Детка

День рождения Илья решил отметить в особом клубе, воспоминания о котором у Егора хранилось на полке «волшебные времена». В бледно-малиновом свете, задевая плечом более чем привлекательных официантов, он искал их стол. Парни уже его заждались и изрядно накидались. А Егору заходить туда одному не хотелось, он курил у входа минут двадцать, ожидая неизвестно чего, ведь знал, что Вершин опоздает минимум на час. Но он курил, смотрел на весенние сиреневые сумерки и не хотел никуда идти. — Я выбирал место, учитывая и твои вкусы, — похвалился ему Илья после того, как, все же найдя их стол, Егор стянул джинсовку и сел рядом с другом. — Очень интересно, что бы это значило? — А ты осмотрись. Но Егор давно знал это место: на сцене танцевали не только девушки, но и парни, транслируя далеко не альфа вайбы. Раньше это было почти единственным местом в городе, где можно было безопасно снять парня. Сейчас же сфера услуг расширилась. — Круто, — только и ответил он, не став уточнять, что они могли бы по старинке обойтись традиционным мужским клубом или боулингом. Он бы не был в претензии от слова вообще, но омрачать праздник своей токсичностью с налетом снобизма благоразумно не стал. Вместо этого обнял Илью и принес свои поздравления, уверив, что подарок они с Максом вручат вместе. — Он немного припоздает, — предупредил Егор. — Как обычно. — Легко принял обстоятельства Илья, так же благоразумно не заводя тему о том, что традиция опозданий Вершина в их кругу такая же устоявшаяся, как и его ориентация. — Как обычно, — согласился Егор, ища что бы выпить из имеющегося на столе и, найдя одинокий джин-тоник, прихватил трубочку губами, надвинув пониже бейсболку. Он смотрел уже четвертый номер мужского стриптиза и как бы даже завелся, когда в поле зрения попал до боли знакомый, если не сказать больше, силуэт. Фокус внимания мгновенно сместился и теперь вместо откровенного шоу Егор наблюдал, как сквозь немногочисленные столики и публику к ним приближается Макс. «Ну, конечно, белая рубашка», — изогнув бровь Егор приподнялся навстречу. Скептическую ухмылку скрыть не удалось, и от природы внимательный Вершин, прижавшись колкой щекой к его губам, спросил, одновременно обводя присутствующих взглядом: — Что-то не так? Едва заметно закатив глаза, Егор с удовольствием признался, не спеша убирать пальцы из его ладони: — Иногда твоя проницательность просто бесит. — Расскажешь, что еще тебя бесит? — Ты заезжал домой переодеться? — Конечно. — И так ведь опаздывал. — Более того, детка, я даже принял душ. Раздражение от опоздания перебила мысль о запахе Вершина, который он смывал в их ванной, а потом Егор представил Макса одного в их квартире, под душем. Захотелось оказаться в этих фантазиях рядом с ним, но приходилось довольствоваться лишь шумом, мельтешением света, возникающей из-за этого места собственной неловкостью и флешбэками. Егор больше ничего не сказал. Пришла очередь Макса закатывать глаза. Он принял к сведению упрек про опоздание, но было что-то еще, чего Егор не договаривал, но Макс в нем видел. Можно было намекнуть на бейсболку, которую в помещении Егор не снимал, лишь когда хотел от кого-то спрятаться, и Вершин чувствовал, что сейчас он тоже прячется, только от кого? Что дело в том сне, ему думать не хотелось, но и не брать это во внимание он тоже не мог. Докапываться не стал, решив, что они наедине и позже во всем разберутся. А сейчас он лишь выпустил его руку, чтобы поздороваться с остальными и поздравить Илью. Музыка теперь казалась Егору умеренной, потому что он больше никого не ждал и по сторонам не оглядывался. Теперь можно было, не отвлекаясь, позволить себе расслабиться в атмосфере дружеских посиделок. Но что-то не то было с этой атмосферой, что-то совсем не то. Ответив дежурными фразами на дежурные вопросы, Вершин заказал двойной джин-тоник и вернулся к Егору. — Ну и как тебе здесь? Голос Макса казался ниже обычного, и чтобы убедиться в своих подозрениях, Егор перевел на него взгляд. — В смысле нравится? — В этом смысле. — Нормально, вроде. Макс заметил, как Егор слишком быстро и оттого нервно передернул плечами, отставляя на столик свой джин и вновь прячась под козырьком. И было в нем «это» снова, неуловимое, заметное только Вершину «это», что Макса неизменно цепляло. Он посмотрел на сцену, концентрируясь в своем ощущении, неосознанно зависая на моменте снятия танцором с себя последнего элемента костюма — чокера. Заморгав оттого чаще, Макс отпил из своего бокала и, отставляя его на стол вслед за джином Егора, снова посмотрел на скрытое тенью лицо. Тот залипал в телефон не в меру серьезный. Макс физически ощутил, как его к нему тянет. Пока добирался в такси — тянуло, пока писал ему днем — тоже, и вот сейчас, смотря на него прямо — снова это чувство, будто что-то извне цепляет твердыми пальцами то, что внутри, в груди и, прокручивая, тянет наружу. Вершин снова моргнул, придвигаясь ближе, накрыл ладонью монитор его телефона, отвечая прищуром на вопросительный взгляд. Он видел, как слегка приоткрылись губы, будто собираясь возразить, но импульс угас. Макс чувствовал твердость плеч и то, что Егор не двигается ни навстречу, ни отдаляется, смотрит в ответ из-под своей бейсболки, слегка приподняв правый уголок рта, а воздух только сильнее электризуется. И Макс молчит, копируя выражение его лица, смотрит, поглаживая его шрамы на ладони, и думает почему-то сейчас только об этом движении. Звон стекла на баре вернул в реальность. — Ты голодный, — тихо констатировал Егор. — Но еще слишком рано, — он перехватил его руку в своей и переплел пальцы. — Я знаю, но что я могу поделать? — не будучи даже уверенным, что Егор услышал его, Макс попытался вновь посмотреть на сцену, но там, как и прежде, не было ничего интересного. Снова эта понимающая улыбка и Вершина бесит не видеть его взгляд, но он терпит, потому что ещё рано. Они оба еще слишком трезвые, чтобы сорваться и уехать, они слишком мало здесь находятся, чтобы устать. Но Макс устал, стоило только ощутить его рядом, устал находиться не вдвоем и не так близко, как нужно. Устал не говорить с ним, потому что всё равно ничего не расслышать. Устал молча смотреть и гадать, о чем он думает и почему смотрит в телефон, а не на сцену, где так весело и ярко? Лишь увереннее обхватил его ладонь. Ничего не случилось за день, абсолютно ничего — просто они не виделись. Пара строк и один звонок за тринадцать часов — слишком мало. Слишком мало — его клетчатая рубашка и уставшая улыбка, а он, Макс, действительно голоден, но он слишком хорошо воспитан, чтобы уйти спустя пятнадцать минут после своего появления, они оба это знают. Поэтому он отпускает его руку и тянется к лицу. Слегка сжимая подбородок, целует под ухом, задерживаясь, чтобы почувствовать запах. Целует ухо и кожу рядом, улавливая, как у Егора глаза сейчас же закрываются. Он украдкой трогает его приоткрывшиеся губы большим пальцем, колет щетиной еще несколько мгновений и тянется за джином. Через полминуты Егор тянется за своим и еще через пол переводит взгляд в потолок, откидывается расслабленно на спинку дивана, замечая впервые за вечер неприглядную и ничем не прикрытую систему вентиляции. *** — Ну и как тебе? — Вечер в целом или? — Или, — уточняет Егор, когда они идут плечом к плечу вдоль Дворцовой набережной. Ночи еще не белые, но уже где-то близко, впереди разведенные мосты. — Ты же знаешь, меня таким не впечатлить. — И это чистая правда, ведь за свою жизнь Макс пересмотрел на кастингах, перефотографировал, как и перетрахал стольких парней, что впечатлить его вообще стриптизом всё равно, что пытаться мертвого реанимировать щекоткой. — Понятно, — Егор отпустил его руку, наблюдая за движением воды в Неве. — Ну а тебе как мальчики? Задумавшись, Егор хмыкнул, пряча пальцы в карман широкой серой джинсовой куртки. — В целом, место, наверное, неплохое, но мне было бы комфортнее в обычном баре, знаешь… Макс замедлил шаг, останавливая и Егора. Вода в реке темная, а луна бледная, ночи здесь никогда не бывают черными, как и безлюдными, но сегодня на целой набережной они вдвоем. — Знаю, — проговорил Вершин, слегка улыбаясь, разворачивая его к себе и прижимая спиной к парапету. Было что-то в его опущенных ресницах и приоткрытых губах, что заставляло Макса обвести периметр взглядом, убеждаясь, что никто на них не смотрит. Только после этого он сам прикрыл глаза и поцеловал его впервые за весь вечер по-настоящему долго. Ноги начали слабеть от того, как откровенно Егор целовался и как слишком искренне забывался, обнимая в ответ, не отстраняясь, как обычно, когда Макс целовал его вне их дома. — Давай вызовем такси, — переводя дыхание, предложил наконец Вершин. Коснувшись на мгновение губ пальцами, Егор прижал к ним обратную сторону ладони, пока Макс пытался запустить поиск такси. — О чем ты думаешь весь вечер, а? — поглядывая на вновь засмотревшегося на воду Егора, спросил он. — Ты реально больше ни о ком не фантазируешь? — вдруг произнес тот. — Ты кого-то конкретного имеешь в виду? — Парни на сцене сегодня. Было много привлекательных, даже горячих. Приблизительно моего возраста, как когда мы познакомились. — И что? — Тебе реально больше не интересно соблазнять? Как же охотничий инстинкт? — А у тебя он значит включился? Обернувшись, Егор посмотрел на него прямо: — Я отвечу после тебя. Вершин понял, что снова вовлечен в его игры, но он любил эти игры, без них было бы даже скучно. Это не совсем ревность, хоть здесь до конца без нее и не обошлось, просто Егор, как обычно, слишком глубоко копает, разбирая их отношения слой за слоем, теперь вот пришло время фантазий. Ну ок. — Все мои инстинкты сконцентрированы ты сам знаешь на ком. — И охотничий? — Он в первую очередь. — Меня не нужно соблазнять и удерживать, я никуда не денусь, — он пнул носком кроссовки поребрик, на котором стоял. Макс подошел совсем близко и заглянул в глаза: — Ты держишь в тонусе все мои инстинкты, поверь. Чего только стоит понять, к чему этот разговор. Егор ухмыльнулся: — Пока ты ещё не пришел, я сидел там и смотрел на парней, официантов… — Охотился сам, значит? — Макс прикусил мочку его уха в наказание. Егор увернулся, снова находя глазами его глаза: — Дай сказать. — Конечно, продолжай, — покрутив в пальцах зажигалку, Вершин чиркнул ею несколько раз. — Я смотрел, задерживался на ком-то дольше, пытаясь понять, что меня привлекает. Сложив на груди руки, Макс недовольно провожал взглядом проезжающие мимо машины, заставляя себя слушать. — И что? Что-то привлекло? — Да. Твоя белая рубашка, появившаяся из ниоткуда. У меня к ней больше эмоций, чем ко всем тем людям. Но я — это я. Ты знаешь, как я реагирую на интерес. Я этого не ищу. — Егор сейчас очень осторожно подбирал слова, и Макс понимал это, ведь он, как никто другой знал, что чужого интереса Егор не то что не ищет, он его не выносит. Вершин знал слово, о котором Егор старался не думать. Они оба не любили это слово и оба сейчас мысленно его избегали. Мужской интерес Егора пугает. — Ты же другое дело. — Это какое? — До меня у тебя было много… Много вариантов. Очень большой выбор. И ты любил поохотиться, я-то точно помню. — Тут ключевое слово «до тебя». — И даже не тянет? — Налево? — Не хочется проверить, реагируют ли на тебя так же или уже нет? Не фантазируешь, будто ты не со мной, с другим парнем или парнями или вообще, может быть, не важно с кем. Просто есть кто-то… без лица, с кем ты делаешь какие-то вещи, которые со мной не станешь делать или, возможно, этот кто-то делает что-то для тебя. Или с тобой? — Я уже говорил, что ты закаляешь все мои инстинкты? — Говорил. Так о ком ты фантазируешь? Взяв паузу, Вершин, посмотрел на него: «Ну когда ты перестанешь быть таким наивным?» Тем не менее, сморгнув, он честно попытался обдумать его слова, даже прикрыл глаза, окунаясь в первую же эротическую фантазию. На ум пришли его распахнутые губы и Макс бросил эту глупую затею. — В моих фантазиях нет ничего, чего я не смог бы делать с тобой и тем более захотел делать с кем-то другим. Егор ничего не ответил, и Макс услышал в этом молчании неудовлетворенность его ответом. Они уже дошли до Адмиралтейства, но холодный ветер с Невы отбивал желание гулять дальше. — Ты пока подумай, а я все же вызову такси. В черном «Мерседесе» было тепло и тихо, классическим мужским «Кензо» пропах салон. Водитель бизнес-класса, прикрыв за Вершиным дверь, сел в авто и, поинтересовавшись о музыкальных предпочтениях, сделал погромче «Modjo» и их «Lady hear me tonight». Взяв в свою ладонь чужие холодные пальцы, Макс придвинулся ближе и, согреваясь, подвис в своих мыслях. Рука Егора ощущалось тонкой и узкой, Максим привычно прокручивал обручальное кольцо на его безымянном и впервые всерьез задумался о своих самых откровенных фантазиях. В них было много его тела: гладкие, крепкие бедра, его точеная спина, на шее цепочка. Было много его глухих стонов, запальчивых просьб и признаний. Там был, конечно, только он. Для Макса это было естественным. Он наклонился ближе, зашептал, касаясь губами его мягких волос и кончика уха. — Ты — моя единственная фантазия последние… даже не знаю сколько лет. Я о таком мечтал задолго до того, как тебя встретил, и не был уверен, что вообще найду. Трахал всё, что плохо лежит, надеясь отыскать за смазливой рожей хоть какой-то смысл, но там почти всегда оказывалось пусто. А потом случился ты. Поэтому я больше не испытываю ничего к другим — ни тяги, ни интереса. Банально бред — быть с кем-то, когда уже знаешь, что такое быть с тобой. Разве ты не думаешь так же? — Максу понравился его взгляд, на этот раз действительно удивленный. Когда у Егора такой взгляд — ему будто снова шестнадцать. Он подцепил его подбородок и, уже слегка коснувшись губ губами, в последний момент отвел от лица выбившиеся из-под бейсболки волосы. — Меня эта прядь заводит больше, чем всё, что ты видел за этот вечер. Через секунду растерянность в глазах напротив сменилась понимающим снисхождением. Егор самостоятельно заправил прядь за ухо, а его самодовольный вид начал нервировать Вершина. Он посмотрел за стекло, определяя сколько ещё им осталось до дома. — А что насчет твоих фантазий? — тихо-тихо спросил Макс. Он видел, как губы Егора растянулись в полуулыбке, тот ничего не ответил, лишь скользнув взглядом по салону. Макс крепче сжал его пальцы в своих, не позволяя достать из кармана телефон и отгородиться. Задирая подбородок, Егор наконец посмотрел на него прямо: — Ты серьезно сейчас хочешь это обсудить? — он смерил недовольным взглядом пучок «самурая» на затылке водителя. Вопросительно вскинув брови, Вершин лишь повторил: — Так что насчет тебя? Только и пожав плечами, Егор перевел взгляд на его губы, будто не специально облизывая свои. Обхватив его лицо ладонью, Макс прошелся пальцем по влажному следу на его нижней. Коснувшись языком кончика его фаланги и затем немного помедлив, Егор прикусил её. Пришла очередь Вершина блуждать взглядом, убеждаясь, что водитель не смотрит на них через зеркало заднего вида. Возвращая к себе чужое внимание, Егор обхватил губами его палец и втянул. Покачивающиеся колечки, пронизывающие козырек бейсболки, гипнотизировали. Снова и снова сглатывая, Егор ласкал огрубевшую кожу мягким языком и Макс уже пожалел, что начал всё это. Разрушил наваждение влажный звук, с которым Егор освободил свой рот. — У меня оральная фиксация, ты же знаешь, — хрипло прошептал он, напоследок облизывая губы, отворачиваясь и снимая телефон с блокировки. Картинка перед глазами утратила резкость, Макс моргал, ощущая, как болезненно ломит член, в ушах шумит. Он схватил его за воротник куртки, наклоняясь слишком низко и возвращая его внимание, этот взгляд — сначала растерянный и сразу понимающий. Макс бы свернул на обочину, будь они в своей машине, расстегнул бы его джинсы, дал бы ему всё, что он захочет. Если бы… Ощутив прикосновение к бедру слишком высоко, Вершин дернулся — был бы он сейчас за рулем — ничего хорошего из этого не вышло. Егор погладил его, потянулся ближе и прижался губами к неприкрытой курткой шее, артерия пульсировала слишком заметно. Всей ладонью он чувствовал, как крепко у Макса стоит, и тот в раздрае настолько, что не может выпустить его куртку. Он улыбнулся такой естественной Вершинской реакции: — Уже приехали. Выдыхай. Такси остановилось у темной парадной на Малой Морской. Егор открыл дверцу и вышел навстречу прохладному ночному воздуху. Обернувшись, он подал руку Максу, который за ним не торопился. Егор поиграл пальцами, ожидая почувствовать ладонь в своей руке. Выходя из машины, Макс сверлил его взглядом. — Ты ведь знаешь, что нельзя замышлять плохое за моей спиной? — Егор откровенно издевался, чувствуя, как напряжение между ними нарастает. Эхо парадной делало громче его голос и шаги Вершина. — Максим? Вместо ответа его дернули за руку, разворачивая, и прижали спиной к стене. Вершин начал целовать без прелюдий — напористо раскрывая его губы, будто проверяя, то ли это место, где были его пальцы. Егор же больше позволял себя целовать, чем вступал в какой-то спор. Он обхватил за шею, прижавшись, смотрел в глаза Макса и на долю секунды ему показалось, что там промелькнуло то самое, нехорошее, о чем теперь они оба не могли не думать. Но нет — на лестнице Вершин его на колени не поставит, даже если реально об этом сейчас грезит, в противном случае, доверие к Максу ровным счетом ничего не стоит. Зажав в ладони низкий, перекрученный прозрачной резинкой пучок, Макс натянул его волосы, заставляя Егора вскинуть подбородок. Сквозь витражное стекло на лицо падал уличный свет. Но Вершин видел сейчас только губы — яркие и мягкие, призывно приоткрытые. В них хотелось войти совсем не пальцами — ядерная смесь разливалась внутри. Макс уже давно знал, что никогда, ни к кому не испытывал даже отдаленно настолько ярких противоречивых чувств. И раз за разом в моменты, как этот, когда Вершин чувствовал себя загнанной жертвой его агрессивной сексуальности, каскад разрозненных сильных эмоций прокатывался по нему лавиной. Он смотрел на его губы, сглатывая. — Мне просто нужна сатисфакция, детка, здесь и сейчас. — Провел по прохладной гладкой щеке кончиками пальцев, наконец смещая фокус на глаза — невероятные, любимые, но сейчас отчего-то тревожные. И, кажется, начал осознавать. Напряженное выражение лица Егора, его частое дыхание говорили сами за себя. Но тонкую грань между игрой и принуждением Вершин не способен был перейти. Ослабляя объятия, в оглушающей тишине под ритмичный стук собственного сердца Макс поцеловал его несколько раз коротко, давая время им обоим прийти в себя. Отстранившись, потянул за рукав. Переплетая пальцы, повел за собой наверх, чувствуя, как Егор высвобождает руку и обхватывает его сзади, смеется от того, что не получается идти в ногу, но не перестает пытаться. *** — Руки холодные, — шептал ему в шею Егор, когда ладони Вершина наконец оказались под клетчатой рубашкой. Макс попытался их достать, чтобы согреть, вот только на ум не приходило, где именно можно быстро согреть руки, кроме ванной, но затягивать сейчас всё это совершенно не представлялось возможным. Егор отвлек от поиска решения, целуя и шепча: — Забей. Я просто так сказал. Вершин плыл от его горячих губ. Егор напирал, крепко припечатав к стене. Макс ощущал через одежду его стояк. Кидало то в жар, то в холод. Он отшвырнул в сторону его бейсболку. Ремень ослаб и быстрые пальцы расстегнули два верхних болта тугих джинсов, предварительно выпростав рубашку. Захотелось поменяться местами, развернуть его, но Макс не успел — слишком быстро Егор оказался внизу. Вершин расстегивал пуговицы, пока Егор, уперевшись лбом в его солнечное сплетение, пытался закончить с болтами. — Тугие. — Они новые, — прохрипел Вершин. — Дай я. Егор ждал, пока справятся с последним. Выходило бы лучше, если бы Макс не торопился, и чтобы задать более размеренный темп, он начал целовать его напряженный живот. Рот наполнился слюной в предвкушении и Егор подключил к губам язык. — Блядь, — вырвав болт, Вершин секунду вертел его в пальцах пока не выронил, когда, оттянув резинку боксеров, Егор высвободил его член. Чувствительную кожу обожгло дыхание, Макс по инерции перехватил ствол у основания. Горячая ладонь контрастом легла на пресс и продвинулась выше, Егор выкрутил сосок, чувствуя сразу, как головка во рту напрягается. Он на пробу прошелся губами, выпустил и втянул уже основательно. Яркое возбуждение топило сознание. Ощущая мошонку зажатой в крепкой ладони, Вершин слабо приложился затылком о стену и прикрыл глаза. Егор работал в своем лучшем стиле — целеустремленном и требовательном, он хорошо понимал, что делает и чего хочет добиться. Макс ему просто не мешал. Свет в прихожей они не включили, но в падающем от балконной двери тусклом уличном отблеске, Максим хорошо видел покачивающуюся макушку, иногда белую шею и всё чаще губы, а ему хотелось видеть его глаза. Тверже вставая на колени и сжимая руки на чужих бедрах, Егор ускорялся. Все же Вершин не удержался: убрал волосы от его лица, поднимая их наверх, чтобы лучше рассмотреть втянутые щеки, опущенные ресницы и широкие плечи. Он достал член и обвел его рот, проникая незначительно и наблюдая, как приоткрываются и блестят полные, податливые губы. — Посмотри на меня, — не узнавая собственный севший голос, попросил Макс. Распахнув ресницы, Егор поднял взгляд — поплывший, будто пьяный. Вершин теперь уже пальцем обвел его губы, на ощупь проверяя их безупречную мягкость. Безумно хотелось целоваться, но еще больше хотелось его трахнуть. Макс разрывался между вариантами. Про его оральную фиксацию он был более чем в курсе. Он знал, как Егор любит отсасывать, любит стоять перед ним на коленях и смотреть так, как сейчас смотрит — лживо беззащитно, прекрасно осознавая, в чьих руках сейчас настоящая власть. Вершин протолкнул до горла, сразу ощущая спазм гортани и то, насколько мокро стало внутри. Слюна потекла по члену, чувствуя это, Макс закусил губы. Он снова поймал себя на мысли, что хочет целовать его, но и так тоже было охренительно. Егор давно уже не кашлял и не задыхался, он только резче втягивал носом воздух, подстраиваясь под резковатые толчки. Всё реже у него текли слезы, а Максу нравилось, когда он зареванный после секса, но довольный, даже благодарный. Он проверил руками его лицо — только на одной щеке было влажно. Пожалел, что освещения недостаточно, чтобы рассмотреть в деталях… Мысль ускользнула, когда Егор, застонав и заёрзав, обхватил рукой ствол и, похлопав по языку, втянул. Макс смотрел на разъезжающиеся по паркету колени и руку в джинсах. Егор больше не ловил его взгляд — он жмурился, дрочил и задушено стонал. Ревность пришла из неоткуда. Казалось, Егор потерян в своем личном удовольствии. Потерян для него. Нажав на плечо, Макс оттолкнул его, сразу удерживая, наклоняясь, игнорируя непонимающий, растерянный взгляд. Наконец поцеловал, вставая рядом на колени. Быстро протиснув руку в его джинсы, Вершин застонал в ответный шумный выдох, когда ощутил, насколько Егор горячий и как крепко у него стоит. Обхватывая за шею, тот притерся щекой, жмурясь и толкаясь в услужливый кулак. Обнимать его сейчас такого открытого, порывистого, перевозбужденного было чем-то запредельным. Вскользь касаясь мысли — какой его мальчик до сих пор хрупкий, Макс выставил руку, укладывая его на пол. — Почему ты такой? Приподняв бедра, Егор помог стянуть с себя джинсы: — Какой? Пальцы прошлись по узкому бедру, задирая футболку на животе. Макс будто искал подтверждения своим мыслям. В его руках, без одежды Егор всегда будто бы становился меньше. «Беззащитный, уязвимый в своей красоте, совершенная преступная невинность». — Нереально красивый, — Макс решил не пугать его своими сложными представлениями о нем. Решил сейчас не делать из их секса сеанс психоанализа. — Всегда честный со мной. — Потому что я твой, — выпалил Егор сбивчиво, едва ли сам понимая, что говорит. — Детка… — Макс, как обычно, находил в себе силы не засадить сходу, хотя ждать дольше становилось опасно. Егор под ним дрожал, сверкал глазами и задушено скулил, пока умелые пальцы растягивали его. — Ты меня пытаешь, — прошептал он, едва удерживая себя в сознании после очередного слишком горячего и нежного проникновения. — Это слишком, слышишь?.. — Тише, сейчас, — Вершин сам едва держался, но такие уж у него были правила. — Просто сделай это. Макс поцеловал его, пытаясь успокоить, но глупо было полагать, что им это поможет. Егор только больнее начал впиваться в плечи. — Пожалуйста, быстрее. — Мольбы Макса заводили невероятно отчасти потому, что Егор на них срывался крайне редко, отчасти из-за того, что его голос становился особенно проникновенным в такие моменты, сводящим с ума едва уловимым оттенком надменности, но Макс лишь прикрыл глаза, обещая себе скорую награду за терпение. — Быстрее — значит больнее, ты знаешь. — А если я хочу. — Не хочешь, эта не та боль, — оборвал Вершин. Замолкая, Егор шумно выдохнул, зная, что Макс, как всегда, прав. Не такую боль он любит и играть с ней не стоит. Созерцая полосы серо-сиреневого света на потолке, он дышал ртом, медленно тлея до тех пор, пока широкая ладонь не накрыла наконец его колено и не отвела в сторону. Егор не увидел, как Макс направляет себя рукой, потому что закрыл глаза в предвкушении неотвратимого. Это было медленно и оттого ещё мучительнее и действительно почти не больно. Макс заполнил его. Думать о чем-то другом стало невозможно. Егор хотел этого весь вечер, с момента своего ужасного пробуждения и теперь Макс был в нем. Он кончил от одной этой мысли. Раскат грома заставил очнуться, прохладный ветер гулял по полу — они не закрыли балкон. Егор смотрел теперь на кусок темно-синего неба и бесконечно долго сглатывал, пытаясь восстановить дыхание, облизывая воспаленные губы. Оргазм накрыл оглушительно, почти как этот второй раскат, стоило Максу войти в него, стоило Максу покрепче его схватить. Судорога прошила тело вместе с новым раскатом, и вместе с пролившимся летним ливнем, разбивающимся об асфальт, сердце застучало ровнее. Макс целовал почти нежно, ему почти удалось не сорваться. Здесь и сейчас в этом дожде Егор находил убежище. Мир остановился впервые за несколько дней. Взгляд скользнул по очертаниям пальцев на белом манжете спортивного носка — Вершин сжимал его щиколотку. Он всё еще был внутри и продолжал его трахать, сорванно дышащего, вернувшегося к нему. Егор всегда кончал первым, сколько себя помнил, Макс нагонял обычно с приличным отрывом. Раньше в такие моменты Егору хотелось отползти, но сейчас он послушно продолжил принимать. Это было всё равно, что покачиваться на волнах собственной утихающей бури, и да — теперь это становилось немного болезненным, но боль была той самой, её он любил так же, как и умирать под ним каждый раз, как сейчас. Ощущение мокрой спины под пальцами исчезло. Хлопая непонимающе ресницами, Егор наблюдал, как Вершин, отпустив его щиколотку, устраивает ладони теперь под коленями, широко разводя его бедра. Для Макса всё только начиналось. Пальцы по инерции потянулись к члену, Егор будто проверял на месте ли он — влажный, больше не твердый. Вытянув руку, он погладил его лицо, темное небо отражалось в глазах Макса. Он нежно поцеловал раскрытую ладонь и продолжил вколачиваться, высекая резкие, непроизвольные стоны. Новый раскат грома заставил вновь посмотреть в окно: небо низкое и тяжелое, но Егору нравится эта темная гроза. Его трахают на полу под удары молнии и он чувствует чужую надвигающуюся разрядку, чувствует, какими напряжёнными становятся руки Макса, вены проступают под тонкой кожей, он погладил их ладонями. Красивое лицо сосредоточенно, Макс смотрит в глаза, а потом… Когда Егор понял, куда именно скользит его взгляд, тело лишь плотнее сжалось, будто пронзенное новой вспышкой. Его буря оживала, недавнее умиротворение сменилось жадностью во взгляде, которым Егор ощупывал поджарый, сейчас полностью рельефный пресс, прежде чем соскользнуть вниз — он не мог не смотреть, как Вершин проникает в него раз за разом и как за этим наблюдает. Заметив возвращающуюся эрекцию, он бесхитростно прошелся по чужому стволу, это вышло настолько естественно и просто, что Егор предпочел больше не смотреть. Макс бы усмехнулся такой реакции, не будь он полностью поглощён процессом. Накрывая рукой, обвел пальцем головку, но услышав очередной громкий стон, как подбитый, опустился на локоть. Он кончал в него долго и сладко, прижавшись лбом к плечу, и стонал, пока Егор, прикрыв веки, жадно вслушивался в его низкий голос. Вернувшееся ощущение спины под пальцами было иррационально прекрасным, он поглаживал её самыми кончиками, а после плотно прижал ладони. Единственное, что Егор сейчас чувствовал — насколько сильно он любит. Вдалеке гремел гром, снова приближаясь. Поясница начинала ныть, плечи тоже. Он еще не понимал, но к утру синяки ему обеспечены. С каждым вздохом боль проступала ярче. Хотелось встать, но Макс придавливал сверху, загнанно дыша. Ему было нужно это время, поэтому Егор всё гладит его спину, рассредоточено блуждая взглядом по шторам и отблескам на стенах. — У меня снова стоит… — пережимая переносицу, признался он флегматично, когда приподнявшись, Вершин посмотрел на него. По усмешке было ясно, уточнения излишни. — Мы же будем с этим что-то делать? — вопрос прозвучал слегка капризно, несмотря на видимую отстранённость, с которой Егор изучал потолок. — Будто я когда-нибудь мог это игнорировать, — Макс убрал волосы с его лба кончиками пальцев, лишь сейчас начиная чувствовать на коже прохладные потоки воздуха. Коснувшись сразу бока и бедра Егора, проверил свои опасения. — Всё-таки пол был опрометчивым решением. — Он вышел аккуратно, попытался встать, но Егор поймал его ногами, плотно пережимая бедрами, и потерся горячим, полностью вставшим членом. Сейчас его вид отстраненным назвать было сложно. Вершин знал этот взгляд — угрожающе требовательный. Тело его оставалось призывно открытым, и Макс практически уже слышал, как Егор просит трахнуть себя теперь сзади. — У меня есть как минимум два варианта, детка. Но сначала нам нужно перебраться в постель, — продолжая их общие фантазии, Вершин уже представлял, как ставит его раком. Подперев голову ладонью, Егор наблюдал, как Макс закрывает балконную дверь, прерывая поток сквозняка, подбирает с пола свои джинсы и выпавшую пачку сигарет. Потом смотрит на него пристально и протягивает руку. — Лучше сначала в душ, — предлагает Егор, хватаясь за его пальцы.