Часть 49
21 апреля 2024 г. в 14:44
Мне казалось, что я в норме, но, похоже, я заблуждалась.
Крючковатыми колючками внутри меня распускается алоэ, сплетаясь с ядовитым аконитом. Первая слеза катится по щеке и падает в чашку с зельем от Дайсуке. Хорошо, что он заварил мне вторую порцию. И хорошо, что он ушёл. Не хочу сейчас притворяться кем-либо.
Качаю головой и привычно отвлекаюсь на обстановку вокруг. Что передо мной? Чашка. Вот кружочки имбиря, это плавает пара звёздочек гвоздики, на дне между чаинками темнеют горошинки чёрного перца. Если бы это было посланием, что бы это могло быть? Имбирь — сила. Да уж, сила мне не помешала бы, это правда. Гвоздика — «Я любил тебя, а ты не знала!» Смешно, честно! Чёрный перец — страдания, укрепляющие любовь. Этого, наверное, в избытке, чёрт его дери. Чай — камелия китайская — воспоминания. Бр-р-р…
И всё же нельзя выкинуть из головы то, что вцепилось в мозги, как орхидея в дерево-жертву. Я помню каждый миг вчерашнего вечера так, будто снимала это на камеру, а после пересмотрела запись раз пятьдесят.
Я хочу спрятаться, но у меня ничего не выходит. Прячется мир вокруг меня — за пеленой слёз. Но я остаюсь. И моё мысленное кино прокручивается раз за разом — всё реалистичнее и реалистичнее.
Я обещаю себе решить эту проблему. Разобраться в ней и решить. Но сначала мне нужно безопасное место. Тут не найти лесной глуши, но моя комната, кажется, запиралась изнутри. Дело за малым — раздобыть кое-что, но сначала — привести себя в видимость порядка.
Умываюсь и иду на поиски Дайсуке.
Мой новоиспечённый супруг оказывается в ближайшем коридоре. Как раз ведёт Хару в сторону кухоньки.
— Дайсуке, дорогой, мне нужен телефон с симкой, — улыбаясь, как расточительная жена богатея из русской мелодрамы, провозглашаю я.
— Попроси Хюсуку — он свяжет тебя с кем нужно, — пожимает плечами он.
— Не пойдёт, — качаю головой я. — Хочу позвонить как нормальный человек. По телефону. Без интеллектуальных посредников.
— Как пожелаешь, Венда-сама. Сузуэ, не могла бы ты принести Венде телефон с сим-картой? — уточняет через связь в серьге Дайсуке.
Не знаю, что отвечает Сузуэ, но пятнадцать минут спустя я запираюсь во временно своей комнате наедине с телефоном. Хитрая техника, но я как-нибудь в ней разберусь.
Из немногочисленных вещей, привезённых из Сарматии, меня сейчас интересует всего одна. Бумажка, которую дал мне Дима.
Медлю, но всё же набираю неизвестный заграничный номер. Под аккомпанемент длинных гудков за окном подмигивает луна.
— Hallo? — из трубки слышится незнакомый мужской голос. Его владельца явно только-только разбудили.
Как же далеко забрался Димка, если у них там тоже ночь?
— Hi, I'd like to talk with Dmitry. Could you please…
— Ah, Dima, son of a bitch, what's the girl calling you when we are in bed?
— Shut up and give it to me, Leo! Цветочек, это ты? Что-то случилось?
— Привет, — усмехаюсь одним уголком губ. — Прости, пожалуйста, что так поздно.
— Нет, ничего, это ерунда. Что стряслось, цветочек?
— Неосторожно оставленные яблоки имеют свойство гнить, — почти шепчу я. — И, кажется, на этот раз гнилым яблоком оказалась я.
Умолкаю. На том конце тоже тишина.
— Он мёртв? — наконец выдыхает Дима.
— Ни единой целой косточки не осталось, — подтверждаю я. — Мои японские друзьяшки постарались.
Дима молчит, позволяя мне говорить всё, что я посчитаю нужным.
И слова льются из меня — вперемешку со слезами. Я говорю про походы по магазинам, где почему-то говорят на смеси японского и английского. Про украшения, способные перевести любую речь. Про важный приём, где я — жена мультимиллионера, плейбоя и далее по списку — изображала гостеприимство и радушие. Про этого Реутова — важного индюка без каких-либо манер. Про конфеты из корня вёха. Про безразличие, рассыпавшееся сейчас на миллиарды осколков. Про Хару, по частям сжигавшего то, что осталось от сволочи. Про пьянку с утра пораньше.
И про то, чем всё кончилось. Страх, тоска, навязчивые мысли. Одиночество.
— Цветочек… Я прилечу к тебе ближайшим рейсом. Скажи: где ты?
Что-то тёплое примешивается к холодному водовороту внутри меня.
— Я… я в Токио, но нет, не нужно, Дим, спасибо. Я не хочу, чтобы ты бросал всё и сломя голову мчался не пойми куда.
— В таком случае, я проговорю то, что ты и сама знаешь. Ты правильно сделала, что убила того подонка. Но даже если бы не убила — ты не принадлежишь ему. Ты вообще никому не принадлежишь, кроме себя, цветочек. Ты не яблоко: от тебя нельзя ничего откусить, тебя невозможно испортить, что бы с тобой ни делали. И ты уж точно ни в чём не виновата. Ты не виновата, что на твоём пути встречаются подонки. Ты не виновата, что другим приходится принимать тяжёлые решения. Цветочек, ты не несёшь ответственности за их решения. Ты вообще нести ответственность можешь только за себя. Но ты и так всё это знаешь. Поэтому, цветочек, я добавлю лишь то, что ты очень-очень важна. И для меня, конечно же, тоже. Если тебе что-то нужно — говори. Прилечу куда скажешь.
— Ты… ты… Дзякую… Дабранач… — выдыхаю я полушёпотом и кладу трубку.
Казалось бы: Дима проговорил очевидные глупости. Но для меня это было именно оно — то, что нужно. То, что он говорил мне днями, отбирая то нож, то верёвку, то горсть таблеток.
В прошлый раз было тяжелее.
Хорошо, что на этот раз я не осталась совсем одна.