𝐒𝐮𝐧𝐛𝐮𝐫𝐧

      Ее дыхание постепенно начинало ускоряться, а внутренний голос едва ли не визжал уезжать от этого места как можно дальше. Увидеть кого-то из прошлого здесь, в Берлине… Это не могло быть совпадением. Аккерман сжала дверную ручку до скрипа, пытаясь дышать как можно глубже, однако легким было мало. Она задыхалась до тех пор, пока не открыла окно, впуская в машину холодный февральский воздух.       — Видишь кого-то? Где? — Голос Эрена изменился моментально, но, вопреки вспыхнувшей нервозности, сам Йегер оставался вполне способным мыслить здраво. Открыв кобуру, он припарковал машину чуть поодаль. — Значит, так, слушай. Можем сейчас уехать, передам информацию в отдел. Или можем пойти искать этого человека, но тебе придется пойти со мной, понимаешь? Это риск.       — Я тебе клянусь, я видела ее! — Микаса сжалась, зацепившись взглядом за пистолет. Неприятные воспоминания тут же острой болью отдались в голове. — Больше нет причин Елене торчать здесь. Она наверняка заметает следы. Но я не могу быть уверена, что мне это не показалось… Не может же это быть галлюцинацией?       — Понял тебя, ты видела Елену. Хорошо. — Йегер запахнул куртку, пряча кобуру от взгляда Мики, тут же достав телефон, начал набирать сообщение. — Она куда-то торопилась? Шаг быстрый? Мне нужно, чтобы ты рассказала о ней.       — Нет. Она просто стояла на пешеходном переходе. — Микаса отвернулась от него и сжала переносицу. — Если это действительно она… Тогда я хочу, чтобы Хисторию перевезли ко мне. Я боюсь, что проникнуть в шелтер будет слишком легко, а в наш дом попасть сложнее. Это не учитывая то, что двоих охранять легче, чем двадцать человек.       — Держи, выпей воды. — Он протянул ей бутылку, как только телефон звякнул. — Сейчас не станем вмешиваться, это может быть опасно, а тобой я рисковать не хочу. Передал координаты, теперь будем знать, кого все-таки ищем. Микаса, послушай, когда ее поймаем, я не дам ей увидеть свободу, обещаю. Веришь мне?       — Ее нужно убить при задержании! Ты не понимаешь… — Микаса нервно прошлась ладонью по волосам и переняла у него бутылку. — Она — изворотливая змея, их главный уборщик. Она лично помогала Оньянкопону столько лет. Не удивлюсь, если за неудачей Закариаса стояла она. Тогда, в пустыне… Именно она нас забрала. Убила прошлых похитителей и замела все так, что нас бы никогда не нашли. Черт, она даже смогла доставить нас в Европу, не оставив никакого следа!       — Хорошо, — без каких-либо возражений тут же ответил Эрен. Даже пары секунд не сомневался, озвучил четко, абсолютно уверенно. — Я вызовусь участвовать в задержании и в поисках. Но к вам приставят еще одного охранника, я попрошу, чтобы это была женщина. Грамотная. Прослежу за этим…       — Она очень хитрая. Будь осторожен и не совершай глупостей. — Микаса нахмурилась. Решение вспомнить все с каждой секундой казалось все более и более разумным, хоть теперь это и выглядело так, словно она вынуждена. — Я попытаюсь вспомнить о ней как можно больше. Я могу даже нарисовать ее.       — Главное в таком деле — выстрелить первым. — Усмехнувшись, Йегер поправил ремень безопасности и уже хотел тронуться с места, но взглянул на Аккерман. — Нормально, можем ехать? Или хочешь еще немного постоять?       — Нет, давай поедем отсюда как можно дальше. Я не хочу сейчас заострять на ней внимание, если честно. — Микаса сделала несколько больших глотков и вернула ему бутылку. Как и всегда, ее дни рождения оказывались неудачными. — Все равно нас будут держать под контролем. Свободно больше не погуляешь. Жаль, я только привыкла к этому.       — Значит, едем дальше. — Если он и волновался, то совсем не выдавал этого — наоборот. Словно хотел поделиться своим спокойствием с Микасой, даже если оно и было натянутым на все переживания. — В отделе уже в курсе, я все сообщил. Дело будет лишь за малым — чтобы мне согласовали участие в задержании… Надеюсь, с этим проблем не возникнет. Но я все улажу. Раз эта тварь причинила тебе вред, то права на жизнь у нее точно не осталось.       — В этом и проблема. Физически она не вредила мне, я бы сказала, что… Даже защищала. Но… — Она замолкла. Голова болела, и вслух оправдывать одну из чудовищ не хотелось. Микаса почувствовала легкий стыд, вдруг осознав, что ей, возможно, придется рассказать ему то, что она вспомнила. — Она давала мне наркотики, чтобы я была не в состоянии, когда они… Не важно, в общем. Я не хочу, чтобы ты знал остальное.       — Ты страдала из-за нее — этого уже достаточно. Я все исправлю. — Он сжал руль с такой силой, что обивка заскрипела, хоть машина и продолжала движение выверенно, на вождении его состояние никак не отразилось. — Исправлю.       — Может, тебе не стоит вмешиваться в это? — Аккерман нахмурилась. Мысль о том, что Эрена могут как-то покалечить, вызвала необъяснимый приступ острой боли в груди. — Как это у вас называется… Личный мотив?       — Все нормально, я ведь обещал тебе. С Эрвином разобрался, а тут… Справлюсь тоже. — Прочистив горло, Йегер разжал пальцы и дальше уже держал руль более спокойно. Сколько же всего сейчас в нем перемешалось? — Личное дает большую мотивацию.       — Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы. — Ее голос звучал тише и грустнее. — Я просто хочу, чтобы все это закончилось.       — Не переживай, пожалуйста, Мика, — обратился Йегер вдруг совсем мягко, даже замедлив ход машины. Он вобрал в легкие воздух, словно собирался принять самое важное решение, и в следующую секунду на короткое мгновение коснулся ее пальцев. — Я запрошу участие, и если мне разрешат, то сделаю все без последствий. Я… слишком дорожу тобой, чтобы как-то расстраивать.       — Хорошо. Я тебе доверяю. — Микаса кивнула, наконец расслабляясь. Почему-то сейчас ей хотелось поверить во что угодно, словно это могло бы хоть как-нибудь улучшить ситуацию. — Долго нам еще ехать?       — Нет, совсем немного. Всего лишь один перекресток, а затем — чуть еще… — Улыбнувшись, он включил кассету с немного странноватой музыкой. Видимо, нужная ему песня уже закончилась, потому что пришлось перемотать на ее начало. И только после этого Эрен начал отбивать ритм по рулю, что-то подпевая себе под нос. Однако быстро вздрогнул, словно осознав, что именно делал, и остановил магнитолу. — Извини, привычка, чтобы немного успокоиться…       Микаса нервно улыбнулась, словно заверяя, что ее не беспокоила его маленькая привычка. Однако день уже был испорчен. Стоило ей хоть немного отвлечься от дороги в голове сразу всплывала картина стоящей на перекрестке Елены. Микаса не была уверена в том, что увидела. Действительно ли она стояла там? И смотрела прямо на нее? Или это ее мозг решил сыграть с ней злую шутку? Аккерман весь оставшийся день улыбалась и пыталась скрыть свою задумчивость. В торговом центре она притворялась, что еда ей интересна, и максимально пыталась развести Эрена на разговор. Ведь если она замолчит, ужасы прошлого снова начнут ее преследовать, портя день. Единственный момент, когда Микаса не притворялась — на стоянке у дома Порко. Она сидела в машине, ожидая возвращения Эрена с тем самым подарком. И стоило ему вернуться, как вдруг нервная дрожь пробила ее.       Ей никогда не дарил подарки кто-то, к кому она испытывала бы такие теплые чувства. Поэтому она с волнением сидела и смотрела на то, с каким нетерпением он вытаскивал из небольшого пакетика бархатную темно-синюю шкатулочку.       — Скромный подарок, конечно. Не предел мечтаний, но мне показалось, что это порадовало бы тебя, — смущенно говорил Эрен, кивая на коробочку. Микаса улыбнулась и решила не уточнять, что ей было достаточно и того, что он пытался устроить ей праздник.       Она открыла коробку и увидела небольшие золотые сережки с жемчугом. Он выглядел, как вот-вот собирающаяся упасть слезинка, облаченная в объятья благородного металла. Микаса не смогла сдержать улыбку и провела пальцем по жемчужине. Лицо Эрена выглядело слишком уж довольным, из-за чего она смущенно отвернулась.       — Это самый красивый подарок за всю мою жизнь, — прошептала она, стараясь скрыть свое лицо за шарфом. Но Йегер пододвинулся ближе и пальцем оттянул ткань, не скрывая своей радости.       Пусть он и находился сейчас ближе, чем обычно позволял себе, но оттолкнуть его или отстраниться у Микасы не возникало желания. Он открыто улыбался, и она точно знала, что за этим всем не скрывалось никакого тайного умысла. Всего лишь хотел убедиться, что сделал все правильно, что у него получилось доставить ей радость, немного отвлечь от всего. Кто еще так старался ради нее?       Их романтика прервалась неприятным пищащим звуком звонка. Эрен напрягся, вглядываясь в имя контакта, и снял трубку. Микаса непонимающе всматривалась в его лицо. По ту сторону говорили слишком тихо, чтобы она могла хоть что-то разобрать, но судя по тому, как в какой-то момент желваки на его лице заходили — это было нечто очень, и очень плохое. Прекратив разговор фразой о том, что он скоро подъедет, Эрен прикрыл глаза.       — Что случилось? — Аккерман обеспокоенно смотрела на него, пытаясь понять, что еще такого ужасного могло произойти именно в этот день, в этот час.       — Послушай, я не хочу, чтобы ты переживала. Сейчас я привезу тебя к фрау Ралл, а ты подождешь в клинике сеанс, ладно? — говорил он устало, заводя мотор. Вновь это волнение напару с напряжением начали медленно поглощать Эрена, снимая с его лица милое смущение, покрывая тяжелой сосредоточенностью.       — Эрен, я хочу знать, что произошло, — настояла Микаса, сжимая его ладонь. Страх тут же завладел ее телом, заставляя сердце колотиться с огромной скоростью.       — Еще одно самоубийство, — мрачно ответил Йегер, смотря на нее с сожалением. — Это наверняка незнакомая тебе девушка. Но, прошу. Делай так, как я говорю. И дождись меня после, ладно?       — Хорошо, — прошептала она, поджимая губы и возвращая руку на свое колено. Какая разница, знала ли она ее? Смерть есть смерть, и она всегда приносит только несчастье.       Микаса не стала спорить. Она молча сжимала пакет с подарком в руке, думая о том, что сегодня снова кто-то ушел из жизни. Кто-то, кто страдал так же, как и она. Ей вдруг стало интересно, думал бы о ней так хоть кто-то, кроме Эрена, Саши и Хистории? Было бы ей или ему грустно? Отбросив от себя эти мысли, Аккерман неохотно следовала за Йегером, чувствуя себя все менее и менее в безопасности. Кто мешал убийце проникнуть в частную клинику? Встряхнув головой, Микаса попыталась избавиться от такой излишней нервозности. До приема двадцать пять минут, и за это время никто не нападет. Она лишь будет спокойно сидеть в коридоре перед кабинетом, ожидая своей очереди.       Время тянулось, словно издеваясь. Персонал с важным видом ходил по клинике, игнорируя полностью ее присутствие. Такой накал обстановки расстраивал. Микаса чувствовала себя снова в клетке, словно с минуты на минуту в коридор войдет Эрвин или Оньянкопон. И все это именно тогда, когда ее мозг переключился на режим восстановления жизни. Белоснежная дверь неожиданно распахнулась, и из кабинета вышла худощавая девушка. Она была зажата и старалась занимать как можно меньше места в коридоре, чуть ли не вжимаясь в стену. Микаса задумалась: выглядела ли она со стороны так же? Нужно срочным образом собираться и стараться не заваливать терапию.       — Микаса, твой звонок был неожиданностью. — Фрау Ралл приветственно улыбнулась, пропуская ее в кабинет.       Аккерман разместилась на небольшом кожаном диване и нервно сцепила руки. В прошлый раз сеанс закончился ее истерикой и агрессивным поведением. Теперь Микаса стыдилась своей реакции и виновато смотрела на Петру. Эта женщина удивляла ее. Будучи такой хрупкой на вид, фрау Ралл умудрилась быстро привести ее в чувства и оказать помощь.       — Вы сказали, что я могу назначать экстренные сеансы, если что-то случится, — тихо начала Микаса и опустила взгляд в пол. — Меня мучают возвращающиеся воспоминания. Я не могу спать из-за этого и чувствую себя ужасно. И сегодня… Ночью мне снилось… Снилось, как они снимали это на видео. А потом днем я увидела одну из моих мучительниц.       Петра заметно побледнела. Микаса видела, как на ее лице отражалась палитра эмоций, но представить, о чем она думала, Аккерман никак не могла.       — Ты рассказала об этом полиции? — с беспокойством спросила она, садясь рядом. Фрау Ралл ненавязчиво сжала ладонь Микасы, выражая поддержку.       — Да, в этот момент со мной рядом был полицейский, — тише говорила Мика. — Но теперь мне нужно вспомнить все окончательно. Это поможет следствию. Я не могу сидеть в стороне, пока умирают другие девушки.       — Микаса… Дорогая, такое будет достаточно травматично для тебя. Я боюсь, что это только ухудшит твое состояние. — Петра мягко погладила ее ладонь. — Я могу помочь тебе вспомнить, но, все же, я считаю, что это слишком резкая тактика.       — Мне кажется, что если я все сразу вспомню… То потом мне станет легче. Я смогу быстрее прийти в себя. — Аккерман наконец подняла взгляд на фрау и тяжело вздохнула. Отстранившись, она подошла к кулеру и набрала себе немного воды. Ралл села в кресло напротив, чуть нахмурившись. — Я понимаю, что это ухудшит мое состояние. Всю ответственность я беру на себя.       — Тогда у меня условие. Мы сосредотачиваемся на чувствах, а не на актах насилия. Как только ты начинаешь вспоминать детали об этом, мы с тобой постараемся сместить акцент на что-то иное. — Она взяла со стола ручку, блокнот и что-то начала туда записывать. — Как тебе такое условие? Это поможет смягчить влияние на твою психику.       Микаса кивнула. Она не стала говорить, что если не вспоминать насилие, то от ее воспоминаний останутся лишь крупицы. Аккерман хотела верить, что все получится так, как сказала фрау Ралл. Та явно была недовольна решением, но понимала, что не может заставлять Микасу, а тем более — мешать следствию. Микаса легла на диване так, как показала Петра, и тяжело вздохнула. Мягкость дивана вызывала в ней желание вздремнуть, но сейчас было совсем не время. Тихий, успокаивающий голос Ралл медленно проводил ее в ту часть воспоминаний, которая до сих пор была скрыта тенью.

𝟐𝟎𝟎𝟎, 𝐉𝐮𝐧𝐞

♫       Голова гудела. Микаса не понимала, что произошло. Последнее, что она помнила, — Хистория, ее потерянный взгляд. Аккерман хотела открыть глаза, но веки были настолько тяжелыми, что это оказалось почти невозможным. Все тело ломало. Сколько она так лежала? Несколько часов? Она старалась дышать ровно и копить силы. Неужели ее жизнь теперь будет такой? Спустя несколько десятков минут концентрации, Микаса наконец смогла открыть глаза, но они тут же пытались закрыться сами собой, сразу же начиная слезиться. Это ощущалось как самая ужасная пытка, Аккерман сжала свои волосы у корней и уткнулась лицом в нечто мягкое. Проплакав несколько минут, а затем агрессивно потерев глаза, она наконец смогла их разлепить.       Микаса лежала на кровати в какой-то комнате, явно находящейся в подвале. Узкое окно под потолком с улицы было забито досками и служило лишь для небольшого притока свежего воздуха. Куча железных двухэтажных кроватей в ряд занимали всю комнату. Женщины разных возрастов и состояний спали, скрючившись. Приподнявшись на локтях, Микаса непонимающе осмотрела помещение. Куда она попала? Где Хистория? Наконец в темноте она смогла рассмотреть часы, висящие на самой дальней стене. Четыре двадцать шесть утра. Тяжело выдохнув, она легла обратно. Ей сейчас ничего не сделать, даже если очень сильно захочет. Одеяло было тонким и совершенно не грело. Аккерман повернулась лицом к стене и наконец заметила, что ее кровать стояла прямо напротив забитого досками узенького окна.       «Нужно будет днем постараться найти есть ли в нем щели», — подумала она, жмурясь.       Сон без сновидений ледяной волной накатил на нее, сразу же утаскивая прочь от столь жестокой реальности. Но пробуждение было не менее жестоким. Резкий визг и глухой звук ударов заставили ее подскочить. Двое мужчин и женщина стояли в комнате. Мужчины избивали девушку, чья кровать располагалась в другой стороне, а женщина с важным видом за этим наблюдала. Никто больше не спал. Некоторые сидели, забившись в самые отдаленные уголки комнаты, прикрывая уши. Другие смотрели с безразличием. Ее хрипы и то, как она давилась собственной кровью вызвали у Микасы полувздох-полувизг. Женщина повернулась в ее сторону, и Аккерман обдало холодным потом. Жестокий взгляд сразу же сменился на более мягкий. Это показалось ей странным, ведь с чего бы такому человеку, как она, смотреть на нее так. И теперь она наконец осознала, что уже видела ее. Елена. Именно она приехала в тот дом, убила похитителей и забрала их. В тот момент им казалось, что жизнь может стать лучше. Но теперь…       Микаса не хотела, чтобы она на нее смотрела. Она хотела спрятаться, выбить окно и сбежать. Однако это не представлялось возможным. Елена подошла ближе и скрестила руки на груди. Она была настолько высокой, что могла спокойно наблюдать за тем, как Аккерман сжималась на верхней кровати. Что-то сказав мужчинам на неизвестном языке, она медленно вышла из комнаты. Один из них тащил за волосы тело избитой, а второй резко выдернул Микасу за ногу из ее кровати. Упав на бетон, она больно ударилась головой. Все зазвенело и закружилось. Из-за этого закинуть ее на плечо оказалось легче легкого. Аккерман никак не могла сообразить куда ее несли. Она ощущала, как они поднимались по лестнице, и как затхлый подвальный запах сменился сладковатым запахом дыма и пота. Вдруг ее посадили на стул в кабинете и сунули какую-то таблетку в рот. Головная боль медленно начинала проходить.       — Ты такая проблемная… — хрипло начала Елена, облокачиваясь ягодицами на стол напротив Микасы. Ее темно-красный брючный костюм создавал впечатление, что она вот только что вылезла из стереотипного фильма про итальянских мафиози. — Не хотелось бы, чтобы ты доставляла мне неудобства.       — Где я? — прошептала Микаса, однако эти слова болезненным эхом прошлись в голове. Сморщившись, она прижала холодную ладонь ко лбу.       — В моем борделе, сейчас середина июня. Я здесь главная, и ты должна слушать меня, если хочешь жить, — говорила она с усмешкой, возмущая этим до глубины души Микасу. — Делай все, что тебе скажут, и тогда ты останешься в живых. Но если ты попытаешься устроить побег или выкинешь очередные выкрутасы как там, в пустыне — тебя ждет участь той девушки. Я тебя потеряю в этом городе навсегда, и никто, никогда не найдет даже твой труп.       — Как ты можешь быть здесь главной? Как ты можешь так поступать с нами? Ты ведь и сама женщина! — Микаса скривилась в отвращении и вдруг ощутила, как больно пальцы чудовища впились в ее щеки, заставляя смотреть прямо в ее глаза. Аккерман едва сдержала вскрик ужаса. Глаза Елены сияли азартом и жаждой наказать ее за такие смелые высказывания.       — Считаешь, мне не насрать? — прошипела она, усилив хватку. — Такая наивная? Если думаешь, будто факт того, что я женщина, остановит меня от прибыли — ты ошибаешься. А теперь запомни раз и навсегда: мир жесток, и ты должна быть благодарна, что тебя не убили.       Оттолкнув ее лицо прочь, Елена выпрямилась и села в большое кожаное кресло.       — Я лишь тебя предупредила. Есть человек выше меня, и я отдам тебя ему на растерзание стоит тебе хоть раз оступиться. Будь послушной девочкой и раздвигай ноги как можно чаще. — Уже спокойнее говорила она. — А если не будешь слушаться, мы еще и твою подружку прирежем.       — Хистория? Что с ней?! — Игнорируя головную боль, тут же спросила Микаса. Страх мгновенно накатил на нее, скручивая живот и провоцируя рвотные позывы. Если они навредят ей… Аккерман поджала губы. Нет, с ними обеими все должно быть хорошо.       — Поверь, детка. Ты будешь только мечтать о том, как живет она. — Едкая усмешка болезненно ударила прямо в сердце. — Сейчас тебя отведут в душ, выдадут одежду и скажут, что делать. Не реви, не ной. Выполняй свою работу грамотно и будешь жить более-менее прилично. Если нужна наркота — будет, но на что-то супер качественное не надейся.       Она махнула рукой, и стоящий поодаль мужик тут же подхватил Аккерман, заставляя ее идти вперед. Они вышли из кабинета и снова спустились вниз, в подвал. Он слабо освещался и действительно сильно вонял. Прихвостень вел ее дальше — в комнаты, где спали рабыни, — и, проходя мимо, Микаса увидела, как девочки стирали простыней убитой ее же кровь. Эта картина вызвала у нее приступ тошноты. Ванная комната выглядела лучше, чем спальни. Белая плитка на полу и стенах, в ряд куча душевых леек и мыло в мыльнице, прикрепленной к стене. Ни перегородок, ни дверей. Ее затрясло. Вдруг сопровождающий ее урод начал едва ли не срывать с Микасы одежду, а затем толкнул ее, сжимающуюся от холода, вперед.       «Какое унижение», — подумала она, когда он включил воду и злобно гаркнул что-то на незнакомом языке. Что-то, что наверняка подразумевало «купайся!».       Вода оказалась ледяной, и это мигом разбудило Аккерман. Теперь она тряслась уже из-за жуткого холода. Он снова что-то крикнул, и она напугано схватилась за мыло, начиная сразу же натирать им кожу, давя приступы брезгливости. И тут она заметила на себе два странных шрама. Ей еще не доводилось осматривать свое тело, и теперь она не понимала, что случилось. Июнь… Неужели она забыла целый месяц после того, как их с Хисторией разлучили?! Что же происходило с ее телом все это время?! Тотальный ужас захватил ее тело и душу, из-за чего она выронила мыло, но не стала его подбирать. Она позволила воде смыть его остатки с себя, после чего ее грубо выдернул из-под душа сопровождающий и толкнул на лавку. Отсоединил от стены какой-то странный фен и начал быстро сушить ее волосы. Сейчас ей хотелось только одного: сбежать. Но что, если ее убьют? Что, если выхода нет?       Фен неприятно обжигал кожу, но Микаса терпела. Некий акт мазохизма помогал ей держать себя в сознании и помнить: она жива, все еще в аду. И это не закончится никогда.