Глава 4. Семейная жизнь
27 февраля 2024 г. в 09:18
Спустя неделю после разговора в семейной часовне в замке был совершён обряд бракосочетания между графом Шарлем д’Этоаль и графиней Иолантой де Винэт. Это была более чем скромная свадьба, потому что на ней не было ни гостей, ни даже свидетелей. Молодые люди были сиротами, поэтому всё происходило исключительно в присутствии их двоих. Вино не лилось рекой, музыка не звучала эхом в каждом уголке замка. Цветы не благоухали ароматами по всем коридорам, создавая ощущение праздника. Кругом была тишина и полумрак, словно это было какое-то печальное событие, а не торжество. Впрочем, так оно и было. Молодая пара даже не озаботилась тем, чтоб одеться как-то подобающе по этому случаю, потому что для одного то была чистая формальность, а для другой — скорее траур, нежели праздник, чтобы уделять этому слишком много времени и внимания. Когда-то давным-давно Иоланта представляла, как наденет пышное платье, приличествующее её статусу и соответствующее событию, как отец поведёт её к алтарю, как у алтаря её будет ждать любимый ею и любящий её всем сердцем будущий супруг… А нынче она одним махом хоронила все свои мечты о счастливой семейной жизни: ей предстояло быть заточённой в четырёх стенах замка, где она должна была проживать вдали от светской жизни и довольствоваться лишь тем, что станет формально женой графа и полноправной хозяйкой в его доме, имея все права на окружающие её блага, но не имея ни малейшего права на его сердце и любовь. Все богатства мира она отдала бы за то, чтоб хотя бы год прожить в статусе любимой женщины графа, хоть в шалаше в лесу, зато бесконечно счастливой, а не влачить жалкую жизнь в полном одиночестве в этом замке, вдруг ставшем таким чужим и холодным. Но это было невозможно, и, когда Иоланта шагнула к алтарю, две солёные капли скатились по её щекам — единственная слабость, которую печальная невеста и новоиспечённая супруга позволила себе. Граф же старался не обращать внимания на девушку, ибо не мог себе простить, что до конца не был с ней откровенен, и совесть всё больше терзала его. Однако отступать уже было поздно: будь что будет, он не может оставить так легко и просто все свои надежды и мечты о счастье.
Священник произнёс свою привычную речь — и эти двое стали мужем и женой перед Богом, но не перед людьми, ибо об этом событии д’Этоаль не собирался никому рассказывать. После скромной короткой церемонии граф отвёл девушку в её комнату и, прежде чем уйти, сказал:
—Благодарю Вас, графиня, что согласились выполнить волю моего отца.
—Не стоит, граф, я сделала это вовсе не ради Вас, а ради него, — слукавила Иоланта, отвернувшись от новоиспечённого супруга.
—Тем не менее, благодарю Вас, — совершенно искренне продолжал Шарль, ведь этим замужеством девушка спасла его от нищеты. Он по-прежнему наивно полагал, что Иоланта ничего не знает о его истинных мотивах, а она не пыталась его в этом разубедить. — Я хотел сказать Вам, что сегодня же уезжаю в столицу. Но прежде мне бы хотелось кое о чём с Вами договориться…
Иоланта резко повернулась в его сторону, от чего он вздрогнул: она смотрела ему прямо в душу, он это чувствовал, хоть и не видел её лица, так как свет окна оставлял её в тени.
—Договориться? — она усмехнулась — и от её металлических ноток в обычно бархатистом голосе он поёжился.
Каждый разговор с Иолантой был для графа пыткой: как будто она читала его мысли и намерения, как в открытой книге, при этом сама оставалась для Шарля совершенной загадкой, тайной за семью печатями.
—Скажите уж прямо, — продолжала девушка, — что Вы хотите оставить кое-какие распоряжения для меня. Одно из них, полагаю, должно звучать так: мне не позволено покидать пределы замка?
Он снова почувствовал неловкость: она наперёд знала всё, что он хотел ей сказать. Это его удручало и ещё больше заставляло чувствовать свою вину перед ней. Она слишком умна и проницательна даже для благородной леди, не сравнить с теми светскими дамами, которых он встречал при дворе, вызывавших у него только скуку своими однообразными разговорами, до тошноты предсказуемыми. Иоланта же была остроумна и иронична, и граф, начиная с ней любой разговор, чувствовал себя, как на поле боя, каждый раз ему приходилось с ней сражаться, впрочем, как он ни старался, она всегда не только побеждала его словами, но ещё и превосходила его в искренности и благородстве.
—Да, Вы правы, сударыня, — он потупил взгляд: ему было стыдно, но отступать он тоже был не намерен.
—Ещё что-то, сударь? — вызывающе спросила она, чувствуя едва преодолимое желание вцепиться в его шевелюру и вырвать клок волос.
—Вы можете вникать во все дела замка, слуги будут подчиняться Вам так же, как и мне. Вы здесь полноправная хозяйка. Можете тратить доходы на то, что посчитаете нужным… В пределах разумного… — добавил он несмело, ибо полагал, что это лишнее, но тем не менее произнёс это вслух. — Наряды, украшения, любые Ваши потребности не менее важны, чем мои, — едва он закончил эту фразу, как тут же пожалел об этом.
—Вот как? — засмеялась она, и по его коже прошёлся холодок. — Мои потребности? Что Вы о них знаете, сударь? Что Вы вообще можете знать о том, чего хочет молодая девушка? Наряды, украшения? Вы, верно, издеваетесь! Куда мне в них ходить, если я буду узницей в этом замке? Впрочем, — уже более спокойным тоном продолжила она, пожав плечами и отвернувшись от него, — это уже не имеет никакого значения. Я прекрасно знала, на что иду, когда согласилась стать Вашей женой.
Граф почувствовал себя преступником, которого застукали на месте преступления: девушка была честна и чиста перед ним, он же лгал ей раньше, а теперь ещё и умудрился обидеть своими глупыми словами. Однако извинения так и застыли на его губах, потому что он боялся их произносить, боялся показаться слабым, боялся, что она поймёт, сколь многим он ей обязан. Умышленно умолчал он и о том, что через семь лет они скорее всего разведутся, решив, что незачем сейчас заводить этот никому не нужный разговор — и так они уже достаточно повздорили. Он очень хотел, чтобы они стали добрыми друзьями, как в детстве когда-то, но увы, не знал, как этого достичь. Кроме того, чувствуя себя виноватым перед ней, он не мог рассуждать здраво и понять её состояние, трезво оценив положение, в которое сам же её и поставил: формальная жена, совершенно не нужная своему супругу. Вдобавок он предполагал, что они, повзрослев и перестав общаться, стали совсем чужими друг другу и видел в этом большую проблему. Чтобы разрушить стены отчуждения между ними, необходимо было изо дня в день заново пытаться узнавать друг друга, а у него на это не было ни желания, ни возможности, поскольку в замке он собирался появляться как можно реже. Он и подумать не мог, что металл в голосе этой хрупкой, но сильной духом девушки появился не от того, что он был ей чужим человеком, а от того, что она до сих пор любила его и прекрасно осознавала, что взаимности от него может не дождаться никогда. Молчание, повисшее между ними, прервала сама Иоланта:
—У меня только один вопрос к Вам, граф.
—Я Вас слушаю, сударыня, — сказал он, пытаясь совладать с волнением и переживая, что сейчас она запросит у него невозможного.
—Полагаю, Вы собираетесь изредка появляться в замке. Позволено ли мне будет трапезничать с Вами при Ваших редких визитах сюда?
—Безусловно, — с готовностью ответил он, успокоившись, что суть вопроса сводилась к такой мелочи.
—Благодарю Вас, — прозвучало так, словно он даровал ей жизнь, а не позволил то, на что она и так имела право. — А сейчас прощайте! Я устала и хочу отдохнуть, — она так и не повернулась в его сторону, и он, не смея подходить к ней, поклонился и, сказав «Прощайте!», вышел за дверь, чувствуя неимоверное облегчение от того, что отделался столь легко.
Спустя несколько минут графиня увидела в окно, как её супруг выезжает за ворота замка на своей лошади, оставляя её одну в их первую брачную ночь. Он не потрудился даже представить слугам свою жену, впопыхах между делом бросив на прощание тем, кого успел увидеть по пути к выходу, что Иоланта нынче стала хозяйкой в этом доме. Проводив его взглядом, девушка вздохнула и отвернулась от окна. Конечно, она не собиралась отдыхать, это была маленькая ложь для мужа, чтобы он со спокойной душой мог бросить её ради своих не слишком благородных, как ей казалось, дел. Ей же нужно было подумать о том, как жить дальше. Решив, что неплохо бы начать со знакомства со всеми слугами в замке, она отправилась на поиски управляющего, единственного человека, который помнил её ещё малышкой. Управляющий, мужчина в летах, весьма скрупулёзный в делах и при этом добродушный, с улыбкой встретил девушку, когда она вошла к нему в кабинет.
—Пьер, — улыбаясь, приветливо проговорила Иоланта, — мне нужна твоя помощь.
—В чём дело, госпожа?
—Пьер, прекрати называть меня госпожой! — она залилась смехом. — Я ещё не забыла, как в детстве ты таскал меня на своих плечах.
—Было дело, моя маленькая проказница, — улыбнулся старик. — Так чем я могу быть полезен своей маленькой принцессе?
—Во-первых, и это, пожалуй, сейчас самое главное, я бы хотела познакомиться со всеми слугами. И второе. Мне нужно вникнуть в дела замка.
—Нет ничего проще. Я сейчас распоряжусь собрать всех в столовой и представлю Вам их. Что касается второго, то я готов показать Вам все бумаги и рассказать обо всём в любой момент, как скажете.
—Прекрасно! — проговорила Иоланта, и они оба вышли из кабинета.
Когда все слуги собрались в столовой, Пьер представил их новоиспечённой хозяйке. Девушка, обладая отличной памятью, легко запомнила всех и как полноправная собственница замка отдала тут же несколько распоряжений. На будущее она попросила сообщать ей заранее, если станет известно о приезде графа в замок, а пока всем было приказано быть в любой момент готовыми к его появлению: горячая ванна и чистая постель, а также свежеприготовленная еда должны быть всегда. Когда все слуги разбрелись заниматься необходимыми делами, Иоланта снова прошла с управляющим в его кабинет, где до поздней ночи разбиралась с бумагами по ведению хозяйства.
На следующий день утром она пригласила к себе господина Фиделя и с ним обсудила план действий относительно продолжения своей деятельности по вышиванию картин, рушников, платков и прочего. В итоге было решено, что нотариус договорится с хозяйкой мансарды, где ещё совсем недавно проживала девушка, чтоб та принимала заказы от господ, а сам господин Фидель будет раз в неделю приезжать и забирать их, а также привозить готовые изделия, которые потом хозяйка будет отдавать, получая взамен деньги. Возможно, иногда он будет брать с собой служанку Иоланты, чтобы та относила заказы господам. Разумеется, услуги хозяйки мансарды тоже будут оплачены. Таким образом девушка организовала для себя ту же самую работу, которой занималась до встречи с графом, с той лишь разницей, что теперь у неё для этого были посредники, а заработанные деньги она могла откладывать про запас, чтобы однажды воспользоваться ими, если супруг всё же в будущем с ней разведётся.
—Скажите, сударыня, зачем Вам это нужно? — поинтересовался господин Фидель, когда они обговорили все условия. — Ведь дела замка идут хорошо, и Вы, как полноправная хозяйка здесь, можете распоряжаться доходами по своему усмотрению.
—Не хочу, чтобы у графа был малейший повод обвинять меня в расточительстве, — ответила с улыбкой графиня. — А кроме того, мне нравится вышивать, и нужно же мне хоть какое-нибудь занятие, чтоб не сойти с ума в этих стенах в одиночестве.
—Понимаю, — кивнул нотариус, с восхищением глядя на девушку, очередной раз отметив про себя, что граф не заслуживает такой супруги. На этом они и расстались.
Будучи девушкой умной, да к тому же имея опыт управления ещё со времён проживания в собственном замке, которым после смерти матери её отец не занимался вовсе, Иоланта очень быстро вникла во все дела, и вскоре все и каждый по любому поводу приходили к ней советоваться. Благодаря её тщательности и прилежности дела замка даже улучшились, и доходы в скором времени возросли. Всюду чувствовалась заботливая рука хозяйки, которая стала незаменима и весьма любима всеми в отличие от хозяина, предпочитавшего проводить время вдали от семейного гнезда.
Хоть девушка и немного зарабатывала своим вышиванием, тем не менее, у неё был пусть и весьма скромный, но собственный доход, никак не связанный с её супругом. Если б она хотела купить себе новый наряд, то могла бы сделать это из собственных средств. Впрочем, постоянно находясь в замке, позволяя себе только выезжать на заре на прогулку верхом да после обеда гулять по саду, она довольствовалась малым и никогда не позволяла себе лишних трат. Она даже ела весьма умеренно, и слуги порой сокрушались, что наготовлено слишком много, а съедено всего чуть-чуть. Зато каждый раз, когда молодой граф возвращался домой, для него были приготовлены и горячая ванна, и чистая одежда, и вкусный обед, и мягкая постель.
Как и обещал после свадьбы хозяин замка, за трапезой молодожёны всегда сидели вместе. Не зная, о чём вести беседу, чувствуя, что супруга для него так и осталась чужим человеком, граф после привычных приветствий и пожеланий приятного аппетита по большей части молчал, ибо, с одной стороны, не собирался посвящать супругу в свои столичные дела, а с другой, не хотел очередной раз испытывать неловкость от остроты её язычка. Иоланта же не горела желанием беседовать с супругом по той причине, что прекрасно видела, как мало интересуют его и она сама, и дела замка. Она понимала, что любой разговор будет такой же формальностью, как и весь их брак в целом. Поэтому девушка также по большей части хранила молчание, однако позволяла себе внимательно следить за каждым движением молодого человека, всякий раз пытаясь найти доводы в пользу того, что она не зря приняла решение стать хозяйкой в его доме, пусть на время, не навсегда. Впрочем, несмотря на безразличие и равнодушие хозяина ко всему, что касалось его молодой супруги, графиня по-прежнему любила его и даже не пыталась помочь себе избавиться от чувства, понимая, что только время может излечить её страдания. Но время шло, а облегчения не наступало. Возможно, всему этому было простое объяснение: она всё ещё надеялась, что когда-нибудь, пусть и не очень скоро, он всё же поймёт, что она любит его и что вместе они смогут стать счастливыми.
Просматривая мельком бумаги, которые временами приносил ему управляющий, Шарль с каждым разом замечал, что доходы всё возрастали, а расходы оставались примерно на том же уровне. Не понимая, но при этом не желая особо разбираться в данной ситуации, он тем не менее был удивлён, что его супруга в самом деле была более чем скромна в своих желаниях. О том, что у неё есть какой-то свой источник дохода, он, конечно, не догадывался, и сообщать ему об этом никто не собирался. Его вообще мало интересовали и дела замка, и то, чем занимается Иоланта в его отсутствие. Главное, чтобы о её существовании не знал никто за пределами замка — то было единственное, что волновало влюблённого графа, не оставлявшего надежды однажды встретить свою призрачную незнакомку.
Вот так и проходили дни молодожёнов: одна следила за хозяйством и делами в замке, приумножая богатство и зарабатывая нехитрым способом себе на жизнь, а другой проматывал это самое богатство в столице, не заботясь о том, каким образом оно ему доставалось. Каждый из них продолжал жить своей жизнью, только у одной это была скромная жизнь, полная уединения и умиротворения, а у другого — роскошный и бесконечный праздник, наполненный всяческими увеселениями, фейерверком чувств и постоянным поиском владелицы его мыслей и души.
В городе никто и не догадывался, что д’Этоаль женился, поэтому его по-прежнему осаждали прекрасные дамы, пытаясь завоевать его внимание. Не сообщил эту новость Шарль и своему другу. Так что в целом для графа мало что изменилось при дворе. Он не засиживался в своём столичном доме, а всё так же пропадал на всяческих приёмах, маскарадах и балах, пытаясь отыскать ту, которая навсегда завоевала его сердце, но с каждым днём надежда таяла, ибо время шло, а прекрасной незнакомки всё не было видно на горизонте.