе волосы.       — Мерлин, братец, да она же еще неделю назад об этом сказала.       — Я не думал, что она серьезно.       — Мы три часа проторчали в Хогсмиде, выбирая Гермионе платье, — заметил Гарри. — Куда уж серьезнее.       — Я никак не могу понять, я что, единственный, кого это волнует? Это же Малфой! — Рон поднял руку и щелкнул пальцами. — Малфой! Или на вас всех наложили заклинание Забвения?       — Во-первых, Гермиона идет на это ради дела, — начал Гарри.       — Во-вторых, ну в самом деле: Малфой и Малфой. С начала вашей нелепой вражды прошла куча лет, он давно никого не трогает, — вмешалась Джинни. — К тому же, Гермионе жизненно необходимо проветриться.       Сама Гермиона слушала их перебранку молча. Она отчего-то вдруг начала серьезно волноваться. Фред был ее единственным парнем, она больше никогда ни с кем не то чтобы не целовалась, даже не флиртовала. Да, конечно, это была деловая встреча, а вовсе не свидание. Да и к тому же, с Малфоем! Но все же. Бал, на который идут парами… Наверняка там будут танцы, как на Святочном балу, или еще какая ерунда.       — Проветриться можно и с гриффиндорцами, — тем временем продолжал свои возмущения Рон. — Например, Фред обивает пороги, пытаясь с ней поговорить…       Гермиона почувствовала, как ее сердце предательски сжалось. Всю эту неделю она изо всех сил старалась не думать о Фреде. Она пропадала в библиотеке, проводила свободное время с друзьями, даже взялась помогать отстающим шестикурсникам с Трансфигурацией по просьбе профессора Макгонагалл… Гермиона больше не плакала, но все еще чувствовала себя мерзко. Она плохо спала, плохо ела, даже соображала куда хуже, чем обычно.       И, конечно, Фред, который все время пытался поговорить с ней, не облегчал ей жизнь. Разумеется, она успешно избегала любых бесед, но каждая такая встреча заставляла ее нервничать. Больше всего на свете, она хотела забыть обо всем случившемся, забыть и жить дальше, так будто бы никто и никогда не разбивал ей сердце. Но его разбили, и отрицать это было бесполезно.       — Рональд Уизли! — прогрохотала Джинни. Ее рука, держащая шпильку, замерла над головой Гермионы. — Я понимаю, что он наш брат, но видит Мерлин, если ты встанешь на его сторону, я тебя заколдую!       — Он поступил по-свински, я же не спорю, — тут же принялся защищаться Рон.       — Еще бы ты спорил, — фыркнула Джинни, закрепляя последнюю прядь в прическе Гермионы. — Готово. Ты королева!       — Ладно, — наконец-то вмешалась Гермиона. — Джинни, спасибо. Не знаю, что бы я без тебя делала. А ты, Рон, выдохни, не съест меня Малфой. Вокруг нас будет куча народу, а еще палочка всегда при мне.       — Ты действительно потрясающе выглядишь, — улыбнулся Гарри.       — Великолепно, — Рон согласно кивнул.       И с ними, судя по всему, согласились многие, потому что когда Гермиона спустилась в вестибюль, — место встречи гостей бала — она услышала несколько комплиментов и по меньшей мере один восхищенный свист.       Даже Малфой отреагировал неожиданно ярко, хоть и пытался скрыть это за привычной маской ледяного спокойствия. Легкая улыбка, тронувшая его губы оказалась для Гермионы приятным бонусом. Он оглядел ее с головы до ног, и она отлично понимала, что именно он увидел.       Широкие пряди были убраны от лица Гермионы и заколоты на затылке, а остальные ниспадали на спину, но не привычной неуправляемой копной, нет, Джинни сотворила настоящее чудо и сумела уложить их мягкими волнами. Платье, за которым они так долго охотились, тоже превзошло все ожидания: темно-синий шифон, летящий силуэт, юбка чуть ниже колена и спущенные с плеч рукава, напоминающие мягкие крылышки, отходящие от тугого корсета. Гермиона даже надела каблуки. А на ее руке болталась крошечная сумочка.       — А говоришь, не аристократка, — насмешливо прокомментировал наряд своей спутницы Малфой. — Если бы не твое вечно довольное выражение лица, легко бы сошла за слизеринку.       — Упаси Мерлин, — протянула Гермиона, морщась.       — Вот! Теперь идеально, — Малфой расхохотался.       Он согнул руку в локте и выставил его в сторону Гермионы. Она, немного поколебавшись, все же взяла его под руку. Они направились к лестнице вместе с другими парами.       — Спасибо, что не ударила в грязь лицом, — произнес Малфой, брезгливо рассматривая ученицу четвертого или пятого курса Пуффендуя, стоящую чуть впереди.       Гермиона не помнила ее имени, но чувствовала, что просто обязана заступиться за бедняжку. Которая, к тому же, не была одета как-то особенно плохо. На ней была черная мантия, обитая желтым атласом.       — Это, между прочим, парадная мантия, — прошептала Гермиона.       — Это парадное уродство, — скривился Малфой.       Сам он был одет в строгий черный костюм: штанины и рукава были подшиты точно по длине, запонки блестели в свете свечей, из-под пиджака виднелся ворот белой рубашки, расстегнутой на пару пуговиц.       Гермиона скорее откусила бы себе язык, чем призналась бы в этом вслух, но Малфой выглядел привлекательно. Этого мог не заметить лишь слепой. Никто из ее знакомых никогда так не одевался.       — Я действительно благодарен, что ты постаралась одеться по-человечески, — тем временем продолжал он, — если бы мне пришлось идти рядом с такой спутницей, я бы умер со стыда.       — Кто тебе сказал, что я старалась для тебя? — Гермиона фыркнула.       — Ах да, это рыжее недоразумение… Что ты вообще в нем нашла?       — Не твое дело.       — Да нет, отчасти мое, — Малфой ухмыльнулся. — Я ведь попросил Паркинсон пригласить его сюда.       — Что ты сделал?! — Гермиона аж подпрыгнула и тут же оступилась на нескончаемых ступенях. От падения ее спасла только рука Малфоя.       — Попросил Паркинсон пригласить Уизли, — с раздражением повторил он, напрягая локоть. — Вообще-то это был жест ответной любезности. Ты согласилась помочь мне со Слизнортом, я предоставил тебе возможность утереть нос этому идиоту.       — Мне не нужно никому утирать нос, — возразила Гермиона.       — Ну конечно, нужно. Я знаю, каково это, когда о тебе ходят слухи. Вот только меня обвиняют в том, что я Пожиратель. Раздражает, но должно быть не так унизительно, как речи о том, что шлюха Паркинсон оказалась лучше заучки Грейнджер.       Гермионе вдруг очень захотелось закатать ему рукав и проверить, действительно ли на его руке нет Черной метки.       Однако она не сомневалась в том, что он дьявольски разозлится при любом упоминании об этом, а у них было еще столько дел… Гермиона молча позволила Малфою придержать для нее дверь.       Слизнорт постарался на славу. Обычная классная комната превратилась в Бальный зал настоящего дворца. Ничего не напоминало о том, что в обычное время ученики корпят здесь над учебниками по Зельеварению.       Пространство явно расширили с помощью магии. Посреди зала расположилась огромная площадка для танцев, выстланная беленым паркетом. Парты исчезли, вместо них у стен возникли высокие столики, на которых теснились подносы с закусками и бокалами. Атласные темно-зеленые шторы, разноцветные ленты и конфетти, парящие в воздухе… Все вокруг буквально кричало о празднике. А громче всех был оркестр: мужчины и женщины в золотистых мантиях исполняли какую-то задорную мелодию. Улыбчивые официанты в бархатных ливреях сновали туда-сюда.       Гермиона чувствовала себя ужасно глупо, а вот Малфой, казалось, наоборот окунулся в свою стихию. Он лавировал между людьми, подходя к тем, кто казался ему важным и стоящим внимания: министерские шишки, владельцы крупных магазинов, целители и инвесторы. Казалось, что со всеми из них он, так или иначе, был знаком.       С каждым новым гостем Гермиона все сильнее удивлялась тому, как столь разные люди оказались вместе на балу в Хогвартсе. Со временем, из разговоров, она поняла, что все они когда-то были членами «Клуба Слизней», и не смогла не восхититься тем, какой улов отхватил Слизнорт.       Чаще всего Малфой здоровался и вел короткую, однако неформальную беседу. Порой представлял и Гермиону, которая следовала за ним молчаливой тенью, прилипшей к его руке.       Ее по большому счету мало волновали все эти важные персоны, она судорожно вглядывалась в гостей, опасаясь увидеть среди них Фреда. Нет, нужно быть Малфоем, чтобы догадаться пригласить его сюда. Особенно в компании шлюхи Паркинсон.       Гермиона нигде не видела знакомой рыжей шевелюры, и поэтому в какой-то момент позволила себе успокоиться. После того, как Слизнорт выступил с приветственной речью, музыка сменилась с быстрой и веселой на медленную и мелодичную. Пары начали выходить танцевать.       — Идем, — Малфой сделал уверенный шаг в сторону танцпола и потянул Гермиону за собой.       — Нет, — возмутилась та.       — Да расслабься ты наконец, — фыркнул Малфой.       — Мы здесь по делу.       — Слизнорт сейчас так занят, что в жизни не обратит на нас внимание. Ты можешь весь вечер стоять, подпирая стену, а я планирую повеселиться, раз уж выпала такая возможность.       Он сделал еще один шаг и Гермиона пошла следом. Меньше всего на свете она хотела остаться на этом дурацком балу в одиночестве. Даже меньше, чем вложить свою руку в руку Малфоя и отправиться танцевать.       Гермиона ожидала змеиной холодности, но его ладонь оказалась удивительно горячей. А еще неожиданно крупной: ее пальцы утонули в его.       Малфой двигался плавно, медленно и умело. Гермиона же чувствовала себя чертовски неуклюжей. Она редко танцевала и еще реже делала это с партнером. Но Малфой вел очень непринужденно, легко было двигаться вместе с ним. Ноги будто бы сами плыли по паркету. Первый танец они держались далеко друг от друга, соприкасались лишь их руки, но затем музыка сменилась, стала интимнее. И Малфой распахнул объятия, приглашая Гермиону. Ее сердце забилось чаще, когда его рука легла ей на талию. Он не мог этого не почувствовать, но по-джентельменски промолчал.       «Плевать», — подумала Гермиона.       Но ей опять было не плевать. Прикосновения волновали ее, ей нравилось находиться рядом с уверенным Малфоем, нравилось, как играючи, но в то же время внимательно он помогал ей двигаться. Нравились танцевальные движения, легкая полуулыбка. Даже его запах был незнакомым, и оттого интересным. Она пыталась вычленить отдельные нотки из этого аромата, но сумела распознать лишь свежесть и что-то древесное.       Как там говорила Джинни? Ей нужно было проветриться? Кажется, она была права.       Гермиона думала, что этот бал станет пыткой, но в целом, проводить время с Малфоем оказалось довольно приятно.       Особенно, когда он молчал. Она не сдержалась и прыснула, поймав себя на этой мысли. На самом деле она думала о том, что очень здорово, наконец-то перестать препираться, но Гермионе показалось очень забавным то, как именно ее мозг облек эту радость в слова.       — Ты чего, Грейнджер? — удивился Малфой. — Отдавила себе ногу?       К тому моменту музыка сменилась, и они вновь почти перестали касаться друг друга.       — Надо было отдавить тебе, — широко растянув губы, в притворной улыбке ответила она.       — Не вышло бы, — парировал Малфой. — Я мастерски уклоняюсь. Проверено десятками несчастных, которые когда-то имели глупость бросаться в меня заклинаниями.       — Не думаю, что ты сможешь отразить мое, — Гермиона улыбнулась.       Малфой покачал головой и приподнял пиджак, демонстрируя ей палочку, прикрепленную к ремню.       — Хочешь проверить? — произнес он шутливо.       — Хочу, чтобы ты наконец-то перестал задаваться, — тем же тоном ответила Гермиона.       — Ты желаешь невозможного. — Малфой вдруг резко потянул на себя руку, в которой была зажата ладонь Гермионы, и она, не ожидая ничего подобного, полетела вперед.       — Что ты?..       — Фокстрот, — коротко бросил Малфой, и через секунду медленная музыка вновь сменилась быстрой.       — Откуда ты?.. — Гермиона, не ожидавшая столь резкого перехода, с трудом справлялась со своими ногами. Благо, настоящий фокстрот тут никто не танцевал, даже Малфой просто двигался в такт музыке.       — Грейнджер, ты разучилась заканчивать предложения? — он нагло ухмыльнулся, а затем все же пояснил: — Этот оркестр играл на моем пятнадцатилетии.       — У меня есть несколько уточнений, — тяжело дыша, начала Гермиона: — Во-первых, извини, что мы доставали тебя все эти годы. Если бы я знала, что на твоих днях рождения играет оркестр… — она расхохоталась, Малфой поджал губы. — Нет, серьезно. Кто еще к тебе приходил? Театр? — она вновь засмеялась, он никак не отреагировал. — Ладно, во-вторых, ты серьезно помнишь, что и в каком порядке они играли несколько лет назад?       — Они играют один и тот же репертуар вот уже второе десятилетие. За это их все и любят.       — Кто любит? Напыщенные павлины? — Гермиона усмехнулась.       — Смотри-ка, а ты не так безнадежна, — Драко ответил улыбкой. — Уже павлины, а не индюки.       — Да хоть фламинго, главное — суть, — Гермиона вновь засмеялась.       Они станцевали еще два танца, прежде чем Гермиона осознала, что устала.       — Воды, — шутливо взмолилась она, уже почти по-хозяйски складывая руку на локоть Малфоя.       Ловко маневрируя между танцующими парами, он вывел ее к стене, у которой стояли фуршетные столики. Однако, к удивлению Гермионы, напитков на них не оказалось.       — Постой здесь, я принесу нам выпить, — галантно предложил Малфой, уже выглядывая официантов, которые вместе со своими подносами бродили в другой части зала. — Только умоляю, Грейнджер, отсюда ни шагу. Мне кажется, что Слизнорт заметно повеселел. Проверю обстановку, и если все как надо, то пойдем разговаривать.       Гермиона согласно кивнула. Малфой потерялся в толпе. У нее кружилась голова. Она отвернулась к стене и принялась махать своей сумочкой на манер веера.       Гермиона услышала их раньше, чем увидела. Женский смех, затем влажный звук поцелуя почти у уха. Паркинсон буквально влетела в нее своим полуобнаженным бедром. Ее прямое черное платье больше напоминало полоску ткани, едва прикрывающую тело, чем предмет гардероба.       Гермиона взвизгнула.       — Мерлин, вы же не в борделе! — выплюнула она с отвращением.       — Гермиона?       Фред отлетел от своей подружки так резко, будто он был не человеком, а железной фигуркой, которую притянули огромным магнитом.       — Что ты тут делаешь?       Гермиона решительно отвернулась и глубоко вдохнула, пытаясь успокоить дрожащие руки. Ей одновременно хотелось и крепко заколдовать Фреда, и сбежать отсюда.       Она старательно выглядывала чертового Малфоя, который устроил эту встречу, отчего-то считая ее подарком, а теперь исчез так надолго, будто отправился самостоятельно готовить их напитки.       — Грейнджер, не могла одеться еще хуже? — презрительно фыркнула Паркинсон.       Гермиона инстинктивно повернулась и заметила, что та откровенно ее разглядывает. Как, впрочем, и удивленный Фред. Гермиона ухмыльнулась.       — Паркинсон, душа моя, — Малфой появился внезапно и совершенно не оттуда, откуда Гермиона ожидала. В его руках были два бокала шампанского, он остановился возле Паркинсон. Гермионе вдруг очень захотелось его ударить. Но затем он продолжил, и она открыла рот от удивления: — Занимайся своими делами и не мешай нам.       — Фу, Драко, неужели ты действительно пришел на бал с грязнокровкой? — Паркинсон перекосило.       — А ты с тем, кто так откровенно пялится на нее, — Драко обошел всех присутствующих и встал рядом с Гермионой. Он подал ей один бокал. — Уизли, закрой рот, а то соплохвост залетит.       Фред проигнорировал Малфоя и взял Гермиону за руку чуть выше запястья.       — Мы можем поговорить? Наедине.       — Нет, — отрезала она, потянув руку на себя.       — Пожалуйста, — Фред сжал чуть сильнее, и Гермиона ойкнула.       — Отпусти! — возмутилась она. — Нам не о чем разговаривать. Не шевели языком понапрасну, тебя еще эта, — Гермиона смерила Паркинсон брезгливым взглядом, — ждет.       Но Фред не выпустил ее руку.       — Уизли, Грейнджер сказала тебе проваливать, — холодно заметил Малфой.       — Тебя это не касается, идиот, — рявкнул Фред, а затем произнес: — Гермиона, умоляю, так нельзя. Со мной не общается половина моей семьи… Ты должна…       — Сожмешь ее руку еще чуть сильнее и останешься без пальцев, — мрачно пригрозил Малфой.       — Мерлин, Драко, ты серьезно? — Паркинсон фыркнула.       Гермиона с силой выдернула руку. На коже остались белые пятна в форме пальцев Фреда. Она быстро-быстро заморгала, чтобы не дать пролиться непрошеным слезам обиды.       — Я ничего тебе не должна, — Гермиона вложила в свой голос всю холодность, на которую была способна.       — Это только наше дело. Незачем было впутывать в него Джинни. И Джорджа… — Фред вновь сделал попытку взять ее за руку.       Малфой одним резким движением вытащил палочку:       — Твою мать, Уизли, ты действительно такой тупой? Кости у тебя явно лишние.       — Гиппогриф тебя подери, да тебе-то что? — возмутился Фред. — Хочешь ее трахнуть? Ради этого весь цирк? А ты, Гермиона, действительно веришь в это благородство? Дура!       — Это зовется хорошими манерами, кретин, — Малфой оскалился. — Ни один мужчина не позволит оскорблять свою спутницу. Но откуда тебе знать, в твоей халупе вряд ли завалялась хоть одна книга по этикету. Вообще хоть одна книга.       Фред тоже вытащил палочку. Гермиона резко поставила бокал на фуршетный столик, часть шампанского выплеснулась через край. Она полезла в сумочку за палочкой, параллельно чертыхаясь из-за того, что позволила Джинни уговорить себя убрать оружие так далеко. Ну кто же мог подумать, что палочка и в самом деле понадобится на балу…       — А что это тут у нас происходит? — мелодичный голос Слизнорта раздался за секунду до того, как пальцы Гермионы сомкнулись на спасительной рукояти.       — Ничего особенного, профессор, — Малфой засунул палочку обратно за ремень. — Всего лишь небольшой урок манер для гриффиндорца.       — Как мужчина, я одобряю дуэли во имя прекрасных дам, — он расхохотался. — Но как преподаватель…       Гермиона вдруг задумалась, как долго он стоял и смотрел, прежде чем подойти?       — Мисс Грейнджер, какая честь видеть вас здесь. Позвольте угостить вас пуншем? И, разумеется, вас, мистер Малфой. — Он коротко кивнул, а затем продолжил: — Мисс Паркинсон, мистер Уизли, наслаждайтесь праздником.       Слизнорт поплыл в противоположную сторону, его темно-изумрудная мантия, на которой были вышиты золотые цветы, покачивалась в такт шагам.       Малфой вновь предложил Гермионе свой локоть, и они отправились следом, оставив за спиной зеленую от ненависти Паркинсон и ужасно злого Фреда.