Глава 27
2 мая 2024 г. в 18:18
– Ш-ш-ш, – проворковал Аполлон, нежно целуя Шейда в правое ухо, в то время как его пальцы медленно ощупывали вход. Они были нежными, проникали внутрь и скользили по стенкам, стараясь причинять как можно меньше дискомфорта. – Я просто наношу мазь, детка, не волнуйся. На сегодня мы закончили.
– Больно. – Шейд уткнулся лицом в руку, пытаясь скрыть, как он вздрагивал от каждого прикосновения осторожных пальцев. Они перешли в душевую и устроились на одной из длинных каменных скамей, Аполлон был между ним и стеной.
Они лежали на боку, и Аполлон обнимал его, держа в одной руке тюбик мази, а другой методично нанося мазь на порезы и синяки Шейда. Время начало стремительно утекать, и Шейд понятия не имел, как долго они там пробыли, только пар от струи душа, которая едва достигала их с того места, где они лежали, заполнил закрытую кабинку, окутав его приятным теплом.
– Я разозлился, – сказал ему Аполлон тихим и успокаивающим голосом. – Ты делаешь меня таким.
– Значит, это моя вина. – Шейд продолжал лежать с закрытыми глазами, вздрогнув, когда пальцы проникли чуть глубже. Его член дернулся, и он прикусил нижнюю губу, по-прежнему пряча лицо от мужчины, лежавшего у него за спиной.
– Ты хочешь, чтобы я сказал тебе, что это не так? – спросил Аполлон.
– Это манипуляция с твоей стороны – обвинять меня в своих действиях, – заметил он, но в его голосе не было ни упрека, ни даже намека на огорчение. Уютная обстановка и успокаивающее ощущение мази, впитывающейся в кожу, убаюкали его, несмотря на все, что он только что пережил.
– Я нехороший человек, Шейд. Чем скорее ты с этим смиришься, тем будет лучше для нас обоих.
– Ты так думаешь?
Аполлон высвободил пальцы и потянулся, чтобы ополоснуть их под струей душа, что настолько встревожило Шейда, что он был вынужден поднять голову и удержаться на ногах, иначе рисковал соскользнуть со скамейки. Не обращая внимания на слегка разочарованный взгляд, брошенный в его сторону, Аполлон зачерпнул еще мази из тюбика и начал смазывать порезы на руках Шейда после бега по лесу.
– Ты перестанешь чувствовать себя таким виноватым, а я перестану чувствовать, что ты чувствуешь себя таким виноватым, – объяснил он.
– Так, значит, это для тебя. – Шейд снова опустил голову, но Аполлон принял другое положение, и теперь его щека оказалась на руке Аполлона. Он не стал спорить и снова закрыл глаза. В некоторых местах было больнее, чем в других, в том числе и в заднице, и, хотя Аполлон старался быть как можно нежнее, Шейд все равно вздрагивал.
Слезы защипали уголки глаз, но он не был уверен, было ли это из-за боли или просто из-за того, что он был ошеломлен.
– Не совсем, – поправил Аполлон. Он продолжал говорить приглушенным голосом, его пальцы скользили по ноге Шейда, по новым царапинам. Пальцы скользнули вперед, почти касаясь кончиков его бедер. Если Аполлон и заметил, что Шейд начал становиться полутвердым, то не подал виду. – Веришь или нет, но мне не нравится видеть тебя расстроенным, детка.
– Я тебе, – он стиснул зубы, пока Аполлон мазал синяк на правом колене, – не верю.
– Даже несмотря на то, что я так хорошо забочусь о тебе сейчас?
– Ты делаешь так только для того, чтобы потом снова сломить меня. – Шейд даже не осознавал собственных слов, но стоило ему их произнести, он понял, что именно так все и было.
К его чести, Аполлон тоже не стал этого отрицать. Он просто тихонько промурлыкал и запечатлел на плече Шейда легкий, словно перышко, поцелуй.
– Это правда. Отчасти. Очень скоро ты снова будешь рассыпаться на части в моих объятиях, потому что мне нравится видеть тебя таким. А потом я снова утешу тебя, – еще один поцелуй, на этот раз чуть ближе к его шее, – помогу собрать все кусочки воедино. Мы можем делать так столько раз, сколько тебе нужно. Если хочешь, до конца наших дней.
– Ты сказал, что рано или поздно убьешь меня, – напомнил он, и Аполлон на секунду замер рядом с ним, но затем продолжил свои действия, словно паузы никогда и не было. Шейд молчал до тех пор, пока тишина не стала невыносимой и не начала угрожать лопнуть успокоительному пузырю, который образовался вокруг него. – Почему ты ничего не говоришь?
– Потому что я пытаюсь успокоить тебя, – признался он, – и сомневаюсь, что ответ на твой вопрос поможет достичь этой цели.
Шейд облизал внезапно пересохшие губы.
– Скажи мне. Я не дурак. Это был мой единственный шанс сбежать, и я потерпел неудачу.
– Хочешь сказать, что готов умереть здесь, Шейд?
Он кивнул головой, отказываясь казаться слабым, даже несмотря на то, что в данный момент он был полностью в руках Аполлона.
Словно для того, чтобы еще раз доказать свои слова, Аполлон провел пальцами по внутренней стороне бедра Шейда, заставляя его выгнуться навстречу.
– Ты не умрешь, – сказал он твердо, словно в этом не было никаких сомнений.
Сердце Шейда екнуло, и, прежде чем его ненависть к самому себе успела вспыхнуть, он заставил себя продолжить разговор:
– Что?
– Я собираюсь оставить тебя, – сказал ему Аполлон. – Навсегда. На веки вечные. Моя прекрасная маленькая Тень, – его рука скользнула по животу Шейда, – как я могу не сделать этого? Ты был создан для меня, а я был создан для тебя. Не надо, – шикнул он на него, когда Шейд попытался возразить. – Я не буду заставлять тебя говорить это прямо сейчас, я знаю, что ты не готов. Все в порядке, детка. Мы можем продолжать в том же духе какое-то время. Ты можешь продолжать притворяться, что тебе не нравится боль.
Шейд покачал головой, но слова застряли у него в горле.
– Ты знаешь, почему некоторых людей тянет к ней? – тихо спросил Аполлон. – К боли?
– Мне не нравится, когда мне причиняют боль, – возразил Шейд дрожащим и слабым голосом.
– Да, – Аполлон удивил его, согласившись, – тебя привлекает не боль сама по себе. Тебе нужно немного больше усилий, чтобы достичь того приятного состояния, когда твои тревоги не кажутся такими тяжелыми и тебе легче от них избавиться. Боль помогает уменьшить приток крови к определенной части мозга, дорсолатеральной префронтальной коре. Знаешь, что это такое?
– Она помогает контролировать множество функций, – упрямо сказал Шейд.
– Отчасти она помогает отличать себя от других. – Аполлон прижал ладонь к центру его груди и еще плотнее прижался к его спине, улыбаясь в изгиб шеи Шейда, когда тот даже не попытался отстраниться.
Если честно, то Шейду было слишком любопытно услышать, к чему клонит Аполлон, он был слишком доволен и чувствовал себя комфортно, его мышцы расслабились от пара и мази.
– Я не врач, но, осмелюсь предположить, что измененное состояние сознания частично отключает связь между тобой и твоими способностями, отделяя тебя от остального мира без тех неприятных побочных эффектов, которые ты испытываешь от блокираторов.
Он поджал губы.
– Что заставляет тебя так думать?
– Гюнтер. – Когда Шейд напрягся, услышав это имя, Аполлон начал слегка водить подушечкой большого пальца по розовому бутону одного из сосков Шейда, и через несколько мгновений Шейд снова стал податливым. – Он все время был там, прямо над тобой. Да, потолок высокий, но с твоими способностями ты все равно должен был улавливать его эмоции то тут, то там.
– Но я его не почувствовал.
– Нет.
– Кажется, ты весьма доволен собой.
– Я подозревал, что боль может быть выходом, но не был уверен. Но пока это не будет проверено дополнительно, это все еще только теория, ничего конкретного.
– Я не люблю боль, – повторил Шейд. – То, что ты сделал со мной в ту первую ночь, – он содрогнулся, – и то, что ты сделал в лесу...
– Заявлял на тебя права?
– Мы оба знаем, чем это было на самом деле.
– Зверством? – Аполлон повернулся и глубоко вдохнул, уткнувшись Шейду в шею. – Дьявольщиной?
– Мне не понравилось.
Аполлон остановился.
– Ты уверен?
– Да. Было больно.
– А что было потом? – настаивал Аполлон. – Когда ты мурлыкал для меня, как кошка во время течки?
Шейд почувствовал, как вспыхнули его щеки.
– Эй, – Аполлон приподнял его подбородок и запрокинул голову, чтобы их глаза встретились, – ничего подобного. У тебя нет причин смущаться. Здесь только я, детка, только мы. – Его пальцы смахнули одинокую злую слезинку, которая скатилась по щеке. – Если тебе станет легче, то дело не только в боли. Тебе нужно нечто большее. И тебе не понравится, если будет слишком больно. Я никогда не зайду так далеко, чтобы отрезать какую-то часть тела или по-настоящему разрезать тебя на части.
Стон сорвался с губ Шейда, прежде чем он смог сдержаться – потому что слова напомнили ему, к кому он сейчас прижимался и на что был способен этот человек, – но Аполлон прижал палец к его губам.
– Не бойся, детка. – Он прижался лбом к его лбу и вдохнул во второй раз, словно Шейд был каким-то наркотиком, которым он никак не мог насытиться. – Я сделаю тебе больно, но я никогда не причиню тебе вреда.
– Как ты можешь ожидать, что я тебе поверю?
– Потому что это не то, что тебе нужно, – настаивал он. – Не то, что тебе нравится. Дело не только в боли. Важно, что с ней происходит. Тебе нужен постоянный поток как боли, так и удовольствия. Тебе нужно чувствовать себя желанным, но не просто так. Это должно быть ощущение отчаяния.
Шейд почувствовал, что замер, его глаза расширились, когда он посмотрел Аполлону в лицо, пока тот говорил. Правда, которую, как он думал, держал так надежно и скрытно, теперь звучала так, будто в словах Аполлона не было ничего особенного. Словно они обсуждали его любимые блюда, а не извращенные сексуальные желания.
– Я хочу тебя, детка. – Рука Аполлона скользнула по линии подбородка Шейда, пока пальцы не добрались до волос, и он обхватил ладонями его затылок, притягивая ближе. – Отчаянно. Я хочу тебя так сильно, что мне хватило одного взгляда, чтобы понять, что я должен сделать тебя своим. Понять, что мне придется прокладывать себе путь внутрь тебя до тех пор, пока не останется ни единого шанса, что кто-нибудь когда-нибудь разлучит нас. До тех пор, пока в твоей прелестной головке не возникнет даже мимолетной мысли о побеге.
Шейд не смог бы отвести взгляд, даже если бы от этого зависела его жизнь. Возможно, так оно и было.
– Я хочу твоей любви – нет, нуждаюсь в ней. Даже жажду ее. И ты дашь мне ее. Ты отдашь мне все, вернешь каждое безумное прикосновение, боль и поцелуй. Каждое чувство. Каждое желание. Я собираюсь свести тебя с ума по мне. Я собираюсь сделать так, чтобы здесь были только мы с тобой, – он постучал Шейда по виску, а затем опустил ладонь к тому месту на груди, где находилось его сердце, – и здесь. Я собираюсь поглотить тебя, детка, и хочешь узнать самое интересное?
У Шейда перехватило дыхание, но он был слишком загипнотизирован речью, чтобы бороться со смесью чувства вины и любопытства. Он медленно покачал головой.
Аполлон улыбнулся ему, и на его лице отразилось столько эмоций, прекрасных в своей порочности.
– Самое интересное, – он прикоснулся своими теплыми губами к губам Шейда, поцелуй был коротким и дразнящим, – это то, что ты будешь умолять меня сделать это. Ты будешь жаждать, чтобы я поглотил тебя всего, и я собираюсь подчиниться. Знаешь, почему, детка?
Шейд должен положить этому конец. Он должен был чувствовать себя униженным, или напуганным, ну или хотя бы хотеть дать отпор.
Он должен был чувствовать себя как угодно, но только не...
Очарованным.
– Потому что в глубине души ты знаешь, что я – лучший выбор, который ты когда-либо сможешь сделать. Я – все, чего ты когда-либо хотел, Шейд. Я единственный, кто унимает бурю в твоем разуме. Единственный, кто может заставить тебя чувствовать себя плохо, – он прикусил нижнюю губу, – именно так, как тебе нравится. Настолько плохо, что даже хорошо. Я – единственное, что стоит между твоей скучной и не приносящей удовлетворения жизнью и свободой, о которой ты всегда мечтал. Я – твой билет в мир, свободный от перенасыщения и необходимости опускать глаза перед незнакомцами. Со мной ты всегда будешь идти с гордо поднятой головой. Когда я буду рядом, ты ни в чем не будешь нуждаться.
– Ты убиваешь людей. – Верно. Как он мог забыть об этом, хотя бы на секунду?
– Ты не единственный, чьи внутренние демоны успокаиваются благодаря нашей связи. Я получаю удовольствие от того, что довожу тебя до состояния блаженства, причиняю тебе боль, а затем успокаиваю. Наблюдая, как ты пытаешься сдержать слезы. – Аполлон закрыл глаза и сделал глубокий вдох, после чего издал низкий стон, от которого по спине Шейда пробежали мурашки. – Я не чувствовал необходимости выбирать кого-то другого с того дня, как впервые увидел тебя. Ты хочешь, чтобы я прекратил охоту?
Шейд позволил Аполлону снова уложить их на скамью, чтобы тот мог приподняться над ним, устроив свое тело поверх его, стараясь не раздавить своим весом.
Аполлон положил руки по обе стороны от головы Шейда и снова поцеловал его, ласково, с чуть большим жаром и предложением, чем в предыдущие разы.
– Останься со мной.
Он имел ввиду остаться с ним, чтобы у него не возникло потребности убивать.
– Ты пытаешься меня шантажировать.
– Я пытаюсь воззвать к тому надоедливому сочувствию, которым ты был обременен, – поправил Аполлон, и улыбка вернулась на его лицо в полную силу. Он не чувствовал себя виноватым и даже не пытался скрыть это. – Использую его в своих интересах. Но я только зароню семя, – он снова поцеловал его, – пока что.
Шейд почувствовал, как твердый член мужчины прижался к его животу, и ответный жар охватил его, словно лесной пожар.
– Ты сказал, что на сегодня мы закончили.
– Я кончу вот так, – пообещал Аполлон, двигая бедрами так, что его член потерся о живот Шейда.
Как будто у них был собственный разум, руки Шейда поднялись, опускаясь на бедра Аполлона. Он не должен был этого делать. Не должен был даже отдаленно хотеть этого, и все же...
– Мысли начинают возвращаться.
– Какие именно, детка? – Аполлон убрал его влажные волосы со лба, продолжая свои неторопливые движения по нему. Словно он и впрямь получит удовольствие, если кончит таким образом.
Но Шейд знал. Все было ясно как божий день. То, как заострился взгляд Аполлона, как потемнели его голубые радужки, превращаясь в глубокие океаны, впитывая Шейда, обещая защиту от хаоса его собственного разума.
– Те, что говорят, что я монстр, раз слушаю тебя. – Шейд впился пальцами в бедра Аполлона. – Те, что говорят, что я отвратительный.
– Не слушай их, – сказал он.
Шейд вдохнул, давая себе шанс повернуть назад, прежде чем сделает что-то, что определенно не понравится голосам. Прежде чем сделать что-то, о чем он, без сомнения, пожалеет позже, когда блаженство, которое он сейчас испытывал, закончится, и он вернется к жестокой реальности мира.
Шансом он не воспользовался.
– Помоги мне, – прошептал Шейд. – Сделай так, чтобы я не смог их услышать.
– Ты уверен, детектив? – Аполлон ждал, ожидание было написано на его великолепном лице.
Лицо дьявола.
Лицо, которое Шейд видел как в фантазиях, так и в ночных кошмарах.
Дьявол всегда рад демону, не так ли? Значит, он не станет осуждать Шейда за то, что он уступил, только в этот раз.
– Да, – сказал он, – я уверен.
Аполлон приподнял одну ногу и приставил свой член к дырочке Шейда. Затем он ухмыльнулся и посмотрел на него сверху вниз с таким вожделением и собственничеством, каких Шейд и представить себе не мог.
Сильным толчком он пронзил его, толкаясь глубоко и жестко. Он задал быстрый ритм, словно был слишком погружен в безумие, чтобы беспокоиться о медленном или размеренном проникновении. Его движения были довольно небрежными, хотя с каждым толчком он натыкался на простату Шейда.
– Ты хоть знаешь, что только что сделал, детка? – Он наклонился и зарычал, от удовлетворения его голос больше походил на низкое мурлыканье.
Оргазм подкрался к Шейду, отбросив его за край так быстро, что у него не было ни единого шанса сдержать крик, когда он кончил под другим мужчиной. Пока он катался на волнах наслаждения, интенсивность которого сводила его с ума, слова Аполлона глубоко запали ему в душу.
– Теперь ты мой, – пророкотал Аполлон. – Весь мой. Навсегда.