Между дьяволом и морем / Between the Devil and the Sea

Когда Шейд вбежал вслед за Максеном, у него не было возможности взглянуть на выставку, но теперь, глядя на десятки фотографий, он понял, почему все в той комнате чувствовали себя так неуютно. Комната ужаса была представлена как произведение искусства, обнажающее самый большой страх каждого человека. Большая часть помещения была пуста, только четыре малиновые стены и черный мраморный пол. Но стена, на которой располагалась дверь, отличалась, и на ней был выставлен сам предмет. Вся стена была отделана зеркалами. Кусочки и обломки, все разного размера, с большими трещинами и маленькими, зазубренными краями и гладкими поверхностями. Заметной закономерности не было, но было легко понять, что это только часть задумки. Аполлон великолепно передал истинную цель выставки: на его фотографиях были изображены отражения групп людей, все они смотрели на свои отражения. Некоторые хмурились, у других были широко раскрытые глаза. Они, как и стекло, были всевозможных форм и размеров, но их отражения смешивались, все они были разбиты вдребезги. – Кто автор? – спросил Гейл. – Это сделал Безымянный, – ответил Аполлон. Все остальные уставились на изображения, но он не сводил взгляда с Шейда с тех пор, как они вошли. – Он довольно известный художник, который начинал с нелегального уличного искусства. Он собрал подписчиков в социальных сетях, и ему предложили несколько мест в галереях по всему городу. Он сделал пару выставок, но не все. – Никто не знает, как он выглядит? – Дарио упер руки в бока. – Думаешь, он может быть сообщником? – Шейд знал, что у офицера недостаточно оснований подозревать мисс Сон, тем более что между ней и другими жертвами не было никакой связи, но уличный художник, который не хотел показывать свое лицо? Это был рискованный шаг, но разве в данном случае не все дело было таким? Дарио обдумал свои слова, прежде чем заговорить. – Честно? Нет. Это было бы слишком просто, верно? – Обычно самые очевидные ответы – правильные, – сказал Шейд, но Аполлон фыркнул рядом с ним. – Да ладно тебе, детектив, – протянул он, – ты же знаешь, что это не так. Будучи Читтой, ты видел, как легко людям скрывать правду. Плевое дело – подбросить «очевидные ответы», которые на самом деле являются просто сладкой ложью, красиво перевязанной бантиком. – Не думаю, что когда-либо слышал, чтобы ты говорил что-то настолько пресыщенное, сынок, – тихо присвистнул Дарио, явно просто поддразнивая его. – Но серьезно, ты тоже никогда не видел этого анонимного парня? Знаешь о нем что-нибудь, что могло бы нам помочь? Аполлон обдумал вопрос. – Ходят слухи, что на самом деле он старшеклассник и держит свою личность в секрете, чтобы не злить своих родителей. Однако я не могу подтвердить их. Галерея связывается с ним через его учетную запись «Imagine», и любой контакт оттуда происходит в приложении. Он не разглашает свою личную информацию или номер телефона. – У него есть подпись? – спросил Шейд. Он пытался найти кого-нибудь из них на фотографиях, но это было трудно сделать, так как они были зеркальными. – Да. – Аполлон обнял его одной рукой, вместо того чтобы попросить подвинуться, на мгновение прижавшись к нему всем телом, когда постучал по экрану. Шейд почувствовал, как загорелись кончики ушей, но отказался смотреть на Дарио или Гейла, чтобы увидеть их реакцию на близость другого мужчины. В любом случае это продолжалось недолго. В одну секунду он был там, соленый воздух и запах леса щекотали ноздри Шейда, а в следующую Аполлон снова отодвинулся, как будто этого момента никогда не было. Аполлон выбрал фотографию, которая была сделана ближе, и увеличил масштаб до угла снимка. Внизу маркером была нацарапана заглавная буква «Б». Линии были свободными и плавными. – Не похоже на подписи на телах, – первым заметил Гейл, вздрогнув, когда Шейд и Дарио послали ему испепеляющие взгляды. – Обещай, что завтра я не прочитаю об этом в газетах, сынок, – предупредил Дарио Аполлона. – Я не такой репортер, – заверил он их, – и я бы никогда не сделал ничего, что могло бы помешать вашему расследованию. – Если он действительно учится в старшей школе, то крайне маловероятно, что он сообщник. –Дарио вздохнул. – И Гейл прав. Стиль совершенно другой. – И подпись делается ручкой, а не ножом, – напомнил Шейд. – Может быть, он просто не так хорошо владеет клинком. – Ты же не можешь всерьез подозревать несовершеннолетнего? – Я подозреваю того, чья личность мне неизвестна, – поправил он. – Мне не нравится, когда люди прячутся в тени. На это есть причина, и почти всегда она плохая. – У тебя есть кое-что общее с Безымянным, – сказал Аполлон, указывая подбородком на фотографии, когда Шейд нахмурился. – В этом суть статьи. Комната ужаса. Они все смотрят на самих себя, по частям. Когда они оглядываются вокруг, то видят, что все остальные находятся в таком же состоянии. Что может быть страшнее? Люди всегда пытаются скрыть свои недостатки. Композиция разоблачает их за то, что они такие сломленные существа, какими они и являются. – И все же, – отметил Гейл, – Безымянный прячется. – Он тоже не идеален, – пожал плечами Аполлон. – Никто не идеален. Мне жаль, что я не смог больше ничем помочь, офицеры. Я тоже мало что знаю об этом художнике. Тогда Дарио и Гейл обменялись многозначительными взглядами. – На самом деле, – признался Дарио, – мы пригласили тебя сюда по другой причине. – Вот. – Гейл постучал по экрану, отодвигая фотографии выставки в сторону, чтобы другой набор фотографий мог заполнить пространство. Одно за другим изображения появлялись в виде четкой линии, так что каждое было хорошо видно без наложения друг на друга. На каждой фотографии Максен был виден где-то вдалеке или в стороне. И он всегда смотрел прямо в камеру. На Аполлона. Шейд втянул в себя воздух и опустил ладони на стол, наклоняясь ближе, чтобы быстро просмотреть изображения. Каждый отдельный кадр был похож на предыдущие, Максен безошибочно наблюдал за происходящим. Он проделал довольно приличную работу, оставаясь вне прямой видимости Аполлона, но на фотографиях его невозможно было не заметить. – У тебя не было ощущения, что за тобой следили в ту ночь? – спросил Дарио. Аполлон казался озадаченным, но, казалось, и близко не был так обеспокоен таким поворотом событий, как Шейд. – Нет, я ничего не почувствовал. Но, с другой стороны, это довольно типично для моей работы. Я склонен отключаться и фокусироваться только на мире через объектив камеры. – Там были сотни фотографий, и он появился только на тридцати из них, – сказал Гейл. – Вполне логично, что ты не заметил его на снимках. – Исходя из этого, мы не можем быть уверены, что он следил именно за тобой, – заключил Дарио. – Но есть хороший шанс, что ты, по крайней мере, привлек его внимание. Особенно после того, как ворвался и вытащил Шейда из Комнаты ужаса. Честно говоря, нам повезло, что на вас не напали. Лучшее предположение – Максен залег на дно на некоторое время, так как знает, что мы за ним охотимся. Аполлон поджал губы, но придвинулся немного ближе к Шейду: – Без понятия зачем серийному убийце охотиться за мной. Уверен, это простое совпадение, что он попал на такое количество моих снимков. – Это не тот случай, от которого ты можешь легко отмахнуться, – упрекнул Шейд. Репортер одарил его мягкой, довольной улыбкой и поднял руку к задней части бедра Шейда, слегка задержав ее там. Из-за того, как они стояли, двое других не могли этого видеть, но Шейд все равно напрягся от прикосновения на публике. Однако если Аполлон и заметил его реакцию, то ничего не предпринял, вместо этого снова взглянув на разворот фотографий. – «Лучше перестраховаться, чем потом сожалеть» – никогда не было моим девизом. – Что ж, зато было и остается нашим, – твердо сказал Дарио. – Кроме того, ты можешь себе представить, что с нами случится, если что-то действительно произойдет и станет известно, что мы позволили любимому репортеру Юэкса уйти отсюда без какой-либо защиты? Они разнесут весь этот участок и сровняют его с землей, – вот что. А с учетом сокращения бюджета... Аполлон издал подобающий случаю смешок. – Хорошо, офицер. Я понимаю. Чего бы ты хотел от меня? – Сотрудничество, – заявил Дарио, затем повернулся к Шейду, – от вас обоих. – Прошу прощения? – Шейд изогнул бровь. В последний раз, когда он проверял, он был здесь главным. – Я же говорил тебе, что ему не понравится, если ты выставишь все в таком свете, – прошептал Гейл пожилому мужчине. – Проблемы с властями, детектив? – спросил Аполлон, ухмыляясь. – Не из тех, кто подчиняется приказам? – Просто, – Дарио поднял руку, прежде чем Шейд успел ответить, – выслушай меня. Это наша обязанность – выполнять тяжелую работу. – Он жестом указал между собой и Гейлом, который выразительно кивнул. – И теперь у нас ее много благодаря этому парню. – Я совершенно уверен, что мы с ним одного возраста, – заметил Шейд, но только для того, чтобы Дарио неловко прочистил горло и продолжил, как будто его не прерывали. – Мы пробудем здесь по крайней мере целый день, просматривая остальные фотографии на случай, если компьютер что-то пропустил. Полагаю, у Аполлона найдутся дела поважнее, чем сидеть под стражей в полиции. – Вообще-то, да, – согласился репортер. – Он никоим образом не может быть мишенью. – Шейд и остальные знали то, чего не знал Аполлон, а именно, что убийца убивал только других монстров. Аполлон? Монстр? Ну уж нет. Даже Дарио только что отметил, насколько он любим всеми. – И все же. Его нельзя оставлять одного, – торжественно вступил в разговор Гейл. – Слишком опасно. Ты видел, на что способен Максен, и, если его целью является Аполлон, то мы все еще понятия не имеем, каковы его мотивы. Насколько нам известно, то, что Аполлон бросился тебе на выручку в галерее, – вывело его из себя. Знания о том, что мы за ним охотимся, может оказаться недостаточно, чтобы заставить его долго скрываться. – Вы хотите, чтобы я работал в охране. – Шейд не занимался подобным. Он приказал это сделать другим, в то время как сам продолжал расследование, о чем Гейл был прекрасно осведомлен. Он прищурил глаза. – В холл. Сейчас же. Гейл выдохнул и хлопнул Дарио по плечу, прежде чем обогнуть стол. – Я сейчас вернусь, – сказал Шейд Аполлону, следуя за своим напарником. Как только они вдвоем отошли достаточно далеко от двери в конференц-зал, чтобы он был уверен, что их никто не подслушает, он повернулся к нему. – Во что ты играешь? – Ни во что, – Гейл моргнул, но невинный вид был явно наигранным. Через мгновение, когда стало очевидно, что Шейд на это не купится, он выдохнул. – Дарио неплохой парень, но он беспокоится о твоем состоянии. Я сказал ему, что ты полностью выздоровел, но он все еще нервничает из-за того, что это может повториться. Он много вложил в это дело, потратил полгода крови, пота и слез. Ты не можешь винить его, Шейд. – Он дискриминирует меня из-за того, кто я есть, – заявил он. Отношения между ним и старшим офицером шли так хорошо, что он обманывал себя, думая, что на этот раз проблем не возникнет. Выругавшись, он повернулся и потер висок, испытывая искушение пнуть стену для пущей убедительности. – Ты мог бы отстранить его, – спокойно сказал Гейл. – Но я искренне верю, что он действует из благих побуждений. Просто он знает, что нам придется допрашивать множество людей, которых можно увидеть на тех фотографиях, и это не то, о чем тебе нужно беспокоиться. Вот почему мы с тобой всегда привлекали местную полицию, помнишь? Есть другие люди, которые выполняют работу, которую мы не хотим выполнять. – А кто сказал, что я не хочу? – огрызнулся Шейд. Его беспокоило, что с точки зрения логики слова его партнера имели смысл. Они собирались опросить всех, кто изображен на фотографиях рядом с Максеном, на тот случай, если кто-то вспомнит его или что-нибудь, что могло бы быть полезным. – Со мной все будет в порядке. Ты знаешь, что так и будет. – На пару часов, – согласился Гейл, – конечно. Но сбор информации может продолжаться пару дней, и ты это знаешь. И это единственное, что у нас есть. Единственное, если не считать репортера. Шейд сделал паузу, снова прищурив глаза, когда все встало на свои места. – Ты хочешь использовать его как приманку. – Я имею в виду, – пожал Гейл плечами, – все сходится? – Нет. – Остальные жертвы тоже хорошо умели скрывать свою истинную натуру, – тихо сказал Гейл. – Я и близко не проводил с ним столько времени, сколько ты. Ты уверен, что он не мишень, или просто надеешься, что это не так? – Серьезно? – Шейд хмуро посмотрел на него. – Теперь ты думаешь, что Аполлон – какой-то тайный криминальный авторитет? – Нет, – выдохнул Гейл, впервые проявив проблеск разочарования. – Конечно, нет. Я просто говорю, что мы ничего не можем исключать. Обычно это твоя позиция по отношению к делу, помнишь? Я руководствуюсь твоими же методами. И, если выяснится, что Максен нацелился на него, это не обязательно доказывает, что Аполлон сделал что-то не так. Убийцы иногда меняют свой почерк. – Не без веской причины. – Может быть, у него есть причина. – Гейл приподнял плечо. – Мы не знаем. Мы до сих пор не знаем, зачем он вообще это делает. Я хочу сказать, что у нас может быть шанс поймать его, чтобы мы могли получить ответы, которые нам нужны. Шейд закрыл глаза и помолился о терпении. – Значит, ты встал на сторону Дарио, чтобы успокоить его и чтобы кто-то мог присматривать за Аполлоном в надежде, что убийца, преследующий его, объявится? – Не кто-то, – поправил он, – а ты. Наш шанс. И он... – Что? – сказал Шейд, почти провоцируя его продолжать. Однако Гейл знал его достаточно хорошо, чтобы понимать, что его гнев недолговечен. Всегда. Как и все другие эмоции, они просачивались сквозь Шейда в быстром темпе, не позволяя ему цепляться за что-либо дольше, чем в лучшем случае на несколько мгновений. – Он тебе нравится. – Он положил руку на плечо Шейда и сжал его. – Когда подобное случалось в последний раз? А? Это была Бекка Хью, студентка второго курса Академии? – Заткнись. – Шейд оттолкнул его руку, но ничего не смог поделать, когда уголок его рта слегка приподнялся. – Я подумал, что у нее очень красивые волосы. – Ух ты, – засмеялся Гейл, – это так грустно, чувак. Ну же. Тоже самое случилось и на этот раз? Как думаешь, у репортера красивые волосы? Да. Они были такими черными и блестящими, словно пролитые чернила. Однако Шейд был достаточно умен, чтобы оставить эту мысль при себе. – Послушай, я уверен, что ты прав и Аполлон не сделал ничего такого, что заслуживало бы внимания Максена, но все же он мог его привлечь, и это может сработать в твою пользу в любом случае. Возможно, тебе удастся поймать нашего убийцу, или, если он не появится, по крайней мере у тебя будет повод провести больше времени с репортером. – Ты пытаешься заставить меня согласиться поиграть в телохранителя в качестве моего инспектора, – протянул он, – или в качестве моего друга? – А не может быть и того, и другого? – Не очень профессионально с твоей стороны. – Говорит парень, которого застукали целующимся на крыше. Глаза Шейда расширились, и он шагнул немного ближе, зажимая ладонью рот Гейла. Это напомнило ему о том, как он сделал то же самое с Аполлоном полчаса назад по той же самой причине. Он опустил руку. – Ты... – Ты раскраснелся, и у тебя был такой ошеломленный взгляд, – сказал Гейл. – Я знаю этот взгляд. Мы дружим уже больше десяти лет, помнишь? – Значит, ты догадался, что я там, наверху, целовался с кем-то в рабочее время, – ответил Шейд, отчасти желая убедиться, что поцелуи – это все, что, как подозревал Гейл, имело место быть там, наверху, – и ты... не видишь в этом ничего плохого? Гейл посмотрел на него в замешательстве: – С чего бы мне так делать? – Потому что я был на дежурстве и вместо того, чтобы помочь тебе спуститься вниз, целовался с незнакомцем? – Как раз вовремя, – фыркнул Гейл. – Тебе всегда грустно, что люди тебя не принимают, но ты тот, кто первым замыкается в себе, Шей. Кого волнует, что ты поцеловал незнакомца? В любом случае ты был не в том состоянии, чтобы помогать нам в поисках в толпе. – Потому что я сломленный Читта. – Прекрати. – Впервые в его тоне послышались нотки гнева. – Я ненавижу, когда ты так делаешь. Ненавидишь себя без всякой причины. – У меня есть причина, – ответил Шейд, махнув рукой в сторону конференц-зала. – Дарио... – Да, заботится о деле, – остановил его Гейл. – Но он также беспокоится за тебя. Он не считает тебя некомпетентным. – Уверен? Гейл вздохнул, и вид у него был такой, словно он готовился объяснить что-то простое ребенку. – У них ничего не было до того, как мы пришли сюда. Теперь у них есть надежная зацепка и явный подозреваемый. У них есть возможная зацепка к тому, как указанный подозреваемый выбирал своих жертв, и... – Отсутствие четкого мотива, – Шейд начал загибать пальцы, – еще я позволил подозреваемому скрыться, потому что вошел в состояние пресыщения; никаких идей о том, как найти... – Твой новый любовник, – сказал Гейл. – Держись за него, и, если Максен появится, ты будешь рядом, чтобы загладить вину за то, что позволил ему уйти в первый раз, хотя я серьезно считаю, что это была не твоя вина. – Если бы я был кем-то другим, – заявил Шейд, – я бы не сошел с ума в ту секунду, как вошел на ту выставку. – Он вспомнил слова Аполлона. – И если бы я перестал использовать блокираторы в нерабочее время... – То сошел бы с ума много лет назад, – голос Гейла звучал так, словно он действительно верил в это. – Каждому нужно отдохнуть от голосов в своей голове, Шей. Ты заслуживаешь этого, как и любой другой. Тебе досталась дерьмовая раздача, ясно? Но ты сделал все, что было в твоих силах, чтобы жить собственной жизнью. Ты добился того, о чем Читта, не обладающий таким уровнем мастерства, как ты, не мог и мечтать. Это кое-что значит. Ты что-то значишь. – Именно это я и пытался ему сказать, инспектор. – Голос Аполлона потряс их обоих, и они вздрогнули. Дверь в конференц-зал была приоткрыта, но он находился менее чем в десяти футах от них, умудрившись тихо подкрасться к ним. – Ты его не почувствовал? – Гейл что-то обвиняюще пробормотал себе под нос, прежде чем улыбнуться репортеру. – Надоело ждать? – Меня вызвали на работу, – сказал Аполлон. – Вы не единственные, кому нужны мои фотографии. – Он взглянул на Шейда. – Ты идешь, детектив? Или твой напарник не смог убедить тебя, что я стою дополнительной заботы и внимания? – Я никогда так не думал, – заверил его Шейд, слишком поздно осознав, что прозвучало ужасно похоже на оправдание. – Так, значит, ты идешь? – Идет. – Гейл подтолкнул его в направлении Аполлона. – Я останусь здесь и вместе с Дарио изучу улики, составлю список всех потенциальных людей, с которыми нам нужно связаться. Ни о чем не беспокойся. У нас все получится. Не дав ему возможности ответить, инспектор повернулся к Аполлону, бросив на него извиняющийся взгляд. – Пожалуйста, прости любые самоуничижительные вещи, которые он может сказать, а может и не сказать, находясь с тобой. Он может быть таким раздражающим. – Эй! – Шейд нахмурился. Хотя, вероятно, это действительно раздражало – постоянно слушать, как он ноет, когда правда заключалась в том, что Гейл был не совсем неправ. Шейд отталкивал людей на личном уровне, прежде чем они успевали подойти слишком близко, из страха, что они его не примут. Все потому, что он не принимал себя. Какой бардак. – Я помогу ему увидеть свет, – подмигнул Аполлон Гейлу, подходя, чтобы обхватить длинными пальцами локоть Шейда, – можешь на меня рассчитывать. – Что ж, – Гейл хлопнул в ладоши, – тогда ладно. Позвони, если что-нибудь случится. – Предполагалось, что я должен был так сказать, – сказал Шейд. Но никто его не слушал. Гейл уже повернулся обратно к конференц-залу, а Аполлон начал тащить Шейда в противоположный конец коридора.