Глава 23
7 марта 2024 г. в 18:01
У любого безумия действительно был свой метод. Даже у того, что вспыхнуло между Аполлоном и Шейдом.
Поначалу Аполлон боролся с этим, даже несмотря на все его комментарии о владении своей природой. Ему не нравилось, что желание заполучить детектива заставляло его чувствовать себя на взводе, рассеянным и отчаявшимся. Он тщательно продумал свою систему, охотясь за формой искусства, которую совершенствовал годами, и мысль о том, что вся эта тяжелая работа пойдет насмарку только потому, что он возжелал Шейда...
Какое-то время он злился, но теперь гнев поутих. Стоило уступить своим желаниям, как все становилось проще, и эта ситуация ничем не отличалась.
Через несколько дней, после того как Аполлон признался Шейду, что взломал его медицинские файлы, он просмотрел запись с камеры наблюдения из ванной. Шейд зашел один и включил душ, он уже давно закончил, но просто тянул время.
С каждой секундой Шейд становился все более нервным. Его взгляд то и дело перебегал со стола, на котором стоял компьютер, на дверь ванной. Он даже пару раз проверил цепи, словно они каким-то образом ослабли и теперь он сможет освободиться.
Уставившись на маленький экран своего мультислейта, Аполлон наблюдал за тем, как Шейд сидел на краю ванны. Предвкушение бурлило в его животе.
Были две вещи, которые он хотел увидеть, и Шейд уже показал ему одну из них.
Он не чувствовал себя виноватым из-за того, что манипулировал Шейдом, но ему хотелось проверить, насколько хорошо проходит эта манипуляция. Он вложил много труда и энергии в то, чтобы взять Шейда под свой контроль, и, поскольку он уже смирился с тем фактом, что намеревался оставить Шейда при себе, его план должен был сработать.
Шейд хотел его. До того как узнал, кем он был на самом деле. Конечно, он хотел дружелюбного, харизматичного Аполлона, который всем нравился. Но ему также нравился Аполлон, который прижал его к стене, вцепился ему горло и взял его без всяких извинений.
Чем больше рот Шейда говорил «нет», тем больше его тело кричало «да», и Аполлон получал удовольствие от этого факта.
Было ли это неправильно? Испорчено? Принудительно?
Конечно.
Будь он человеком получше, ему было бы не все равно. Но он таким не был. Если он о чем и заботился, так это только о том, чтобы сделать Шейда своим, и для этого ему нужно было вбить в голову упрямого детектива, что он хочет этого так же сильно, как и Аполлон.
Потому что это было правдой.
Аполлон чувствовал это в воздухе. Он знал, что чувствует Шейд, даже если тот отрицал. Чем больше он заботился о детективе, тем глубже в него проникали чувства.
Именно поэтому он включил их в расписание. Он не был уверен, заметил ли это Шейд – скорее всего, нет, поскольку тот был слишком занят борьбой с самим собой и своими внутренними демонами, – но Аполлон выполнял свое обещание помочь Шейду примириться с самим собой.
Он прикасался к Шейду через день, облизывал его, целовал и доводил до оргазма пальцами, языком и членом. Он заставлял его кончать столько, что они не могли сосчитать, до тех пор, пока Шейд не становился податливым в его объятиях, а на розовых щеках не появлялись дорожки от слез.
Аполлон всегда оставлял после себя следы. Даже если трахал его медленно и уверенно, обязательно доставляя нужное количество боли, чтобы Шейд мурлыкал и выгибался в его объятиях, полностью теряясь в возбуждении. Это был лучший способ утихомирить эти чертовы голоса в голове детектива, а также лучший способ для Аполлона, чтобы постепенно стать зависимостью для Шейда.
Была причина, по которой люди так сильно любили секс. Дело было не столько в физических ощущениях, сколько в самих эмоциях, и Аполлон был уверен, что коснется всех скрытых мест внутри Шейда, которыми пренебрегали на протяжении его жизни.
Он кусал, шлепал и душил его. Трахал его достаточно сильно, чтобы он кричал, иногда даже умолял его остановиться. Но он всегда следил за тем, чтобы Шейд кончал. После чего Аполлон получал огромное удовольствие, заботясь о нем.
Аполлон и не подозревал, что забота о Шейде сможет его заинтересовать, но было что-то особенное в том, чтобы притянуть Шейда поближе и шептать ему на ухо утешительные слова, чувствовать его мучительные рыдания, когда он утыкался лицом в изгиб шеи Аполлона – движение, которое начиналось как поиск укрытия, но быстро превращалось во что-то иное.
Теперь, когда они заканчивали, Шейд приходил к нему сам, ища утешения и связи.
И Аполлон всегда был рядом, чтобы дать ему это. Чтобы убрать волосы с его влажного лба и вытереть беспорядок после секса. Он наносил мазь на синяки, приносил перекусить и воды.
Несмотря на все споры вначале, прошло менее двух недель, а Аполлон уже добился серьезного прогресса.
В те дни, когда они не трахались, Аполлон по-прежнему держался поблизости, отвечая на вопросы Шейда, большинство из которых касались дела. Детектив по-прежнему был полон решимости выяснить все, что мог. А значит, он по-прежнему намеревался арестовать Аполлона при первой же возможности.
Аполлону просто нужно убедиться, что этот шанс никогда не представится.
По крайней мере, больше не было необходимости насильно кормить его, как в тот первый вечер с кофе. Не было никаких сопротивлений, когда он отвязал детектива от стены и повел в ванную и обратно.
Шейд как-то спросил, что хранится наверху, но, когда Аполлон пожал плечами и сказал: ничего особенного, то не стал настаивать. Даже если ему все еще было интересно, виду он не подал.
По ночам, когда Аполлон прижимался к спине Шейда, удерживая его в своих объятиях, по-прежнему раздавались грубые слова и пустые угрозы, но с каждым днем эти угрозы теряли свою силу. Возможно, этого не замечал детектив, но заметил Аполлон.
Перемены в Шейде можно было легко объяснить. В конце концов, это было делом рук Аполлона. Он манипулировал им, обманывая, чтобы вызвать у него чувство легкости и комфорта. По логике вещей, Шейд должен был понимать, что все идет наперекосяк, ведь он был пленником, но... его телу было все равно.
Лучший пример – тот факт, что его член оживал в штанах всякий раз, когда приближался Аполлон. Чем дольше Аполлон не прикасался к нему, тем сильнее он в нем нуждался. А вместе с тем становился злее.
Это стало своего рода сигналом. В тот момент, когда Шейд начинал открыто его проклинать и называть психом, – это был сигнал Аполлону, чтобы взять его и трахнуть.
Его маленькой Тени нравилось, когда ему показывали, кто здесь главный. Это успокаивало его, пускай он и никогда в этом не признается. Во вселенной, где никто никогда не проявлял к нему ни малейшего интереса, сама мысль о том, что есть кто-то, кто хочет его настолько сильно, что готов взять его силой, выводила Шейда из себя, как ничто другое.
Он думал, что хорошо это скрывает.
Он ошибался.
Аполлон заметил это в нем еще до того, как они оказались на складе. У Шейда не было ни единого шанса.
Неожиданными оказались именно перемены в Аполлоне.
Он наслаждался не только нежными моментами между ними, когда он приводил детектива в порядок и обнимал после секса, но и всем остальным. Навязчивое желание не ослабевало. Буря не утихала. Ему не становилось скучно, и он не терял интереса, скорее, наоборот.
Аполлон хотел большего. Он мог брать, брать и брать. Он уже начинал думать, что ему никогда не будет достаточно.
И точно так же, как способности Шейда наконец стабилизировались, дьявол внутри Аполлона, казалось, тоже.
Ему по-прежнему нравилось душить детектива и смотреть, как у того выпучиваются глаза, но он мог удовлетворить эту темную часть себя, просто склонив Шейда к себе на колено. Звук удара ладони по коже, то, как вздрагивал детектив, и восхитительные красные отпечатки ладоней, оставленные после... все это успокаивало порочность внутри него, насыщая ее.
Аполлон не был заинтересован в том, чтобы причинять вред кому-либо еще и заставить их показать миру свою истинную сущность. Каждый день он просыпался, взволнованный тем, что покажет ему Шейд. И этого было достаточно.
Итак, они привыкли к рутине. Оба тайно боролись со своими внутренними демонами, но, в отличии от Шейда, Аполлон был более приветлив к своим. В те часы, когда он притворятся, что работает, то держался особняком, а Шейд оставался на матрасе один, и только старые бумажные книги отвлекали его – Аполлон дал их ему, чтобы он перестал жаловаться на скуку, поди пойми его. Через день он трахал свою маленькую Тень, а в те дни, когда они не трахались, он замечал, что у детектива встает, а тот пытается это скрыть, явно раздраженный на них обоих.
Конечно, так не могло продолжаться вечно. В конце концов им нужно будет покинуть это место и найти другое, иначе они рисковали разоблачением, но Аполлон пока не слишком беспокоился. Кроме того, если ему придется накачать Шейда наркотиками, вырубить его и отнести в машину, чтобы перевезти, он так и сделает.
И если небольшая часть его покачала головой при этой идее, немного надувшись, что ж, на хуй эту часть. Они слишком глубоко увязли, и Аполлон не собирался рисковать, выпуская Шейда из своих когтей.
Детектив принадлежал ему, и Аполлон не боялся признать, что, возможно, какая-то часть его самого тоже стала принадлежать детективу.
Аполлон подождал еще десять минут, пока не увидел, что Шейд заметно забеспокоился, его взгляд не просто касался двери ванной, а задержался на ней.
С такого расстояния Аполлон не мог ощутить его эмоций, поэтому встал и направился к выходу. Он все равно получил то, что ему было нужно. Доказательство того, что Шейд все еще намеревался сбежать.
И что он привязался к своему похитителю.
***
– Что ты делаешь? – спросил Шейд, оторвавшись от книги, которую читал, и подозрительно посмотрел на него.
Однако это был один из тех дней, когда Аполлон не собирался с ним трахаться, поэтому, игнорируя то, как взгляд детектива многозначительно опустился на стояк, прижимающийся его к джинсам, он ответил:
– Прикидываю, сколько осталось удаленной работы.
Шейд отложил книгу в сторону, в его глазах появился расчет. Было слишком очевидно, что он тщательно подбирал следующие слова.
Им двоим еще только предстояло добиться большого прогресса. Его заводила злобность Аполлона в спальне, но он явно все еще не доверял ему.
– Значит, скоро тебе придется вернуться в офис или тебя уволят, – наконец сказал он.
– Не питай лишних надежд, – протянул Аполлон.
– Если появишься ты, то и я тоже должен, – заметил Шейд, игнорируя предупреждение. – Или ты придумал способ объяснить, почему вернулся без меня?
– Не собираюсь я тебя убивать. – Он знал, к чему клонит Шейд, и ненавидел, что его слова вызывали острую боль в груди. Ему не нравилось думать о детективе, переживающем из-за того, станет ли он следующей жертвой в новостях или нет.
– Почему нет? – спросил Шейд.
– Потому что ты мой. – Он медленно встал со стула и вытянул руки над головой. – А я не ломаю свои вещи.
– Только других людей.
– Когда ты перестанешь притворяться, что тебя это беспокоит?
– Когда это действительно перестанет меня беспокоить, – возразил Шейд. – То есть –никогда.
– Ты думаешь о людях из своих прошлых дел? – спросил Аполлон.
– Нет, – признался он.
– Никогда?
Шейд сверкнул глазами, соображая, к чему он клонит.
– Но не потому, что мне все равно, а потому, что у меня слишком много всего происходит, чтобы думать о каждом человеке, с которым я когда-либо контактировал. Кстати, ты имеешь какое-то отношение к тому, что случилось с Акселем?
Аполлон был удивлен, что ему потребовалось так много времени, чтобы спросить.
– Я был с тобой, помнишь?
– Конечно, но Максен был твоим парнем...
– Ты мой парень, – поправил он. – Единственный.
Он наблюдал, как Шейд сглотнул, его горло напряглось, и подумал о том, чтобы нарушить собственное правило и все-таки трахнуть его.
– Как ты познакомился с Максеном? – спросил Шейд, явно борясь с влечением, которое он тоже испытывал. Он поерзал на матрасе, скрестив ноги, словно мог скрыть растущую выпуклость от внимания Аполлона. – Ты увидел его и...
– Единственное, что меня когда-либо в нем интересовало, – это как я могу его использовать, – сухо заявил он. – Остановись, Шейд. Ты для меня единственный. Единственный, кто когда-либо был.
– Хочешь, чтобы я в обморок упал? – хмыкнул Шейд. – Или почувствовал покалывание внутри, потому что ты говоришь так, будто я особенный и ты ждал меня?
– Ты особенный, – настаивал он, – но нет, я не ждал тебя. Я хотел этого не больше, чем ты.
– Так положи этому конец.
– И навредить нам обоим? – Он прищелкнул языком. – Я так не думаю. Травмы, которую ты перенес, когда тебя бросили, было достаточно, ты не согласен?
– Разница в том, что я любил своих родителей и доверял им, – сказал ему Шейд. – А к тебе я ничего не чувствую.
– Детка, – вздохнул Аполлон, – я могу читать твои мысли, помнишь?
Шейд поджал губы, снова меняя тему, очевидно, он был слишком труслив, чтобы продолжать в том же духе.
– Максену тоже нравится заглядывать людям внутрь?
– В некотором смысле, – кивнул он, – но мы не одинаковые. Иногда он помогал мне, если я звонил, но это предел наших отношений. Я попросил его прийти на пресс-конференцию и сказал ему, как реагировать, чтобы привлечь твое внимание. Тогда я приказал ему убегать.
– И он привел меня прямо к тебе.
– Точно. – Аполлон многозначительно посмотрел в сторону Шейда. – Почему роза?
– Знаешь, а ты ведь действительно нравился Акселю.
Он закатил глаза:
– Я не имею к этому никакого отношения.
– Если бы Максена привезли в участок, он бы сдал тебя.
– Он бы этого не сделал.
– Почему ты так уверен?
– Потому что он боготворил меня, – сказал он, пожимая плечами. – Может, ему и нравится видеть кровь и внутренности, но он слишком брезглив, чтобы самому выполнять тяжелую работу. Он бы держал рот на замке и верил, что я придумаю, как вытащить его оттуда.
– Не было никакого способа...
– Ты забыл ту часть, где у меня много денег? – Да, Аполлон был при деньгах. – Во всей этой вселенной нет ничего, что нельзя было бы купить.
– Меня нельзя, – упрямо заявил Шейд.
– Не деньгами, – согласился он, – нет. И полностью отвечая на твой вопрос, волновало ли меня, когда я услышал, что Аксель в больнице? Нет. Но разве я организовал то, как он туда попал? Нет. Я не обращал внимания на дело или на лучшие способы избежать поимки, Шейд, я обращал внимание на тебя. Ты знаешь, что это правда, потому что будь это не так, я бы...
– Сбросил бы меня с крыши, как и планировал изначально. – Шейд раздраженно отмахнулся от него, но по тому, как его плечи слегка опустились, было ясно, что он наконец поверил ему. – Да, да. Я понял.
– Посмотри на меня, – потребовал он, желая знать, была ли реакция вызвана облегчением или отсутствием борьбы, радуясь, что это оказался первый вариант, когда Шейд послушно поднял свои карие глаза.
Шейд злился, но выполнил команду, так что... Аполлон решил отступить.
– А теперь, – он откинулся на край стола и скрестил руки на груди, – расскажи мне о татуировке.
Шейд немедленно опустил глаза, теребя нитки на своих фиолетовых шортах.
– Расскажи мне.
– Или что? – огрызнулся Шейд.
Аполлон ухмыльнулся и покачал головой:
– Не думай, что заставишь меня прикоснуться к тебе, Тень моя. Этого не произойдет. На самом деле, если продолжишь отказываться быть честным со мной, я могу просто заставить тебя сидеть вот с этим, – он указал на эрекцию Шейда, – весь завтрашний день.
По взгляду, который Шейд бросил на него, было очевидно, что он сомневался, что Аполлон сможет сдерживаться так долго, и Аполлон рассмеялся.
– Я не говорил, что воздержусь, – пояснил он. – Я просто буду держать тебя прикованным и доведу себя до оргазма, не прикасаясь к тебе. Ты будешь смотреть, как я глажу свой член и извиваюсь над твоим, которым так пренебрегают. Как это звучит?
Для кого-то вроде Шейда это звучало ужасно. Он получал удовольствие от прикосновений. Они заставляли его чувствовать себя желанным. Контакт кожа к коже, любого рода, даже если это причиняло боль, был особым языком любви Шейда. Отказать ему в этом было хуже любой другой угрозы, которую мог бы выдвинуть Аполлон, особенно теперь, когда Шейд так к этому привык.
До Аполлона он не был сексуально активен. Теперь, когда его тело почувствовало, каково это...
– Черные розы символизируют серьезные перемены и новые начинания, – огрызнулся Шейд, разозленный тем, что его загнали в очередной угол.
Аполлон почувствовал, как его губы растягиваются в понимающей ухмылке. Вот почему он был слишком смущен, чтобы сказать ему об этом сразу.
– Разве мы не идеальная пара, Тень моя?
– Нет, – сказал Шейд, – далеко не идеальная.
Аполлон цокнул языком.
– Наши татуировки могут отличаться, но означают они одно и то же. О чем ты меня спрашивал? Почему не феникс? Так почему нет?
– Еще они означают жизнь после смерти, – ответил Шейд, – но я не хочу жизни после, когда будет слишком поздно. Я хочу жизни сейчас.
– И я дам ее тебе, детка. – Аполлон поймал себя на том, что говорит. Желание давать обещания было в нем таким сильным, что он не мог остановить поток слов. – Мы почти на месте. Еще немного, и ты будешь готов принять от меня все. Тогда я подарю тебе жизнь, о которой ты всегда мечтал.
– И какую же? Предлагаешь притворяться, что мне все равно, когда ты улизнешь, чтобы кого-то убить? – спросил Шейд.
– Я больше не буду убивать. – Он был так же потрясен осознанием собственных слов, как и Шейд. Но это было правдой. – Ты – все, что мне нужно.
Оставалось выполнить еще одно задание, больше похожее на рутинную работу, и тогда Аполлон будет готов отказаться от охоты, если это будет означать, что он получит одобрение Шейда. Если он сможет уговорить детектива сбежать с ним добровольно.
– Ты – все, что мне нужно, – повторил он, удерживая взгляд Шейда, и добавил: – А я – все, что нужно тебе.