26 июня. 5 лет назад.
— Вить… — шепотом начал Юра. — Ты спишь? Мальчик лежал в спальном мешке на полу, рядом с Витей, и постоянно ворочался, словно человек, который пытается выбраться из смирительной рубахи. Под подушкой у Юры лежал небольшой охотничий нож. Чего же ожидает юнец, каждую ночь пряча ножик под подушку? Юрий говорил, что нож принадлежал его отцу, но это было явным враньём: он никогда не знал своего отца и даже понятия не имел, кто он. Мальчик нашёл нож в коробке со старыми рыболовными снастями в подвале своего дома. Людмила, его мать, была барахольщицей, и ножик мог попасть туда откуда угодно. Чем больше Юра рассказывал о том, что вещь принадлежала его отцу, тем сильнее сам верил в это. Виктор никогда не спорил с ним по этому поводу. Зеленоглазый понимал, что его друг нуждается в материальном доказательстве своей связи с отцом, даже если эта связь выдуманная. — Не сплю, — пробубнил парниша, лежа спиной к Юре. Юрий шумно выдохнул в затылок мальчику, вызывая мурашки на чужом теле. — Как думаешь, те огоньки… маски охраняли или наоборот, просили их забрать? — иногда заикаясь протараторил Юра. Он доверял Вите как брату, хоть порой и считал его странным. — Может они вообще ни причём? — зевая, отвечал старший. — А почему Жене маска зайца не подошла, а? — Юрий продолжал задавать вопросы, сверля взглядом янтарных глаз затылок Виктора. На это Виктор лениво развернулся к младшему, приподнимаясь на локте. — Думаешь, мне самому не интересно? — с ноткой раздражения он задал этот риторический вопрос и снова перевернулся к стене. — Не думай об этом, спи давай, — уже снисходительно добавил мальчик. Юра тоже отвернулся от Вити, но всё же прижался к его спине собственной. — Рано или поздно мы всё узнаем, обещаю.***
26 июня. наши дни
— Он до сих пор не выполнил обещание, — говорил сам себе Виктор, заполняя лёгкие вечерним летним воздухом. Парень отталкивался босыми ногами от травы, раскачиваясь на большой качели, которую сам и соорудил. После вчерашней ночёвки патлатый потратил весь следующий день на отдых от чужих глаз и голосов. Он изредка нуждался в этом — в одиночестве. На душе становилось спокойно, появлялась возможность вновь дышать полной грудью. Тёмно-каштановые волосы из-за тёплого ветра беспорядочно бились о смуглую кожу. Волосы хранят воспоминания, это правда, хоть парень и не помнит точно, когда решил их отращивать и почему. Погрузившись в собственные мысли, он не сразу заметил рядом стоящую сестру, чьи волосы не менее красиво распадались на ветру. Однако, заметив Полину, старший не испугался и глазами пригласил девушку присесть рядом. Приземлившись, темноволосая мягко опустила голову на крепкое плечо брата, довольно улыбнувшись. — Ты был прав, это так успокаивает, — прошептала Полина, утешив самолюбие Виктора. — Ты же знаешь, — юноша сделал паузу, чмокнув сестру в макушку, — я всегда прав, — на что она слабо пихнула его в ребра. — Не всегда, — Витя лишь горько посмеялся, — значит не всегда. Он не любил, когда с ним спорили, но любил сестру, поэтому прощал ей такое. В конце концов, она не такая безбашенная, как её брательник. Слова девушки казались мудрыми не по годам, а её присутствие согревало Виктору душу, и не только ему. Впереди появились расплывчатые силуэты, которые парень не мог разглядеть в силу слабого зрения. Он трепанул сестру о плечу, чтобы она тоже посмотрела. —Это Антон, Бяша, и Рома, — слабо щурясь, ответила Полина, а зеленоглазый глубоко вздохнул: — Не долго музыка играла, не долго фраер танцевал. — Чего кислые такие, не рады нам, а? — язвительно крикнул Пятифан, махнув рукой и ускорив шаг. Виктор нехотя встал с нагретой качели и, дождавшись когда Рома подойдёт, проговорил с ухмылкой: — Век бы твоей рожи не видеть, — на что младший пихнул его в живот. — Да неужели? — всё также издевательски говорил шатен. Полина уже поприветствовала друзей, лишь парочка парней продолжали друг другу язвить, пока Витя не приобнял возлюбленного за шею, будто пытаясь задушить. — Ладно-ладно, пусти! — Рома вырвался из непрочной хватки патлатого и нормально обнял его, если неловкие объятия можно было назвать нормальными. — Я тоже скучал, — умиротворённо сказал Витя, расположив руки на спине партнёра. — Ой, всё, — Рома снова вырвался из объятий Виктор и поспешил войти в дом вслед за товарищами. Стеснение Пятифана всегда вызывало тёплую улыбку на загорелом лице, так ему нравилась эта мягкая сторона возлюбленного. Уже в доме старший любезно предоставил гостям по кружке чая, не забывая о сладостях. Это уже традиция. Ребята старались болтать тише, ведь дедушка уже крепко спал, похрапывая в дальней комнате. За квадратным столом они всегда сидели так: с одной стороны Тоша и Полина, напротив них Витя и Рома, а Бяша сидел у третьей стороны, спиной к кухонной плите. Зеленоглазому очень нравилось вести разговор с Игорем. С Ромой он толком не мог разговориться и неизвестно, что мешало им найти тему для разговора. Обычно Ромка недовольно пихал Витю в плечо, прося обратить на него внимание. Однако, как только патлатый поворачивался к нему, тот лишь смущенно фыркая, отводил взгляд. Сегодня же мальчик задумчиво сидел рядом с Виктором, даже не пытаясь обратить на себя внимания, что не могло не насторожить как Витю, так и остальных. Ближе к ночи Морозовы проводили Антона и Игоря к выходу. Рома решил остаться. В голове Вити был лишь вопрос — что же он задумал? На кровати Виктора было достаточно место для двоих, хоть и было тесновато, а ему становилось зачастую душно, когда к нему прижималось чужое тело. Предвидев неудобство, парень сразу же открыл окно на проветривание, в то время как Рома уже снял потёртую олимпийку и повесил её на близ стоящий стул. — Я в душ, — коротко кинул Рома, уже спускаясь по лестнице вниз. Витя хмыкнул на его слова и, ложась у стенки, закинул руки за голову. Парень освежился еще вечером, так что не видел смысла делать это повторно, либо же ему было просто лень. Спустя недолгий промежуток времени, в одном лишь нижнем белье, вернулся Рома и шагнул к шкафу Виктора. Юноша рыскал в поисках нужных футболки и шорт, которые старший выделил специально для него. Надев растянутые вещи, темноволосый лёг под бок Вити, перед этим щёлкнув по выключателю. Виктор убрал из-под головы одну из рук и приобнял младшего, всё ещё лёжа на спине. Парень не позволял себе большего, чем объятия. Витя думал, что Роме будет неприятно, если он будет непристойно касаться его. Знал, что ему будет непривычно, даже противно. Или он ошибался? Рома лишь порой кидал взгляды на оголённое тело старшего, словно изучая, а Витя просил его отвернуться, не выдерживая пристального взгляда чужих глаз. Пока шатен рассуждал на эту тему у себя в голове, под его футболку скользнула горячая ладонь, заставляя живот напрячься. Парень громко сглотнул, чувствуя чужие прикосновение от пупка к шее. Обычно такие действия со стороны Ромы быстро заканчивались и он убирал руку обратно, но сейчас всё было по другому. Пальцы кружили вокруг красиво очерченного пупка, спускаясь ближе к паховой области, что заставило Виктора зажмуриться и схватиться за бледное запястье. — Ты что делаешь? — нервно спрашивал парень, уставившись в потолок, но ответа не последовало. Вместо слов, Пятифан шумно выдохнул и неуклюже уселся сверху. Витя снова невнятно промычал свой вопрос, чувствуя уже две тёплые ладони, что поднимали мятую футболку ближе к горлу. Юноша непроизвольно позволил снять с себя элемент одежды и тут же пожалел об этом. Кожа начала покрываться мокрыми следами от чужих поцелуев, а тело словно расширялось от возбуждения, что настигло Виктора слишком быстро. Шершавые ладони будто щекотали бока старшего и заставляли мышцы сжиматься. Неразбериха творилась в голове Вити, а у темноволосого был чёткий план. Торопливо сняв с себя чужую майку, Рома расположил холодные руки гитариста на своих рёбрах. Не до конца понимая, что же планирует его партнёр дальше, Виктор поглаживал слегла выпирающие кости, пересчитывая каждую. Дыхание обоих стало более частыми, немного громким. Пальцы неловко бегали по телам друг друга, в то время как внизу становилось тесно. Робкое касание там вызвало мелкую дрожь по телу зеленоглазого, что с трудностью сглатывал вязкую слюну. Ощутив чужое возбуждение сквозь ткань, Рома невольно съёжился и побоялся идти дальше. Весьма непривычно видеть бойкого спортсмена таким неуверенным. Подобный вид младшего вызывал волну жалости, смешанную с возбуждением. Виктор был слишком взволнован, чтобы останавливаться. Парень принял сидячее положение, усадив юношу на своих коленях. Он пытался заглянуть в глаза зачинщика, желая знать, чего именно тот хочет. Кареглазый неловко поднял глаза и сразу же опустил их на губы Виктора. Ждать долго не пришлось, шатен сначала твёрдо целует впадинку скулы, позже не оставляя без внимания и пухлые губы. Мокрые поцелуи придают уверенности и прикосновения становятся напористыми, жадными. Тела извиваются в такт поцелуями, из-за чего они соприкасаются друг с другом. Буря эмоций кипит в глазах каждого, а затуманенный разум желает продолжения. Вновь рука Ромы касается чувствительного места. Касание сопровождается нетерпеливым взглядом темноволосого. — Сегодня мы не зайдём слишком далеко, ладно? — прорезается хриплый голос гитариста, что пытается аккуратно высвободить чужую эрекцию из шорт. Частое дыхание сопровождается хриплыми, еле заметными стонами, которые заставляют смущаться пуще прежнего. Наконец, разгоряченная плоть обоих высвобождается, болезненно пульсируя. Рука Виктора, что приняла тепло тела напротив, аккуратно обхватывает их рукой. Они в унисон выдыхают, пытаясь привыкнуть к температуре друг друга и при этом, не сгореть от охвативших их эмоций. Они впиваются в губы друг друга, стараясь сдержать собственные голоса в момент, когда рука приходит в движение. Ощущения привычные, но такие незабываемо приятные, что Рома помогает ему нарастить темп. Из-за сильного возбуждения и большого содержания крови в члене, Виктор первым приблизился к разрядке, то ли с рваным полу-хрипом, то ли с гортанным полу-стоном изливаясь на свои же пальцы. Не забыв о кареглазом, гитарист делает ещё пару интенсивных движений, заставив Рому последовать его примеру и сдавленно промычать. Парни глотают желанный воздух ртом, упёршись лбами в плечи друг другу. Уставшие мышцы сокращались, пытаясь прийти в себя после случившегося. Ромка же слез с колен патлатого, а тот потянулся в сторону тумбы, где обычно лежали салфетки. Прибрав за собой после этого недоразумения, они снова увалились на старый матрас. — И почему мы не делали этого раньше? — с ухмылкой прошептал Рома. — Не думай об этом, спи давай, — Виктор прижал Рому к себе ближе и сладко заснул, улыбаясь самому себе.