«Воля — стальной стержень.
Чувства — поток лавы.
Ты не кузнец, так зачем за дело взялся?
Из вольности любви не выкуешь».
Пока другие регионы празднуют лето, мы радуемся, что метели не воют за окном каждую ночь и можно увидеть солнце утром. Я помню, что не заметил тогда вас среди снега и серых домов. В моей голове роились вопросы и мысли — женщина была совсем беззащитна, к чему такая жестокость? Умерла она не от пули, а от того, что душили, но и так бы крови много потеряла. Сколько же ей пришлось пережить, чтобы наконец закрыть глаза. Тело лежало посреди комнаты отдыха, в беспорядке книг и вещей. Видимо она сопротивлялась, пыталась скрыться, но в догонку ей послали пулю в спину. Прямо в позвоночник, отчего она не смогла дальше бежать. В той комнате взялась за лопату, которой наверняка снег по утрам расчищала, попыталась в ответ нанести увечие и за это ей выстрелили в правое плечо. И уже обессиленную, почти бессознательную, принялись душить. Вызов поступил после того как шум прекратился, с момента смерти прошло несколько часов. Губы синие, на шее следы от верёвки. Неизвестно стал бы скрывать тело убийца, но наверняка понимал, что шум поднялся знатный. Сбежал, оставив как есть. На поле боя гибнут мои люди, мне не привыкать к костлявой, с ней иногда приходится делить ночи на двоих. Глядя на ранения павших, я размышляю над тем где солдат испытывал боль, насколько сильную и долго ли он страдал. Это единственное, что может сделать командир, пока родные оплакивают полученное тело. Интриги не редкость в обществе, но убийства по прихоти не должны спускаться с рук. Когда я узнал о происшествии, мне стало ясно – убийца понесёт наказание равносильное смерти. Даже если меня осудит Царица, тот кто смеет поднимать руку на неспособных сражаться, должен встретиться с тем, кто может дать отпор и я со зловещей радостью готов сыграть роль гильотины. Размышляя над тем, будет ли это началом серийных убийств, я совсем не заметил вашей фигуры. Обычно первая встреча со значимым человеком должна запомниться, но мне так жаль... В голове лишь нежные цветы в ваших руках. Они смотрелись особенно печально тем смертным утром. И вы тогда точно ещё не носили перчатки. Неужели холод совсем не тревожил? А с виду и не скажешь сколько выносливости в вашем теле. Надеюсь, что не воспроизвел дурного впечатления о себе. Моё погружение в заботы порой до страшного дотошное, пока дело не будет выполнено мне не знать покоя. Но спросить об этом никак не находил момента, да и вы не вспоминали. На самом деле, вспомни вы хоть что-то из наших встреч, я бы обрадовался. Самое незначительное, может, то что показалось нелепым или оскорбительным. Мне бы услышать как вы вновь говорите о некомпетентности некоторых сотрудников, снова повести в незамысловатом танце, услышать вердикт по отношению к провинившимся. Как мало возможностей у меня есть, чтобы прикоснуться к вам. Я думал, что так даже лучше, а потом лично разрушил хрупкое доверие, едва осознавая ошибку. Повод нашего знакомства крайне мрачен и всё же я бессовестно детально вспоминаю те дни, когда мы вместе искали правосудия.***
Куда бы не ступила его нога — всюду за ним стихает весь шум. Стоит появится на широкой улице, как люди за десяток шагов отходят с пути, не желая мешать. На него смотрят восхищенно, для большинства жителей Снежной он герой, непобедимый полководец и покрытая тайной личность. Из всех предвестников у него более стабильная репутация. Впрочем, рыцарь не заботится о беспокойствах окружающих. У него есть миссия и он её выполняет. Пока нет вылазок, Капитано отвечает за безопасность Снежной и тренировки подчинённых. Ему особого наслаждения не доставляет возня с патрулями, но уж лучше монотонная работа, чем подобные происшествия. Спустя два дня после начала расследования приходит письмо от Пульчинеллы с просьбой прийти в его резиденцию. Есть кое-что интересное касательно дела. Оставив всё, рыцарь мчится в назначенное место в сопровождении своего коня. Охрана пропускает, предварительно поприветствовав. У Цыплёнка самое приемлемое место для принятия гостей, вернее, он вообще больше всех предрасположен к общению с кем-либо. — Как же быстро ты пришёл, я не сомневался в твоём подходе к делу, — в светлом, дорого обставленном кабинете с парочкой картин, изображающими пейзаж, сидит пятый предвестник. — Если твоя информация поможет делу не вижу смысла оттягивать момент, — Капитно кажется нетерпеливым, но он тактично намекает на прямой разговор. — Ты прав, что ж, тогда вот наша палочка-выручалочка, — старик кивает на кресло перед ним. В нем сидит фигура мужчины с чёрными витьеватыми волосами. Четвёртый предвестник не заметил ещё одного человека, потому что тот даже не дернулся с момента его входа. Смутные воспоминания подсказывают, что силуэт знаком. Капитано сокращает расстояние со столом Пульчинеллы в три шага, оглядывается на молчаливого слушателя: — Кто он? — Он знакомый погибшей. Вы с ним пересекались тем утром. Рыцарь кивает, видимо гость обладает информацией и будет помогать вести расследование. В знак благосклонности, предвестник решает ещё раз представиться: — Благодарю за решение помочь в этом расследовании. Капитано, предводитель военных сил фатуи, к вашим услугам. На него смотрят тусклые жёлтые глаза. Гость молчит без особых эмоций выслушав титул вроде бы небезизвестного человека Снежной. «— Он вообще понял мои слова? Может глухонемой?» — создаётся странное впечатление от тишины. Капитано не оскорблен отсутствием удивленного возгласа от радости встречи с героем. Он ждёт, когда собеседник хотя бы представится или как-то отреагирует, но его лицо остаётся всё таким же идеально бесчувственным. Провал шлема оборачивается к Пульчинелле. Тот не ощущает дискомфорта, глазами насмехается над замешательством коллеги. — Молодой человек не разговорчив, у него, всё же, траур, будь снисходителен. Мы с ним немного поговорили, имя он решил не оглашать в целях конфиденциальности. Временное прозвище я придумал ему сам. — Понятно, — всё же Капитано ощущает, что говорить о человеке вот так в его же присутствии очень неуважительно, но тот сам не пытается идти на контакт. — И как я могу обращаться к нашему гостю? — Ирис, — вздернув нос, словно гордится придуманым прозвищем, Цыплёнок самодовольно закрывает глаза. «— Великолепно...» — направление шлема не меняется несколько секунд, словно четвёртый предвестник пытается понять, может, сказанное шутка. Ничего против он не имеет, но всё же... Теперь ещё и на языке цветов говорить придётся. Повезло только в том, что весь спектр от непринятия к смирению никто из присутствующих не увидит. Хотя пятый предвестник точно всё ощущает и одними маленькими глазами довольствуется ситуацией. — С этим разобрались, — прочистив горло, рыцарь решает перейти к делу: — Что у нас имеется? — Ирис, — как бы невзначай Пульчинелла акцентирует внимание на прозвище. — Сообщил нам, что за день до смерти они с погибшей посещали банк для оформления кредита. — Вторник? В тот же день, когда на главу банка было совершенно покушение? — Да, наш свидетель также утверждает, что наших людей у входа было много и с одним из них столкнулась госпожа Диана. В полдень того дня шум поднялся знатный. Капитано лично не присутствовал, но ему донесли, что в карету главы Северного банка подложили взрывчатку. Николай Морозов, он же неудавшаяся жертва, крайне беспокойный человек и за свою шкуру печется, потребовав на место преступления отправить чуть ли не целый взвод сильных бойцов. — В той суматохе слиться с толпой проще простого. Может он специально столкнулся с женщиной? — Мы так не думаем. Обыскав дом и рабочее место госпожи Дианы мы нашли только взятую в кредит сумму. Бумаг о заключении договора нигде не осталось. Возможность случайного происшествия увеличивается. Видимо преступник что-то прятал в своих бумагах и после столкновения одна из них осталась у женщины. Запаниковав, он решил избавиться от свидетелея. — Доступ к форме имеют только официально зарегистрированные участники нашей организации. Коллега к чему-то ведёт и четвёртый предвестник понимает: — В тот день там должны были находится ребята из 44 бригады. Круг подозреваемых сужается. — Да, нужно проверить их причастность. В этом нам снова поможет наш друг, поскольку видел и слышал преступника. — А вы запомнили его? — рыцарь поворачивается к сидящему в кресле. Он и не двинулся с начала всей беседы. За него становится страшно. — На память не жалуюсь, — видимо вопрос воспринят за упрёк и первое, что видит Капитано, это чуть-чуть суженые глаза в глухом недоверии. — Не хотел оскорбить вас этим вопросом. Всего лишь уточнил. Раз вы уверены, это облегчает нам поиск, — приходится тут же отвечать куда менее холодно. Лучше помалкивать, а то серьёзно обидится и выдумает отказаться от помощи следствию. — Отлично, тогда вы вместе едете в штаб наших пехотинцев, — Пульчинелла улыбается, крайне довольный тем, что нашёл подобный экземпляр. Хотя у него определённо есть свои мотивы, но это уже не в компетенции Капитано. — Есть ещё нюанс. Поскольку за Дианой пришли так быстро, мне кажется и... Господин Ирис в опасности. Думаю, стоит приставить к нему пару телохранителей. — Ох, точно. Я совсем забыл про это. Конечно, тут уже все в ваших руках, мой друг. Они соглашаются между собой и рыцарь поднимает шлем к свидетелю: — Где вы живёте? Я сразу отправлю туда людей, чтобы с вашим возвращением дом был под- — Не стоит, — отрезает мужчина. Капитано думает, что его подводит слух. Пару секунд молчит вместе с таким же немного удивленным Пульчинеллой. — Простите? — переспрашивает четвёртый предвестник. — Не знаю зачем вам мои извинения, но я вас прощаю. И всё же охрана у дома мне не нужна, — Ирис поднимается на ноги, не выражая лицом совершенно никакого отношения к ситуации. — Куда идти? — Подождите, вы не понимаете опасности, нависшей над вами, — Капитано делает два шага к креслу, совсем не одобряя подобной халатности. И ладно к чужим жизням. Подобное не ново, но за себя-то бояться стоит. Чудной гость макушкой достигает плеча рыцаря и он принципиально вечно смотрит в провал шлема, поэтому вынужден поднимать голову при сокращении дистанции. Линзы очков отражают утренний свет за окном, но один тускло-желтый глаз виднеется чем-то нереальным. Словно у куклы — без человеческого блика волнения или жажды справедливости. — Я всё понимаю, но не потерплю у своего дома чужих, — закрыв глаза, ровно отвечает Ирис. — Тогда как вы изволите заботиться о безопасности, милорд? — Капитано складывает руки на груди. Видимо дело они имеют с горделиво-мнительным кадром, потому что телохранителей от фатуи возле себя держат все высокопоставленные лица Снежной. О подобном некоторые мечтать не могут. — Ну-ну, не заводись, Капитано. Думаю наш приятель хочет сохранить свою личную жизнь в тайне, как и имя. Это вполне нормально. «— А как же, но если он умрет, то дело раскрывать придется нам в одиночку...» — перспектива как ни посмотри печальная. — Давайте сделаем так, — Пульчинелла быстро воодушевляется: — После допроса, едьте в отель. Я сниму роскошный номер и туда же приставим охрану. Адрес пришлю позже. Как вам идея? — Кажется, лучше уже не будет, — тихо добавляет рыцарь. — Мне нельзя оставлять дом надолго. Раз в три дня я буду туда возвращаться, — второй остаётся неумолим. — Конечно, — кивает Цыплёнок. На улице холод зверский. Вроде бы метели не докучают, но температура заоблочно низкая. Местные привыкли несколько месяцев в году жить подобным образом, но всё равно старались не соваться наружу. Для Ириса пятый предвестник организовывает карету, пока Капитано едет сзади, контролируя движение. Его голова уже мыслями среди ребят из 44 бригады. Там всего тридцать человек. 15 точно вне региона на данный момент, остальные должны были оберегать Морозова. — Соберите мне всех солдат 44 бригады, которые во вторник караулили банк, — отдаёт приказ комнадир, заставив всех присутствующих заметно засуетится. Из кареты неспеша выходит Ирис. Он так неуверенно и медленно ступает, что Капитано даже замечает его отсутствие, оглядываясь назад. — В чем дело? Вас укачало? — Нет... Скользко. Сапоги Капитано стоят уверенно, он о подобном даже не беспокоится. Однако тропа к тренировочному полю правда примерзла. — Прошу простить, видимо ещё не успели чем-то посыпать. Мороз напал внезапно, — рыцарь на пробу протягивает руку. — Позвольте подстраховать. К облегчению, гость не начинает проявлять горделивость и берётся за металлическую перчатку. Рыцарь обращает внимание, что руки мужчины совсем не прикрыты, но даже так они не стали красными от обморожения, оставаясь кукольно-бледными. — Если вам холодно, то можем провести допрос в помещении. — Нет. Здесь нормально, — наконец ощутив уверенную почву снега под подошвой, Ирис отпускает холодный металл. — А что там за шум? Четвёртый предвестник поднимает голову туда же, куда смотрит свидетель. Шум залпов доносится огромным эхом с полигона за зданием. — Там в стрельбе тренируются. Умеете пользоваться ружьём? — Нет. — Вообще огнестрельное оружие не держали в руках? — Нет. Не удивительно. Судя по телосложению, Капитано понимает, что собеседник либо физически слаб, либо болезненный. Кожа бледная, эмоционально не адаптирован, словно имеет какой-то психологический недуг. «— Откуда он такой взялся?» — Вы родом отсюда? — вдруг спрашивает Капитано. И только потом вспоминает насколько дотошно стоящий рядом скрывает свою личность. Но поздно как-либо оправдываться, поэтому он готов к отсутствию ответа, встречая ничего не выражающий взгляд пары золотых глаз. — Я намного больше похожу на уроженца местных земель, чем вы, не так ли? Ответ удивляет, Капитано стоит как вкопанный: — С чего вы взяли? Вы же не видели моего лица. У многих не возникает вопросов, поскольку я крайне холоден и целеустремлён. Это темперамент многих выходцев Снежной. — Вы слишком участливы и сердобольны, — тут же прилетает, как снег за шиворот, голос Ириса. — В месте, где даже своего Архонта не любят, такое не воспитывают. Звучит как утверждение, но как оказалось, перед ним стоит человек, знающий толк в чужом поведении. Они с ним перекинулись лишь парой слов, а он уже говорит нечто подобное. Капитано не слыл мягким сердцем воином, наоборот, его неумолимости в исполнении приговора краней опасались, но рыцарская доблесть предвестнику присуща. Это правда. Ему не нравится сражаться против безумцев, погрязших в своих эгоистичных идеях, попутно убивающих невинных. Вызывают презрение те, кто без малейшего ощущения ответственности сеют хаос. Как он оказался подле Царицы история долгая, но уважение к ней кристально чистое. Крио Архонт принесла в жертву нечто крайне ценное, чтобы получить силу на пути к своей цели. Упомянутое нечто даже сам Капитано не может постичь по сей день. Оставаться бесконечно одинокой, но верной себе — это всё Царица. Наконец к ним подходят подчинённые из 44 бригады. Без приказа они выстроились в ровную ширенгу, спрятав руки за спину, в один голос поприветствовали: — Готовы выполнять приказы, командир! — Вольно, — кивает рыцарь. — Ирис, можете осмотреть их пока. Я буду задавать им стандартные вопросы, а вы постарайтесь внимательно слушать. Гость кивает. Без малейших объяснений Капитано отдаёт приказ: — Каждый по очереди называет своё имя, возраст, стихию глаза порчи и сколько лет служит в фатуи! Приступайте! По отношению к подчинённым голос у четвёртого предвестника становится грозным, поставленным. В нем нет хрипотцы, которая участливо интересуется самочувствием собеседника. Гениальное перевоплощение. От первых слов Ирис невольно дёргается, едва заметно, но не для Капитано. — Иван Воробьёв, 21 год, пиро глаз порчи! На службе два года! — Дмитрий Романов, 26 лет, гео глаз порчи! На службе шесть лет! — Борис Никифоров, 24 года, пиро глаз порчи! На службе пять лет! Пока стоящие отчитываются, свидетель прислушивается к голосам и цепляется за глаза говорящих. В них нет эмоций испуга или недоумения. Им отдали приказ — они исполняли без заднего волнения. Когда последний закончил говорить, Капитано оборачивается к Ирису. Тот хмуро смотрит на подчинённых, подходит ближе к предвестнику, не поднимая головы. Рыцарь смекает, что ему хотят что-то сказать, поэтому слегка наклоняет голову, невольно ещё ближе рассматривая собеседника. — Пусть расскажут чем занимались во вторник возле банке. Как можно детальнее и потом спросите узнаёт ли кто-то меня. — Понял, — четвёртый предвестник кивает и уже более холодно, но не так громко, чтобы вновь не напрягать гостя, приказывает: — Отчётность по делу во вторник. Максимально детально, по пунктам, без выдумок. Приступайте. — Держал дистанцию между местом покушения и гражданскими! Отводил приезжие экипажи, поскольку места на стоянке уже не было, чтобы не создавались пробки! — Держал дистанцию между местом покушения и гражданскими! В основном они все оцепили территорию. Кто-то занимался дополнительными делами, а кто-то выполнял одну функцию. Цепочка вновь подошла к концу, Капитано не отпускает подчинённых, в ожидании вердикта Ириса. Тот отрицательно качает головой — среди ребят знакомого голоса не нашлось. — Взгляните на гостя, — четвёртый предвестник рукой указывает в сторону. — Его лицо вам знакомо? — Нет, командир! — Я видел, командир! — отзывается следующим Дмитрий. — Видел как этот господин помогал женщине подняться после того как она столкнулась с кем-то из наших! — Имя того напарника знаешь? — продолжает допрос Капитано, зацепка вот-вот могла ускользнуть из рук. — Нет, командир! Он там был уже когда мы прибыли. Господин Морозов отдал ему бумаги и приказал уйти! Больше я его не видел! — Даже предположить не можешь кто это мог быть? Из вашей бригады? — Точно не из нашей, командир! — Вольно! Если по делу больше нечего сказать, всем вернуться к исполнению обязанностей! — четвёртый предвестник решает прогнать лишние уши. — Так точно, командир! Оставшись наедине со свидетелем, рыцарь поворачивается к нему: — Тут нить обрывается и начинается новая. — В каком смысле? — Возможно вы столкнулись с самозванцем. — И что будете делать дальше? — мужчина интересуется, но без особого энтузиазма, как в принципе и всегда. — Будем допрашивать людей около банка, его работников и Морозова – самого владельца. — Вот как, тогда мне стоит идти. — Но вы же помните, что не возвращаетесь домой? — Капитано видит как гость пытается развернуться к выходу. — Пульчинелла ещё не выслал адрес отеля. Отпускать вас без присмотра я не имею права. — И что теперь? — Ирис обращает взгляд в провал шлема. Тишина, нарушаемая гулом выстрелов длится пару мучительных секунд. Рыцарь вдруг предлагает: — Не желаете потренироваться в стрельбе?