Между дьяволом и морем / Between the Devil and the Sea

Шейд действовал быстро, поскольку не знал, когда может вернуться Аполлон. Он прислушивался к лестнице, выискивая буквально все, что могло бы ему пригодиться. Конечно, он делал это и раньше, но все, что могло бы послужить ему оружием или средством побега, всегда хранилось вне пределов досягаемости, словно Аполлон насмехался над ним. Скорее всего, так оно и было. Ублюдок. По чистой случайности Шейд решил заглянуть под матрас просто потому, что больше ему смотреть было некуда. Он даже и не надеялся, что это к чему-то приведет, поэтому, когда заметил что-то серебристое в дальнем углу, то остановился. Нахмурившись, он опустился на пол и убрал матрас, затаив дыхание, когда его взгляд упал на кухонный нож, который Аполлон использовал против него несколько недель назад. Как только Шейд сдался, Аполлон выбросил нож и, должно быть, совершенно о нем забыл. Шейд вот забыл. Как нож здесь оказался, было выше его понимания, но имело смысл, что никто из них не замечал его раньше, поскольку они не спали по углам и до этого момента матрас двигался, лишь скользив на дюйм или два по цементному полу, когда Аполлон... Шейд выругался. Если он начнет думать о том, как хорошо может заставить его чувствовать себя другой мужчина, то, та струйка сомнения, существование которой он отрицал, вновь подняла бы свою уродливую голову. Сейчас было не время для предположений. Он вытащил тонкий нож из того места, где он застрял, и поднял его, проверяя лезвие. Должен ли он спрятать его и попытаться найти возможность использовать против Аполлона? Не сработает. Аполлон был довольно быстрым, и, более того, у него было преимущество в том, что он мог читать Шейда. Все, чего он добьется, скрыв нож, – это разозлит Аполлона, который просто перебросит его через другой стол. Или еще хуже. Взгляд Шейда переместился на стену, где были закреплены его цепи, и когда он вспомнил о спрятанной там панели управления, то у него сформировалась идея. Бросив взгляд в сторону лестницы, он бросился к стене, ища в дереве любую маленькую складку, которая указала бы, где находится панель. Это заняло больше времени, чем ему хотелось, но в конце концов он нашел ее, вонзив в нее острый кончик ножа. Открылась лицевая панель, и он аккуратно отодвинул ее, чтобы добраться до управления под ней. Возможно, он и не выиграл никаких наград в боевых искусствах, но техника? В технике он разбирался. Долгие годы, когда у него в детстве не было настоящих друзей, заставили его обратиться к другим вещам в поисках развлечения, и компьютеры были одним из них. Он взломал систему, и цепи с мягким щелчком отстегнулись от его запястий, причем за меньшее время, чем ему потребовалось, чтобы найти эту сраную панель. Шейд развернулся и встал с матраса, на мгновение остановившись, чтобы прислушаться. С верхнего этажа не доносилось никаких звуков, так что не было никакой возможности сказать, что там происходит и возвращается ли Аполлон. Решив, что больше не может ждать, он переключил свое внимание на компьютер. Но когда он включил его, то тихо выругался, обнаружив, что устройство имеет биозамок. Он не сможет обойти защиту за столь короткий промежуток времени, до того как Аполлон вернется и поймает его, а значит, нужно найти другой способ. Может, это и к лучшему, что он не сможет позвать на помощь, учитывая угрозы Аполлона в адрес Гейла. Шейд был уверен на сто процентов, что Аполлон доведет угрозы до конца, представься ему такая возможность. Пускай Шейд и не был причастен к насилию, но Аполлон явно получал от этого удовольствие. Это было очевидно по тому, как сильно он напрягался всякий раз, когда Шейд сопротивлялся или произносил слово «нет». Может, его конечной целью и было сломить его, но он слишком сильно наслаждался процессом достижения цели. Он видел, как Аполлон использовал свой мультислейт для доступа ко всей технике на складе, но, конечно же, Аполлон не оставлял его где попало, когда поднимался наверх. Но раз устройства могли подключаться друг к другу, значит, система, управляющая электрическим полем, должна быть где-то здесь. Если он попытается пробиться сквозь силовое поле такого типа, то помимо того, что его ударит током и швырнет на задницу, раздастся звук, достаточно громкий, чтобы привлечь Аполлона. Конечно же, элементы управления были отделены от главного компьютера и установлены сбоку от верстака. Одним нажатием кнопки Шейд почувствовал первый вкус свободы на языке. Он был совсем близко. Все еще сжимая нож, он медленно направился к выходу, на всякий случай осторожно проводя рукой по косяку, где должно быть силовое поле. Когда искры не полетели и он остался стоять на ногах, он выдохнул и бросил последний взгляд через плечо. И когда увидел, что Аполлон все еще не появился, то сбежал. Шейд понятия не имел, где вообще находится этот лес, насколько далеко от города он был, но все это не имело значения. Его босые ноги порезались о ветки и камни, когда он пустился в безумный бег, его мозг едва справлялся с болью, в то время как страх и адреналин быстро циркулировали по венам. Он понятия не имел, куда движется, и не было пути, по которому он мог бы следовать. Он поворачивал время от времени, стараясь случайно не свернуть обратно, и бежал до тех пор, пока его легкие не наполнились огнем, а бедра не обожгло. Низко свисающие ветви хлестали его по лицу, и он отмахивался от них руками и ножом, который все еще держал в руке, лишь частично осознавая, что его ноги и руки покрыты царапинами. Вероятно, ему следовало быть более скрытным, двигаться менее отчаянно, чтобы за ним не было никакой тропинки, но безумие подстегивало его, как добычу, спасающуюся бегством от хищника. Логики было недостаточно, чтобы прорваться сквозь тот пузырь, который образовался вокруг его разума. На какое-то время он так увлекся, что подумал, что жужжащий звук был просто стуком его сердца в ушах. В ту самую секунду, когда он понял, что это не так, и до него дошло, что звук доносится откуда-то еще, он остановился. Он не мог точно сказать, откуда доносился звук: сзади или сбоку. Вращаясь по кругу, он пытался определить местонахождение, но безуспешно. Доносился ли он со склада, или здесь был кто-то еще? Кто-то, кто, возможно, мог бы ему помочь? Он никого не чувствовал, но, с другой стороны, он не чувствовал и Гюнтера... Не будет никакой помощи. Аполлон не был настолько глуп. В конце концов, он приводил сюда своих жертв, чтобы пытать и убивать их. Он бы не стал рисковать и выбирать это место, если бы тут были соседи. Значит, все-таки склад... Поднял ли Шейд тревогу? Он выругался и снова побежал, намереваясь увеличить расстояние между собой, этим звуком и складом, насколько это возможно. Единственным слабым утешением было осознание того, что он у него была серьезная фора. Время потеряло всякий смысл, поскольку он практически летел через лес, так что невозможно было сказать, сколько времени прошло, когда он наконец различил впереди предательские признаки двигателей автомобилей. Звук облегчения сорвался с его губ, и он заставил себя продолжать идти, взбираясь по небольшому склону, не сводя глаз с деревьев наверху. Он остановит машину, а затем попросит отвезти его прямо в участок. Он не может себе позволить остаться здесь и подвергать кого бы то ни было риску гнева Аполлона, поэтому ему просто нужно рискнуть, в надежде что к тому времени, как прибудет подкрепление, Аполлон сбежит. Он упрямо игнорировал тихий голосок внутри себя, который шептал, что он просто не хотел, чтобы Аполлона поймали. Они бросят его в камеру пожизненно или, что еще хуже, убьют за его преступления и... Нет. Ему было все равно. Пора с этим заканчивать. Звуки довольно оживленной улицы стали громче, и как раз в тот момент, когда он собирался подняться на вершину, краем глаза он заметил нечто большое и темное. Чья-то фигура метнулась вперед, врезавшись в Шейда прежде, чем он успел издать хотя бы тревожный крик, и покатила их обоих обратно вниз по склону. Он приземлился на спину с глухим стуком, фигура действовала быстрее, чем он, руки и ноги уже снова сомкнулись над ним в попытке доминировать и пригвоздить его к месту. Глаза застелила красная пелена, инстинкты взяли верх, и Шейд начал бороться изо всех сил. Он бил кулаками и царапался, даже укусил ртом руку, которая оказалась слишком близко к его голове. Крики, которые вырывались у него, были гортанными, отчаянными и наполненными таким количеством ужаса, что, возможно, он бы даже смутился, если бы не тот факт, что он зашел слишком далеко, утонув в ощущениях. Страх... и что-то еще. Что-то очень похожее на возбуждение. Нет. Аполлон не обошелся с ним легко, отбиваясь с такой же свирепостью, рыча и шипя над ним, как настоящий зверь. Выражение его глаз, безусловно, отражало его состояние, дикая ярость в них превращала их в темную, нескончаемую черноту, которая угрожала поглотить Шейда целиком. Аполлон не сдерживался, когда ударил Шейда коленом в живот. Шейд увидел звезды, но тоже нанес удар, используя кулак вместо ладони. Он ударил Аполлона в челюсть, но в итоге лишь разозлил Аполлона еще больше. Аполлон взревел и бросился на него, вцепившись зубами в место между шеей Шейда и его левым плечом. Затем укусил его. То был не горячий, сексуальный укус, а настоящий, когда зубы разрывают кожу, челюсти вцепляются, словно в кусок мяса. Шейд закричал от острой боли и замолотил ладонями по груди Аполлона, его спине, его рукам. Однако, куда бы он его ни ударил, Аполлон не сдвинулся с места, даже не вздрогнул. Он просто еще сильнее вдавил колено и сжал кусок плоти, что был у него во рту, до тех пор, пока кровь практически не хлынула ему в рот. Вспомнив о ноже, Шейд вслепую пошарил рукой по земле, молясь, чтобы он упал рядом, когда его сбили с ног. В ту секунду, когда кончики пальцев коснулись холодной рукояти лезвия, он чуть не вскрикнул, поднимая его и поворачиваясь, чтобы вонзить нож в бок Аполлона. Однако, даже уткнувшись лицом в Шейда, Аполлон предвидел это и каким-то образом понял, изогнувшись в последнюю секунду, так что оружие в конечном итоге полоснуло по его бедру, вместо того чтобы вонзиться в него, как намеревался сделать Шейд. Они оба застыли. Шейду не нужно было быть эмпатом, чтобы понять, что он совершил ошибку. Человек над ним скорчился, его лицо исказилось, превратившись в сплошную маску ярости, и все чувства Шейда сосредоточились на нем одном, так что все остальное отошло на второй план и остались только они вдвоем, наедине, без всякой надежды в поле зрения. Он никогда не был тем, кто отказывается от борьбы, пускай даже шансы были не в его пользу. Он попросту не мог себе такого позволить, поскольку ему так сильно нужно было поддерживать свой имидж, чтобы люди вокруг него не шептались, как те дети в школе. Если бы ему кто-нибудь сказал, что он способен вот так сдаться, он просто фыркнул бы ему в лицо. До этого момента. Рука Шейда разжалась вокруг рукояти, словно одержимая, и оружие шлепнулось на подстилку из листьев, на которой они боролись. Он понял, что дрожит, пот от бега неприятно прилипал к его коже, дыхание было прерывистым, вдохи неглубокими, словно он боялся наделать слишком много шума и вывести из себя человека, лежащего на нем сверху. Нет, не человека. Дьявола. Который был весь в крови. Теперь Шейд заметил – такое было невозможно не заметить – красные полосы, идущие вверх и вниз по рукам Аполлона и размазанные по его левой щеке, они все еще были влажными и блестели в лучах солнечного света, просачивающихся сквозь навес над ними. Прореха на его рубашке, в том месте, где Шейд порезал его ножом, тоже была влажной. Единственное место на нем, где алая краска на коже была его собственной кровью. Наверху было так тихо, когда Шейд планировал свой побег... Что, блядь, Аполлон сделал с тем человеком, чтобы на нем осталось столько крови и не было слышно никаких звуков? Когда волна страха накатила на него, он и впрямь открыл рот, чтобы произнести извинения, но именно в этот момент проявилось и его упрямство. Очевидно, он решил, что это уже чересчур, и захлопнул челюсть прежде, чем с губ успело сорваться хоть одно слово. Словно привлеченный звуком, Аполлон наклонил голову, его темный взгляд оторвался от брошенного ножа и снова остановился на испуганном взгляде Шейда. На мгновение в воздухе между ними повисло напряжение, будто мир полностью остановился. Затем в глазах Аполлона появилось что-то вроде безумия, и Шейд точно знал, что он вот-вот сорвется. Не то чтобы это принесло ему хоть какую-то пользу. Когда Аполлон с легкостью сорвал с него шорты, Шейд закричал и попытался лягнуться, но Аполлон перекинул их через плечо, и они исчезли где-то в кустах, оставив Шейда обнаженным ниже пояса. Без каких-либо усилий его перевернули на живот. – Стой! – Он оттолкнулся от Аполлона, когда его ноги с силой раздвинули, а задница приподнялась в воздух, обнажаясь. Подул прохладный ветерок, но для его разгоряченной плоти он был больше похож на порыв ледяного ветра, заставивший его задрожать. Или же дело было вовсе не в этом. Воздух, лизавший его кожу, и знакомая поза заставили его член набухнуть, несмотря на протесты разума. Через несколько секунд его тело было готово, яйца туго свисали, а задница приподнималась, словно в молчаливом приветствии. Он задрожал, страшась того, что должно было вот-вот произойти, зажмурился и глубоко вдохнул в жалкой попытке подготовиться. Удар был сильнее, чем в тот день на крыше, словно Аполлон тогда прощупывал почву, сдерживаясь, чтобы понять, нравится Шейду или нет. И Шейд, будучи таким наивным, не осознал опасности и впервые поддался внутренним побуждениям и ощущениям. Шейд попытался отползти, шлепки по заднице становились все сильнее, настолько, что он почувствовал, как уже начинают образовываться рубцы. Он держался так долго, как только мог, но рыдание все же сорвалось с его губ, и, как только это произошло, уже невозможно было остановить поток эмоций, который хлынул из него подобно водопаду. Аполлон возвращал его в исходное положение каждый раз, когда он пытался вывернуться, хватая за бедро достаточно крепко, чтобы остался синяк. – Стой смирно, – прорычал Аполлон, когда уже устал бороться с сопротивлением Шейда, – или я найду ветку, чтобы использовать ее вместо руки. Шейд втянул в себя воздух, но его тело последовало приказу еще до того, как мозг полностью осознал всю угрозу. Раздвинув его колени в грязи еще шире, Аполлон продолжил с того же места, на котором остановился, твердая рука опускалась с резким шлепком, толкая Шейда при каждом ударе. Только на последней паре ударов он начал немного смягчаться, настолько медленно, что поначалу это оставалось незамеченным, до тех пор пока он не повалил Шейда плашмя на землю и его шлепки не превратились в нежные прикосновения к измученной плоти. После такого жестокого обращения прикосновение все еще причиняло боль, но было намного лучше, чем от ударов. Прижавшись к его уху, Аполлон ворковал с Шейдом, издавая мягкие звуки, словно успокаивал его. Покалывание в его заднице начало меняться, превращаясь в слабый жгучий огонь, который усиливался с каждым осторожным массажем умелых пальцев, пока Шейд не оказался близок к тому, чтобы вжаться в грязь под собой просто хоть для какого-то облегчения. Как только это произошло, Аполлон прекратил тактику утешения. Перемена была похожа на срывание повязки, сальто было настолько шокирующим, что Шейд на мгновение растерялся. Только что тепло мужчины было на нем, его внимание было нежным, а в следующую секунду он исчез и не было ничего, кроме холодного воздуха на разгоряченной коже Шейда. Но так продолжалось недолго. Вспышка молнии прорезала лес, словно пушечный выстрел, затем толстый член Аполлона оказался у входа Шейда и глубоко вонзился в него еще до того, как Шейд успел осознать новую опасность. Мало того, что растяжение было настолько сильным, что он чувствовал себя так, словно его разрывают на части, так еще и дополнительная агония, когда бедра Аполлона прижались к его избитой заднице, заставила его разум окончательно сломаться. Перед глазами вспыхнули черные пятна, спина изогнулась, безмолвный крик сорвался с его губ, слезы навернулись на глаза и пролились еще до того, как он успел хотя бы подумать о том, чтобы сдержать их. Боль была сильнее, чем в первый раз. Теперь же, когда толстый член Аполлона входил глубоко и жестко, Шейду казалось, что его разрывают изнутри. – Пожалуйста, – умолял чей-то голос, Шейд даже не был уверен, что он принадлежал ему. – Прекрати. Пожалуйста. Когда он заставил себя моргнуть сквозь слезы и посмотреть на Аполлона, то заскулил, увидев полное отсутствие заботы и сочувствия на его лице. Шейд вцепился ногтями в землю и попытался оттолкнуть его, но ничего не вышло, другой мужчина просто перевернул его. Аполлон снова вошел в него, не дав Шейду успеть привыкнуть к пустоте, и распластался над ним, почти согнув его пополам, и прижал к лесной подстилке. – Это уже слишком! – Шейд ударил его по плечу, от боли его начало подташнивать. Затем Аполлон вытащил что-то из заднего кармана и почти полностью высунул свой член. Раздался звук брызгающей жидкости, и Шейд понял, что Аполлон выливает бутылку смазки на них двоих. – Нет. – Он снова попытался отодвинуться, но один взгляд Аполлона заставил его мгновенно успокоиться. В ту секунду, когда Аполлон перебросил теперь уже пустую бутылку через плечо, он снова вошел в него, колотя с той же яростью, что и раньше. Шейд возненавидел себя больше, чем когда-либо, потому что эмоция, которая возникла внутри него, как только он приспособился к большому члену благодаря смазке, не была отвращением или гневом. Это было облегчение. Он был рад, что Аполлон в конце концов сжалился над ним и дал смазку. Словно он сделал что-то великое, романтичное. Будто это было по-доброму. – Тебе не следовало этого делать, – прорычал над ним Аполлон, и внимание Шейда переключилось на его лицо. Нет, нет, он не должен был этого делать. Шейд был глупцом, думая, что сможет сбежать. – Я сделаю так, что тебе будет страшно даже подумать о том, чтобы попытаться уйти от меня, – пригрозил Аполлон, по-собственнически и оскорбительно, как сказал бы кто-нибудь из тех, кто мог быть привлечен по делу о домашнем насилии. Так почему же, черт возьми, его сердце подпрыгнуло, а мышцы напряглись в предвкушении? После того как нанес смазку, Аполлон продержался совсем недолго, может, самое большее пару минут. Но Шейду показалось, что прошла вечность, прежде чем Аполлон вышел и приподнялся над Шейдом. Он погладил себя ладонью быстрыми резкими движениями, целясь в истерзанную дырочку Шейда, и разрядился с гортанным стоном, который Шейд почувствовал всем своим существом. Капли спермы попали ему в задницу, разбрызгиваясь по его разорванной плоти, жаля рубцы и нижнюю сторону яиц. Однако его не отпустили, и, прежде чем он испытал облегчение от того, что все закончилось, он почувствовал, как одна из рук Аполлона коснулась его кожи, собирая капли спермы. Аполлон засунул три покрытых спермой пальца глубоко в Шейда, потирая его потрепанные внутренности, толкая и вынимая пальцы словно отбойным молотком. Давление, которое Шейд почувствовал в ту секунду, когда его крики агонии обрушились на него, было подобно удару цунами. Он начал бормотать себе под нос слово «нет» снова и снова, качая головой взад-вперед, не обращая внимания на крошечные веточки, впивающиеся в его кожу головы и уши. Но, так же как было невозможно физически отбиться от Аполлона, было бесполезно бороться с самим собой. Его член дернулся, окрасившись в темно-красный цвет, и сперма потекла с кончика, словно из протекающего крана. Как только он кончил, Аполлон высвободил пальцы, положив ладони на колени Шейда и держа его ноги широко раздвинутыми, чтобы он мог смотреть на него сверху вниз. Шейд закрыл лицо рукой, шмыгая носом и прикусывая внутреннюю сторону щеки в попытке взять себя в руки. Его только что трахнули, поначалу даже без смазки. Он был весь в крови и порван, но все равно кончал? И это было не только из-за физических причин, например, не только из-за того, как Аполлон целенаправленно касался пальцем его простаты. Именно ментальный аспект помогал ему перейти грань здравомыслия. Размышления о том, как он пытался сбежать и как Аполлон пришел за ним с такой силой, что, казалось, полностью выжил из ума. Никто никогда не хотел Шейда настолько, чтобы полностью потерять из-за него рассудок. Прижать его к земле и взять, несмотря на то что он кричал и отбивался. Это было нездорово. Ненормально. Он и раньше слышал о несогласии по обоюдному согласию, знал, что некоторым людям нравится подобное, но сейчас все было иначе. Ни одна часть Шейда не начинала это с согласия. Преступление – вот, что сейчас происходило. И если его разум хоть как-то это осознавал, то его тело, похоже, не получило напоминания. Ему было все равно, как он сюда попал, важно было только то, что он это сделал. Все его существо сузилось до череды ощущений, которые его заставляли испытывать, и ничего больше. Выглянув из-за плеча, он встретился взглядом с Аполлоном, который наблюдал за ним, его дыхание было прерывистым, тело напряженным, словно он был готов наброситься снова. В его сжатой челюсти и дикости во взгляде было нечто безумное. Из-за Шейда. Именно Шейд сделал его таким сумасшедшим и неконтролируемым. Что было чертовски хреново, но он... – В этом есть что-то приятное, детектив? – Голос Аполлона звучал как у самого дьявола. – Я почувствовал прилив гордости, который ты только что испытал. Это должно быть наказанием, предупреждением. Но вижу, что урок ты не усвоил. – Нет. – Шейд попытался отползти, молотя ногами. Ему удалось высвободить одну, и он ударил Аполлона пяткой в лицо, извиваясь и цепляясь когтями за грязь и листья, пока не смог подняться на ноги. Он успел сделать всего три шага, прежде чем его сильно прижали к ближайшему дереву, шершавая кора неприятно задела чувствительную плоть бедер и член. Аполлон обхватил своими длинными пальцами шею Шейда и сжал, затем член Аполлона снова толкнулся внутрь. Он яростно вошел в него, перекрывая весь поток воздуха, когда душил его одновременно рукой на горле и членом в заднице. Шейду казалось, что он вот-вот потеряет сознание от недостатка кислорода, но его члену было наплевать. Каждый раз, когда он терся о кору дерева, его яйца сжимались. Ему даже нравилось, что немного щипало. Он умрет. На этот раз Аполлон действительно собирался убить его, и он собирался умереть здесь и кончить одновременно. Даже сквозь ужас и боль он чувствовал, что подкрадывается все ближе к краю, в любую секунду он бы... Аполлон отпустил его так же быстро, как и схватил, дав Шейду всего мгновение на то, чтобы сделать вдох и откашляться, прежде чем схватить его за рубашку, которая все еще была на нем, и потащить обратно на землю. Слишком ошеломленный, чтобы сопротивляться, Шейд обнаружил, что снова лежит на боку, а Аполлон прижался к его спине. Его щека была прижата твердой рукой другого мужчины. Правая нога была поднята, а толстый член снова вонзился в него сзади. Толчки были глубокими и размеренными. Одной рукой Аполлон обхватил его шею, а другой держал его ногу высоко в воздухе, манипулируя телом Шейда, как будто для него это был пустяк. Теперь при проникновении не было боли, хотя, скорее всего, этому способствовало то, насколько Шейд был возбужден. Шлепки по его отмеченным ягодицам жалили, но так, что только еще больше разжигали жар внутри него. Его член подпрыгивал при каждом толчке, ударяясь о живот, краткого контакта было недостаточно, чтобы дать ему то, чего он хотел. Он снова подумал о том, как это неправильно, насколько он, должно быть, больной на голову, раз наслаждается таким насилием. Но чем сильнее Аполлон долбил его своим членом, тем выше становился восторг внутри, раздуваясь, словно воздушный шарик, пока не растянулся настолько, что рисковал лопнуть. Прежде чем это произошло, Аполлон опустил ногу и плотно обхватил безымянным и большим пальцами основание члена Шейда, сжимая и перекрывая приток крови. Он высвободил свой член и замер, только его головка осталась торчать в дырочке Шейда. Жалобный звук вырвался из горла Шейда, и он попытался отодвинуться, чтобы вернуть член Аполлона туда, куда он хотел, но Аполлон легко переместился и крепче сжал руку, которую держал спереди. – Я понял, почему мне так нравится душить тебя, детка, – прошептал Аполлон ему на ухо. Восхитительный медовый тон вернулся, словно дьявол, которым он был всего несколько минут назад, был всего лишь плодом воображения Шейда. Он снова просунул головку в Шейда, но на этом остановился. – Дело не в самом удушении. А в них. – Его язык высунулся и коснулся мокрой щеки Шейда. – Все дело в этих гребаных слезах. То, как ты изо всех сил пытаешься сдержать их, пиздец как заводит. Мне хочется перекинуть тебя через колено и избить за попытку сбежать. Переломать тебе ноги, чтобы ты больше никогда не смог даже попытаться. Но из-за них, – он снова лизнул его и издал стон, – я хочу, чтобы ты ревел по другой причине. Он погрузился в него на еще один дюйм. – Скажи, что тебе жаль, детка. – Мне жаль, – голос Шейда звучал сбивчиво и под конец перешел на всхлип. Он зажмурил глаза и попытался отрешиться от происходящего, но чувства были слишком сильны. Именно его эмоции. Все до единой. Страх, предвкушение, желание... Все эти эмоции, бурлящие внутри него, несущиеся по его крови, все они принадлежали ему. Когда в последний раз он чувствовал что-то настоящее? – Еще раз, – потребовал Аполлон, скользя еще на дюйм. Растяжка и ожог заставили Шейда застонать, но ему было недостаточно. – Мне жаль. – Ты сожалеешь только потому, что понял, что иначе я не позволю тебе кончить, – насмехался он, после чего снова потянулся к его члену. Шейд покачал головой и вслепую потянулся, вцепившись рукой в грязь, изо всех сил стараясь взять себя в руки. – Прости, – выругался он, не в силах игнорировать отчаяние в своем тоне и резкость в голосе, – пожалуйста. Что с ним происходило? Почему он тратил так много энергии на чувства? Что ему следовало сделать, так это сосредоточиться. Сосредоточиться на том, как пульсировал его член, все еще зажатый между пальцами Аполлона, и на боли, которую это вызывало. На дискомфорте. Сосредоточиться на растущем в нем разочаровании и муке. Кому какое дело до того, что было нормальным, когда он лично проходил через такое? Каждая эмоция, промелькнувшая в нем, даже самые плохая, казалось, дергала внутри него переключатели, о существовании которых он и не подозревал, не говоря уже о том, чтобы отключить их. Вот он, полуголый посреди леса, покрытый кровью, спермой и грязью, оживает, как гребаная рождественская елка в декабре. И Шейду было все равно. Все, о чем он мог думать, – это о том, как он хотел большего. – Ты пытался сбежать, – напомнил Аполлон, и Шейд начал яростно отрицать это, хотя с его стороны было нелепо даже беспокоиться. – Нет, – покачал он головой, – нет. – Каков был план, детектив? Бежать обратно к своему напарнику и притвориться, что ничего не было? А когда твоя маленькая жадная дырочка начнет капризничать, что тогда? Собирался найти на улице случайного прохожего и умолять его, как ты сейчас умоляешь меня? – Нет. – Он наклонился и надавил на руку, которую Аполлон держал на своем члене, но тот ни на йоту не ослабил хватку. – Мне больно. Возможно, было даже больнее, чем когда его трахнули в задницу без подготовки, потому что тогда все сопровождалось одним сплошным ощущением – болью, но это... Абсолютное смятение, которое Шейд сейчас испытывал, было в несколько раз хуже из-за того, насколько сложным оно было. Он не привык к эмоциям, не привык к тому, что его заставляли чувствовать на полную катушку, и его разум изо всех сил пытался разобраться во всех ощущениях, в то время как его тело сосредоточилось на чем-то одном и только на этом. Ему нужно было кончить. Шейд ухватился за эту мысль, как котенок за молоко. Если он сможет достичь оргазма, то все эти чувства уйдут и он снова сможет ясно мыслить. Он снова сможет дышать. – Ты дрожишь. – Аполлон положил подбородок на плечо Шейда и подул на изгиб его шеи. – И весь в поту. Представь, если бы кто-нибудь еще увидел тебя таким, разваливающимся на части, и твой симпатичный член, жаждущий внимания. Вот к чему все сводится, не так ли, детка? Ты жаждешь внимания. Шейд не отрицал. На тот момент это не было большим секретом. – Ты собирался наклониться перед первым парнем, который заговорит с тобой, и умолять его наполнить тебя своим членом, грубо, так, как тебе нравится? Отдать свое тело кому-нибудь кроме меня? – Голос Аполлона снова медленно обретал ту остроту, пугающую, как прежде. Ту, что угрожала болью, а не удовольствием. – Ни с кем другим такого не было, – сказал Шейд, изо всех сил пытаясь придумать правильные слова, чтобы вытащить Аполлона из того мрачного места. Аполлон зарычал и притянул Шейда к себе, его член вошел до упора, из-за чего рот Шейда приоткрылся. – И никогда не будет. – Он снова приблизил губы к уху. – Но сказать мне то, что, по-твоему, я хочу услышать, будет недостаточно, чтобы спасти тебя сейчас. Он снова перевернул их, заставляя Шейда лечь на живот, и продолжал сжимать основание его члена, как тиски, даже когда начал толкаться. Аполлон покрутил бедрами и использовал тело Шейда для своего удовольствия, держа член неглубоко, чтобы избежать того места внутри Шейда, которое заставило бы его петь. Шейд рыдал и умолял под другим мужчиной в зеркальном отражении того, что он делал раньше, только с одним существенным отличием. Он не умолял отпустить его, он умолял, чтобы его взяли. Его простатой пренебрегали, член теперь болел так сильно, что казалось, он либо взорвется, либо вообще отвалится. Когда он попытался откинуться назад, то обнаружил, что его лицо вдавлено в грязь, а пальцы Аполлона запутались в его волосах. Аполлон вскоре кончил, но перед этим резко вышел, лишив Шейда даже приятного теплого ощущения наполненности его спермой. Как будто он думал, что был небольшой шанс, что этого будет достаточно, чтобы Шейд кончил. Даже несмотря на то, что его член был сдавлен. Возможно, так бы и было. Шейд никогда раньше не мог достичь оргазма без стимуляции члена, но он и не думал, что испытает возбуждение, когда его будут брать, словно животное в грязи, так что... Аполлон приподнял его, усадив на корточки спиной к себе, и легонько поцеловал в изгиб челюсти, а затем прикусил ее зубами достаточно сильно, чтобы вызвать боль. Дернувшись в его объятиях, Шейд отодвинул голову и потянулся одной рукой к своему члену. – Сделай это, – сказал Дьявол за его спиной, гул в его груди вибрировал сквозь их рубашки и пробегал по спине Шейда, – и я затащу тебя, брыкающегося и вопящего, на склад, вспорю раздутый живот Гюнтера и трахну тебя в его внутренностях. Он очухается как раз перед смертью, а значит, у нас будут зрители. Кто-то еще узнает, насколько же ты развратен, детектив Йор. Шейд сглотнул. Он никогда не называл его так раньше. Это казалось... неправильным, словно угроза, которая не имела смысла, поскольку это было всего лишь его имя. Но он почувствовал. Он почувствовал опасность в воздухе и напряженное мускулистое тело за своей спиной. – Он тоже увидит это в твоих глазах, – продолжил Аполлон, – я позабочусь об этом. Я позабочусь о том, чтобы последнее, что увидит Гюнтер, было унижение на твоем лице. Мы оба знаем, что именно это ты почувствуешь. Не отвращение, не жалость к его концу или его мучительным последним вздохам. Что ты почувствуешь, так это стыд за то, что кто-то еще увидел твое извращение. – Пожалуйста, – в горле Шейда так пересохло, что было больно говорить, – пожалуйста. – Пожалуйста, что, детектив? – Когда он услышал сдавленный крик в ответ, то ухмыльнулся у изгиба уха и сильнее сжал его член. – Пожалуйста, не убивай человека? Пожалуйста, не трахай меня в его крови? Пожалуйста, не смущай меня? – Его хватка чуть ослабла. – Или... – Пожалуйста, позволь мне кончить! Это был правильный ответ, и с мрачным смешком Аполлон наконец подчинился. Он обработал его быстрыми движениями, его рука легко скользила вверх и вниз по напряженной длине Шейда благодаря всей предварительной смазке, которая ручейками стекала по его члену. Это не заняло много времени, пара движений большим пальцем в его заднице и несколько хороших толчков, и Шейд кончил, оргазм обрушился на него, отрывая от реальности, когда он кончал, кончал и кончал. И все это время Аполлон продолжал гладить его, высасывая все до последней капли.