Куда ты ведешь

Странный момент полной тишины повис над Глэйдом. Словно сверхъестественный ветер пронесся по этому месту и высосал все звуки. Ньют прочитал послание вслух для тех, кто не мог его видеть, но вместо того, чтобы прийти в замешательство, все глэйдеры замерли в оцепенении. Томас ожидал криков и вопросов, споров. Но никто не произнес ни слова; все взгляды были прикованы к девушке, которая теперь лежала там, как будто спала, ее грудь поднималась и опускалась с неглубокими вдохами. Вопреки их первоначальному заключению она очень даже жива. Ньют встал, глядя на Терезу и стиснув зубы. Томас предполагал, что на самом деле его не должен удивлять гнев, но, честно говоря, он был слишком сосредоточен на том, чтобы справиться с открытием, что это не та Тереза, что была раньше. Он проверил ее глаза, ее лицо, все, ища любой признак того, что она помнила, но ничего. Томас не мог сказать, был ли он разочарован или испытал облегчение, и он ненавидел себя за это. Было бы здорово увидеть ее снова, полностью загладить свою вину, иметь другую, которая знала, из какого ада они выросли, но… Но. Эта Тереза еще не предала их. Не сбилась с пути. С этой Терезой все еще можно было договориться, ее все еще можно было обратить, теперь, когда Томас знал, какие аргументы использовать. Проблема заключалась в том, что ему пришлось бы помешать Ньюту убить ее первым. Алби сложил ладони рупором у рта. — Медаки! Клинт и Джефф проталкивались сквозь толпу — один высокий с короткой стрижкой, его нос размером с жирный лимон. Другой невысокого роста, и на самом деле седые волосы уже побеждали черные по бокам головы. — Так что нам с ней делать? — спросил Джефф, тот, что повыше, его голос всегда был намного выше, чем Томас ожидал. — Откуда мне знать? — ответил Алби. — Вы, два шанка, настоящие медики —разберитесь. Клинт уже был на земле, опустился на колени рядом с Терезой, пощупал ее пульс и наклонился, чтобы послушать сердцебиение. — Кто сказал, что Клинт первый? — крикнул кто-то из толпы. Раздалось несколько взрывов смеха. — Я следующий! "Как они могут шутить?" - подумал Томас. Она явно полумертва. Его затошнило. Слишком много противоречивых мыслей, эмоций, воспоминаний. Глаза Алби сузились; его рот растянулся в жесткой усмешке, которая, похоже, не имела ничего общего с юмором. — Если кто-нибудь тронет эту девушку, — сказал Алби, — то проведет ночь с Гриверами в Лабиринте. Изгнан, без вопросов. Он сделал паузу, медленно поворачиваясь кругом, как будто хотел, чтобы каждый мог увидеть его лицо. — Никому лучше не прикасаться к ней! Никому! Это все еще одна из самых любимых вещей, которые Томас когда-либо слышал от Алби. Клинт встал после осмотра. — Она выглядит нормально. Дыхание нормальное, сердцебиение тоже. Хотя оно немного замедленное. Твое предположение так же хорошо, как и мое, но я бы сказал, что она в коме. Джефф, давай отвезем ее в Берлогу. Джефф подошел, чтобы схватить Терезу за руки, в то время как Клинт взялся за ее ноги. Томас хотел бы сделать больше, чем просто смотреть — даже учитывая все, что произошло, он ненавидел видеть ее такой. Это слишком сильно напомнило ему о том, как она разбилась насмерть. — На счет три, — говорил Джефф, его высокая фигура выглядела нелепо согнутой пополам, как у богомола. — Один… два… три! Они подняли ее быстрым рывком, почти подбросив в воздух — очевидно, она была намного легче, чем они думали — и Томас почти крикнул им, чтобы они были осторожнее. — Думаю, нам придется посмотреть, что она сделает, — сказал Джефф, ни к кому конкретно не обращаясь. — Мы можем накормить ее супом, если она скоро не проснется. — Просто внимательно наблюдай за ней, — сказал Ньют. — Должно быть, в ней есть что-то особенное, иначе они бы не послали ее сюда. Томасу пришлось бороться с собой, чтобы не скорчить гримасу из-за акцента Ньюта на ‘внимательно’. Мог ли шанк быть более очевиден? Алби наклонился, чтобы еще раз заглянуть ей в лицо, прежде чем ее унесли. — Положи ее рядом с комнатой Бена и следите за ней днем и ночью. Лучше, чтобы ничего не происходило без моего ведома. Мне все равно, разговаривает ли она во сне или заболталась — ты приди и скажи мне. — Да, — пробормотал Джефф; затем они с Клинтом зашаркали к усадьбе, тело Терезы подпрыгивало на ходу, и другие Глэйдеры, наконец, начали говорить об этом, разбрасываясь теориями, витающими в воздухе. Томас наблюдал за всем этим в немом созерцании, изо всех сил пытаясь прогнать из головы образ Терезы, падающей среди огня и обломков. Ньют подошел и схватил его за плечо. — Осторожнее, Салага, ты как будто на похоронах. Томас коротко вздохнул, поджав губы и встретившись при этом взглядом с Ньютом. — Ну, я полагаю, это лучше, чем выглядеть так, будто я собираюсь вызвать палача. Глаза Ньюта закрылись, как двери лабиринта, закрывающиеся ночью, и он не сказал ни слова, хотя в этом не было необходимости. Томас получил сообщение громко и ясно — на этот раз ему не нужно биться о стену, чтобы услышать ответ. Несмотря ни на что, ему не разрешили заботиться о Терезе. Несмотря на то, что она — единственная причина, по которой Томасу больше никогда не придется видеть, как умирает Ньют, причина, по которой Томас прожил достаточно долго, чтобы в него ударила молния в первую очередь. Это хорошо, придурок. Алби подошел, бормоча что-то себе под нос, размышляя вслух. — Что-то случилось. Созывай собрание. Он сказал это достаточно тихо, чтобы Томас не подумал, что кто-то еще услышал, но это прозвучало зловеще. Затем лидер и Ньют ушли, даже не оглянувшись, и Томас с облегчением увидел, что Чак снова направляется к нему. — Чак, что такое Собрание? — спросил он, все еще играя роль невежественного новичка, которому не полагалось кричать из-за того, что заместитель командира вел себя как слизняк. Чаки выглядел гордым, зная ответ. — Это когда встречаются Хранители — они вызывают одного только тогда, когда происходит что-то странное или ужасное. — Ну, я думаю, сегодняшний день довольно хорошо подходит под обе эти категории, — в животе у Томаса заурчало, прерывая его мысли. — Я не доел свой завтрак — можем мы где-нибудь чего-нибудь перекусить? Я умираю с голоду. Чак посмотрел на него, приподняв брови. — Вид того, как эта цыпочка вышла из себя, заставил тебя проголодаться? Ты, должно быть, еще больший псих, чем я думал. Томас вздохнул, у него не хватило терпения на это. — Просто принеси мне немного еды. Кухня была маленькой, но в ней было все необходимое для приготовления сытного обеда. Большая духовка, микроволновая печь, посудомоечная машина, пара столов. Она казалась старой и обветшалой, но чистой. Увидев бытовую технику и знакомую планировку, Томас почувствовал, что воспоминания — настоящие, твердые воспоминания — были прямо на краю его сознания. Нет ничего лучше, чем жить дважды и по-прежнему почти ничего не знать о своем прошлом. Но снова не хватало важных частей — имен, лиц, мест, событий. Это сводило с ума. — Присаживайся, — сказал Чак. — Я тебе что—нибудь принесу, но, клянусь, это в последний раз. Просто радуйся, что Фрайпана нет рядом — он терпеть не может, когда мы совершаем набеги на его холодильник. Томас почувствовал облегчение от того, что они одни, чем меньше людей вокруг, тем меньше ему приходилось притворяться. Пока Чак возился с посудой и едой из холодильника, Томас вытащил деревянный стул из маленького пластикового столика и сел. Если быть честным, он действительно не знал, куда идти дальше. Ему больше не нужны ответы на все вопросы, которые он задал в первый раз, и он пока не пытался привлекать к себе слишком много внимания. Конечно, он знал, что ПОРОК все равно наблюдает, но чем больше они думали, что он ничем не примечателен и что все идет как обычно, тем больше у них шансов вытащить всех живыми. Итак, на этот раз он решил насладиться трапезой с Чаком, выслушав еще больше безумных историй и фантазий ребенка. Это был забавный способ провести час, и после всего, через что он прошел, Томас знал, что это воспоминание, которым он всегда будет дорожить, бальзам на его сердце после того, как он так ужасно подвел Чака раньше. После того, как они поели, их пути разошлись: Чак приступил к своим обязанностям, а Томас — к повторному знакомству с Глэйдом. Он направился в северо-восточный угол, к большим рядам высоких зеленых кукурузных стеблей, которые выглядели готовыми к уборке. Там были и другие продукты: помидоры, листья салата, горошек и многое другое, чего Томас не узнал. Он глубоко вздохнул, наслаждаясь свежим запахом грязи и растущих растений. Запах вызвал так много воспоминаний — практика в саду с Ньютом и запахи Безопасного убежища. Подойдя ближе, он увидел, что несколько парней пропалывают и собирают урожай на маленьких полях. Один из них помахал ему с улыбкой, настоящей улыбкой. На этот раз все будет по-другому, Томас позаботится об этом. В прошлый раз он ничего не знал о парне, который только что улыбнулся ему, кроме того факта, что он умер с горем пополам и ужасом на некогда улыбающемся лице. Томас еще раз глубоко вдохнул приятный воздух и отвлекся от своих мыслей — он хотел увидеть гораздо больше. Следующим был юго-восточный угол, где за ветхими деревянными заборами содержалось несколько коров, коз, овец и свиней. Лошадей, правда, не было. "Что все равно отстойно" - подумал Томас. Он никогда не мог выкинуть из головы образ Глейдеров, оседлавших коней, мчащихся изо всех сил и вырвавшихся из Лабиринта, Жаровни, всего остального. Когда он приблизился, Томаса снова поразила мысль, что в своей прошлой жизни он должен был иметь какое-то отношение к животным. Ну, к его старой старой жизни. Запах был не таким приятным, как у урожая, но все же он представлял, что могло быть намного хуже. По мере того, как он исследовал местность, он все больше и больше осознавал, насколько хорошо Глэйдеры содержали это место, насколько там было чисто. Он был впечатлен тем, насколько они, должно быть, организованы, как усердно все они должны работать. Он мог только представить, каким по-настоящему ужасным могло бы быть такое место, как это, если бы все стали ленивыми и глупыми. Наконец, он добрался до юго-западного квартала рядом с лесом. Он приближался к редким, похожим на скелеты деревьям перед более густым лесом, когда его испугало размытое движение у его ног, сопровождаемое торопливыми щелкающими звуками. Он посмотрел вниз как раз вовремя, чтобы увидеть, как солнце отразилось от чего-то металлического — игрушечной крысы, пробежавшей мимо него к небольшому лесу. Существо было уже в десяти футах от него, когда он понял, что это вовсе не крыса — оно больше походило на ящерицу, по крайней мере, с шестью лапами, бегущими по длинному серебристому туловищу. Жук-стукач. "Пусть начнется слежка" - подумал Томас. Продолжай. Он уловил отблеск красного света, освещающего землю перед существом, как будто он исходил из его глаз. Логика подсказывала ему, что это, должно быть, его разум играет с ним злую шутку, но он мог поклясться, что маленький металлический инспектор оценивал его, вычислял, полный решимости выяснить, что задумал Томас. Желание погнаться за маленьким устройством было таким же сильным, как и в первый раз, когда он почувствовал это, и Томасу пришлось задуматься, действительно ли побуждения остались прежними, несмотря на знания Томаса, или это было больше похоже на мышечную память. Теоретически, Томас должен стараться, чтобы все было как можно более похоже на прошлую временную шкалу, просто чтобы он мог продолжать точно направлять их, но некоторые вещи просто казались ненужными. Ему нравились бесконечные вопросы и расходование энергии, когда в этом еще не было особой необходимости. Поэтому вместо этого он медленно продолжал блуждать, просто любопытный маленький новичок, осваивающий свой новый мир. Он не мог поверить, как быстро исчез свет. С самой поляны лес казался не таким уж большим, может быть, пара акров. И все же деревья были высокими с крепкими стволами, плотно прижатыми друг к другу, а кроны над ними покрыты густой листвой. Воздух вокруг имел зеленоватый приглушенный оттенок, как будто днем оставалось всего несколько минут сумерек. Это одновременно красиво и жутко. Томас обошел большой дуб и резко остановился, осознав, где ему каким-то образом все же удалось оказаться, несмотря на другие обстоятельства. Ледяная дрожь пробежала по его спине. Он добрался до кладбища. На сердце у него было тяжело, очень тяжело, когда он приближался к могилам. Так много потерь, они все понесли так много потерь. Сколько им придется пережить на этот раз? Как бы Томасу ни хотелось спасти всех, он знал, что некоторые из них падут. Вопрос ‘кто’ преследовал каждую его мысль, заставлял его обдумывать каждый шаг. Было ли эгоистично ценить одни жизни больше, чем другие? Каждый человек так же важен, у него был потенциал стать таким же близким к нему, как и другие, если бы обстоятельства были хоть немного иными. Он качает головой, пытаясь избавиться от этой упрямой меланхолии, которая не отпускала его, когда ветка сломалась прямо перед ним, прямо за деревьями на другой стороне кладбища. Затем еще один щелчок. Затем еще один. Приближаюсь. И темнота была густой. — Кто там? — позвал Томас глухим и дрожащим голосом — он звучал так, будто он говорил внутри изолированного туннеля. Этого не могло быть, этого не могло быть. Они заперли Бена, они предупредили Хранителей, это никак не могло произойти во второй раз. Но тогда, как Томас оказался здесь в этом точном месте, в это точное время, не пытаясь быть? Была ли история обречена повториться? — Серьезно, это глупо. — Он ненавидел признаваться самому себе, насколько он напуган. Вместо ответа человек отбросил все попытки скрыться и бросился бежать, пробираясь через лесную полосу вокруг кладбищенской поляны, кружа к тому месту, где стоял Томас. Он замер, охваченный паникой. Этого не может происходить, они должны были что-то изменить. Он вылечил Ньюта, верно? Или, если всему суждено повториться, была ли какая-то причина, по которой лекарство не сработало? Были ли они просто все обречены, несмотря ни на что? Теперь, всего в нескольких футах от него, посетитель становился все громче и громче, пока Томас мельком не заметил тощего парня, прихрамывающего в странном ритмичном беге. — Кто, черт возьми… — Какого черта ты здесь делаешь, Томми? — спросил Ньют, наконец появившись в поле зрения, запыхавшийся и бледный. Дыхание Томаса, казалось, покинуло его одним порывом, и он рухнул на колени, рыдая. — Я-я думал… — Доверяю тебе в буквальном смысле отправиться на поиски неприятностей! Ты хоть представляешь, какой у меня был сердечный приступ, когда я понял, что ты снова ушел бродить один? Томас покачал головой, обхватив ее руками, пытаясь успокоить дыхание, но безуспешно: — Так, как ты… Это было так же, как… Боже — я был таким идиотом — я думал… Он слышал, как Ньют ходит вокруг, но не мог взять себя в руки настолько, чтобы взглянуть на то, что он делает. — Что с тобой такое? Ты не был так напуган, когда на тебя действительно напали, так отчего у тебя рэслетели трусики? Что, теперь, когда девушка снова появилась, ты стал мягким или… — Я ДУМАЛ, ЧТО НИЧЕГО НЕЛЬЗЯ ИЗМЕНИТЬ, ПРИДУРОК! — выпалил Томас, вскакивая на ноги, впервые собравшись с силами, о которых он и не подозревал. Ньют резко остановился, и гнев с его лица стерся. — Я думал, что, несмотря на все, что мы сделали, я все еще здесь, и Бен все еще будет… И это означало, что независимо от того, что мы делали, ничего нельзя изменить! Что мы застряли в петле, и ничего, блядь, не изменится… Энергия оставила его вместе с гневом, когда страх вернулся, и он снова хотел упасть, но сильные жилистые руки подняли его и крепко держали. Томас почувствовал, как Ньют вздохнул рядом с ним. — Прости, приятель, — прошептал Ньют. — Я не думал об этом с такой точки зрения, я просто… Ты заставляешь меня нервничать, когда я не вижу, что ты задумал, хорошо? Беспокоишься, что у тебя возникнут небольшие неприятности, которых мы не предвидели, да? Томас фыркнул и потянулся, чтобы унять дрожь в руках, наклоняясь к Ньюту чуть сильнее, чем нужно, но подай на него в суд, ладно? Жизнь - дерьмо, с таким же успехом можно наслаждаться маленькими замечательными вещами там, где ты мог. — Ты проповедуешь перед тамошним хором, и ты это знаешь. Я не знаю, смог бы я справиться с этим снова, Ньют. Томас рад, что Ньюту не пришлось спрашивать, что ‘это’. — Мы в этом вместе, Томми, в этом нет сомнений. Давай просто делать это шаг за шагом, и ты больше не будешь блуждать в одиночестве. Завтра будет достаточно интересно посмотреть, как все это закончится без твоей беготни, добавляющей дополнительные переменные в микс. Томас выпрямился и притянул Ньюта ближе, крепко сжимая его, прежде чем отпустить и похлопать по плечу. — Однажды тебе будет не хватать моей способности притягивать проблемы. Тебе станет скучно. — Томми? — Да, Ньют? — Уменьши это. День, когда мне станет скучно рядом с тобой — это день конца проклятого мира. Снова. Томас усмехнулся, чувствуя себя уже лучше, когда дуэт направился обратно к хижинам.