Жизнь со скоростью 172 мили в час

Теряюсь во времени, не понимая, сколько мы едем по городу. Деревья парковых зон вдоль магистрали сменяются домами и наоборот. Мы сворачиваем налево по дороге в Спрингфилд и понимаю, что едем в парк Бруквуд. Злюсь, потому что Томлинсон вел меня самыми длинными дорогами, которые только можно придумать. Сюда можно было бы проехать в пять раз быстрее, если бы Луи не решил прокатиться. А путь к озеру с дороги — противное бездорожье. У них с Маликом один мозг на двоих, иначе я не понимаю, как можно со спортивным мотоциклом, предназначенным для трасс, ездить по… вот этому? Трава, грязь, кочки. В лучшем случае — пешие тропинки. Ребята остановились на противоположном берегу отсюда — я вижу небольшой белый трейлер Гарри, который он сюда вывез благодаря внедорожнику Луи. Выжав газ, обгоняю Томлинсона и даже не жалею об амортизаторах джиксера. Пусть Луи плетется позади, как старая бабуля на велосипеде, я уже откатала свой километраж. Подъезжаю к Гарри, разводящему огонь в мангале. Он радостно голосит в приветствии, что перебивает гудение мотоцикла. Паркую байк рядом с трейлером и выхожу к нему. — Опять впереди всех, Рессо, — Стайлс подмигивает, располагаясь в шезлонге и попивая мохито со льдом. Подъезжает Луи и ставит свой мотоцикл рядом с моим. — Опять безуспешно разводишь костры, Гарри, — отбиваю другу пятерню. — Зейн просто понял, что не вывезет, потому запрег меня. — Оно и видно, — хмыкнув, смотрю на мангал, вокруг которого столпились мы с Томлинсоном и Стайлсом. Гарри старательно чиркает зажигалкой, но у него ничего не получается, и Луи выхватывает её, заливая мангал жидкостью для розжига. Убрав руки в задние карманы джинсов, оглядываюсь в поисках Зейна. Но безуспешно, я даже не вижу его мотоцикл. — А где… — Малик занимается удобрением местной флоры, — предугадав мой вопрос, отвечает Стайлс. — О, — вытягиваю губы, подходя к трейлеру. Очень небольшой. Размером с мою комнату, внутри которой есть и кухня, и туалет (тогда зачем Зейн пошел в кусты?), и душевая, и даже раскладной диван с телевизором на стене. Будь все это в моей комнате, в моменты скандалов и задолго после я бы вообще не выбиралась никуда из комнаты. Пройти и осмотреть все было бы возможно, не скидывай парни в проходы все нужное и ненужное для отдыха: складные стульчики, шезлонги, пляжные зонтики и пластиковые столики. Интересно, спросит ли сегодня Томлинсон про нашу с мамой ссору? Или сразу расскажет Зейну? Нет, я не думаю, что Луи так нечестно распорядится тем, что видел и слышал, но так как он знает, что с Зейном у нас очень открытое и близкое общение, то может намекнуть о том, что мне нужна поддержка. Хоть я и понятно объяснила, что в порядке и не нуждаюсь в психологе на вечер. Но как мне общаться с Зейном? Вдруг он злится, обижается или даже будет расстроен, когда увидит меня. Мы ведь разошлись на очень неоднозначной ноте после той выездки. — Явился, — предупреждающе говорит Луи, словно знает, что между нами с Маликом произошла не то, чтобы ссора, но неприятная ситуация. — Местная флора очень нуждается в удобрении. Я стою внутри трейлера, в дверном проеме, и Малик проходит мимо, не замечая меня. Хотя он видел джиксер и не мог не понять, что я здесь, даже если не знал. Или демонстративно прошёл мимо, потому что обижается? — Ты повторяешь фразу Стайлса, — хмыкает Луи. — Мне плевать, за кем там повторяет Стайлс, я не вижу своей малявки, — он говорит обо мне, понимаю я. Зейн предусмотрительно оглядывается по сторонам, а потом разворачивается. Его карие глаза останавливаются прямо на мне, цепляются за самую душу, доставая самое сокровенное — чувства. Я напрягаюсь, мышцы становятся камнем, который не в силах расплатиться даже под жаром, вспыхнувшем в животе. Только когда губ Зейна касается улыбка, я таю. В груди что-то трепещет и щекочет, а в животе сворачивается узел. Мы не общались всего две недели, и сейчас я снова осознаю, что невероятно сильно соскучилась. Скучаю по голосу, по шуткам, по объятиям и по тому, как мне легко с ним. Скучаю по моему Зейну. Виновато улыбаюсь и делаю робкий шаг вперед, как Зейн расставляет руки: — Ну иди сюда, мелкая, я соскучился! Меня не надо просить дважды. Не ему. На ватных ногах как можно быстрее спускаюсь по пандусу, стараясь не упасть прямо под ноги Зейну. Хотя готова это сделать прямо сейчас, отдав свое сердце в надежде, что его не растопчут. Хотя оно и так полуживое. Ударяюсь в грудь Малика так же, как древесный аромат его духов в мои легкие. Каждая клеточка тела горит от его близости, внутри эндорфины взрываются пестрыми фейерверками. Кожу бьет микроскопическими разрядами тока, приятно покалывая. Я не знаю, куда деться от переполняющих чувств, но с другой стороны, мне и не хочется никуда деваться. Мое спокойствие стоит и обнимает меня, мой комфорт находится в дате 5 июня 2023 года, ориентировочно в 7:00 PM. Все, что мне нужно в этой жизни — чтобы он был рядом так, как сейчас. И даже ссора с матерью и проблемы дома не заберут возможности насладиться этим моментом. Я не позволю. — Как же я скучал, — с каждым словом Зейн прижимает меня крепче, сцепляя руки у меня за спиной и отрывая от земли, и покачивает в объятиях, чем заставляет рассмеяться. Он никогда так не выражался обо мне при других ребятах. Само его проявление каких-либо чувств невероятно скупое, ограничивающееся объятием или смехом. Для всех Зейн Малик — неприступная бесчувственная скала, свисающая над облаком сарказма и угрюмости. А для меня… со мной, оказывается, он может быть и таким. — И тебе привет, — перебарывая смех, стараюсь скрыть свое неудачное настроение. Точнее, остатки от той паршивой ссоры с мамой. Я сейчас здесь, с ребятами, с Зейном — вот что имеет для меня значение. Здесь и сейчас, а не там и до этого. Когда Зейн ставит меня на землю, нас пронзают две пары ошарашенных глаз. Гарри поднимает солнечные очки на макушку, сводит брови и хмурится, качая головой: — Он обдолбался? Луи подхватывает: — Однозначно. — А ещё бухнул, — уронив зажигалку и даже не думая её поднимать, продолжает Стайлс. — Определенно. Луи стоит с полуоткрытым ртом: видимо, не одна я удивлена поведению Малика. — Да бросьте, я же душка, — натянув ослепительную улыбку, Зейн кидает мне руку на шею и, оперевшись на меня, как на парковочный столбик, скрещивает ноги в щиколотках, — она подтвердит. — Нет, он точно что-то курнул, когда отходил, — Луи неверяще прищуривается, отчего напоминает пятилетнего ребенка. — Да ну вас, — Зейн отмахивается, разворачиваясь на пятках в сторону Стайлса. — С тобой мы ещё поговорим, — тихо бросает он мне. — Кстати, Гарри, как успехи с огнем? А вот это уже не смешно и даже страшно. О чем он? Что я натворила? Ладони потеют, намекая о сильном волнении, и я пихаю их в задние карманы джинсов. Зейн выглядит ничуть не обеспокоенным и даже слишком беззаботным и открытым. Непривычно видеть его в амплуа Луи. Что-то случилось, я это чувствую. Но раз мы поговорим, то я узнаю, что с ним. Спрятанные ладони не помогают скрыть странное волнение. Тогда тело решает выдать беспроигрышную комбинацию: меня бросает в жар и сильно начинает гореть лицо (это значит, что оно покраснело со стопроцентной вероятностью). Черт, да за что? — Я купаться, кто со мной? — иду к мотоциклу и забираю рюкзак, который я аккуратно повесила на ручку. — Я с тобой, переоденемся вместе? — Луи кокетливо подмигивает, и я вопросительно вскидываю брови. Это на него не похоже. — Томлинсон, во-первых, ты уже в шортах. Во-вторых, когда, блин, успел? — я тоже не понимаю, как так быстро Луи переоделся, если пару минут назад помогал Гарри развести костер. — Ну и в-третьих, я оторву тебе яйца, если ты решишь зайти в трейлер с ней, — даже не оборачиваясь, бросает Зейн, и в его шутливом тоне я вовсе не слышу заявленной шутки. — То есть, ты был не против, чтобы я поехал за ней, а тут против того, чтобы мы с ней поплавали? — Луи напоминает ребёнка, когда в шутку возмущается. — Я сказал, что оторву тебе все, что находится ниже пояса, — максимально невозмутимым голосом отвечает Малик. Сдвинув брови, смотрю на сильную спину, под которой перекатываются мышцы, пока Зейн разворачивает вытащенный шезлонг. Что это с ним? Что за ревность? — Прости, крошка, меня отшили за тебя. Тогда жду на мостике. Коротко киваю, разворачиваясь к трейлеру. Закрываю дверь и прислоняюсь к ней спиной. Я не понимаю, что это, и не понимаю, нравится ли оно мне. Сердце бешено стучит и я глубоко вздыхаю, пытаясь привести его в чувства. Теперь мы обязаны поговорить с Зейном. Подхожу к дивану и, расстегнув рюкзак, переворачиваю его вверх тормашками, чтобы высыпать все вещи. Небрежными комками они вылетают оттуда, хаотично рассыпаясь по покрывалу. Таблетница вылетает, я пытаюсь поймать её, но вместо этого отпинываю прямо под диван. Гневно чертыхнувшись, наклоняюсь, чтобы посмотреть, как далеко она улетела. Щель между полом и диваном настолько маленькая, что туда едва ли пролезет моя рука. Достаю фонарик и ложусь на пол, но подскакиваю от стука в дверь: — Райлс, ты там долго? — спрашивает Гарри. — Нет, не мешайте! — Тебе помочь завязать бикини? — усмехается Луи за дверью, на что я закатываю глаза и жалею, что он не видит мой реакции. Быстро хватаю купальник. С таблетками разберусь потом. — Томмо, тебя давно скидывали с моста? — кричит Зейн где-то вдалеке, и я второпях завязываю верх, перекрещивая ленты за шеей, чтобы точно не слетел. — Вообще-то, ни разу. Следом я слышу топот по дереву и как что-то или кого-то бросают в воду. После, звучит ряд отборного мата Луи, где он гневно орет о том, как бездушно утопит мотоцикл Малика. Надеваю трусы и быстро выбегаю из трейлера: — Эй! — зову Зейна, подбегая к мостику. — Мы с Луи должны были прыгнуть вместе! — подхожу к парню, наигранно шлепая по плечу. — Я проверил воду ради тебя, Рессо! Хороша, прыгай! — кричит Луи, рывком головы откидывая намокшие волосы назад и уплывая дальше. — Ах так, вы должны были прыгнуть вместе? Ну прости, придётся искать другого партнёра. — Тогда предпочту Стайлса, — пожав плечами, поворачиваюсь лицом к берегу. — Гарри... Не успеваю договорить, как Зейн обхватывает меня одной рукой и мы летим в воду. Успеваю заорать, а следом задержать дыхание, чтобы не захлебнуться. Вода всё равно пробивает нос и затекает в пазухи. Я чувствую пронзающую боль во лбу. Холод обволакивает каждый дюйм тела, непривычно и даже пугающе покалывая. Расправляю руки и толкаюсь ногами, чтобы выбраться на поверхность. Выбравшись, хватаю ртом воздух, но вода вытекает по носоглотке через рот, и я не могу открыть глаза. Меня охватывает паника, я машу руками и толкаюсь ногами, потому что кажется, что меня утягивает на дно. Чувствую хватку рук на талии, и в страхе цепляюсь за плечи Зейна. — Тише-тише, пойдем на мель. Жадно хватаю ртом воздух, но вместо этого кашляю и плююсь водой. — Не паникуй, я держу тебя. Никогда не боялась воды до этого момента. Вызываю спазмы гортани, чтобы дать воде выйти. Крепко держусь за Зейна и наконец-то могу открыть глаза, когда чувствую, как легкие наполняются воздухом. Зейн отпускает меня, и я чувствую ногами каменистое дно. Хватаюсь за голову, выходя из воды. — Ты идиот! — гневно бросаю Малику, хватая за руку Гарри, который помогает мне взобраться на крутой берег. — Райлс, прости, я не хотел. — Думать надо, прежде чем делать, — гневно топаю по траве к трейлеру за своим полотенцем. Хотела охладиться? Охладилась, только потом вскипела от злости. Но уже в трейлере понимаю, что полотенце я не взяла. Ещё и таблетки под диван укатились. Я супер-неудачница! — Гарри, есть полотенце? Я забыла взять. — Забыла? Ты? Ты никогда ничего не забываешь, — удивляется он и оказывается прав. Я никогда ничего не забываю, если куда-то собираюсь, но не в порывах психоза. — Ну? — подгоняю его, дергая ногой. — Посмотри в шкафу. — Я бы с радостью, но он завален, — смотрю на кучу всего, что нам явно не понадобится, и с сожалением вздыхаю. С меня капает вода, я начинаю мерзнуть, а ещё — сильнее злиться, но уже на себя. Как можно было забыть полотенце, когда едешь на озеро? Стою в дверях, ветер разгоняет дрожь и мурашки по телу, и я спускаюсь на улицу, вставая к оранжево-розовому солнцу. В лучах теплее, чем в тени. Гарри, видя, как я трясусь, идет в трейлер, и я слышу, как он всё двигает. Выходит, протягивает мне больше голубое полотенце, и я с благодарностью кутаюсь в него. Мы подходим к мангалу и Гарри встает рядом с ближним к огню шезлонга, жестом предлагая сесть мне, но я с улыбкой прохожу мимо. Моя цель — Зейн, стоящий перед мостом и глядящий вдаль. С него стекает вода, одежда полностью мокрая, но он будто не чувствует ни малейшего порыва ветра, купаясь в лучах закатного солнца. Подходя сзади, снимаю с себя полотенце и, чуть подпрыгнув, бросаю ему на голову. — Вот это называется забота, умник, — с укором произношу я, вставая рядом. Зейн небрежно вытирает голову и накидывает полотенце мне на плечи, затем прижав одной рукой: — Прости, — он целует меня в макушку, чем заставляет все внутренности сжаться от непонимания. Что с ним происходит? — задаю себе немой вопрос, но жду ночи, ведь тогда мы можем быть более честными в своих словах. Конкретно я. — И ты прости, я испугалась, когда не смогла вдохнуть, — смотрю на озеро, играющее с солнечными зайчиками, и наконец вижу Луи. Он настолько далеко, что видно только голову в виде точки, плывущей над водой. — Я тоже испугался, когда увидел, что ты барахтаешься. Думал, ты умеешь плавать. — Я умею, но не в таких экстремальных условиях, — усмехнувшись, протягиваю руку к его мокрым волосам и нелепо взъерошиваю их. Они торчат в разные стороны, как иголки у ежа, и я улыбаюсь. — Пошли греться, ты вся продрогла. И только сейчас понимаю, что стою вся в мурашках и стучу зубами. Что ж, Зейн Малик напрочь убивает все внешние мироощущения. Потому что я стою рядом с ним, и мне очень тепло. Но спорить с ним не смею, потому что это невозможно, да и не имеет смысла. Разворачиваясь, мы идём к Гарри, который смотрит в телефон и смеется у огня.

___________________

Солнце уже село, чернильное небо укрыто мелкими звездами, я вдыхаю аромат дыма от костра, который развели ребята для атмосферы. Волосы всё ещё влажные, потому что после того, как Зейн бросил меня в озеро, мы всё равно купались и играли в волейбол пляжным мячиком. Луи приготовил мясо, которое невыносимо вкусно пахло, но я все же сдержалась — в маринаде много того, чего мне нельзя, а завтра сдавать анализы. Ребята уговаривали меня попробовать, но я четко дала понять, что не буду. Хотя сама захлебывалась от слюны. Сижу на берегу, и натягиваю рукава кофты на пальцы. Волны блестят в свете луны, ребята позади смеются от шуток, из которых состоит восемьдесят процентов их общения, теплая ночь посылает прохладный ветерок, и я чувствую свободу даже на кончиках пальцев. Эти ребята дают ощущение того, что я нормальная, что я живу обычный жизнью. Конечно, это познается в угоду их незнанию, что я больна. Да, они не знают о моих болезнях, но они знают меня. Настоящую меня: вспыльчивую, радостную, грустную и временами безбашенную. Всякую, даже сломленную. Но не знают, чем я сломлена. Гарри приносит обещанные мне Луи овощи с костра в пластиковой тарелке, и, клянусь, они пахнут почти так же вкусно, как мясо, которое парни уже умяли. Благодарю его, он предлагает присоединиться, но я отказываюсь. Мне хорошо здесь, в своем мирке, рядом с ними, но немножко отдельно. Гарри посылает мне добрую улыбку и идет к остальным. Откусываю со шпажки баклажан, и мой желудок благоговейно урчит в унисон с моим удовлетворенным стоном. — Если ты такая громкая от еды, что с тобой происходит во время секса? — из ниоткуда появляется Зейн и плюхается рядом. — Проверить не хочешь? — эта шутка дается мне легко и одновременно тяжело, как минимум потому что кусочек баклажана застревает в глотке. Если и секс, то только с Зейном. Зависаю на секунду. Секс. Противозачаточные. Черт, таблетки! Ставлю тарелку на песок и подрываюсь к трейлеру. Мне нельзя пропускать их перед анализами, иначе может пойти все очень плохо. — Прям настолько? — Замолкни и лучше помоги мне. Зейн моментально становится серьезным и идёт за мной, не задавая вопросов. Мы проходим мимо ребят, и Луи бросает: — Какие-то вы слишком недовольные для того, чтобы отходить куда-то. — Томмо, заткнись, — нервно рассмеявшись от похабных мыслей, неустойчиво поднимаюсь по ступенькам и объясняю Зейну: — Там под диван улетело кое-что, что мне очень нужно. — Бога ради, Райли, говори прямо, что ты взяла с собой презервативы для таких красавчиков, как мы. Я бы взяла с собой все, чего даже у меня нет, но лишь только для одного красавчика. Который, кстати, не представляет, насколько облегчил мне задачу не спалиться. — Почти угадал, это таблетки. Поможешь? У меня рука туда не пролазит. — Я не отодвину и даже не приподниму диван, он вмонтирован в стены и пол, — с тяжким вздохом Зейн оглядывает помещение. — Попробую зонтиком. Отойди. Делаю, как он сказал, и не мешаю в помощи мне. Он просовывает ножку зонтика под диван до тех пор, пока она не упирается в стену. Покачав ей туда-обратно, Зейн резко дергает ее в мою сторону, и таблетница оказывается у моих ног. Быстро подхватив ее, прячу в руках, как что-то позорное, и беру шейкер со столика напротив входа. — Что за таблетки? — спрашивает Зейн, когда я открываю дневную капсулу и беру оттуда последние две пилюли. — Противозачаточные, — небрежно пожимаю плечами, будто говорю очевидные вещи. — Но у тебя нет парня, — напирает Малик, чем старается загнать меня в угол. Не на ту пытается напасть. — Ты вообще знаешь, что такое противозачаточные? — Просвети. — У них много функций, помимо отмены нежелательных залетов. Это, в первую очередь, гормоны, которые помогают сравнять фон. — Не думал, что у тебя проблемы с гормональным фоном, — Зейн сидит на диване, уперев локти в колени и внимательно смотрит на меня, от чего мне становится сложнее говорить. Поверь, лучше бы это были они. — Теперь будет легче читать меня. И кстати, спасибо за это, — взмахнув таблетницей перед его носом, бросаю её в рюкзак и выхожу. Выхожу, потому что не могу выдержать взгляд этих удивленных и немного расстроенных глаз, когда я сказала про гормоны. Что с ним будет, если он узнает о раке? Ребята бросают недовольные возгласы, потому что мы «слишком быстро», а я закатываю глаза, проходя мимо них. Сажусь чуть поодаль, на свое место, и беру тарелку с остывшими овощами. С первой нашей встречи они словно сводят меня и Малика. Только неудачно. — Рессо, — обернувшись на зов, вижу Луи, — я верный поклонник Райзейн, не разбивай мне сердце! — сделав ладошками сердечко, он разводит половинки в стороны, чем напоминает расстроенного подростка. — Уверен, ты тоже, — говорит Гарри, строя щенячьи глазки, — не разбивай сердце ни нам, ни себе. — Заткнитесь, парни, — выходя из трейлера, Зейн искренне смеется. Кусок больше не лезет в горло, с сожалением отвожу взгляд в небо перед собой. Этот звук разбивает мне сердце: он счастлив. По-настоящему. И я не хочу его ломать новостями о своей болезни. Ни его, ни кого-либо из ребят. Луи знает больше всех, и это нисколько не успокаивает, а наоборот. У него есть вопросы, я знаю. Но когда он их озвучит — вопрос времени. Я не хочу оставлять свое общение с ними, ведь это дает мне ту самую свободу, пускай я и боюсь где-то просчитаться и раскрыться. И все же, они не заслужили того, чтобы их головы оказались забиты ещё и моими проблемами. Но они заслужили, чтобы я была с ними честной. Как мне быть?