Заклятый друг

      Иоланту в часовне нашла её служанка и сообщила о том, что молодой господин ускакал после завтрака обратно в столицу. Девушка, дрожа не столько от холода, сколько от душевных страданий, вернулась к себе в комнату, оделась и пошла к управляющему.       —Доброе утро, Пьер! — с грустью произнесла она так, что даже не зная подробностей этого утра, можно было засомневаться, такое ли уж оно доброе.       —Доброе утро, моя принцесса, — с такой же печалью в голосе ответил ей тот, глядя на её опухшие от слёз глаза.       —Ты, конечно, знаешь, что произошло.       —Да, и мне очень стыдно за его поведение.       —Зато Шарль, похоже, ничуть не смущён. И преспокойно укатил обратно в столицу.       —Неужели я ошибся, принцесса моя, и Вы бы хотели его лицезреть сегодня?       —О, нет! Я не хочу его видеть больше никогда!       —Какое ужасное слово «никогда».       —Пьер, он растоптал мою душу! Сначала он лишил меня свободы, заперев в этом замке, словно какую-нибудь преступницу, а сегодня убил меня без жалости, без сожаления!       —Моя дорогая, — по-отечески обратился к девушке старик, подойдя к ней и ласково обняв за плечи, понимая, как сильно ей сейчас нужны утешение и понимание, — он был пьян и вряд ли что-либо соображал в тот момент. О, я не оправдываю его, — поспешил добавить он, видя, как в глазах графини засверкали молнии, — он виноват перед Вами, это бесспорно. Но не стоит его приговаривать к изгнанию раз и навсегда. Я уверен, что этому его недостойному поведению есть какое-то объяснение, которое может смягчить Ваше сердце.       —Я ему не верю больше. И не хочу его больше видеть. Поэтому прошу тебя, Пьер, едва узнаешь, что он приехал, тут же доложи мне, я буду держаться где-нибудь подальше от него, чтоб не видеть, не слышать и не знать ничего о нём.       —Девочка моя, ты уверена, что поступаешь правильно? — совсем расчувствовался старик, не заметив, что ненароком перешёл на «ты».       —Нет, Пьер, совсем не уверена, — не обратила внимания на эту вольность хозяйка замка, — но я чувствую, что нынче не готова спокойно смотреть на человека, который был так жесток со мной.       —Хорошо, будь по-твоему, — сдался управляющий.       Граф же, пока мчался в город, вспомнил, что не только перед Иолантой он виноват, досталось вчера и его другу, и возлюбленной Шарля, — сможет ли она теперь дать ему второй шанс? Молодой человек знал, что с другом надо бы объясниться как можно скорее, поэтому, прибыв к вечеру во дворец, он первым делом отправился на поиски маркиза. Найти его не составило особого труда: друзья слишком много времени проводили вместе и граф знал все увлечения де Сюра. Клеман развлекался игрой в карты с их общими товарищами. Поприветствовав всех, Шарль положил руку на плечо другу и тихо произнёс:       —Нужно поговорить.       Друзья на то и друзья, что прежде чем судить, предпочитают выяснить все обстоятельства дела. Маркиз, хоть и нехотя (ему сегодня везло в игре), всё же согласился последовать за графом. Когда они устроились подальше от любопытных глаз и ушей, де Сюр взглянул на молодого человека и, видя, что тот не торопится начинать, нетерпеливо бросил:       —Ну?       —Друг, прости меня за прошлый вечер. Я был изрядно пьян, творил чёрт знает что, едва осознавая, как отвратительно при этом выгляжу.       —Да уж, наломал ты вчера дров, ничего не скажешь.       —Пожалуй, — вздохнул тот, снова на мгновение вспомнив об Иоланте. — Всему виной израненное сердце.       —О чём ты? — удивился Клеман.       —Иветта.       —Поясни, — заволновался молодой человек, чувствуя, как в нём просыпается ревность.       —Помнишь тот бал-маскарад, наш первый при дворе, семь лет назад?       —Допустим. И как это связано с днём вчерашним?       —А вот как, — Шарль достал платок, который принадлежал девушке.       Маркиз развернул его и ахнул: вышитые буквы ясно сообщили ему, кто хозяйка данной вещицы.       —Как он оказался у тебя?       —В тот вечер мы танцевали с ней, — начал граф, пряча платок. — Она меня покорила. Я влюбился. Однако она быстро исчезла тогда, обронив платок. Уж не знаю, специально или случайно. И это единственное, что осталось у меня после той нашей встречи. Всё это время я надеялся и ждал, что мы снова встретимся. Но как видно, она уехала за границу и больше здесь не появлялась. До вчерашнего вечера. И вот вчера я увидел её танцующей с тобой. Я взревновал. Шампанское ударило мне в голову. Да ещё её слова ранили меня в самое сердце. Я так долго ждал этого момента, что, когда он наконец случился, я был к нему совершенно не готов. А дальше всё произошло само собой…       —Ты хочешь сказать, что до сих пор любишь её? — де Сюр почувствовал, как больно кольнуло сердце: никогда раньше он не испытывал такого сильного чувства ни к кому, и вот вчера…       —Да, люблю. И готов сделать что угодно, лишь бы она стала моей. Если понадобится, буду на коленях молить её о прощении.       —Ого! — маркиз совсем поник. — Ну что ж, раз у тебя всё так серьёзно, то я не буду тебе мешать, — эти слова дались ему с трудом, ибо в глубине души он сам себе уже признался, что вчера впервые почувствовал, что влюбляется. Вечер, подаренный ему девушкой, даже его заставил наконец забыть о свободе и подумать о возможности связать свою жизнь с одной-единственной женщиной.       —Спасибо, Клеман! — протянул ему руку граф, понимая, как непросто было тому пойти на уступки. — Ты — настоящий друг!       —Но смотри, — ещё не приняв протянутую руку, тут же поспешил добавить маркиз, — если я узнаю, что ты её обидел…       —Ну что ты! — не дал договорить ему д’Этоаль, хотя слова друга несколько обескуражили его, и на миг он почувствовал неловкость, подумав о своей жене, с которой он пробыл в браке уже два года, а до развода предстояло прожить ещё пять, чтобы не стать нищим.       —Тогда удачи! — они пожали друг другу руки и разошлись.       Прошло несколько дней. И на очередном балу у Шарля появилась возможность наконец объясниться с той, в которой он души не чаял. Девушка едва успела оставить круг своих подруг, чтобы окинуть взглядом окружающих и выяснить, есть ли среди них тот, с кем бы она с радостью потанцевала, как тут же перед ней объявился граф.       —Добрый вечер, сударыня! — он поклонился и протянул ладонь, надеясь, что она позволит ему поцеловать свою руку, но она не торопилась.       —Ах, это Вы, — небрежно бросила она, обмахиваясь всё тем же веером из белых перьев. — Не очень-то он добрый, этот вечер, когда рядом такая компания.       Будь он пьян, эти слова, которые хлестнули его хуже пощёчины, опять укололи бы его в самое сердце, и он не преминул бы наговорить очередных колкостей даме, сводя на нет дальнейшие попытки завоевать её расположение. Но нынче вечером он был трезв, поэтому, хоть слова и зацепили его, он прекрасно понимал: после того, что произошло в прошлый раз, это ещё самое мягкое, что она могла сказать ему.       —Прошу прощения, сударыня, что посмел нарушить Ваш покой сегодня, но я слишком виноват перед Вами и должен просить у Вас прощения за то, как недостойно вёл себя при нашей последней встрече. Я посмел побеспокоить Вас, надеясь на Ваше великодушие и желая всем сердцем искупить свою вину и заслужить Вашу благосклонность. Прошу, простите меня! — и он смиренно склонился перед ней.       —Что ж, сударь, я прощаю Вас! — и она снисходительно протянула ему руку.       —Вы не только прекрасны, но ещё и добры! Ангелы с небес и те не сравнятся с Вашим великодушием! — поцеловал он протянутую руку.       —Сударь, Вы — льстец, — равнодушно отреагировала она, нисколько не поддаваясь его чарам.       —Ничуть! Я говорю лишь правду.       В этот раз баронесса с интересом взглянула на него: стройный, сильный, статный, с роскошными кудрями и какими-то по-детски наивными глазами, а может, это ловкая игра?..       —Разрешите пригласить Вас на танец?       Иветта помедлила, думая, стоит ли на это соглашаться, но его синие глаза, в которых она видела ту самую наивность, а ещё доброту и искренность, покорили её, и она сдалась. Они танцевали молча. Он смотрел в её бездонные лазурные океаны и чувствовал, как их проникновенный взгляд снова будоражит его кровь. Она с любопытством разглядывала его и пыталась понять, что было скрыто в глубине его души.       В это время маркиз де Сюр наблюдал за парой издалека и думал о том, что если девушка предпочтёт его друга, то он будет не вправе вмешиваться в их отношения. Правда, сейчас он чувствовал, как в нём нарастает непреодолимое желание вызвать друга на дуэль, и пусть холодное оружие решит, кому из них будет принадлежать дама. Впрочем, он понимал, насколько это глупо. Во-первых, дама — не вещь, чтоб её из рук в руки передавать. Во-вторых, если она сама сделает выбор не в его пользу — а что он непременно будет не в его пользу, он даже не сомневался, потому что рядом с Шарлем меркли все, — то даже убив соперника, завоевать её сердце не получится: она будет помнить, кто убил её любовь. С этими невесёлыми мыслями он не спеша потягивал шампанское, пытаясь хоть немного заглушить боль в сердце, но это ему удавалось весьма плохо.       После первого танца последовал второй, и третий, и четвёртый… Наконец между графом и баронессой завязался разговор о каких-то светских пустяках. По временам молодой человек шутил, и тогда привычный звонкий смех Иветты бальзамом разливался по его израненной душе, принося неимоверное облегчение. К концу вечера молодые люди расставались добрыми друзьями, чему граф был несказанно рад: это была маленькая победа на пути к решению его трудной задачи — завоевать сердце девушки, которую он любил уже так давно, что казалось, это длилось всю его жизнь.       Иветта же уходила с вечера в смятении. Шарль, конечно, был галантным кавалером, но по слухам он не был образцом добродетели. Впрочем, он ведь был совершенно свободен, посему сложно было обвинять его в неверности. С другой стороны, он производил впечатление того, кто, полюбив однажды, будет верен своей любви до конца. Он-таки смог пробудить в ней интерес к себе, но сердце пока молчало. Или нет? Девушка вспомнила прошлый бал и расплылась в улыбке. Клеман. Да, он не был столь привлекателен, как Шарль, который словно сошёл с картины художника. Тёмно-русые короткие волосы не вызывали восхищения, голубые глаза не проникали в самую душу, когда смотрели на тебя, но эта милая и такая добрая улыбка счастьем разливалась в сердце, заставляя его биться сильнее, а простые, но тщательно подобранные слова маркиза были виной тому, что она забывала про время, наслаждаясь обществом умного и интересного собеседника. Да, эти двое были такими разными, но каждый из них привлекал по-своему, и теперь сердцу предстоял нелёгкий выбор.       Решив одну проблему и получив прощение возлюбленной, граф д’Этоаль мыслями обратился в сторону дома, думая теперь над тем, как решить вторую проблему: получить прощение супруги. В конце недели, понимая, что только откровенный разговор может извинить его перед Иолантой, Шарль отправился в замок, надеясь, что негодование, справедливое, разумеется, несколько поутихло и они смогут поговорить. Но он ошибся. Как и раньше, к его приезду всё было готово: и ванна, и еда, и постель. Вот только ужинать в этот раз ему снова предстояло одному. Не появилась графиня и за завтраком, и за обедом. Озадаченный молодой человек, обойдя весь замок и сад и не найдя нигде супруги, пошёл за советом к своему управляющему.       —Пьер, где Иоланта? — с порога спросил он, не утруждая себя приветствием.       —Понятия не имею, господин.       —Она меня избегает?       —Возможно.       —Ты же говорил… — молодой человек запнулся, а управляющий не стал ждать продолжения:       —Я говорил, что не стоило искать с ней встреч тогда, я не говорил, что спустя неделю она наверняка захочет Вас видеть.       —Значит, она всё же не желает меня видеть, — сказал он больше утвердительно, чем вопросительно.       —Вероятно.       —Что же мне делать?       —Думайте, господин, Вы ведь мастер в общении с дамами, — лукаво проговорил старик, и Шарль, вздохнув, вышел из кабинета.       Питая слабую надежду, он остался в замке переночевать, но ни на ужине, ни на завтраке супруга так и не появилась. И граф почувствовал вдруг, как ему не хватает этой доброжелательной улыбки и этого язвительного, но бархатистого голосочка. Надо было что-то делать, но что? Он должен был с ней поговорить, но это было невозможно без встречи с ней… Или… «Письмо! — вдруг осенила его мысль. — Я должен ей написать! Уж письмо она наверняка прочтёт». И с таким принятым решением он умчался опять в столицу, где продолжал день за днём покорять сердце своей возлюбленной, а по вечерам подбирал слова для откровений, предназначенных для супруги, которая, он искренне надеялся на это, прочитав всё, сможет его простить.       Иоланта же, страдая в одиночестве, не знала, как помочь себе излечиться. Шарль по-прежнему оставался ей дорог, но обида, нанесённая им, была слишком сильна, чтоб она смогла простить его так скоро. И она запрещала себе видеться с ним, чтобы не растаять от его по-собачьи преданного взгляда, который мог разжалобить кого угодно. «Нет, — говорила она себе, — так просто заполучить прощение ему не удастся, да и не нужно оно ему». И она пыталась занять себя какими-нибудь делами, чтобы поменьше думать о нём, хотя ей редко удавалось напрочь забыть о том, кого она по-прежнему, несмотря ни на что, любила всей душой.       Некоторое время спустя в один из дней к ней пришёл нотариус.       —Господин Фидель, — удивилась девушка. — Заказы ещё не готовы.       —Я пришёл к Вам, госпожа графиня, по другому поводу.       —Что случилось?       —Помните ли Вы господина Фрипона?       —Трудно забыть человека, который так «любезно» сделал мне предложение, — съязвила Иоланта.       —Он просит Вас приехать в замок.       —Но зачем?       —Он тяжело болен, врач говорит, что ему осталось не больше недели-двух.       —Я не хочу его видеть, — твёрдо сказала девушка.       —Дело Ваше, но может быть, Вы всё же передумаете…       —Считаете, он заслуживает прощения?       —Я думаю, что прощения заслуживает любой раскаявшийся грешник.       —Разве это справедливо? — неуверенно проговорила девушка, думая почему-то про своего супруга.       —В жизни нет справедливости, госпожа графиня, только милосердие.       —Хорошо. Я поеду к нему, — сдалась Иоланта и нотариус одобрительно кивнул. — Прошу Вас, господин Фидель, Вы сможете отвезти меня? Я ведь узница в этом замке.       —Непременно!       На следующий день они приехали в столь знакомые графине д’Этоаль места. Она с грустью обнаружила, что всё в ужасном запустении, и сердце обливалось кровью, когда она думала, каким процветающим это место могло стать в умелых руках. Едва они въехали во двор замка, как слуги тут же выбежали навстречу посетителям. Девушка вышла из кареты, опираясь на руку нотариуса, и они вместе прошли в замок, в котором, словно в склепе, пахло смертью и безнадёжностью. Призраки прошлого сопровождали Иоланту в пустых коридорах, и сердце её сжималось от обиды, злости и бессилия. Наконец оказавшись в спальне нынешнего хозяина дома, она сначала удивилась, а потом даже испугалась, увидев, в каком плачевном состоянии находился бывший картёжный шулер.       —Графиня де Винэт? — хриплым и дрожащим голосом обратился к ней больной, не зная, что графиня уже давно была замужем.       —Вы хотели меня видеть, господин Фрипон, и вот я здесь, — не стала разубеждать его Иоланта.       —Благодарю Вас, — продолжал тот, — что дали мне этот шанс.       —Простите? — не поняла девушка.       —Прошу у Вас прощения за всё то горе, что причинил Вам. Как видите, жизнь расставила всё по своим местам: я медленно умираю — плата за мои грехи, — он как-то хрипло рассмеялся. — Я знаю, что не заслуживаю Вашего прощения. Я промотал без остатка всё богатство Вашего батюшки, да Вы и сами заметили небось, в каком плачевном состоянии находится Ваше родовое гнездо. И всё же простите меня, жизнь достаточно меня наказала. Хочу, чтоб Вы знали, я уже составил завещание, господин Фидель, который присутствует здесь, сделал всё, как надо: после моей смерти Ваш родовой замок вернётся к Вам.       При этих словах Иоланта вздрогнула и почувствовала, как радостно забилось сердце в груди.       —Я прощаю Вас, господин Фрипон, да примет Господь Вашу душу.       —Я знал, что Вы великодушны, — закашлялся тот. — Дай Бог Вам счастья на долгие годы, — на этом они и расстались.       А ещё через неделю господин Фидель снова приехал в замок Этоаль, чтобы объявить графине, что она стала полноправной хозяйкой в замке своих покойных родителей. Это было очень кстати. Теперь девушке было чем заняться. Она на несколько дней уезжала домой, чтобы наладить там дела и привести всё в порядок. Постепенно замок и сад оживали под чутким руководством хозяйки, а её израненное сердце получало изрядную долю удовлетворения и немножечко счастья, ощущая, как едва ли не из пепла возрождаются родные ей места. В замке графа же никто, кроме Пьера, не знал о том, что графиня получила свой замок обратно. Управляющему было строго запрещено сообщать об этом кому бы то ни было, поэтому граф по-прежнему пребывал в полном неведении о том, чем занимается супруга в его отсутствие, а так как она и раньше избегала попадаться ему на глаза, то её отъезды оставались незаметны для него.