Куда ты ведешь

— Минхо, не выпускай его из виду. В тот момент, когда он уходит один, он умудряется навлечь на себя гораздо больше неприятностей, чем ты можешь себе представить, — разглагольствовал Ньют. Он расхаживал взад-вперед перед Томасом и Минхо, закрыв глаза и сжимая пальцами переносицу. Он пришел к ним обоим сразу после пробуждения и настоял на том, чтобы проводить их до дверей. — Не слушай ни одной из его идей или безумных планов, не отклоняйтесь от уже согласованного курса — если только не случится чего-то нелепого и у вас не останется абсолютно никакого другого выбора, в крайнем случае, его планы обычно могут принести меньше вреда, чем пользы. И ни при каких обстоятельствах… — Ньют, серьезно. Уменьши это, — сказал Томас, в этот момент начиная немного раздражаться из-за демонстрируемого здесь полного отсутствия веры. Да, Томас совершил несколько ошибок в прошлом, был слишком поспешен, но он сделал все возможное, чтобы сохранить жизнь как можно большему количеству людей. Томас взглянул на Минхо в поисках поддержки, но хранитель решительно покачал головой, не вмешиваясь. — Не надо, — предупредил Ньют, указывая пальцами на Томаса, его голос был грубым и хриплым. Его глаза были покрасневшими и окружены фиолетовыми синяками, которые указывали на то, что он вообще не спал. Ньют не вел себя как осел, он боялся. Чувство вины разлилось по его венам, и Томас закрыл глаза, чтобы набраться сил. Он не мог представить, что это делает с Ньютом, но на этот раз все будет по-другому. Теперь Алби в безопасности, и Томас знал, что делать, как только Гривер проснется. Все было бы хорошо. Когда он снова посмотрел на Ньюта, он увидел, что тот все еще указывает, и что его рука начала дрожать. Быстрый наблюдательный взгляд вокруг показал, что они были настолько одиноки, насколько это было возможно, за исключением Минхо, поэтому Томас сделал шаг вперед и схватил руку, на которую указывал Ньют, в свою и опустил ее, крепко сжимая. Томас продолжал двигаться вперед, пока его лоб не уперся в лоб Ньюта, их глаза закрылись, и они оба прерывисто вздохнули, хотя сопение, исходившее от Ньюта, говорило о том, что его спутник был далек от спокойствия. — Ты возвращаешься, ты понял? — прошептал Ньют. — Ты больше не останешься там на всю ночь. Ты не сокращаешь время, ты не фантазируешь, ты возвращаешься к обеду, в безопасности внутри этих стен. Сердце Томаса сжалось, и он в ответ сжал руку Ньюта. — Я возвращаюсь, Ньют. Ничего особенного, не затягивай, вернусь к обеду, — послушно повторил он. Там, в жаровне и за ее пределами, Ньют был его опорой, тем, на кого он рассчитывал. То, что он здесь, вот так, требуя того же от Томаса, было чем-то новым, но чем-то хорошим. Это согрело Томаса от кончиков пальцев на ногах и в то же время напомнило ему, что ему нужно быть осторожным. Это было не так, как в прошлый раз, когда он не чувствовал, что у него есть кто-то, кому не все равно, если он не справится — его жизнь принадлежала ему. Но теперь все по-другому. Он не мог оставить Ньюта одного. Ньют чуть сильнее надавил на его голову, требуя: — Ты обещаешь мне, Томми. — Я обещаю. Затем Ньют оторвался от Томаса, который почувствовал это как потерю конечности, и выпрямился — все признаки предшествующей слабости были скрыты от глаз. — Тогда убирайтесь отсюда к черту, пока я не передумал, — сказал он, прежде чем повернуться к ним спиной и уйти. Томас воспользовался моментом, чтобы понаблюдать за ним, загибая пальцы из-за потери руки, прежде чем повернуться к Минхо, который ухмылялся как идиот. — Осторожно, Минхо, — предупредил Томас, не желая вдаваться в подробности. Минхо снова отодвинулся с того места, где он был, прислонившись к стене. — Нет, нет, я понимаю. Вы, два шанка, через многое прошли вместе. — Да, — согласился Томас. — Так и есть. Томас думал, что на этом все закончится, но когда они с Минхо вошли в лабиринт, Хранителю оставалось только вставить последнее замечание. — Вы двое очень… неравнодушны друг к другу, ты знаешь это? Взгляд, который послал ему Томас, мог бы растопить лицо Минхо, как кислота, но Минхо просто отшутился и побежал прочь. — Как скажешь, Салага. Как я уже говорил, ты поймешь, когда станешь старше! Томасу пришлось бежать, чтобы догнать, но все, о чем он мог думать, это о том, что он предпочел бы понять сейчас. Они прошли через западную дверь в восьмую секцию и прошли по нескольким коридорам, Томас прямо рядом с Минхо, когда тот поворачивал направо и налево, казалось, не задумываясь об этом, все время бегая. В свете раннего утра все казалось ярким и четким — плющ, потрескавшиеся стены, каменные блоки земли. Хотя у солнца было несколько часов до того, как оно достигнет полуденной точки наверху, было достаточно света, чтобы что-то разглядеть. Томас не отставал от Минхо, как мог, время от времени ему приходилось бежать, чтобы догнать его — это тело не так привыкло к бегу, как его разум. Наконец, они добрались до прямоугольного проема в длинной стене на севере, который выглядел как дверной проем без двери. Минхо пробежал прямо через него, не останавливаясь. — Это ведет от восьмой секции — среднего левого квадрата — к первому разделу — верхнему левому квадрату. Как я уже говорил, этот проход всегда находится в одном и том же месте, но маршрут здесь может немного отличаться из-за перестановки стен. Томас последовал за ним, пораженный тем, как много он запомнил из нескольких коротких дней, проведенных им в качестве бегуна раньше. Когда они бежали по длинному коридору справа, миновав несколько поворотов налево, Томас потянулся за своим ножом наготове. Он догнал Минхо, чтобы тот мог наблюдать за тем, что делает Томас. Когда они завернули за следующий поворот, Томас потянулся за плющом и срезал его, не сбиваясь с шага. Минхо закатил глаза и рассмеялся. — Да, да, новичок, я знаю. Чувство смеха не покидало их в течение следующего часа или около того, пока они шли туда, где Минхо накануне нашел мертвого Гривера. Гривер, который на самом деле не был мертв, а вместо этого ожил бы и напал на Алби, если бы он был здесь вместо Томаса. Вкратце, Томас задался вопросом, что случилось бы с кем-то, если бы они прошли через Изменение дважды. Так же быстро он решил, что никогда не хотел это выяснять. Прошло, может быть, еще минут 10, прежде чем они завернули за угол, и Томас увидел это. Он остановился как вкопанный, старый страх подступил к его горлу. Яркие воспоминания о попытке защитить Алби от этого, о сражении с ними в Лабиринте вместе с Минхо, о прорыве линии Гриверов, когда они наконец вырвались из Лабиринта. Томас положил руки на колени и согнулся, пытаясь отдышаться. Следующие пару минут должны были стать критическими — главным образом потому, что у Томаса было абсолютно нулевое представление о том, как и когда эта тварь проснется и нападет. Это была главная причина, по которой Ньют был так против этого плана, неопределенность. Поскольку ни одного из них не было с Минхо, когда это произошло, и Минхо не было здесь, чтобы рассказать им, все это было игрой в угадайку. — Ты в порядке, Салага? — спросил Минхо, сохраняя беспечность голоса и языка тела, хотя глаза выдавали его. Одно дело описать Минхо, что нужно сделать, и совсем другое — заставить их это сделать. Томас вспомнил свое обещание Ньюту и заставил себя перевести дыхание. — Да, просто. Черт возьми, эта штука уродлива, — пошутил Томас, уставившись на нее, выискивая глазами любой признак движения. Томас в ужасе уставился на чудовищную штуку, рухнувшую посреди площадки. Это выглядело как ужасно неудачный эксперимент — что-то из ночного кошмара. Наполовину животное, наполовину машина, Гривер был кучей скользкой кожи и металлических конечностей. Его тело напоминало гигантского слизняка, покрытого редкими волосами и блестящей белой слизью, гротескно пульсирующей там, где ветер двигал его тело. У него не было ни головы, ни хвоста, но спереди до конца он был по меньшей мере шести футов длиной и четырех футов толщиной. Из нескольких мест на его плоти торчали острые металлические шипы. Но волосы и шипы были не единственными предметами, торчащими из тела Гривера. Несколько беспорядочно расположенных механических рук торчали тут и там, каждая со своим назначением. К некоторым были прикреплены яркие лампочки. У других были длинные угрожающие иглы. У одного была трехпалая клешня, которая сжималась и разжималась без видимой причины. Томас сглотнул, пытаясь игнорировать запах, который также сопровождал это. — Неудивительно, что ты не мог просто оттащить его в Глэйд. Ты видишь что-нибудь, что могло убить его? Рана, что-нибудь? — спросил Томас, и они с Минхо медленно начали занимать позиции. Они были на противоположных сторонах, держась далеко друг от друга, чтобы это не могло просто взять их обоих сразу и покончить с этим. Сердце Томаса бешено колотилось в груди, потому что они продолжали приближаться, но Гривер по-прежнему не двигался. Они не могли убежать до того, как монстр проснется, они не могли ничего раскрыть. Томас видел по меньшей мере 5 жуков-стукачей только на этой маленькой поляне — улыбнись, Томас. Ты знаменит. Как близко они должны подойти? Обязательно ли им дотрагиваться до этого? Минхо медленно приблизился к ней со своей стороны, отвечая на вопрос Томаса и все еще притворяясь, что все в порядке. — Нет, по крайней мере, не вчера. Я хотел дождаться дополнительных рук или чего-то в этом роде — Гриверы просто так не умирают сами по себе, ты знаешь? Томас кивал, собираясь подойти на расстояние вытянутой руки, когда они услышали это. Низкий навязчивый звук. Постоянное жужжание, в котором каждые несколько секунд раздавался металлический звон, словно острые ножи трутся друг о друга. С каждой секундой звук становился громче, а затем к нему присоединилась серия жутких щелчков. Воздух наполнил глухой стон и что-то, похожее на лязг цепей — а затем Гривер вернулся к жизни. Не теряя ни секунды, Томас побежал и запрыгнул на стену так быстро, как только мог, хватаясь за лианы и карабкаясь так, как будто от этого зависела его жизнь, что, черт возьми, и произошло. Звуки, запах всего этого вернули Томаса прямиком в прошлое. Было так трудно держать их порознь — несмотря на то, что день и Томас еще не был полумертвым от того, что поднимал Алби на виноградные лозы. Ему пришлось приложить усилия, чтобы напомнить себе, что это спланировано, они хотели, чтобы это произошло. Томас слышал, как Минхо борется с лианами позади него, и надеялся, что он быстро сообразит, потому что это не пробный запуск. У них ровно один шанс все исправить, иначе он не сдержал бы своего обещания Ньюту, а это просто неприемлемо. Теперь запах ударил в него яснее, отвратительная смесь перегретых двигателей и обугленной плоти, от которой у него скрутило живот и на коже выступили капли пота. Он поднимался, поднимался, поднимался, кряхтя и постанывая, и ждал, прислушиваясь. Их план не слишком сложный — какой он мог быть, когда они составили его за те несколько минут, которые у них были во время встречи, пока Ньют организовывал примерно полдюжины других дел со всеми остальными. Сначала они взбираются на стены, как только Гривер активируется. А потом ждут, чтобы посмотреть, за кем оно полезет наверх, и тот, кого он не преследовал, соскользнет со стены и помчится изо всех сил к обрыву. Надеясь, что затем зверь последует за другим к утесу, позволив альпинисту спуститься и погнаться за ним. Первый бегун должен нырять и уворачиваться точно так же, как Томас и Минхо сделали это в первый раз, а бегун, которому достался второй, должен дать Гриверу дополнительный пинок, чтобы убедиться, что он упал. Это должно было быть просто, верно? За исключением того, что Гривер начал подниматься за Томасом, и все еще не преследовал Минхо. Томас услышал, как Хранитель слетел со стены, увидел, как он начал убегать, но Гривер не клюнул на приманку. Гривер поднимался все выше и выше, преследуя Томаса, как будто это было единственной причиной его существования. Шипы Гривера вонзились в камень, разбрасывая во все стороны измельченный плющ и каменную крошку. Его руки двигались, как ножки жука-стукача, некоторые с острыми кирками, которые вонзались в камень стены для опоры. Яркий свет на конце одной руки указывал прямо на Томаса. Черт. Ладно, пришло время для плана Б… который он придумает, как только уберется к чертовой матери от трижды проклятого слизноголового Гривера. Томас протянул руку и схватился за лиану в двух футах слева от того места, где он висел. Обернув ее вокруг своей руки, он резко дернул за нее. Это сработало, как и год назад. Быстрый взгляд ниже показал, что Гривер уже сократил расстояние между ними вдвое, и он двигался еще быстрее, больше никаких пауз или остановок. "Совсем как в старые времена", подумал Томас, прежде чем отпустить лозу, за которую держался, и дернуться влево, скользя вдоль стены. Прежде чем качание маятника вернуло его к тому, с чего он начал, он протянул руку и схватил другую лиану, поймав красивую толстую. На этот раз он схватил ее обеими руками и повернулся, чтобы упереться подошвами в стену. Он переместил свое тело влево, насколько позволяло растение, затем отпустил и схватил другое. Затем еще один. Подобно обезьяне, карабкающейся по деревьям, Томас увлекся этим быстрее, чем раньше, потому что он уже верил, что его тело справится с этим. Никаких колебаний. Звуки, издаваемые его преследователем, не прекращались, только теперь к ним добавились сотрясающие кости трески и раскалывающиеся камни. Томас еще несколько раз вильнул влево, прежде чем осмелился оглянуться. Гривер следовал за ним, как и раньше. Узел в его груди начал ослабевать, когда он услышал нечто, от чего его сердце едва не перестало биться совсем. — ТОМАС! ТАМ ЕЩЕ ОДИН! Это Минхо, и его голос звучал намного тише, чем следовало бы, если бы Минхо бежал к обрыву. Больше не валяя дурака, Томас позволил руке соскользнуть со следующей лозы, игнорируя ожог, и позволил своему телу упасть ближе к земле, продолжая отклоняться влево. Он проделал это еще несколько раз, прежде чем Томас оказался достаточно близко, чтобы полностью упасть на землю — Гривер все еще висел на стене. У него не было и секунды, чтобы расслабиться, прежде чем чьи-то руки схватили его и потащили — Минхо, снова назад, и он помчался как сумасшедший. — Давай, давай, давай, давай, давай! — закричал Минхо, запыхавшись, но все еще таща Томаса за собой, в то время как Томас изо всех сил пытался подобраться на ноги и уйти. Пока он размахивал руками, его голова дернулась вправо, и он увидел другого Гривера позади них, слишком близко, чтобы чувствовать себя комфортно. Томас убежал. — Этот… должно быть… позвал… на… помощь… когда... мы… разделились! — воскликнул Минхо, пробираясь по Лабиринту, казалось, не задумываясь об этом, Томас следовал за ним по пятам. — Чертова… тварь… встретилась… на… моем… пути… к …… Обрыву! Томас не знал, что делать. У него не было ни идеи, ни плана, он не знал, как отсюда вернуться на Утес, и это единственное, что сработало в прошлый раз — но у них не было вариантов, потому что они только что зашли в тупик. — Что… нет! Как...Томас, какой сегодня день?! — спросил Минхо, тяжело дыша и начиная паниковать. Почему стены другие? Минхо бегал по этому лабиринту каждый день в течение двух лет, он ни разу не ошибся. — Вторник, — выдохнул Томас, вспомнив странный маленький календарь Ньюта, который тот вел. Не то чтобы они знали, был ли это вторник в реальном мире или нет, но, насколько было известно в Глэйде это был вторник. — Черт возьми, черт возьми! — закричал Минхо, ударив кулаком по стене и начав плакать. — Я… Я облажался. Я свернул не туда — эта стена сегодня закрыта… что нам делать?! Маленькая грязная часть его разума предполагала, что именно здесь уместно замечание Ньюта, сделанное ранее — Томас может отклониться, только если все остальное пойдет не так. Но он ничего не мог придумать. Гриверы приближались к ним, и разум Томаса пуст. Не было ни поворотов, ни лиан, по которым можно было бы карабкаться, вот и все. Все его безумные планы когда-либо приводили к гибели его друзей, как он мог что-то придумать сейчас? Поскольку разум Томаса продолжал оставаться бесполезным, он взглянул на Минхо, у которого были ужасные блестящие глаза. — Это должен быть я, — прошептал Минхо с ужасом и уверенностью в голосе. — Ты слишком важен. Сначала Томас не понял, о чем идет речь, но потом он заметил блеск в глазах Минхо. Это тот же блеск, который был там, когда Алби бросился на очередь Гриверов, чтобы купить им все время — Минхо собирался пожертвовать собой, чтобы Томас смог выбраться. Прежде чем у Томаса появился шанс среагировать, Минхо со всех ног бросился на приближающихся Гриверов, не останавливаясь, не давая себе места для сомнений. — Нет! — закричал Томас, следуя по пятам за Минхо. Прежде чем Минхо смог прыгнуть на клинки монстра, как он явно планировал сделать, Томас скользнул ему в ноги, повалив его на землю. Томас и Минхо проскользнули под Гривером, который продолжал ползти вперед слишком медленно, чтобы увидеть, что произошло. Прежде чем Томас успел отпраздновать, что это сработало, он увидел второго Гривера, который теперь отделился от стены и прямо перед ними продвигался вперед — и услышал, как первый Гривер медленно остановился. Они зажаты. — ТЫ С УМА СОШЕЛ! — кричал Минхо, тряся его, по его лицу текли слезы. — Привыкай к этому! — закричал Томас, подняв Минхо на ноги и теперь бежал к Гриверу, блокирующему их выход, планируя также проскользнуть под ним, но либо он видел, что они сделали ранее, либо он был спроектирован по-другому, но он был слишком низко от земли, чтобы это сработало. У них не было времени, но когда они вышли из тупика, виноградные лозы снова поползли по стенам. Это все, что у них было, это должно было сработать. — Стена! Прыгай! — это все, что Томас успел крикнуть о своем плане, и он надеялся, что этого будет достаточно. Как раз в тот момент, когда они приблизились к Гриверу, Томас уклонился в сторону и прыгнул на стену, на ходу хватаясь за лиану и используя руки, чтобы подтянуться, пока не уперся боком в стену. У него кружилась голова, сердце выпрыгивало из груди, и Томас искренне подумал, что его вот-вот вырвет, но потом он покатился на землю, а Гриверы позади них, и Минхо рухнул рядом с ним с болезненным стоном, но они живы и снова бежали. — Утес? — спросил Томас, не уверенный, сколько еще он сможет говорить в таком темпе, но Минхо кивнул, и они побежали дальше. Звуки погони, на этот раз от обоих Гриверов, следовали совсем рядом. Уверенный, что он выводит свое тело за пределы физических возможностей, он побежал дальше, пытаясь избавиться от безнадежного чувства, что это только вопрос времени, когда его удача отвернется. Вместе они бежали по коридорам, делая поворот за поворотом. Минхо вернулся к своей игре, он, казалось, точно знал, что делает, куда они идут; на этом этапе больше не было места для ошибок. Каждый дюйм его тела болел, внутри и снаружи; конечности молили его прекратить бежать. Но он бежал дальше, надеясь, что его сердце не перестанет биться. Через несколько поворотов Томас увидел впереди нечто, вселившее в него надежду — прямо впереди утес. Минхо резко остановился, нетвердо держась на ногах, но все же выбросил руку, чтобы убедиться, что Томас не перевернется. Одна секунда — это все, что потребовалось Томасу, чтобы отдышаться и собраться с силами, прежде чем он развернулся лицом к приближающимся Гриверам. Теперь они всего в десятках ярдов от них, гуськом, атакуя с удвоенной силой, двигаясь быстрее, чем Томас когда-либо помнил, чтобы они двигались. Томас посмотрел на Минхо, который все еще странно стоял, хотя Томас списал это на усталость, и кивнул. Они переминались с ноги на ногу, пока не встали, прижавшись друг к другу, перед выходом в самой середине коридора лицом к Гриверам. Их пятки всего в нескольких дюймах от края обрыва позади них, после чего их ждал только воздух. Оставалось только выбрать время. — Нам нужно действовать синхронно! — крикнул Минхо, и Томас не смог сдержать бунтарской ухмылки, появившейся на его лице при этих словах, дежавю успокоило его и наполнило уверенностью. — По моей команде! Почему Гриверы выстроились гуськом, было загадкой. Возможно, Лабиринт оказался достаточно узким, что им было неудобно идти бок о бок. Но один за другим они покатились по каменному коридору, щелкая и стоная, готовые убивать. Десятки ярдов превратились в десятки футов, и монстры были всего в нескольких секундах от того, чтобы врезаться в ожидающих парней. — Готов, — уверенно сказал Минхо. — Еще нет… еще нет… Томас ненавидел каждую миллисекунду ожидания. — Сейчас! — закричал Минхо. Как только клешня первого Гривера вытянулась, чтобы укусить их, Минхо и Томас бросились в противоположных направлениях, каждый к одной из внешних стен коридора. Эта тактика сработала у Томаса годом ранее и, судя по ужасному визгу, вырвавшемуся у первого Гривера, сработала снова. Монстр слетел с края утеса. Томас приземлился у стены и развернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как гривер переваливается через край, не в силах остановиться. Но второе существо смогло вовремя остановиться, балансируя на самом краю обрыва, шип и коготь удерживали его на месте. Томас знал, что должен делать, как и Минхо. Не глядя друг на друга, оба парня подбежали к Гриверу и прыгнули ногами вперед на существо, отбиваясь в последнюю секунду изо всех сил и отправив последнего монстра падать навстречу смерти. Томас карабкался с края пропасти, его сердце выпрыгивало из груди, и им овладевала истерика. Они сделали это, они действительно, черт возьми, сделали это! — Э-э, Томас? — пробормотал Минхо дрожащим от страха голосом. Сердце колотилось в черных глубинах, Томас повернулся, чтобы посмотреть на Минхо, который сжимал бедро, как будто одно давление могло остановить распространение красного. — Чт… — начал Томас, падая на колени перед Минхо, который со стоном медленно сполз на землю. — Говнюк поймал меня, когда мы наехали на них раньше. Я не знал, что все так плохо. Томас переместил руки Минхо, чтобы самому взглянуть. Это не ужасно, не угрожало жизни, за исключением того факта, что они за много миль от Глэйда, время обеда определенно прошло, и Минхо никак не мог бежать. Томас снял рубашку и начал делать бинты, помогая Минхо перевязать рану и встать. С ним было бы все в порядке, если бы они смогли вернуть его Клинту до того, как сомкнутся Стены, но часы тикали, и Минхо выглядел так, словно его уже побили. Они встали, помогая друг другу, и по пути положили руку Минхо на плечи Томаса. Каждый шаг был пронизан чувством вины и сожаления. Они шли слишком медленно, и Томас не мог не повторять одни и те же слова снова и снова в своей голове. Его обещание Ньюту. «Я возвращаюсь, Ньют. Ничего особенного, не затягивай, вернусь к обеду». И он уже нарушил его.