Между дьяволом и морем / Between the Devil and the Sea

Шейд приходил в себя медленно, словно после долгого глубокого сна. Моргая, он застонал и пошевелился, морщась от резких вспышек боли в плечах. Любое движение напоминало ему о разбитой нижней губе, подарке Максена, и о синяке на правом боку. Свет был слишком ярким, золотистого оттенка, и падал на него откуда-то с огромной высоты. Он запрокинул голову и уставился на потолок, ожидая, пока взгляд сфокусируется на светильнике. Ряд парящих лампочек был запрограммирован так, чтобы парить в воздухе на добрых двадцати футах, освещая все пространство, в котором он находился, так что он мог разглядеть каждую деталь. Чего, если честно, ему делать совсем не хотелось. Шейд похолодел в ту же секунду, как опустил подбородок и осознал, где находится. Пространство было огромным, в дальних углах сгущалась темнота, так что он не мог понять, каких именно размеров была комната. В помещении, в которое его поместили, находилась длинная скамья, перед которой стоял единственный стул. По всей поверхности скамьи был аккуратно разложен ассортимент предметов, но он не мог как следует рассмотреть ни один из них. Слева от скамьи, повернутой так, что вместе они образовывали букву «Г», стоял письменный стол, сделанный из того же темного дерева. Компьютерный монитор с голографическим экраном был включен, прямоугольный экран проецировался вверх по центру. Камеры наблюдения показывали фотографии здания снаружи. Высокие стропила вверху и бетонный пол внизу. Стены из коричневого дерева, за исключением предмета прямо за его спиной, который казался совсем новым приспособлением и был сделан из золотистого дерева. Он едва мог разглядеть нижнюю часть лестницы в дальнем правом углу широкого открытого пространства первого этажа, так что в здании было по меньшей мере два этажа. Может быть, склад? Ветерок подул через отверстие слева от него, холод пробежал по обнаженной коже, заставив его вздрогнуть. И он понял, что на нем не было ничего, кроме темно-серых боксерских трусов. Шейд выругался и дернул запястьями, затем снова выругался, когда до него дошло, что он был привязан к стене. Он повернулся и уставился на толстый металл, окружавший его руки, и дернул еще яростнее, чтобы посмотреть, поддастся ли он вообще. Ничего. – Уже проснулся, детектив? – Медовый голос, тот самый, что неделями преследовал Шейда во снах – в хорошем смысле этого слова – доносился откуда-то слева. Секундой позже Аполлон выступил из темноты, держа в руках серебряную банку. Он открыл крышку и сделал большой глоток, все это время не сводя глаз с Шейда. – Ты работаешь с Максеном. – Шейд вспомнил, что произошло в туннеле. Он боролся с воспоминанием, хотя бы для того, чтобы не чувствовать себя таким глупцом. Но как бы его мозг ни пытался прокрутить события, правда была ясна. Его разыграли. И он наслаждался каждой секундой. Словно какой-то идиот. Выражение лица Аполлона потемнело, когда он приблизился. – Не оскорбляй меня. Эта полная трата крови и костей не смогла бы даже успешно поковырять в носу, не говоря уже о разуме другого человека. Шейд нахмурился. Все жертвы были подвергнуты пыткам, а затем убиты, но полиция смогла узнать только о физических повреждениях. Признавал ли Аполлон, что перед их смертью с ними проделывали и другие вещи? – Вижу, как крутятся шестеренки. – Аполлон обвел пальцем у себя над головой, а затем присел на корточки напротив него. – Может, мне тебе помочь? Шейд знал, что его нога не достанет, если он попытается пнуть его, поэтому воздержался, приберегая энергию для подходящего момента. – Непременно, – выдавил он из себя. – Начни с этих гребаных наручников. – Он дернул за них, но, кроме легкого дребезжащего звука, ничего не произошло. Аполлон прищелкнул языком и покачал головой, словно отчитывая маленького ребенка. – Ты больше нравишься мне именно в таком виде, детектив. Свободу, конечно, можно заслужить, но мы забегаем вперед. Мы обсуждали произошедшее в туннеле. – Я думал, Максен охотится за тобой, – обвинил его Шейд, – но это была ложь, не так ли? Тебе никогда не угрожала никакая опасность. – Нет, – бесстыдно подтвердил Аполлон, рассеянно вертя в руках банку и положив запястье на колено. – Даже если бы я был его целью, Максен мне неровня. Как и ты, Шейд Йор. – Ты разыграл меня. – Ему было ненавистно произносить это вслух, но он чувствовал необходимость, взрыв негодования расцветал в его груди. – Не расстраивайся так, – Аполлон встал. – Я играл с тобой. Это не то же самое, и у тебя не было ни единого шанса. Нет причин корить себя. Я сделаю для тебя достаточно в ближайшие дни, так что с таким же успехом можешь покончить с этим мелочным чувством презрения к себе, которое ты повсюду с собой таскаешь. Если тебе нужен кто-то, на кого можно направить всю свою ненависть, я более чем счастлив исполнить эту роль для тебя, детка. – Не называй меня так. – Шейд крепко сжал кулаки, пока костяшки пальцев не начали хрустеть. – Тебе интересно, что из всего этого было ложью, – догадался Аполлон, окидывая взглядом его тело. Похоть, вспыхнувшая в его глазах, заставила Шейда замереть, как оленя, попавшего в свет фар. – Не все. – Крыша? – Ему было невыносимо спрашивать, но он должен знать. Было ли именно он причиной того, что с тех пор больше ничего не происходило? Даже когда он спал на диване Аполлона? В те первые пару ночей он по глупости надеялся, что как только погаснет свет, репортер прокрадется в гостиную и заберется на него сверху. Когда этого не произошло, он почти сдался и прокрался в комнату мужчины, чтобы сделать это вместо него. Он сдержал себя. Как всегда. Несмотря на то, что мог подумать Аполлон, Шейд тоже не был в восторге от того, как он относился к себе. Если бы все было так просто – отключить всю ненависть к себе, он бы сделал это давным-давно. Аполлон снова встретился с ним взглядом: – Я привел тебя туда, чтобы убить. Шейд втянул воздух, ненавидя разочарование, которое поразило его, но Аполлон еще не закончил. – Очевидно, план изменился. – Он сделал еще один глоток из банки. – Почему? – Честно? – Аполлон улыбнулся, но улыбка была совсем не похоже на те, что он дарил раньше, – те, которые, как теперь понял Шейд, были фальшивыми. Она была темной и немного извращенной, за ней скрывалось обещание чего-то порочного. Он видел такое однажды, когда Аполлон рассказывал о своей семье. – Похоже, я немного одержим тобой, детектив. Пиздец он облажался. А все потому, что на деле эти слова вызвали у него прилив облегчения. Облегчение. Вот он здесь, прикованный к чертовой стене, перед ним преступник, и он почувствовал облегчение? Потому что, по крайней мере, это означало, что его действительно кто-то хотел. Пускай совсем недолго. Пускай даже его хотел монстр, которым Аполлон являлся на самом деле. Он одурачил их всех, каждого из них. Но Шейду снился сон о том, как его отшлепали и... Что, блядь, с ним было не так? – А если я скажу, что ненавижу тебя до глубины души и хочу воткнуть нож тебе в глаз? – подстрекнул Шейд, но только для того, чтобы поморщиться, когда реакцией Аполлона был смех. Аполлон прикусил нижнюю губу, разминая ее зубами, как будто хотел немного успокоиться, прежде чем наконец ответить низким голосом: – Боги, это так сексуально, детка. Скажи что-нибудь еще. Шейд скорчил гримасу: – Да ты больной. – Я серийный убийца, – прямо заявил он. – Нужен определенный тип личности, чтобы получать удовольствие от того, что я делаю с людьми. Ты видел мою работу. Ты должен понимать лучше, чем кто-либо другой. У Шейда скрутило желудок, и на секунду он действительно испугался, что его сейчас вырвет. – Это был ты? Все это? Он уже понял, что Максен не представлял угрозы для Аполлона, но часть его отрицала другие возможные последствия. Все было бы намного проще, будь Максен тем парнем, за которым он охотился. Он видел работу Аполлона. На некоторых телах были следы ожогов, другие были изрезаны почти до неузнаваемости. У одного из них были раздроблены все кости до единой. Фотографии с места преступления были просто грудой... Он подавился, едва сдерживаясь. Аполлон закрыл глаза и издал тихий звук, что был очень близок к удовлетворению. – Я мог бы обойтись без твоего отвращения, – сказал он, – но страх... Продолжай в том же духе. Мне нравится. – Я не хочу делать ничего из того, что тебе нравится, – огрызнулся Шейд. – Это очень плохо. – Он медленно поднялся на ноги. – С этого момента я хозяин твоей судьбы. Держать меня сытым – в твоих же интересах. Однако, – он сделал один шаг на матрас, материал прогнулся под его весом, – дабы все было по-честному, я надеюсь, ты будешь бороться изо всех сил. Надеюсь, ты попытаешься вонзить в меня свои когти, Тень моя, хотя бы для того, чтобы заставить тебя мурлыкать было еще приятнее. Поддерживай во мне интерес, и мы сможем развлекаться какое-то время. Если нет... хорошо. Очевидно, что с тобой случится, не так ли? Да. Он убьет его. Или сделает что-нибудь похуже, а потом убьет. В любом случае результат был так себе. Ему было стыдно признаться, что он так сосредоточился на его словах, что даже не подумал о том, чтобы попытаться пнуть его теперь, когда он был в пределах досягаемости. К тому времени, когда эта мысль пришла ему в голову, было уже слишком поздно: Аполлон устроился над ним, оседлав его бедра. – Это кофе, – сказал он, поднося край банки к губам Шейда. – Ты ничего не ел, когда мы отправились на пробежку, с тех пор прошло несколько часов. Твоему организму это нужно. – Зачем? – упрямо спросил Шейд, отказываясь от глотка даже с металлом, прижатым к его нижней губе. – Чтобы участвовать в том, что ты запланировал? Аполлон наклонил голову, выражение его лица превратилось в нечитаемую маску. Только у Шейда сложилось впечатление, что это вовсе не маска. Теперь он впервые видит его настоящего. – Тебе действительно не стоит давить на меня, – сказал ему Аполлон, – мне это слишком понравится. Прежде чем Шейд успел сказать что-либо еще, рука Аполлона взметнулась и обхватила его за горло. Большим пальцем он приподнял его подбородок и сжимал до тех пор, пока Шейд не начал задыхаться. Не сбавляя темпа, он вылил половину содержимого банки ему в рот, удерживая голову в таком положении, заставляя Шейда полоскать горло и давиться до тех пор, пока большая часть жидкости не попала внутрь. В ту секунду, как его освободили, Шейд закашлялся, издав громкие отрывистые звуки, от которых в уголках его глаз выступили слезы. Не было никаких сомнений, что сейчас в его легких циркулировало немного кофе. Он сердито посмотрел на другого мужчину. – Не плачь, детка, – уговаривал Аполлон. – Мы еще даже не начали. Кроме того, – он потряс теперь уже пустой банкой, – я позаботился о том, чтобы купить то, что тебе нравится. Не слишком горький, – волчья ухмылка исказила его черты, – не слишком сладкий. Скажи мне, детектив, ты предпочитаешь подобное сочетание во всем или только в кофе? – Пошел на хуй, ублюдок! Аполлон фыркнул и слегка наклонился, как будто хотел раскрыть какой-то большой секрет. – О нет, это будешь ты. Тебе ведь понравилось там, на крыше. Помнишь те звуки, которые ты издавал? Интересно, заметил ли кто-нибудь, что ты кончил на стену. Как думаешь, кто-нибудь поднимался туда и видел? Как думаешь, кто-нибудь знает, что такой маленький грязный... – Хватит. – В тоне Шейда не было ни капли язвительности, но на удивление Аполлон мгновенно закрыл рот. – Извини, – сказал он мгновение спустя, и Шейда затошнило от того, насколько искренне это прозвучало. – Я забыл. Он пытался удержаться от вопроса, но желание было слишком велико, и в конце концов он выпалил: – Забыл о чем? – О твоей низкой самооценке и о том, как она проявляется. – Он поднял руку и нежно провел пальцами по волосам Шейда. – У меня самого нет предпочтений, поэтому мы избежим принижения и сосредоточимся на похвале, звучит хорошо? – Нет, – сказал Шейд. – Ничего из твоих уст не звучит хорошо. Я не хочу быть здесь и вообще не хочу быть где-либо рядом с тобой. – Твои слова имели бы больший вес, не знай я, как сильно ты себя ненавидишь, – протянул Аполлон. – Должен ли я быть оскорблен тем, что мужчина, который терпеть не может находиться в своей собственной компании, утверждает, что не хочет находиться рядом со мной? В отличие от некоторых людей, я знаю себе цену. Потребуется нечто большее, чтобы причинить мне боль, детка, но во что бы то ни стало продолжай пытаться. – Я не твой гребаный ребенок. – Продолжай повторять и это тоже. – Аполлон облизнул губы. – Это меня заводит. Шейд боднул его головой. Удар заставил его зашипеть от боли прямо рядом с Аполлоном, но оно того стоило. По крайней мере, ему так показалось сначала. Пока пятна не перестали плыть у него перед глазами, и он не смог хорошенько разглядеть мужчину, все еще сидящего на нем верхом. Он хорошо его отделал, оторвав кусочек кожи над правой бровью, так что единственная капля крови теперь скатывалась между глазом и переносицей. Удерживая взгляд Шейда в ловушке своего собственного, Аполлон высунул язык и поймал каплю, отправив ее в рот. – Это первая, детектив. – Ты сблизился со мной, чтобы подслушать ход дела. – Казалось, на него обрушилось слишком много всего сразу. Все оказалось ложью, но хуже всего? Он был больше разочарован тем, что Аполлон использовал его, нежели тем, что был серийным убийцей. И что, блядь, это говорило о Шейде? Он зарабатывал на жизнь ловлей преступников, но когда столкнулся лицом к лицу с таким, как этот, то мог думать лишь о том, как паршиво он себя чувствовал, зная, что все влечение между ними было ненастоящим. На самом деле он никогда не нравился Аполлону. Конечно нет. – Хватит об этом, – рявкнул Аполлон, выдергивая Шейда из его закручивающихся в спираль мыслей. Жалких, нуждающихся, и которых он стыдился. – То, что тебе поручено мое дело, не имеет никакого отношения к тому, почему я хочу тебя видеть, – продолжил он. – Даже если бы ты оказался на планете по какой-то другой причине, в тот момент, когда я увидел тебя, игра была бы окончена. Мы бы закончили прямо здесь, точно так же, как сейчас. Аполлон слез с него и встал с матраса, направляясь прямо к скамье. Звук металла и движущихся предметов, когда он поднял и выбросил несколько штук, вызвал у Шейда приступ страха. Он проглотил внезапно образовавшийся в горле комок и пришел к выводу, что сожалеет о том, что получил удар по голове, хотя бы потому, что поторопился. Если он собирался дать отпор, то это должно было произойти в ситуации, когда он будет точно знать, что сможет нанести реальный ущерб, верно? Мысль вылетела у него из головы, как будто ее вовсе и не было, когда Аполлон повернулся с садовыми ножницами в левой руке. Он повертел их так и сяк, словно осматривая лезвия, прежде чем кивнуть самому себе. – Хад Флор выпучил глаза, когда я применил их на нем, – беззаботно сказал Аполлон, как будто говорил о том, как однажды он попробовал самостоятельно испечь торт. – Я не закрепил его должным образом, и в итоге он слишком сильно извивался и все испортил. В конце концов мне пришлось отрезать всю руку, просто чтобы никто не увидел мою дрянную работу. Глаза Шейда расширились, а желудок сжался. Он видел фотографии с места преступления. Хад был жертвой номер шесть – насколько им было известно – и у него не было правой руки. И носа. – Хочешь знать, что он такого сделал, чтобы заслужить подобное, детектив? – Аполлон снова медленно опустился на край матраса и подполз поближе, устроившись на коленях Шейда. Шейд застыл словно статуя, не в силах пошевелиться, наблюдая, как острое лезвие ножниц опускается к его бедру. – Офицер Дарио – порядочный человек, старается изо всех сил в каждом порученном ему деле, но может сделать не так уж много. Секреты, настоящие секреты, как правило, зарыты глубоко. Придется запачкать руки, если хочешь их раскопать. – Аполлон просунул нижний конец ножниц под край боксерских трусов Шейда слева. – Грязи можно не бояться. – Надрез. – Или крови. – Надрез. Он медленно продвигался вверх, прорезая тонкий материал дюйм за дюймом, словно пытался провести прямую линию и не мог ни на йоту отклониться от курса. Шейд слышал щелкающий звук, похожий на выстрел. Его пульс учащался с каждым прикосновением холодной стали к бедру. – Монстры знают, как прятаться у всех на виду, – продолжил Аполлон, хотя Шейд слушал лишь частично. – Как притворяться. Хад Флор был первоклассным кошмаром. Я бы посоветовал тебе спросить его дочь, но она мертва. Это было в досье Хада. Его восемнадцатилетняя дочь погибла в аварии всего за месяц до того, как его тело было обнаружено в овраге рядом с популярным продуктовым магазином. Они не рассматривали ее смерть, потому что предположили, что здесь нет никакой связи. К сожалению, дорожно-транспортные происшествия случались постоянно. Пакет с уликами, оставленный с телом Хада, доказал, что смерть его дочери не была несчастным случаем. Резинка потребовала немного больше усилий. Аполлон протянул свободную руку и ухватился за резинку, оттягивая ее от тела Шейда, чтобы он мог проткнуть лезвием насквозь. Материал с треском разошелся, половина ткани упала сбоку от ноги Шейда, другая половина легла на живот, едва прикрывая его причиндалы. Не сбавляя темпа, Аполлон повторил процесс с другой стороны. – Разве тебе не следует задавать мне вопросы, детектив? – спросил Аполлон. – Обычно ты справляешься со своей работой лучше, чем сейчас. Я даю тебе ответы. Тебе следует быть внимательным. Если, конечно, нет чего-то поважнее? Шейд стиснул зубы, укол гнева пробился сквозь панику, что охватывала его. Хотя было заманчиво не играть ему на руку, но Аполлон был прав. Поскольку они были здесь и этот придурок разговаривал, он не мог упустить возможность узнать больше, хотя бы ради жертв. – Как ты узнал, что он убил ее? – спросил Шейд, и его голос прозвучал как будто издалека. – На самом деле это было не так уж сложно, – поделился Аполлон. – Если бы коронер уделила чуть больше внимания травмам, она бы легко докопалась до истины. Девушка была покрыта синяками от прошлых избиений, некоторым из них было несколько недель, и они уже приобрели золотисто-зеленый оттенок. – Хад избил ее? – Семья и друзья утверждали, что он был лучшим отцом на свете, любящим до безумия и всегда хвастающимся ее достижениями перед каждым, кто готов был слушать. – Удивлен? Шейд хотел сказать «нет», но... – Нет. – Потому что ты Читта, – сказал Аполлон. – И ты видел истинные эмоции людей. Темные и грязные вещи, которые они чувствуют и которые пытаются похоронить под фальшивыми улыбками и фальшивыми слезами. – Ты видел сбой Хада, – предположил он. – В продуктовом магазине. И ее сбой тоже. Она была в ужасе от этого человека. От своего собственного отца. – Почему тебя это волнует? – Ты имеешь в виду, потому что я серийный убийца? У меня не должно быть эмоций из-за того, что я делаю? – Затем он разрезал резинку с другой стороны и откинулся назад, устремив взгляд на верхнюю часть бедер Шейда, где крошечный кусочек материала все еще скрывал его член. – У меня есть эмоции, просто их немного, и не в том смысле, как у тебя и у всех остальных. Почему меня это волновало? Не волновало. Не тогда. Не сейчас. – Тогда почему... – Потому что мне нравится видеть, сколько времени потребуется, чтобы сломить кого-то, заставить его сказать правду. – Аполлон оставался сосредоточенным на том месте, пока говорил, словно не замечая, что Шейд теперь смотрит на него, затаив дыхание. – Мне нравится раскрывать их истинные сущности и наблюдать, как они распадаются на части, когда сталкиваются с реальностью и им негде спрятаться. Помнишь, как я водил тебя на крышу? Внезапная смена темы на секунду ошеломила Шейда, и он почувствовал, как пресловутые шестеренки в его мозгу заскакали и запинались. – Ты так мило застонал, когда я потер твои внутренности пальцами, – Аполлон положил ладонь на правое колено Шейда и медленно двинулся вверх по бедру, – и своим членом. Помнишь, каково это было? Растяжка и жжение, и как было хорошо, когда ты принял меня в свое тело. – Хватит. – У Шейда перехватило дыхание, когда кончики пальцев Аполлона добрались до верхней части его бедра, а затем скользнули под ткань, едва задев его яйца. Он не хотел реагировать, но бедра дернулись от легкого прикосновения, полностью выйдя из-под его контроля. Потому что он помнил, черт возьми. Даже когда отчаянно пытался изгнать эти образы из своей головы. Но как он мог, когда прокручивал эту сцену на повторе снова и снова в течение последних двух недель? Воспоминания были похожи на его личный порно-клип, когда он был один в душе, доводил себя до оргазма, представляя Аполлона позади себя. Аполлон убрал лоскут ткани, и Шейд зажмурился. Ему нужно было сосредоточиться на другой части разговора. Той, что касалась отрубленных рук, отрезанных пальцев и мертвых тел. В животе у него слегка скрутило, но это и близко не было к той реакции, которая возникла у него изначально, когда он подумал о тех фотографиях с места преступления. Желчь подступила к горлу, и он сосредоточился на отвратительном вкусе и на том, как неприятно жгло и... Шейд ахнул, когда его грубо схватили за шею и прижали к стене. В тот же момент Аполлон поднес закрытые ножницы к его члену, просунув холодные лезвия под его ствол и удерживая там. Пальцы сжались на его горле, перекрывая подачу воздуха, и он секунду боролся, прежде чем нажатие ножниц заставило его затихнуть, как пойманного кролика в медвежий капкан. – Мы на одной волне, помнишь, детка? – спросил Аполлон низким и страстным голосом, наклоняя лезвие так, что его узкая часть слегка коснулась нижней части члена Шейда, когда он потянул его вниз. –Ты заставил меня истекать кровью, будет справедливо, если я отплачу тебе тем же, согласен? Шейд, не задумываясь, покачал головой, хотя ему едва удалось, поскольку пальцы Аполлона все еще удерживали его на месте. – Нет? – Аполлон насмешливо приподнял бровь. – Хорошо подумай над своим ответом. Все, что ты скажешь, может быть использовано против тебя. – Он ухмыльнулся собственной глупой шутке. – Я спрошу еще раз. Ты не думаешь, что это справедливо, что я отплачу кровью за кровь? Шейд чуть не застонал, когда почувствовал, как ножницы остановились на головке его члена и прижались к его входу. Они были закрыты, и единственной угрозой на данный момент был тот факт, что они были холодными, и все же он чувствовал, что его сердце вот-вот вырвется из груди. Он покачал головой во второй раз, страх перед тем, что Аполлон может сделать дальше, взял над ним верх. Он был идиотом, раз не испугался после просмотра тех фотографий. Образы навсегда запечатлелись в его мозгу. Удивительно, однако, это и был ответ, на который надеялся Аполлон. Его ухмылка стала шире, когда он убрал ножницы и бросил их на матрас, достаточно близко, чтобы он мог легко дотянуться до них, если понадобится. По крайней мере, он больше не касался Шейда. – Все в порядке, – спокойно сказал он. – Я не люблю играть честно, помнишь? – Он придвинулся ближе, опуская колени по обе стороны от бедер Шейда. – Ты отплатишь мне другим способом. Одной минутой. Шейд нахмурился, а Аполлон прищелкнул языком. – Уже сбился со счета? Ты уже прошел через это, так что я увеличу время до минуты. Продержишься, – он наклонился и коснулся губами губ Шейда, ровно настолько, чтобы ощущение возникло и исчезло, – и я вознагражу тебя. Если нет, – он склонил голову набок, – то вернемся к ножницам. Понял? Нет, нет, нет. Все это было безумием. Супербезумием. Не говоря уже о том, что все происходило слишком быстро. Еще утром Шейд был на стадии влюбленности, а теперь он был прикован к стене и ему угрожал садовыми инструментами парень, которого он считал милым и дружелюбным. Как он пропустил все признаки? Признаки ведь были, верно? Наверняка были какие-то признаки. Первый парень, к которому он проявил интерес, оказался психопатом. Шейд был идиотом. Полный... – Эй, – Аполлон прищурился, – хватит об этом. Хочешь кого-нибудь возненавидеть, детка? Здесь. Ненавидь меня. Вот и все предупреждение, которое он произнес, прежде чем его пальцы сжались сильнее, ограничивая поток воздуха, надавливая на старые синяки, которые уже были там от Максена. Словно осознав этот факт, Аполлон слегка пошевелился, как будто его ужаснула идея копировать Максена, и вместо этого он хотел оставить собственные следы. Шейд бездумно боролся с наручниками, металл впивался в его плоть, совершенно незаметно. Его глаза выпучились, а из уголков глаз потекли слезы. Все это время Аполлон наблюдал за ним как зачарованный; с его приоткрытых губ сорвался блаженный вздох. – Вот так взгляд. Я весь месяц дрочил на эту фантазию. Почти получилось. Целая минута, помнишь? Если потеряешь сознание... Это было чудо, что Шейд вообще смог вспомнить ножницы, находившиеся менее чем в футе от него, с таким ощущением, будто его легкие были в огне. У него начала кружиться голова, перед глазами все поплыло. – Смотри на меня, детектив, – приказал Аполлон. – Мне нравится, как ты выглядишь, когда хватаешь ртом воздух. Мне понравилось с тех пор, как я увидел это в первый раз. Ты такой сексуальный. Такой грубый. Такой настоящий. О чем, черт возьми, он говорил? Он усмехнулся. – Ну вот, начинай злиться. Ты злишься из-за того, что твоя шея выглядит так, словно была создана для того, чтобы я мог обхватить ее рукой? Злишься из-за того, что это единственный раз, когда ты теряешь бдительность и заставляешь себя показать, что ты на самом деле чувствуешь? Или, – он наклонился и приблизил губы к изгибу уха, – ты злишься, потому что я засунул пальцы сюда, а не в твою тугую дырочку? Как раз в тот момент, когда Шейд был уверен, что вот-вот потеряет сознание, Аполлон ослабил хватку. Он не отпустил, держа ладонь там, слегка прижав к горлу, пока Шейд задыхался и брызгал слюной. – Хорошая работа, детектив. – Аполлон повернул запястье и благоговейно погладил Шейда по щеке. – Хорошая работа. Было больно дышать и было больно не дышать. В горле у него саднило, шея пульсировала, повторные толчки боли сотрясали его, а легкие с грохотом вырывались из груди. Однако было что-то еще, что-то более мерзкое, ощущение, которое его измотанный разум не мог вычислить целых десять секунд, прежде чем оно обрушилось на него подобно приливной волне, и он резко вдохнул в абсолютном ужасе. В какой-то момент Аполлон опустил свободную руку между ног Шейда и начал поглаживать его. Ему потребовались все силы, чтобы заставить себя посмотреть вниз и самому увидеть ужасающую правду. Его только что душили до такой степени, что он почти потерял сознание, причем серийный убийца, который угрожал отрезать ему член садовыми ножницами менее пяти минут назад. И все же Шейд был твердым.