𝐒𝐮𝐧𝐛𝐮𝐫𝐧

• 𝐇 •

      Лежать на кровати Микасы, водя периодически пальцем по одеялу, — стало для Хистории неким ритуалом, позволяющим отключиться от реальности. Так можно было игнорировать все шумы, даже представить, что находилась сейчас совсем в другом месте. Хорошо было бы в такой момент просто перестать существовать. Раз. И все. Больше не будет никаких проблем, обязанностей, разговоров… Кому какая польза вообще от ее жизни? Если ее не будет, то планета не остановится. За дурацкой зимой опять придет весна, сменится летом… И так по кругу. От того, что в этом огромном мире исчезнет одна Хистория, ничего не изменится. От нее не было пользы даже для собственного ребенка. Всем занималась Микаса, и у нее получалось намного лучше, стоило уже признаться самой себе в этом.       Зависть кольнула Рейсс, и она нахмурилась, не переставая выводить ровные восьмерки на ткани указательным пальцем. Это все, на что она была способна. Все тело будто рассыпалось. Нет, у нее ничего не болело, заживало все прекрасно. Но ощущения… От них никак не получалось избавиться. Даже дочери имя дала все та же Микаса. Тогда, может, и впрямь смысла не было в том, чтобы находиться рядом? Она же справится сама, а Хиса…       Однако каждый раз что-то одергивало ее от того, чтобы уйти в такие рассуждения еще глубже. Аккерман все никак не прекращала попыток вернуть то ли дружбу, то ли просто растормошить Хисторию. И это в какой-то степени раздражало. Почему просто не отпустить уже? Хотелось вывалить на нее, чтобы забрала уже себе эту Ивонн, как она ее назвала. Но Хиса не могла, затыкалась каждый раз, когда эти слова подбирались к языку. Ей хотелось услышать, что она нужна в этом мире. Нужна не как жертва, не как попытка удержаться за что-то хорошее в прошлом… Она хотела ощущать собственную значимость отдельно от всех факторов. Может, той же Микасе она и была нужна, но никак не получалось понять для чего именно. Что ею двигало? Почему вообще решила помочь? Потому что Рейсс тогда поставила ее в такое положение? Или причиной тому — чувство вины?       Смахнув редкую слезинку, Хиса медленно повернулась, вновь наблюдая, как Микаса что-то делала с Ивонн. Кормила? Или переодевала? Со спины разобрать не получалось. Да и быстро перестало быть интересно. Нормальные матери так не поступают. Нормальные матери беспокоятся о своих детях. Почему же тогда она ничего не чувствовала? Она какая-то не такая? Сломанная? Ребенок до сих пор ощущался, как нечто чужеродное. Даже думать не хотелось о том, как такое вообще произошло. Хистория готова была выцарапать из памяти все случившееся. И отчасти это получалось. Это ведь не она рожала. Совсем не она. Ей только всучили этот сморщенный, розоватый кожаный сверток. Криста родила, ее заставили. А она — Хистория — была теперь вынуждена по чьей-то прихоти страдать. Почему она вдруг не могла жить полноценно из-за того, в какую дерьмовую ситуацию попала Криста? Убедить себя в таком исходе событий было даже легче, чем она ожидала.       Еще Кристе совершенно не нравилось, сколько внимания Микаса уделяет кому-то другому. А именно — так наивно доверяла первому встречному! Ну и пусть этот Эрен помогал. Пусть был с ней рядом достаточно времени. Пусть. Но Криста же знала, что у него внутри! Знала, что ему важно в первую очередь — залезть Микасе в трусы. Иначе и быть не могло. Что его отличало от всех мужчин, которые встречались им в жизни? У каждого вставал член, стоило оголить какую-нибудь часть тела. Так где гарантия, что именно этот вот Эрен сдержится от соблазна? Вряд ли он был религиозным человеком. Но даже там встречались извращенцы, может даже и похуже. Криста была уверена в этом. Поэтому такими существами можно только пользоваться. Больше ни на что они не пригодны.       Криста знала. Хистория же искала возможности найти хоть одно доказательство думать иначе. Все же… Полный мудак не стал бы так хорошо относиться к чужому ребенку только потому, что у его «девушки» возникла прихоть возиться с ним. Не стал бы с теплотой смотреть на девушку и заботиться о ней. Эрен уставал, но все равно старался проведать их, чтобы убедиться, хватало ли им всего. Это же он нашел себе на смену хорошую девушку-полицейскую, чтобы им было комфортно. Но этого всего было так мало… Криста не принимала подобные доводы и всякий раз воротила нос, высказывая свое мнение.       Единственный раз, когда получилось хоть как-то заставить себя поверить в светлое будущее — внимание Имир. Она помнила ее! Не забыла… Хотела приехать, чтобы забрать из всего этого кошмара! Имир… Но даже тут Хисторию начали разрывать на части переживания. Что, если, узнав всю правду, Имир откажется от нее? Если посчитает грязной и… Как им вообще разговаривать после случившегося? О чем? Это настолько давило на Хису, что она вновь предпочла закрыться, чтобы попытаться остаться наедине со всеми мыслями. Нужно было найти какое-то решение, чтобы уже сдвинуться с надоевшей точки. Только вот то, как все оттягивалось в очередной раз, стало для нее звоночком, будто все и впрямь статично. Ничего и никогда не будет меняться. Она вынуждена принять реальность в полном объеме. Свыкнуться с тем, что жизнь больше не имела красок. Может, Криста права? Она более приспособлена к этому дерьму?..       И что же тогда делать в такой ситуации? Сдаться? Хистория очень хотела просто вернуть спокойствие, но никак не понимала, как это сделать. Ее жизнь не станет прежней. Или она рано сдавалась? Наблюдая за тем, как Микаса старалась, чтобы наладить свою жизнь, становилось стыдно за собственное бессилие. Из-за этого Хису сильнее затягивало в болото. Она больше не понимала, казалось, вообще ничего. Только стоя под теплым душем, закрыв глаза, она позволяла себе расслабиться, выплакаться, чтобы поскорее уже забраться в кровать и спрятаться с головой под одеяло. Микаса оказалась упорнее. Тоже. Все что-то делали, старались… Кроме Хистории. Что же тогда она могла бы дать Ивонн в таком случае? А что отношениям с Имир? Ничего. Только пустоту и разочарование.       Однако даже в такой ситуации, когда было решено дать шанс себе на возвращение жизни, Хистория наконец задумалась, как же выглядело ее общение с Микасой. Да, Криста никогда бы не согласилась на такие условия. Она никогда бы не стала извиняться перед Эреном. Кто он вообще такой, чтобы вдруг выказывать ему такие почести?! Но Хистория… Хистория понимала, что, возможно, они больше не увидятся с Микасой, поэтому хотя бы напоследок нужно оставить после себя что-то хорошее. Нужно отплатить за все, что Аккерман делала для Ивонн. Вот бы она сама попросила оставить ребенка! А если об этом спросит Эрен?.. Согласилась бы Хиса вот так отдать им дочь? Было бы ей в таком случае спокойнее? Или стоило все же попробовать сперва справиться со всем самой? Со стороны уход за Ивонн не выглядел так уж сложно. Наверное, стоило немного подождать. Может, Микаса и сама не захочет отказываться от ребенка, которому отдала столько своего внимания? Может… Стоило дать ей больше времени, чтобы сильнее привязаться к Ивонн? Опасный, но вполне действующий план. Для этого можно было и сделать вид, что с Эреном они вполне себе помирились. Даже если это было и не так, то разыграть это не сложно. С другой стороны… Может… Честнее будет признаться Микасе?.. Когда будет время.       И только она хотела произнести эти слова вслух, как за дверью что-то глухо бухнуло. Микаса тут же стала бледнее обычного и подскочила. Признаться честно, Хистория замечала, что нервозность Аккерман увеличивалась с каждым днем все больше и больше. Каждый раз после того, как, отойдя в сторону, они с Йегером шептались о чем-то. Как-то раз Рейсс даже случайно услышала о чем именно они говорили. О Елене и убитых девочках. Ее раздражало то, как Микаса пыталась взять вину на себя. Эта фраза «если бы я вспомнила раньше» звучала столько раз, что Хису начало от нее тошнить. Сначала она говорила это в разговоре с Эреном, затем в неожиданные моменты бормотала себе под нос, а после и уже более слышимо произносила, думая, что никого в комнате с ней не было. И сейчас, видя, как паранойя Микасы не давала ей жить, Рейсс подняла руку.       — Наверняка это Гретта что-то уронила. — Попыталась ободрить ее Хиса. Все же, ей не хотелось, чтобы Аккерман чуть что хваталась за пистолет, который в квартире тайно оставил Эрен. Они думали, что Хистория не знает об этом, но маленькая квадратура этого сарая на курьих ножках не сыграла им на пользу. И раз он оставил пистолет, думала Хиса, значит, возможность нападения не исключалась. — Хочешь, я ей открою дверь?       — Не нужно. Я сама. — Микаса покачала головой и заметно собралась. — Ты налей пока себе чай.       Хистория послушно подошла к чайнику и даже думала действительно наполнить чашку. Однако существование огнестрельного оружия в этой комнате никак не выходило из ее головы. Вдруг это действительно тот, кто пришел убить? Рейсс замедлилась и беззвучно подошла к дверному косяку, прячась за стеной. Микаса сначала посмотрела в глазок, а затем, ворчливо приговаривая о том, что лампа в коридоре опять перегорела, щелкнула замком, открывая со скрипом дверь. И тут начался самый настоящий кошмар. Аккерман едва сдержала визг, когда тело убитой Гретты, сменщицы Эрена, ввалилось в квартиру, ограничивая закрытие двери. Микаса мигом ринулась в комнату, где лежал ребенок, и захлопнула дверь. Но это точно не спасло бы ее. В квартиру зашел человек в маске и с заряженным пистолетом, на который был прикручен глушитель. Этот человек был высок, но при этом двигался настолько плавно, что было видно: это искусный убийца. Это…       — Елена?! — шепотом вырвалось у Хистории.       То, что та не убила Микасу в первый же момент, навело Рейсс на мысль, что ее изначальная цель — не девушки. И развивающиеся в этом направлении мысли моментально бросили в холодный пот. Елена пришла за ребенком, у которого есть покупатель. И покупатель внес полную оплату еще в самом начале беременности. Теперь, похоже, сейчас он потребовал своего ребенка обратно. Руки Хистории задрожали. Хоть она и думала, что не так уж и привязана к ребенку, — сейчас осознала, что не готова вот так просто бросить ее в лапы убийц. Она старалась быть как можно тише, открывая разные шкафчики в поисках пистолета. Это чертово оружие было сейчас очень даже нужным, и именно из-за этого Рейсс никак не могла его найти. Отдаленно она слышала их разговор, который совсем ее не радовал.       — Микаса, не глупи, — спокойно начала Елена. — Ты уже поняла, что я не убью тебя. Лишь заберу ребенка и уйду. А с полицейской разбирайтесь сами.       — Ты думаешь, я тупая?! — Микаса прикрикнула, явно в надежде, что раздражающая старуха-соседка вызовет на них полицию за шум. Но, как назло, эта старая карга сидела в своей прокуренной квартире молча. — Я могу сложить два плюс два. Все те, кого ты убрала, были либо теми, кто готов был дать показания о блоке А, либо те, кто отказался от ребенка. И если полиция еще не дошла до такого вывода, то я понимаю, что это значит. Ты возвращаешь детей заказчикам и убиваешь всех, кто мешает на пути. Всех, кто участвует в расследовании.       — Ты умна, и даже жаль, что ты не вступила в наши ряды, — так же спокойно отвечала ей Елена. — Ты, как никто другой, понимаешь, что из любой ситуации нужно уметь выкручиваться. Если бы не понимала, не подлезла бы под крыло полицейского. Но я тебя не понимаю. Могла бы не выбрать жить спокойно и быть богатой. Подумаешь, управлять каким-нибудь борделем. Это был бы твой шанс действительно выйти из всего этого ужаса победительницей.       — Прямо как ты? — едко спросила Аккерман. Хистория истерично проводила рукой по поверхности внутри кухонных тумб и наконец нащупала пистолет. Он был приклеен к столешнице снизу под раковиной. Оторвав его, Рейсс тут же проверила пули и сняла его с предохранителя.       — Заткнись, ты не понимаешь, о чем говоришь, — шипела теперь Елена. Микаса явно задела ее за живое, и теперь нужно было действовать еще быстрее. Хистория мысленно крепко выругалась на несдержанность Аккерман. — Если продолжишь злить меня — я убью тебя, не дав никакого шанса.       Но шанса не было изначально, когда Хистория выскочила в коридор, она увидела то, как Микаса стояла в спальне, прижимая Ивонн к себе, и пятилась назад. Елена навела на нее пистолет, готовясь вот-вот выстрелить. И тут Микаса, заметив Хисторию, дернулась, что дало возможность нападающей наконец сделать это. Едва слышный свист был заглушен эхом выстрела из полицейского пистолета.

• 𝐄 •

      Смена Гретты уже должна была закончиться почти три минуты назад, а Эрен все еще торчал в дурацкой пробке. Никогда на этом пути не возникало проблем, а сегодня — как на зло. Еще и документацию пришлось забирать с совершенно другого конца Берлина. Все складывалось просто ужасно. Он нервничал, постукивая по рулю, но это никак не могло ускорить движение. Вроде, оказался поврежден светофор, служебная машина перекрыла движение, из-за этого вся полоса была вынуждена стоять. И объездов здесь никаких… В другой раз Йегер не переживал бы так, но сейчас Гретта даже не отвечала на звонки. Уйти раньше она не могла — это уж точно. Они вполне хорошо ладили на работе, и она прекрасно знала о том, насколько важна для Эрена безопасность Микасы. Может, и не озвучивала, но с большой вероятностью понимала куда больше, чем другие. Но она точно не расскажет. Гретта наоборот всегда поддерживала Йегера, угощала разной выпечкой. Ее старшая дочь недавно устроилась пекарем в булочную. Открытая и улыбчивая женщина, любимая коллегами и семьей. Нет, она точно не могла просто уйти со смены, не дождавшись появления Эрена.       Чувство тревоги нарастало и вскоре достигло катастрофического уровня. Йегер не мог рисковать, не мог ждать. Уж лучше покажется полным параноидальным идиотом, чем допустит что-то ужасное. Резко прижавшись к тротуару, он запер машину и бросился бежать в направлении квартиры Микасы. Оставалось надеяться, что его личный табельный пистолет, оставленный Мике для спокойствия, им не понадобится. Обычная нервозность, с которой он после разберется. Но хотелось убедиться как можно скорее, что все в полном порядке.       Вот и дом. Легко поддавшаяся дверь. Меняющиеся лестничные пролеты… И… Густая лужа крови, медленно стекающая вниз по ступенькам, тут же выбила воздух из легких. Сердце дрогнуло, словно кто-то впился в него когтями. Полицейская форма. Гретта. Судя по нанесенным ей ранениям, ее хоть и застали врасплох, но она пыталась отбиваться. Черт. Быстро убедившись, что пульс не прощупывался, Эрен затолкал свою горечь утраты как можно глубже. Вытащив пистолет из кобуры, он осторожно распахнул дверь шире и, стоило только сделать шаг внутрь квартиры, замер, смотря на развалившийся в коридоре труп высокой женщины. Та самая Елена? Откуда-то раздавался истошный крик младенца, и только сейчас Эрен заметил Хисторию, все еще сжимавшую дрожащими пальцами пистолет, направляя на Елену. Она дрожала, пытаясь сдуть с лица прилипшие волосы. Микаса! Кажется, он сказал это вслух, потому как Рейсс вздрогнула и отбросила пистолет в сторону, не сдержав вскрика. Черт.       Аккерман лежала на полу чуть поодаль и глубоко дышала, сжимая свое плечо. Она прикрыла собой ребенка и, падая, не позволила ему удариться, подложив под хрупкую голову ладонь. Перевернувшись на спину, она заметно зажмурилась и издала болезненный стон. Йегер тут же кинулся к ней, прижал ладони к ее щекам, убеждаясь, что она все еще жива. Что же здесь такого произошло? Как…       — Не ранена? Скорая нужна? — Он быстро достал мобильный, приготовившись сделать нужный вызов.       — Рука горит, — прохрипела она, то жмурясь, то открывая глаза.       Пуля прошла насквозь и теперь валялась где-то в стороне. Боль от раны явно не давала Микасе ясно мыслить, Йегер понимал это. Ему нужно было поговорить с кем-то, кто был бы в адеквате. К сожалению, здесь таких не наблюдалось.       — Сейчас. — Взглянув на время, Эрен понял, что следовало как можно скорее сообщить о нападении, но перед этим еще столько всего нужно было успеть сделать… — Сейчас, сейчас. Подожди.       Он быстро достал аптечку, всучил Микасе обезболивающее и дал запить. Описывая, что следовало сделать, заставил холодным, сдержанным голосом Хисторию наконец подойти и обработать рану от пули.       — Туже бинтуй, старайся. Это не так сложно. Но не дави на рану, — говорил он, натягивая перчатку и беря свой пистолет. Помедлив, выругался про себя и начал быстро вытирать его салфеткой. Вытирать как можно тщательнее, чтобы не осталось ни одного чужого следа. Выбора не оставалось. Он не имел никакого права отдавать кому-либо свое табельное оружие, и теперь нужно было все обставить так, чтобы никто не пострадал. Убийство даже в целях самозащиты повлекло бы для Хистории очередную порцию разбирательств. Стянув перчатки, Эрен несколько секунд колебался, но все же сжал пистолет. Быстро сообщив по рации о нападении, он тут же повернулся к Микасе с Хисторией. — Значит, так. Слушайте и запоминайте, чтобы говорить одно и то же. Ясно? Вы же понимаете меня? Отлично. Вы услышали шум. Дверь открылась. Стояла Елена. Выстрел. Хистория пыталась спрятать ребенка. Потом вошел я, дальше вы все плохо помните. Это основа. Теперь четко скажите мне, что было на самом деле. Как она вошла, как выстрелила, как умерла, что успела сделать.       — Я открыла дверь, там стояла Гретта. Она была странная, — шептала Микаса. — Она выстрелила в нее, как только я открыла дверь, и втолкнула в квартиру. Я сразу побежала к ребенку, понимая, что Елена пришла за ним. Не было никакого смысла убивать нас, ведь я одна из первых дала показания, как и Хиса. Значит, ее целью была Ивонн. Я заперлась, и мы говорили.       — Я искала пистолет на кухне, — так же тихо вступила в разговор Хистория. — И как только нашла его — выстрелила.       — Шайсе, — протянул устало Эрен и сжал переносицу. Думать надо было быстрее. Еще быстрее. — Хорошо. Да. Открыла дверь, Гретта упала. Хистория — ты пыталась спрятать ребенка. Именно ты. Микаса пыталась задержать — кинулась и получила пулю навылет, потому что я отвлек Елену. Дальше я уже сам. Но еще раз. Убил ее именно я. Никакого пистолета у вас не было. Вопросы есть? Да. Микаса, как она умудрилась в тебя попасть? Когда увидела у Хисы пистолет?       — Она вообще не видела Хисторию. Хиса выстрелила на несколько секунд раньше, и у Елены сбился прицел. — Микаса прикрыла глаза, тяжело выдыхая. — Она призналась мне, что продажа детей все еще происходит. Сказала, что я могла бы… Стать такой, как они…       — Я понял. — Оставалось ждать, но теперь каждая секунда вязко тянулась, не давая в то же время толком сосредоточиться. Теперь уже раздражающий детский визг только усугублял ситуацию. — Хистория, займись ребенком, я сам забинтую.       Присев рядом с Микасой, Эрен все еще ощущал эту противную тревожность. Получится ли обставить все верно? Что еще он мог сделать для усиления внимания к этому делу? Неужели все это никогда их не отпустит? Как же он устал… Впервые все навалилось разом, и сейчас он хоть и не позволял эмоциям брать верх, но осознавал четко: ради безопасности Микасы готов был отказаться от всего, лишь бы не переживать больше такие эмоции. Наверное, звучал все это время слишком грубо, поэтому, взглянув на Аккерман, постарался говорить мягче.       — Позволишь, я обработаю рану, затяну получше, пока не приехали медики? Ты молодец, все верно сделала.       — Да. Затягивай. — Микаса кивнула и села, сгорбившись. — Я растерялась. И она бы убила меня, если бы не Хиса. Я не могла думать ни о чем другом, кроме ребенка. Подвергла всех опасности из-за того, что неверно расставила приоритеты. Может, если бы я сразу дала отпор, никто бы не умер…       — Хватит, прекрати. Вы обе молодцы, я горжусь твоей решительностью и смелостью Хистории. Справились, несмотря ни на что. — Йегер проверил, насколько Рейсс справилась с обработкой, но все-таки еще раз спрыснул раствором, протер кожу вокруг от крови и начал накладывать уже свежий бинт. Хистория спасла жизнь Микасе… Что ж. Значит, он поступал верно, беря на себя убийство Елены. — Да, вы молодцы. А вот я… Опоздал. Мне жаль, что так все вышло, это была моя смена, теперь… Главное — Елена больше не причинит никому вреда.       Только вот теперь Гретта была мертва из-за него. Он был обязан приехать раньше. Какие-то минуты его промедления решили судьбы всех этих людей. Если бы только он успел, был рядом… Не допустил бы всего этого.       — Не вини себя, — шепнула ему Микаса, явно замечая то, как сильно изменилось его состояние. — Ты сделал все, что мог.       Он вздрогнул, подавив желание оспорить это. Прекрасно знал, что у них на двоих этой вины уже достаточно. За то, что не успели сделать, что не смогли… И все это тянуло за собой лишь трупы, новые жертвы. Настоящий ком из несправедливости. Теперь нужно будет смотреть в глаза родным Гретты, рассказывая, как все произошло… Эрен прикрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов, выдохов.       — Нужно будет как можно скорее отправить Хисторию в штаты, будет плохо, если ее начнут дергать. Пусть собирается, попросит отца прислать запрос и расписку. Это поможет. — Недоверие к Рейсс было оправдано, он не так уж долго знал ее, а уж верить в ее способности держать все под контролем… не собирался. Уж лучше, если она окажется как можно дальше, чтобы ее показания взяли сейчас, а после уже и не беспокоили. — Хотел бы я просто оказаться где-нибудь так же далеко, но понимание, сколько грязи еще осталось…       — Отец не связывался со мной с самого начала, — Хистория мрачно прошептала, пытаясь успокоить ребенка. — Имир обещала прилететь за мной в ближайшее время.       — Придется связаться с ним, — настоял Эрен, впервые даже для себя звуча так, что спорить с ним не следовало. — Здесь тебя допросят, ты расскажешь, что я сказал. Или хочешь застрять здесь надолго? Сомневаюсь, что это входит в твои планы. Уедешь с Имир, как я и обещал.       Заметив, как Хистория начала хмуриться, Йегер продолжительно выдохнул и поднялся, подходя ближе, стараясь держаться как можно более спокойным.       — Послушай, чтобы ты лучше сейчас поняла весь расклад, я расскажу. Ты убила человека. Это в любом случае — преступление, оно будет рассматриваться в любом случае именно с этой стороны. Да, у тебя есть смягчающие обстоятельства, есть даже все намеки на самозащиту, но… Это не отменяет факта убийства. При желании тебе даже мотив могут привязать. — Он не собирался ее пугать, не собирался говорить все это, но взбодрить и вбить наконец в блондинистую голову всю серьезность было необходимо. — А сейчас правда: ты защищала ребенка. Это я убил Елену, ведь она не слушала предупреждений, что, если не бросит оружие, то я выстрелю. Она убила бы вас, поэтому я был вынужден действовать. Вот, что я буду говорить. Но если тебя начнут расспрашивать на регулярной основе, можешь гарантировать, что не выдашь какую-то отличную от предыдущих показаний деталь? Вот именно. Сейчас ты — жертва. Вот и играй в жертву, как можешь. Хоть плачь. Не обижайся, что я давлю на тебя, но сейчас мы все в одной лодке, и я хочу помочь всем нам выплыть. Так что, связывайся с отцом. Я дам тебе такую возможность. Его запрос и подписка об ответственности поможет. Это единственное, что сейчас от тебя требуется. Можешь попросить Имир помочь.       Хиса шмыгнула носом, крепче прижав ребенка к себе. Наверняка сейчас в ее голове вертелось слишком много мыслей, но Йегер не мог иначе. Скрывать настоящее состояние их дела было бы глупо. Они вправе были знать всю серьезность. И ведь он умолчал о том, что совсем не имел права оставлять в квартире пистолет… Пугать этим Микасу не хотелось.       — Я поняла, — прошептала Хистория и опустила взгляд в пол. — Я свяжусь. Правда, не знаю, примет ли он меня. Ведь должна быть хоть какая-то причина тому, что он не вышел на связь.       — Давай так. — Взглянув на дверь, Эрен прошел на кухню и притянул стул, сразу сел на него, спрятав на время лицо в ладони. Кажется, и впрямь перегнул палку в общении. Рейсс ведь не виновата. Он выпрямился и продолжил уже без нажима, намного спокойнее: — Будешь давить на свое психологическое состояние, что здесь теперь совсем не чувствуешь себя в безопасности. Скажешь, что боишься не только за свою жизнь, но и за ребенка. Это важно. Пока обойдемся согласием Имир взять на себя ответственность. Попробуй просто связаться с отцом, чтобы прощупать почву. А дальше уже решим, как лучше поступить. Договорились?       — Да я уже сказала, что свяжусь! Хватит повторять это, я не глупая, — вспылила она. — Если бы не я, сейчас бы вообще другие разбирательства были, хотя вы изначально скрыли от меня пистолет.       — Я понимаю, Хистория, и знаю, что ты тоже молодец. — Эрен проглотил этот укор, старательно удерживая вежливость, сглаживая ситуацию. Следовало уже успокоить ее, чтобы не получить еще больше проблем. Сейчас его куда больше волновало здоровье Аккерман. Поэтому он вновь подсел к ней и прижал ладонь ко лбу. Доза обезболивающего начинала действовать, пусть и слабее, чем хотелось бы. — Если бы ты не среагировала, то я мог бы потерять Микасу, спасибо, что сделала это, что защитила всех. Но сейчас, когда сюда придут, не нужно показывать недовольство, больше страха и волнения. Это сыграет на руку.       — Не говори со мной, как с умственно отсталой, черт возьми! Я прекрасно понимаю, как мне нужно себя вести. — Закатив глаза, она уложила успокоившегося ребенка в кроватку и стерла каплю крови с его щеки. — Я все сделаю. Хватит повторять.       Проводя ладонью по лицу, Йегер шумно выдохнул, прикрывая глаза. Как же он устал от всего дерьма. От того, что творилось в мире, от этих пререканий, от необходимости вновь что-то выдумывать… Он уже успел пожалеть, что стер отпечатки пальцев Хистории с пистолета, но тут же мысленно отвесил себе пощечину. Так нельзя. Нужно собраться, а не разводить сопли и сдаваться. Разговаривать с Рейсс не было больше никакого желания. И как она вообще решила оставить себе ребенка? Может, стоило все-таки сообщить в органы, что мать из нее… Нельзя. Если Микаса не говорила об этом, то и не ему влезать. Наверняка Аккерман знала о подруге намного больше, чем видел он. И раз уж она доверяла ей, пусть и не всецело, то и Эрену следовало принять этот факт.       Вскоре квартира наполнилась сотрудниками служб. Микасе оказывали помощь, попутно опрашивая, когда удостоверились, что она была в состоянии отвечать на вопросы. Хистория на удивление неплохо отыграла свою роль. Даже больше, чем неплохо. В какой-то момент Йегер подумал о том, что она была бы неплохой актрисой. Начались очередные муторные процедуры, вытягивавшие силы, занимавшие много времени. Труп Елены накрыли, и Эрен только сейчас смог хоть немного, но расслабиться. Лишь на короткое время передать все в руки коллег. Чтобы потом — уже в кабинете Ханджи — излагать собственные мысли, новые известные детали и пытаться не дать заглохнуть делу, в которое уже было вложено столько нервов, крови и времени. В дело, забравшее столько жизней, грозившееся продолжать все это… Если только не вмешаться. Правда, надежда Эрена на справедливость таяла, как наспех сделанная свеча из огарков. Столкнувшись с настоящими правилами окружающего мира, он мог либо следовать им, приняв, либо вложить все свое здоровье на борьбу с… Еще бы было известно, с кем именно приходилось бороться, помимо расплывчатых понятий.