Куда ты ведешь

Ожидание было невозможным, даже когда время текло так быстро, что остановилось. Ввод кода и отключение Гриверов заняли целую вечность и вообще не заняли времени; но поскольку маленькая комната была настолько заполнена мальчиками, что в ней больше не было места для передвижения, каждая секунда была агонией в ожидании, что Ньют упадет с потолка и присоединится к ним. Как только они оказались наедине, Томас был полон решимости врезать ему за тот трюк, который он выкинул. Глэйдеры просочились в соседний туннель из-за большого количества тел, и каждое из них было знаком их победы. В прошлый раз выживших было недостаточно, чтобы заполнить даже половину комнаты. Томас был занят, пытаясь сосчитать их, когда сверху спустился Алби. Затем появился Ньют, за ним Фрайпан. Затем Уинстон и другие. Вскоре к Томасу в туннеле присоединились еще восемнадцать мальчиков, итого около 50. Все до единого из тех, кто остался и сражался, были покрыты грязью Гривера и человеческой кровью, их одежда была разорвана в клочья. Некоторые из них потеряли свое оружие или сумки с припасами, но с этим можно будет разобраться позже. — Остальные? — спросил Томас дрожащим голосом. — Семеро потеряны, — сказал Ньют слабым голосом. — Все остальное здесь. Тогда никто не сказал ни слова. Никто не произнес ни слова очень долгое время. — Знаешь что? — сказал Минхо, которого заставили вернуться в упряжку к Клинту и Джеффу. — Семеро могли погибнуть, но остальные из нас выжили. И никого не ужалили — мы справимся. Мы должны убираться отсюда, иначе все будет напрасно. Слишком много мыслей Томаса. Безусловно, слишком много. Это было тяжело — знать, что ты все сделал правильно, но ты все равно не смог спасти всех. Были ли это люди, которые умерли раньше? Или эти жизни оборвались слишком рано из-за того, что сделали Томас и Ньют? Предательская часть его разума расслабилась в тот момент, когда он увидел Ньюта, больше не заботясь о количестве павших, пока его не было среди них. — Давай выбираться отсюда, — сказал Ньют. — Прямо сейчас. — Сюда, — сказал Томас. Он продвинулся дальше в туннель и начал повторять шаги по памяти. На этот раз он пошел первым, а не последним, и первым спустился с горки в конце туннеля. Его тело резко упало, покрытое маслянистой жижей с ужасным запахом — похоже на горелый пластик и перегруженную технику. Он извивался всем телом, пока не поставил ноги перед собой, затем попытался вытянуть руки, чтобы замедлиться. Это было бесполезно — жирная масса покрывала каждый дюйм камня; он ни за что не мог ухватиться. Крики других Глэйдеров эхом отражались от стен туннеля, когда они спускались по маслянистому желобу. Чем дальше он спускался, тем сильнее становился запах горелого пластика, плесени и гнили. Он начал давиться от усилий не блевать на себя. Туннель начал изгибаться, превращаясь в неровную спираль, ровно настолько, чтобы замедлить их движение. Круг за кругом он спускался по трубе. Тошнота жгла его желудок — хлюпанье слизи по телу, запах, кружащиеся движения. Он как раз собирался повернуть голову в сторону, чтобы его вырвало, когда Томас вылетел из горки и плашмя приземлился на землю. Он отпрыгнул с дороги так быстро, как только мог, потому что вскоре Глэйдеры последовали за ним; один за другим они выскакивали из горки, кричащие, вонючие и несчастные. Ньют упал последним. Томас хотел подойти к нему, поговорить, поставить ему синяк под глазом, сделать что-нибудь, но Бен выбрал этот момент, чтобы заметить сцену, на которую они наткнулись, и начать волноваться из-за этого. В этом не было ничего такого, чего Томас не видел раньше, и это стало еще хуже, зная, что все это подделка. — Томас? Почему повсюду мертвецы? — спросил Бен деревянным голосом. Его рыжие волосы слиплись от пота, лицо бледнее обычного. Глаза налиты кровью — должно быть, он был близок к одному из Глэйдеров, который погиб в драке. Повсюду вокруг них были ‘тела’ ученых и ‘членов сопротивления’. Они были прекрасно инсценированы. Все в этой сцене создавало впечатление, что здесь произошла массовая драка, что ПОРОК были застигнуты врасплох, что с ‘Создателями’ разобрались. — Просто… хватайте оружие и продолжайте двигаться, ребята, — сказал Томас. Он протянул руку и схватил Чака, держа мальчика как можно ближе к себе. Чак был настолько бледен, что веснушки казались чужеродными на его лице, а пальцы, сжимавшие нож, дрожали, слишком сильно, чтобы действовать эффективно. Томас… Это все неправильно, что случилось? спросила Тереза в его сознании. Он взглянул туда, где дрожала Тереза, всматриваясь в лица людей, с которыми она работала всего неделю или около того назад. Она притворялась? Этого не могло быть, не тогда, когда она знала, что Глэйдеры отправятся на Объект. Возможно, она не знала, какими средствами были доставлены туда мальчики, но Томас не был так уверен. Он бы не простил, если бы она снова солгала ему; это был бы не первый раз, когда она симулировала горе, ужас и замешательство. Сможет ли он когда-нибудь снова доверять ей? Томас почувствовал на себе взгляды и поискал их — только для того, чтобы обнаружить, что Ньют наблюдал, как он наблюдает за Терезой, и лицо Ньюта снова было замкнутым. Что-то в груди Томаса сжалось при виде этого. Я не знаю, Тереза. Просто держись рядом и будь начеку. Тихий ропот проносился в группе, когда они перешагивали через тела в лабораторных халатах, тела в прочном защитном снаряжении… невинно выглядящие ученые и злобные люди с оружием, потому что все было напоказ — почему бы не выставить себя как можно более невинными? Прошло всего несколько мгновений, прежде чем они вошли в диспетчерскую, и Глэйдеры получили хороший обзор своей жизни с треснувших мониторов и мигающих экранов. В этой комнате они увидели себя такими, какими их видел ПОРОК: крысами в клетке. Предметы. Чем-то расходным, но достойным изучения. Бен стоял по другую сторону от Чака, пытаясь не дать мальчику увидеть то, что показывал ближайший монитор. Что бы это ни было, это заставило Бена начать дрожать и оглядывать комнату в паранойе. Очевидно, что мальчикам становилось все труднее скрывать свои знания о Ньюте и Томасе — они продолжали поглядывать на мониторы, а затем на своих предполагаемых спасителей со смесью замешательства, страха и благоговения. Ньют подошел к Томасу со стороны, противоположной Чаку, и направился прямиком к мигающему экрану, на котором должно было появиться сообщение Авы. Доктор Ава Пейдж; и враг, и все же меньшее из двух зол. Было трудно смотреть на нее в том видео, когда она объясняла им все состояние внешнего мира и их роль в нем, не видя ее такой, какой он видел ее в последний раз. Тогда он был в ярости, довольствуясь тем, что позволил миру сгореть вокруг него, и его память была затуманена отчаянием. Ньют был мертв, и ничто больше не имело значения, ничего, кроме знания, действительно ли он убил своего лучшего друга, когда в этом мире еще оставалась надежда. И он это сделал. Томас с нежностью перевел взгляд с Авы на Ньюта; он не мог удержаться, чтобы не схватить его за руку, и, несмотря на растерянную неуверенность на лице Ньюта, он не отмахнулся от руки Томаса. Вместо этого он нежно держал ее и смотрел на их переплетенные пальцы, в то время как Томас смотрел на него. Их жизнь не была идеальной, но здесь у них был шанс. Возможно, они хватались за соломинку, но уже достигли гораздо большего, чем когда-либо считали возможным. Томас думал о Лекарстве, которое течет по венам Ньюта, защищая его от самого воздуха, которым они дышали. Томас не позволил бы себе потерять его снова. Именно в этот момент видео закончилось тем, что Ава выстрелила себе в голову. Томас и Ньют были единственными, кто не дрогнул, потому что они не обращали внимания. Под шум паникующих Глэйдеров Томас был вынужден отпустить руку Ньюта, чтобы успокоить всех и начать направлять их к дверям. В любой момент они могли открыться, позволив своим ‘спасателям’ унести их всех. Томас был отвлечен, думая о том, принесут ли они достаточно Бергов, чтобы вытащить их всех, когда начался настоящий ад. Томас! Осторожно! закричала Тереза, и сердце Томаса остановилось. Он чуть не разбил себе голову когда быстро обернулся — и, увидев, что его подстерегало, Томас толкнул Чака за спину и заставил его остаться там. Это Галли, он стоял там, направляя пистолет прямо на Томаса — нет. Не прямо на Томаса. На самом деле пистолет был совершенно четко направлен в сторону от Томаса ровно настолько, чтобы, если бы он выстрелил, ничего бы не произошло. Но это неправильно. Все это неправильно. — Мы не можем уйти, — заикаясь, произнес Галли, но его голос был неподходящим для этого. Галли сотрясался от беззвучных рыданий, слезы текли из его глаз, но его рука твердо держала пистолет. — Что, черт возьми, ты делаешь, приятель? — спросил Ньют, произнося слова, для произнесения которых у Томаса не хватило дыхания. Галли только покачал головой. — У меня нет выбора. Неправильно. Неправильно. Неправильно. — Его ужалили? Когда его ужалили? — это Минхо, когда он изо всех сил пытался освободиться от Клинта и Джеффа. — Галли, чувак, сейчас не… — начал Алби, но его прервали. — Тихо! — закричал Галли. Теперь он плакал сильнее. Томас оглядел Галли с головы до ног, ища хоть какой-нибудь признак укола, потому что это не входило в его планы. Им это не нужно, с ними все было бы в порядке, ничего важного не произошло. Внезапно кусочки головоломки встали на свои места. Это было там, прямо перед их глазами, все это время; но все они этого не видели. Все они были сосредоточены не на тех вещах. — Я согласен с тем, что не убил единственного шанка в этом дурацком месте, который для всех нас как младший брат, каким бы надоедливым он ни был, но если я правильно расслышал тебя, разве я не был нужен тебе с группой психов, чтобы ты мог проникнуть в Город? — Не мог бы ты рассказать немного точнее, что произошло в прошлый раз? Разве я к этому времени не пропал? — Могу я спросить тебя еще кое о чем о том, откуда ты родом? Бен дрожит, бледен и держит копье Галли. Бен не позволяет никому слишком долго смотреть на мониторы. Бен спускается в яму без Галли — Томас вообще видел, как Галли спускался с остальными? Томас начал качать головой, надеясь, что ошибся, надеясь, что не настолько слеп. Он дернул головой через плечо, чтобы увидеть, что Бен рыдает так же сильно, как и Галли, но его лицо было решительным. Галли пытался пожертвовать собой ради временной шкалы, а Томас идиот. Как он не понял, когда вопросы Галли начали становиться устрашающе конкретными? Томас добровольно предоставил ему информацию о первой временной шкале, о том, как все это работало, когда кто куда ушел, какова была роль Галли. Но он не думал, что это для этого, никогда для этого. — Галли, нет, нам не нужно… — Да, ты это знаешь, — задохнулся Галли. Теперь все сбиты с толку и разгневаны. — Томми, что происходит? — спросил Ньют, его голос повысился на октаву. — О, черт возьми, нет, Галли, не… — Я не могу уйти! И это все твоя вина! - закричал Галли. Он взвел курок пистолета и приготовился прицелиться, но у него не было такой возможности. Ужасный звук, который будет преследовать Томаса до конца его дней, донесся с той же стороны, откуда вылетело копье, и Томас знал, кто его издал. Копье торчало из груди Галли справа от сердца, где его броня была толще. Каким-то образом Галли убедил Бена направить копье ему в сердце. Вокруг них всех началось столпотворение, но единственное, что мог сделать Томас, это уставиться на Бена, который рухнул на землю и в ужасе смотрел на свои руки; как будто они предали его. Томас знал это чувство. Он знал это слишком хорошо. Это чувство, когда ты убежден, что человек, которого ты любил больше всего на свете, погиб от твоих собственных рук. У вселенной было болезненное чувство иронии в том, что потребовалось наблюдать, как другой человек чувствует то, что он когда-то чувствовал Томас, чтобы понять, что это значит. Чтобы он понял, что именно он чувствовал. Теперь их путь определен, они должны выбрать путь, который приведет их в Последний город, и чертовски надеяться, что найдут там Галли. А если они это не сделают, то выследят его и сделают все возможное, чтобы вернуть его, воссоединить его со сломленным мальчиком на земле перед Томасом, который пытался задать вопрос. — Я-я, есть, я-сделал, Галли, он-я… — Бен пытался вырваться сквозь свои душераздирающие вопли, но у Томаса не было возможности ответить. Двери распахнулись, и их всех потащили прочь; внезапный шум и движение позволили Бену выйти из оцепенения и броситься к телу Галли, крича на него и пытаясь заставить его дышать. Образы его самого, баюкающего Чака, наложились на образы Бена и Галли, и Томас почувствовал, как его сердце разлетелось на миллион осколков. Бен умолял Галли открыть глаза, а Томас хотел подбежать и помочь, но сильная рука на его плече остановила его. Это Ньют, он плакал и качал головой. — Не надо, Томми, — прошептал Ньют. — Не растрачивай его дар. Томас позволил Ньюту увести себя к армии Бергов и миру, который лежал впереди. Крики Бена становились все громче, пока не смолкли, и пятно на голове Томаса отозвалось болью от воспоминаний о том, как он узнал, что они заставили Бена успокоиться. Конечно же, бессознательное тело Бена было сброшено на Айсберг прямо рядом с Томасом и Ньютом. Томасу пришлось отвести взгляд. Вместо этого он сосредоточился на Чаке, на Алби, на том факте, что им понадобился бы целый флот Бергов, чтобы перевезти всех оставшихся Глэйдеров. Рядом с ним Ньют крепко держал Томаса за руку. Его глаза были зажмурены от слез, которые все еще текли — Томас просто позволил своим слезам упасть и намочить рубашку, но он также крепко держался за Ньюта, удерживая себя. За окнами проходил пожар, и все вокруг него вздыхали от ужаса, удивления, и Томас не мог не думать о том, насколько это было уместно. Чудо и ужас. Любовь и потеря. Ньют спрятал лицо на плече Томаса, когда тот плакал и бесился из-за несправедливости мира. Для Бена. Томас уставился в никуда и поклялся, что это не будет пустой тратой времени. Что бы ни лежало за ними, ему нужно успеть на свидание — и он обязан этому человеку не опоздать. — Так сколько, по-вашему, времени прошло между тем, как вы, шанки, выбрались из лабиринта, и до Последнего города? — спросил Галли. Его голос был слишком будничным, но Томас знал его недостаточно хорошо, чтобы понять, что это означало. — Черт, э-э, я не знаю. Как минимум месяцев восемь? — Это заняло у тебя так много времени?! — Мы немного отвлеклись, Галли. В конце концов, мы добрались туда. — Восемь месяцев… — Да, но на этот раз? Если дойдет до того, что нам снова придется проникнуть в штаб-квартиру? — Хм? — Держу пари, я мог бы сделать это за три. — Три месяца… это не так уж плохо. Это выполнимо. — …выполнимо? — Держу пари, ты не справишься так быстро, ты переоцениваешь себя. — Отвали. — Нет, серьезно. От восьми месяцев до трех — это невозможно. — Увидишь. — Хорошо. Прекрасно. У тебя есть три месяца с того момента, как мы выберемся отсюда, чтобы притащить свою задницу к этому городу. — Это свидание. — Не делай это странным, Томас. Три месяца. Не забывай. Он бы не стал. Он просто надеялся, что Галли будет там, чтобы встретиться с ним.