Куда ты ведешь

Ньют забыл, как дышать. Томас собирался прыгнуть первым. Он в пяти шагах от Томаса, это был почти Томас. Кровь, которая брызнула на лицо Ньюта — горячая и липкая — была почти кровью Томми. Тело, отброшенное в сторону, как детская игрушка, почти принадлежало Томми. После всего этого, всего, через что они прошли, это был почти конец. Дважды Ньюта заставляли проходить этот Лабиринт и все его маленькие ужасы, дважды ему даровали нервирующий покой и товарищество, которые можно найти только в Глэйде с ее незнанием внешнего мира. Дважды он планировал, дважды ему удавалось сбежать. И теперь дважды ему придется смотреть, как умирают его друзья. Со всех сторон доносились крики, и скрежещущие металлические звуки от металлических ног Гривера, подползавших все ближе, вторили смертельной симфонии в такт их крикам, но Ньют ничего не слышал. Совсем ничего. Его взгляд прикован к месту, которое занимал бы Томас, если бы Джеймс не встал у него на пути. Весь его мир сужается до этого места и ощущения крови, медленно стекающей по подбородку. Его разум затих. Его сердце перестало биться. А затем зрение Ньюта налилось кровью, и все его существо ожило от яростного крика, о котором он и не подозревал, исходящего из его голосовых связок, пока зрение не прояснилось, и он не уставился в выпуклое, пульсирующее лицо Гривера, которого он только что пронзил своим копьем. Он проткнут с одной стороны мясистых концов и торчала с другой в кровавом, липком месиве. От вони у него защипало в ноздрях и заслезились глаза, но он едва ли это заметил. Ньют с глухим стуком спрыгнул с большой и тонкой ноги, на которую запрыгнул мгновением ранее, но ему удалось сохранить равновесие. Без дальнейших церемоний он вырвал свое мачете из ножен и использовал его как бейсбольную биту — импульс от тошнотворного хруста соединения лезвия и плоти сбил зверя с обрыва, где он упал на край ямы и продолжил свой долгий спуск. Это и близко не принесло ему такого удовлетворения, как он хотел. Грудь Ньюта тяжело вздымалась, руки болели, нога пульсировала, но ему все равно. Они зашли так далеко, сделали так много не для того, чтобы потерпеть поражение сейчас. Не после всего, через что они прошли. Так много из них уже однажды умерли, что в сердце Ньюта просто не осталось места для новых могил, которые можно было бы вырыть. Звенящая тишина в его голове, казалось, стала тише, но это потому, что звуки мальчишеских криков были полностью отключены; и когда Ньют обернулся, то обнаружил, что каждый смотрит на него так, как будто он сошел с ума. Даже Томас смотрел на него с опустошенным благоговением, но не двигался. Почему, черт возьми, они все не двигались?! — Какого черта вы, шанки, ждете?! Спускайтесь в чертову дыру! — закричал на них всех Ньют. Но было слишком поздно. Гриверы как раз добрались до конца группы, и начался настоящий ад. Монстры медленно продвигались вперед, разворачивая отростки с наконечниками инструментов, нацеленные на глэйдеров, готовые убивать. Затягивая свой строй ловушки, как петлю, Гриверы неуклонно атаковали их. И все же Глэйдеры стояли неподвижно, то ли из-за шока, то ли из-за того, что план внезапно пошел наперекосяк, а Ньют дрожал от напряжения, страха и откровенного неповиновения. — Они идут! — крикнула Тереза. — Мы должны что-то сделать! Впервые за все время Ньют согласился с ней. Когда из задних рядов толпы раздался первый леденящий кровь крик ужаса — Майк, это был Майк, которого только что разорвало на куски и который дождем сыпался с неба — он решил, что бездействие больше неприемлемо, и бросился вперед, чтобы схватить Томаса за рубашку, а затем дернул его вперед. На мгновение они оказались на волосок друг от друга, и сердце Ньюта бешено заколотилось в груди, но он подавил это, подавил желание, нужду и ужасную мысль, что, возможно, это его последний шанс, потому что сейчас не то чертово время. Они стоили большего, чем плохо объясненный горячий момент на поле боя, и он даже не уверен, чувствовал ли Томас то же самое. На их лицах кровь, а ужас затуманивал кислород, которым они дышали, но на мгновение Ньют мог бы поклясться, что увидел в глазах Томаса отблеск чего-то, что Ньют чувствовал глубоко внутри себя, спрятал и держал под замком. Этого было достаточно, чтобы дать ему надежду, дать ему обещание кое-что изучить позже. И этого должно быть достаточно. — Введи код, — прошептал Ньют; его сердце бешено колотилось, внутри все кричало, потому что он так близко к Томасу, что их губы едва касались друг друга, когда он говорил — это было прикосновение губ, такое легкое, что предательская часть разума Ньюта предположила, что этого даже не было, — но он не мог, не сейчас, не вот так. — Выведи их. Это было не более чем вращательное движение — прилив силы, приводящий в движение его руки — сердце Ньюта в его глазах, и он смог оторвать Томаса от края того утеса и подбросить его в воздух, падая к дыре. Звуки, издаваемые мальчиками, врезающимися в Гриверов, заполнили арену, пронизанную криками и ревом механизмов и стуком дерева о сталь. Чак пробежал мимо Ньюта, вытесненный вперед через толпу старшими мальчиками, которым дали одно задание, если начнется драка, вытащить Чака. Но Чак замешкался на краю, его лицо застыло от страха и паники, когда он посмотрел вниз со скалы и ничего не увидел; поэтому Ньют сбросил пухлого мальчика со скалы, надеясь, что Томас будет там, чтобы поймать его. Вокруг них бушевала война. Глэйдеры сражались, вызванный паникой адреналин подгонял их вперед. Звуки, эхом отражавшиеся от стен, были какофонией ужаса — человеческие крики, удар металла о металл, рев моторов, человеческие вопли Гриверов, вращающиеся пилы, клацанье когтей, крики мальчиков о помощи. Все было размытым, красным и серым, со вспышками стали; Ньют старался не смотреть ни влево, ни вправо, только вперед, на узкую тропинку, которая вела туда, где Клинт и Джефф изо всех сил пытались вытащить Минхо из драки. Может быть, дело в выражении его лица, может быть, в том, что все они видели, что он сделал с Томасом и Чаком, но каким-то образом все Глэйдеры поняли, что должно произойти. Клинт и Джефф отстегнулись от ремня безопасности и подтолкнули Минхо вперед; Дмитрий материализовался рядом с Ньютом, чтобы помочь, и вместе они почти дотащили Минхо до края. Он отчаянно хромал вперед, и хотя его нога подогнулась, Минхо не позволил себе рухнуть на землю. Шаг за шагом, как и сказал ему Ньют вчера. Было ясно, что он собирался попытаться совершить прыжок своими силами, но Ньют этому не доверял. Не мог поверить в то, что Минхо не мог перенести вес на ногу, не мог допустить, чтобы он пропустил прыжок. — Если ты, черт возьми, сбросишь меня с этой штуки, да поможет мне Бог… У Минхо не было времени закончить свою угрозу, прежде чем Ньют и Дмитрий толкнули его вперед, и он был вынужден прыгнуть вниз, в пустоту. Дмитрий последовал сразу за ним, затем Клинт, затем Джефф, и Ньют столкнулся с видом Терезы, возмущенно кричащей на Гривера, который пытался вырвать Финна из этого мира. Где-то она нашла копье и использовала его, чтобы пробиться сквозь механическое чудовище снизу доверху. В тот момент, когда ей это удалось и она подняла Финна на ноги, Ньют схватил ее за локоть и потащил к краю обрыва. На конфликты по этому поводу не было времени, но она спасла Финна. По крайней мере, Ньют мог понять основную концепцию «жизнь за жизнь». Битва разгорелась по обе стороны от них. Больше Гриверов приходило за ними, больше Глэйдеров помогало. Уинстон и Алби стояли бок о бок, сражаясь с луком и стрелами, обеспечивая прикрытие для тех, кто все еще пытался пробиться вперед с задней линии. Повсюду мальчишки били Гривера своим самодельным оружием, прыгали на них, нападали. Тереза прыгнула вместе с Финном, и оба исчезли. Кто-то начал использовать веревки из виноградной лозы, которые Бегуны и копачи приготовили с замечательным эффектом — они были оплетены всеми кусочками металла, которые удалось раздобыть у строителей и на кухнях, чтобы острые когти Гривера не смогли так легко перерезать их. Трое Гриверов оказались втянутыми в это, и в своем стремлении освободиться, в своем безумном рвении к веревке они в конечном итоге зарубили и друг друга. Сколько времени прошло с тех пор, как Томми спустился туда? Раньше Гриверам требовалось так много времени, чтобы дезактивироваться? Битва таким образом одновременно ускоряла и замедляла время — реальность размывалась, а секунды тянулись часами. Галли подтащил Бена к краю, оба плакали тихими слезами и были покрыты внутренними выделениями, но затем губы Галли оказались на губах Бена, и это было мягко, но отчаянно, и Ньют никогда не знал, что ревность может гореть так сильно; не к человеку, а к опыту. — Ты знаешь, что ты должен делать, — сказал Галли Бену — лицо Бена дрогнуло, но он кивнул и снова грубо поцеловал Галли — и Ньют нарушил их момент, но его страстное желание не позволило ему отвернуться. Бен протянул руку и взял копье Галли, прежде чем прыгнуть, Галли издал звук, который был наполовину рыданием, наполовину боевым кличем, и прыгнул обратно в битву, бушующую вокруг них. Ньют потерял счет времени, потерял счет количеству гладиаторов, которых они загнали в яму, но вечность спустя наступила потрясающая тишина. Гриверы замерли, а те, кто остался сражаться, стояли вокруг в шоке. Он не мог удержаться от смеха, потому что они все еще живы, они сделали это. Не без потерь, но когда Ньют оглядел павших, было легко увидеть, что Гриверы намного превосходили Глэйдеров численностью. Ньют мог сосчитать останки только 6 — не считая Джеймса — и хотя его сердце болело, он не мог сдержать рыданий облегчения. Вина и стыд наполнили его вены, но в конце все, что Ньют мог сделать, это быть благодарным за то, что они спасли так много людей, когда раньше этот двор с таким же успехом мог быть кладбищем. План Томаса сработал. Никто не остался позади, никто не бросил друг друга, никого не ужалили. Они прошли через худшее из этого, они должны пройти, и это Алби, стоит перед ним. Алби, который бросил свой лук и подошел, чтобы заключить Ньюта в крепкие медвежьи объятия. Ньют дрожал и не мог в это поверить. Все это время он никогда не хотел позволять себе надеяться, что Алби выживет. Что кто-нибудь из тех, кого они потеряли, сможет пройти через это. — Я не… — выдавил Алби. — После всего, что вы, ребята, сказали, я не думал, что я… Ньют сжал своего друга так крепко, как только мог, и его мысли обрушились на него со всех сторон. Насколько сильно их рассказ Глэйдерам о их предыдущих судьбах заморочил им голову? Что это с ними сделало? Как они могли смотреть на своих друзей и сообщить им, что те умрут так бессердечно? Оглядываясь назад, все это казалось жестоким, но в реальности того момента все это казалось необходимым. Буквально жизнь или смерть. Возможно, Ньюту следует дать им с Томасом некоторую поблажку, учитывая все, через что они прошли — они пришли из места, где времени у них было не так уж много. Сделай или умри, и они оба умерли, так как же Ньют мог винить себя? — Прости, приятель, мне жаль, — это все, что смог выдавить Ньют. Все хорошо, с ними все будет в порядке. — Ну же, ребята, давайте спустимся туда, пока Томас не попытался снова забраться в эту дыру и сам утащить туда Ньюта, — сказал Фрайпан. Он становился почти таким же плохим, как Минхо, из-за всего этого, но Ньют не мог найти в себе сил для беспокойства.