***
Отсутствие Цзян Чэна никто не заметил — у слуг были дела поинтереснее, например, за чашкой чая сплетничать о любовницах наследного и второго принцев или строить глазки молодым красивым адептам. Ваньинь даже не знал, радоваться тому, что его не накажут, или же расстроиться из-за своей никому ненужности. Головой выбрав первое, а сердцем второе, он молча держал в руках Саньду. Идти тренироваться было слишком рискованной затеей, вдруг господин Сяо увидит и отберёт меч, а комнаты Цзян Чэна были заставлены дорогой утварью, и он не мог поклясться, что ничего случайно не заденет и не разобьёт, так что оставалось только тоскливо рассматривать фиолетовые узоры на рукояти, вспоминая проведённое в Юнмэне время. Прошло 3 очень скучных дня, и Цзян Чэн получил записку от генерала Вэя — тот просил срочно прийти на тренировочную площадку в дальнем краю сада дворца Огненного Феникса, где они тренировались вместе. Поскольку весь дворец Огненного Феникса делился на три части: самая большая принадлежала Вэнь Сюю; та, что поменьше, многочисленным слугам; и левое крыло в полном распоряжении молодого господина Цзян, то ему не составило труда выйти незамеченным. На площадке уже находились Вэй Ин и Сюэ Ян, причёсаный, одетый в новую одежду. — Молодой господин Цзян, — поклонился генерал, а затем отвёл Ваньиня чуть в сторону от хлопающего глазами ребёнка. — Я рассказал ему о том, кто вы. — Как вам удалось привести его сюда? — только познакомившись с ребёнком, Цзян Чэн понял, что если его правильно воспитать, то он станет хорошим и надёжным человеком. В империи Ваньинь не мог расчитывать ни на кого, кроме генерала Вэя, а потому будет лучше, если у него появятся надёжные люди вроде Сюэ Яна. — Это было довольно не просто. Но я не я, если бы не справился со своей задачей. Особенно ради вас, — прозвучавшая фраза была больше похожа на флирт, чем на хваставство, только Ваньинь принял решение не обращать внимания. — Сюэ Ян, иди сюда. Радостный ребёнок подошёл к ним, и генерал Вэй стал пояснять: — По правилам императорского дворца у супруга какого-либо принца должен быть слуга-альфа, который обязательно младше его минимум на 5 лет, чтобы избежать романа между ними. У вас двоих разница в 8 лет, так что это и будет нашим аргументом, почему ты здесь. Сюэ Ян, тебе нужно будет вступить в подготовительную группу, так как в адепты берут с 10-ти лет. Через два года пройдёшь вступительный экзамен. Через 8 лет обучения сдашь главный экзамен и если сможешь, то присягнёшь на верность императору. А дальше делай что хочешь, но только в рамках закона и морали. — Что за "подготовительная группа"? — спросил Цзян Чэн. — Родители альф, которые живут в императорском дворце, отдают туда детей, чтобы те готовились к службе в качестве адепта и не считались слугами. В группах есть учителя и туда принимают чуть ли не с пелёнок. Учат писать, читать и самым простым боевым техникам. Сюэ Ян, ты умеешь читать? — Нет. И писать не умею. Только считать. — Понятно. 2 года в подготовительной группе ты проведёшь не зря. — Где он будет жить? — Ваньинь смотрел то на генерала, то на мальчишку. — Там же, где и все остальные дети в подготовительной группе. У них несколько домов, в которых есть комнаты для постоянного проживания. — Если я пройду все экзамены, то смогу занимать высокое положение и много зарабатывать? — захотел уточнить ребёнок. — Ага. И отдашь мне 100 золотых. Я, между прочим, не забыл. — Какой ты злопамятный жмот, — скривил лицо Сюэ Ян. — Ну да. На всём белом свете нет человека, щедрее молодого господина Цзян, — сказал Вэй Ин, а через секунду получил хороший подзатыльник от Цзян Чэна. — Сильнее его бейте! — За что...? — обиженно проскулил генерал. — Чтобы не выпендривался. — Молодой господин, приходите меня навещать, — попросил Сюэ Ян. Его милые детские глаза светились от счастья. — А то этот придурок мне уже надоел. — Ты где такие слова выучил?! — Вэй Ин с недовольным видом скрестил руки на груди, будто мать, отчитывающая своего ребёнка за ругань. — Я ещё и не такие знаю, — ухмыльнулся мальчишка и, кажется, уже хотел это продемонстрировать, как Цзян Чэн его прервал: — Это всё, что вы хотели, генерал? — Да, вы можете быть свободны, — взгляд Вэй Ина погрустнел. — Сюэ Ян, пойдём. Нам к западной части императорского дворца. — Генерал Вэй, — окликнул его Ваньинь, подойдя поближе. — Спасибо вам. — Рад стараться, — Вэй Ин поклонился и, счастливо улыбнувшись на прощание, ушёл прочь вместе с ребёнком. Ещё несколько минут Цзян Чэн не мог найти в себе силы и перестать смотреть им вслед. Эта улыбка так завораживала своей красотой, что забыть её казалось невозможным. Ваньинь думал, что даже если бы ему стёрли память, он всё равно бы помнил тёплую улыбку генерала. Только подул ледяной ветер, как он понял, что пора возвращаться. Скоро мог начаться дождь — Ваньиню пришлось пойти к себе, чтобы не промокнуть, а потому не ловить из-за этого на себе удивлённые и настороженные взгляды слуг.***
Пара дней, и Сюэ Ян был успешно устроен в подготовительную группу. Конечно, Вэй Ину пришлось попотеть: где-то с кем-то поругаться, где-то договариваться, где-то шантажировать, где-то строить щенячьи глазки, но всё же результат был наилучшим. Когда приближённые императора и сам Вэнь Жохань узнали о том, что генерал Вэй принёс во дворец какого-то непонятного ребёнка и хочет сделать его адептом, то несильно удивились — этот человек ещё и не такое вытворял. Даже, вон, наследного принца по имени зовёт, и никто ему замечания не делает. Сидя вечером в своих покоях и выпивая вино, Вэй Ин думал о том, что он отлично выполнил просьбу и порадовал молодого господина Цзян. А затем понял, что Сюэ Яну необычайно повезло, также, как и самому Вэй Ину когда-то. Ведь если бы не приказ императора, то генерал Вэй давным-давно умер бы от голода и холода в заброшенном доме. По мере того, как приятная обжигающая жидкость проникала внутрь и согревала горло, Вэй Ин вспоминал дни своего обучения.[ 7 лет назад, императорский дворец в Безночном городе, класс обучения адептов ]
Между столиками учеников расхаживал преподававший литературу и правила поведения учитель Фан. Это был пожилой мужчина в красных одеждах, с седой бородой и собранными в пучок на макушке волосами. Двигался и говорил он всегда бодро, будто доказывая, что старость — не повод вести себя уныло. Рассказывая тему урока, он, как обычно, внимательно наблюдал за детьми: слегка улыбался, увидев, что его любимый ученик, Янь Вэйшенг, внимательно его слушает; одобрительно кивал, когда видел, что ученики записывают его слова; хмурился, заметив, что Вэй Усянь опять кидает кому-то записки. Все его уроки проходили так. Не сказать, что спокойно (Вэй Усянь просто мастер устраивать шум и переполох), но интересно и познавательно для учеников. — И таким образом боги навсегда поселились на Небесах, — закончил свой рассказ учитель. — У вас есть вопросы? — Учитель Фан! — поднял руку один из мальчишек, и учитель сразу понял, кто именно: — Да, Вэй Усянь? — Почему нет богов-омег? Альф много, беты есть, а омег нет. — Начнём с того, как появился мир. Существовали два духа — Инь и Янь. Однажды они захотели создать что-то новое, потому Янь обернулся мужчиной, а Инь женщиной. Затем появились небожители, и когда богиня Нюйва, обладающая даром оживлять всё, чего коснётся её рука, прогуливалась у озера, ей захотелось сотворить что-то необычное. Из глины она сотворила фигуру первого человека, а за ним ещё сотню таких же. Шло время, люди старились и умирали, и создавать их стало очень утомительно для богини, потому она разделила их всех на мужчин с энергией Янь и женщин с энергией Инь, чтобы они могли объединяться в семьи и самостоятельно продолжать род человеческий, — учитель Фан сделал небольшую паузу, посмотрев на внимательно слушающих его детей, а затем продолжил: — И вот однажды, жил один богатый торговец. У него не было детей, потому что он хотел и сына, который унаследовал бы всё имущество, и дочь, чтобы она родила следующего потомка, но от него самого. Шло время, торговец был уже не молод, а детей всё нет и нет. Тогда он обратился к самому сильному демону. Желание купца было таково: "Пусть у меня родится ребёнок, который будет и сыном, и дочерью". Демон смог исполнить желание купца — ему был дарован мальчик, способный родить ребёнка, словно женщина. Ребёнок вырос, и купец женил его на себе, чтобы продолжить свой род и не включать в него чужих людей. Однако купец уже не смог увидеть потомка, ведь демон забрал душу своего должника в качестве платы за исполнение желания. С тех пор в мире существуют альфы, обладающие энергией Янь, беты с энергией Инь и омеги, сочетающие в себе Инь и Янь. Омеги считаются детьми демона, потому не могут жить как другие люди. И поэтому среди богов нет омег — творение демона не может быть небожителем. — Но ведь если они сочетают в себе Инь и Янь, то должны быть лучше других людей, — оспорил слова учителя Вэй Усянь. — Люди объединяются в семьи, тогда существует баланс энергии мужа и жены. Омеги и так обладают этим балансом, но больше похожи на женщину, а значит, им суждено выходить замуж за мужчину. Но если омега станет мужем альфы, то баланса энергии у них не будет. Единственное решение — второй супругой альфы должна стать бета. Ещё вопросы у вас есть? — Зачем альфы издеваются над омегами? — не переставал Вэй Усянь. — Омеги — дети демона. Они должны чувствовать боль, чтобы стать людьми. — Это глупо. — Вэй Усянь! Это правда, которая существует уже множество веков. Своими словами тебе её не изменить. Конечно же, Вэй Ин не перестал спорить с учителем, за что его быстро выгнали из класса. Позже, когда уроки закончились, он бродил вдоль небольшого пруда и наконец увидел друга. — Янь-сюн! Наконец-то ты пришёл! Я уже тебя заждался, — радостно завопил Вэй Усянь, подбегая к другу. — Что ты устроил? Зачем спорил с учителем Фан?! — Я знаю, что ты его уважаешь. И я знаю, что ты ненавидишь людей, презирающих омег. Как теперь будешь относиться к учителю? — Не знаю, — буркнул Янь Вейшенг, чьё настроение были сильно испорчено.***
Вэй Ин подружился с Янь Вэйшенгом, утончённым мальчишкой, любящим рисовать и сочинять стихи, совершенно случайно. Просто на занятиях по литературе и рисованию их классы объединяли, потому двое стали общаться и вскоре стали хорошими приятелями. Одного только не мог понять Вэй Ин — почему его друг так усердно занимается фехтованием, рукопашным боем и стрельбой из лука? Все адепты тренировались усердно, но Янь Вейшенг, размахивая мечом, будто вкладывал в него всю свою силу и ярость, а на все вопросы отвечал размыто и неясно. Однажды Вэй Ин всё-таки решился спросить и стоять на своём до последнего, пока не узнает правду. Это был тёплый весенний вечер, когда он увидел своего друга, тренирующегося стрелять из лука на заднем дворе. — Янь-сюн, позволь кое-что спросить, — он встал рядом с натягивающим тетиву Вэйшенгом. — Только ответь честно. Зачем ты настолько усердно тренируешься? Только не говори, что хочешь быть лучше всех, я-то тебя знаю, ты не такой. — Я хочу убить своего отца. Только прозвучала эта фраза, как он отпустил стрелу, что со свистом пролетела и попала точно в цель. Холодный и твёрдый голос не подходил миловидной внешности Янь Вейшенга, однако сочетался с его нахмуренным, сосредоточенным и грозным взглядом. Вэй Ин поднял брови, не в силах поверить услышанному. Как этот нежный юноша, который даже комара не обидит, может говорить такое? — Подожди... как... то есть серьёзно...? — в замешательстве, Вэй Усянь даже не знал, что ответить. — Почему? — Ты действительно хочешь услышать? Эта история слишком пугающая. — Пойдём ко мне в комнату. Выпьем вина, и ты всё расскажешь. Двое друзей заперлись в комнате Вэй Ина, который быстро достал кувшин вина и фрукты. — Теперь можешь говорить, — он внимательно посмо ел на друга. — Началось всё с того момента, когда мне было 5 лет... Я рос в богатой и знатной семье, отца видел редко, ведь он постоянно был занят, а мать отдавала меня на попечение слуг и уходила проводить приёмы, где обсуждала сплетни с другими богатыми дамами. И однажды, в свой 5-й день рождения, я загадал желание, чтобы родители провели со мной весь день — играли, вместе ели, а потом пошли на прогулку. Но они даже не навестили меня, а прислали слугу с подарком. Тогда я так ужасно расстроился, обиделся и разозлился, что просто убежал из дома. К слову, живёт моя семья в поместье, что в 3 раза меньше императорского дворца, но после него второй по величине во всей империи. Главным зданием у нас был дом, в котором живёт наша семья — мои родители, брат отца и я. Там ещё много домов для охраны и слуг, но там мне бывать не доводилось, ведь всегда был под присмотром. До того, как я убежал.[ Воспоминания Янь Вейшенга ]
Маленький ребёнок быстро перебирал ножками, рукой вытирая слёзы, чтобы было видно куда бежать. Тяжёлые одежды сильно мешали, а потому он рывком сорвал верхнее ханьфу и бросил его на землю. Он понятия не имел, где он находится, однако не собирался останавливаться, двигаясь по саду-лабиринту. Высокие, гораздо выше ребёнка кусты роз давали тень и прохладу, но из-за них совсем ничего не видно. В какой-то момент он понял, что ему стоит вернуться обратно, только вот дороги назад не помнил. Множество тропинок пугали, а из-за надвигающейся темноты воображение стало рисовать ужасных монстров, пытающихся добраться до мальчика. — Мама! Отец! Спасите меня! — заплакал ребёнок. Вдруг что-то сбоку от него хрустнуло, и испуганный Вэйшенг побежал оттуда, что было сил, крича на ходу. — Не трогайте меня! Помогите! Оборачиваясь назад на повороте дорожки, он даже не заметил человека и сильно врезался в него, с криком отскочив назад от неожиданности. — Стой, подожди, не бойся, — затараторил тот, в кого врезался ребёнок. Он присел на корточки и протянул ему руку, мило улыбнувшись. — Не бойся, всё хорошо. — Ты кто? — Янь Вейшенг чуть ли не сжался в комок. Перед ним был мальчик-омега, лет 14-ти, с красивыми миндалевидными глазами. — Меня зовут Бьечжао, а тебя? — ребёнок не спешил отвечать, смотря своими большими глазами, а потому незнакомец с доброй улыбкой продолжил: — Как ты здесь оказался? — Я убежал... — Зачем же ты убежал? — ласковый голос Бьечжао успокаивал ребёнка. Старший пригладил его растрепанные волосы, а вылезшие пряди заправил за ухо. — Я хочу к маме и отцу, — грустно сказал Вэйшенг, надув щёки. — Но они слишком заняты. — Кто твои родители? — Госпожа и господин Янь, — к сожалению, ребёнок даже не знал имён родителей, а потому назвал их так, как называли все слуги. — Они же... хозяева этого дома... — Бьечжао, кажется, испытывал шок. — Как тебя зовут? — Янь Вейшенг, — улыбнулся ребёнок, а старший побледнел. — Только не отдавай меня слугам! Я хочу пойти к маме и отцу! — Я... не могу отвести тебя к ним...[ Конец воспоминаний Янь Вейшенга ]
— В общем, мы гуляли с ним по саду, а потом меня забрали мои няньки. Мне так понравилось проводить с ним время, что я потребовал, чтобы он тоже приходил. Но мои родители, когда узнали об этом почему-то очень сильно рассердились, — лицо Вэйшенга было печальным и скорбным, как никогда прежде. — Иногда я с ним виделся, когда выходил гулять в сад. А потом... через год я от слуг случайно узнал, что Бьечжао — мой родной старший брат. — Что?! Почему твои родители ничего не говорили? — Вэй Ин вытаращил глаза и чуть не подавился вином. — Потому что Бьечжао был их первенцом. Для многих знатным семей важно, чтобы первым ребёнком родился альфа, а если такого не случается, то бету или омегу просто прячут подальше от лишних глаз. Представляешь, родители настолько не любили его, что даже назвали именем, означающим "паршивый", — юноша скривился от злости. — И что же было дальше? — Родители всё-таки разрешили мне проводить с ним время. Я очень часто бегал в его небольшой домик в отдалённой части поместья.[ Воспоминания Янь Вейшенга ]
— Чжао-гэ, спой песенку, — 7-милетний ребёнок, лежал головой на коленях 16-тилетнего омеги, что пытался уложить его спать. — Хорошо. Закрывай глазки, — Бьечжао начал колыбельную. Нежные поглаживания по волосам и мелодичное, тихое пение быстро успокоили непоседливого мальчишку. Он послушно закрыл глаза и погрузился в сон, слегка посапывая. Старшему пришлось взять его на руки и, аккуратно покачивая, словно младенца, отнести на кровать. — Чжао-гэ, не уходи, — сквозь сон пробурчал Вэйшенг. — Я останусь, не переживай, А-Шенг, — забота и теплота старшего брата — определённо то, что было нужно ребёнку, воспитанному няньками и незнавшему имён родителей, а потому он так привязался к нему.***
Янь Вейшенга почти с пелёнок тренировали управляться с мечом, а также обучали политике, езде верхом, стрельбе из лука и калиграфии. Однако всё это было ему не интересно — мальчишку тянуло к творчеству, чему родители крайне возмущались. Говорили, что это занятие не сможет его прокормить и тем более никак не будет развивать семейное дело. Единственный, кто поддерживал его, — Бьечжао. Ему Вэйшенг и посвятил свои первые стихотворения, его портреты старался писать изо всех сил и переделывал, чтобы они были идеальны. — Чжао-гэ, я нарисовал тебя! — мальчик радостно протянул брату листок бумаги. — Очень красиво, молодец. Продолжай в том же духе, — хоть 7-милетний ребёнок не мог рисовать прекрасные картины, эта значила для Бьечжао многое. По крайней мере, хоть кто-то его любит, хоть кому-то он нужен. — Тебе правда нравится? — Да, А-Шенг, я сохраню её, — он разгладил листок пальцем, а его рукав случайно задёрнулся вверх к локтю. — Чжао-гэ, у тебя синяки на руке? Откуда? — Да это я так... ударился... — старший заметно занервничал, хоть старался и не показывать это. — Похожие синяки и царапины были у тебя на руках неделю назад. Тогда ты тоже поранился? — Я очень неаккуратный. — Чжао-гэ, будь осторожнее. Давай я буду каждый день приходить к тебе, и если ты снова поранишься, то отведу тебя к врачу? — Не нужно навещать меня так часто. У тебя ведь есть занятия, лучше как следует учись, — Бьечжао отлично понимал, что хозяева дома и так не рады, что их сын проводит время с тем, кого считают прислугой. — Учителя и так меня хвалят. — Ты умница, — старший улыбнулся и потрепал его по макушке. Но со временем Бьечжао стал отдалять от себя младшего, а тот не понимал почему. Злился, обижался на брата, но всё равно не мог понять. Их встречи стали редкими, буквально один раз в пару недель.***
Сидя за столиком в комнате старшего брата, Вэйшенг старательно выводил иероглифы на белой бумаге. Рядом с ним расположился Бьечжао, вышивая на красном платке узоры из бисера. — Я так устал... — проскулил мальчишка, кладя кисть. — Отдохни немного, а потом продолжай. — Давай поиграем? — Не будем играть, пока ты не выполнишь задание полностью. Твои учителя попросили хорошо следить за тобой. — Мх... Каллиграфия — это скучно... Старший брат, давай ты напишешь за меня? — Какой ты хитрый. Я не умею писать и читать. — Не умеешь?! — Меня не обучали этому, — с нотками грусти ответил он. — Чем же ты занимаешься всё время? — недоумевал Вэйшенг. — Вышиваю, играю на пипе, готовлю... — Как скучно... Почему тебя не научили читать? — Потому что так приказал господин Янь, — Бьечжао соврал только на половину: с одной стороны, омегам никогда не давали образование, с другой, в семьях аристократов они могли получать образование, но с дозволения хозяина дома. — Давай я научу тебя? — Не стоит. Лучше займись своими уроками, а я приготовлю твои любимые сладости, — он отложил в сторону вышивание, направившись на кухню.***
Заниматься по 10 часов в день оказалось слишком тяжело для 8-милетнего мальчишки. Отец требовал учителей, чтобы те побольше нагружали ребёнка, мол, он должен вырасти достойным семейного дела. Поначалу Вэйшенг усердно старался. Однако потом, чем лучше он был, тем больше от него требовали, чем больше требовали, тем хуже он становился. Тяжело соответствовать чужим ожиданиям, когда они растут с неимоверной скоростью. Таким образом, ребёнок стал прогуливать занятия. Притворялся больным, не просыпался вовремя или просто не приходил, прячась в огромном поместье, — все выходки были банальны, но быстро дошли до ушей родителей. Поскольку те не могли постоянно следить за своим чадом, а учителя не переставали жаловаться, то к Вэйшенгу приставили управляющего Сунь, обязанного за ним следить. Может, сначала мальчишка и думал, что теперь ему не спастись, ведь управляющий был известен своей строгостью, упёртостью и его уважали все жители поместья Янь, но через некоторое время понял, что у него появилась отличная возможность не ходить на занятия. — Молодой господин, пора вставать, — управляющий зашёл в его комнаты, бесцеремонно стащил с ребёнка одеяло и открыл окно, давая солнечному свету проникнуть внутрь. — Управляющий Сунь, отмажь меня по-хорошему. — Ещё чего. Хозяин Янь приказал мне следить за вами в оба глаза. Первую неделю вы, значит, вели себя как паинька, а теперь решили прогуливать? Так не пойдёт. Поднимайтесь, занятие через полчаса, — строгий, грубый и недовольный голос разрезал приятную тишину. — Не пойду, — возразил Вэйшенг. Услышав это, мужчина присел возле его кровати и, сделав мерзкую самодовольную улыбку, притворно-ласково ответил: — Я пожалуюсь вашему отцу на то, что вы не хотите заниматься, и он запретит вам видеться с Бьечжао. — Тогда я пожалуюсь отцу на то, что вы тайно шлёте письма моей матери и приглашаете её на свидания, когда его нет дома. Как думаете, он сразу вас убьёт или сначала бросит в темницу? Теперь ребёнок улыбался, а лицо управляющего то бледнело, то краснело, но выражало страх и недоумение. — Откуда вы... — Я видел вас. А ещё у меня есть письмо, которое вы писали госпоже Янь. Я просто покажу его отцу, если вы на меня будете жаловаться. — Я... ничего не скажу. Только отдайте письмо, — кажется, мужчина стал бояться за свою жизнь. — Не-а. Письмо будет гарантией того, что вы не нарушите своё слово. Без причины раскрывать вас не буду. А теперь можете идти, и больше не смейте тревожить мой сон. Я пойду на урок рисования, — с победным выражением лица он улёгся обратно в кровать. Схема была потрясающей — Вэйшенг просто говорил управляющему, на какие занятия и когда он ходить не будет, а тот отмазывал его перед учителями. Причём делал так, чтобы и господин Янь ничего не заподозрил. В один день ребёнок, как обычно, прогуливал скучные занятия вроде истории, чтобы заняться рисованием. Но, приступив к работе, понял, что забыл свою любимую тонкую кисть в доме старшего брата. Поскольку эта кисть была действительно хорошей и равных ей нет, а планируемая картина включала в себя множество мелких деталей, требующих прорисовки, Вэйшенгу ничего не оставалось, кроме как пойти за ней. Он быстро и незаметно проскочил мимо слуг в саду и оказался в нужном месте. Пытаясь припомнить, в какой именно комнате он оставил вещь, мальчишка зашёл внутрь дома и вдруг услышал крики. — Что такое? — он удивлённо поднял брови и пошёл на звук. Чем ближе подходил, тем чётче слышал голос отца. Вэйшенг на цыпочках подошёл к двери в покои старшего брата — оттуда и раздавались голоса, а затем заглянул в чуть-чуть приоткрытую дверь. И ужаснулся. Бьечжао то ли сидел, то ли лежал на полу, при этом трясся и опускал голову очень низко. Возле него с надменным видом стоял господин Янь, не переставая орать на него. — Паршивый пёс, зачем ты вообще на свет появлялся?! — настолько громкий и злобный голос отца мальчишке ещё слышать не приходилось. Бьечжао не мог ничего ответить, захлёбываясь в собственных слезах. — Что ты ревёшь?! Это всё из-за тебя! Никчёмный ребёнок! С этими словами хозяин поместья грубо схватил его за волосы и рывком потянул вверх. Тот открыл рот, но крик боли был прерван звонкой и сильной пощёчиной. — Из-за тебя все проблемы! Если бы не предсказание, я бы тебя убил сразу же! — вдруг он замолчал, а через секунду продолжил: — Тебе нужно было просто сидеть тихо и не высовываться! Целый дом тебе выделили. Какого чёрта ты в тот день попёрся в сад?! Вэйшенг без тебя отлично жил, нет, надо было с ним познакомиться, погулять, поиграть! Он нихера не делает теперь, а только к тебе просится! Может, тебе его нянькой стать?! Что ты молчишь, паскуда?! — мужчина дёрнул юношу за плечо. — Простите меня, отец... — но не успел он договорить, как снова получил затрещину. — Как ты, дрянь поганая, смеешь так обращаться ко мне? Или забыл, что у тебя тут статус слуги?! — Простите меня, ваше превосходительство господин Янь! Простите, простите, я не думал... — жалобно завывал Бьечжао, валяясь в ногах у отца. — Не думал он? А тебе есть чем думать?! Мерзотный омежка, я проучу тебя, — вдруг он достал из рукава чёрный короткий кнут. При виде вещи заплаканые и покрасневшие глаза юноши расширились, и он отодвинулся в сторону. — Сюда иди. — Нет, нет! Пожалуйста, не надо! Прошу вас! — Сюда иди, я сказал! — громкий крик, больше похожий на рычание бешеного и злого зверя, оборвал все надежды Бьечжао на то, что в этот раз всё не будет так плохо, как в предыдущий. — Ваше превосходительство, пожалуйста, пощадите... — еле поднявшись на ноги и трясясь от страха, он сделал шаг назад. — Иди сюда! — господин Янь будто пылал злостью, а глаза горели предвкушением. — Прошу вас... — Сейчас же! — чёрный кнут с громким свистом разрезал воздух. Поняв, что мужчина уже не сжалится, Бьечжао покорно приблизился и упал ему в ноги, ожидая своей участи. Мужчина докоснулся до растрёпанных волос, до побеления сжимая кисть на чужом затылке, а потом резко дёрнул её назад и встретился взглядом с юношей. — Ну можешь же быть послушным, зачем упрямишься? — странный, ласковый голос того, кто только что кричал, как обезумевший, а теперь аккуратно вытирал слёзы сына, сбивал с толку. — Я же тебя воспитываю, а не пытаю... — Отец, пожалуйста, прекрати... — голос дрожал от страха и бессилия, а из глаз ручьём текли слёзы. — Не плачь, это не больно, — господин Янь обошёл его, занёс кнут и полоснул по спине. Бьечжао тут же вскрикнул, упав на пол. Хоть удар был не настолько болезненным, как, например, удар дисциплинного кнута, всё равно позвоночник и рёбра будто обожгло пламенем. Мужчина продолжал наносить удар за ударом, и только услышав отчаянный крик Бьечжао, отстановился. Смотав плеть и убрав её обратно в рукав, он направился к двери, а напоследок бросил: — Если мой сын опять будет прогуливать занятия из-за тебя, я накажу тебя сильнее. Только тут наблюдавший за ужасающим происходящим и до этого стоявший в ступоре Вэйшенг опомнился. Он мигом убежал в другую комнату, чтобы отец не заметил его, когда выходил. Увиденное потрясло ребёнка настолько, что даже просидев в одиночестве около 20-ти минут, он не смог прийти в себя. Страшная картина злого господина Янь и избитого до крови старшего брата, которую продолжал вспоминать мозг снова и снова, только подливала масла в огонь. Теперь мальчишка не знал что делать, да и про кисть уже не помнил. Вдруг стало понятно, откуда у Бьечжао синяки на руках — господин Янь его так сильно хватал, сжимая кожу. — Нет...! — Вэйшенг закрыл уши, пытаясь выбросить из головы отчаянные крики и жалобные мольбы брата. Резко сорвавшись с места, ребёнок побежал обратно к комнате старшего, по пути успев пожалеть о том, что не вмешался, а потом ещё и оставил его так надолго. Однако перед дверью затормозил и прислушался. Тихие, почти неслышные всхлипы заставили его сердце сжаться, и он всё-таки зашёл внутрь. Старший брат сидел на кровати полуобнажённый и, с мокрыми покрасневшими глазами, белой тканью вытирал кровь с плеч. С испугом он посмотрел на вошедшего. — А-Шенг? Что ты здесь делаешь? Я тут... — его взгляд в панике заметался. — Я всё видел, — Вэйшенг подошёл почти вплотную к кровати, не переставая смотреть брату в глаза. — Что ты видел...? — Тебя. И отца, — холодный голос мальчика напугал даже его самого, а старший в ужасе на него уставился. — А-Шенг... — Чжао-гэ, прости меня! — Вэйшенг без предупреждения бросился к брату, уткнувшись лицом ему в грудь и жалобно завыв. — Это я... я виноват! Я больше так не буду! Чжао-гэ, только не злись на меня! — Ты ни в чём не виноват! — Бьечжао правда не знал, как объяснить маленькому ребёнку, что его отец нашёл бы любую причину, по которой избил бы своего сына-омегу, и его ничего не остановило бы. Мужчина просто привык таким образом вымещать свою злость, а предлог с плохим поведением Вэйшенга сыграл ему на руку. — Ты мой любимый младший братишка! Пожалуйста, не плачь из-за меня. Ты здесь не при чём... — При чём! — теперь плакали они оба. Один, думая, как сильно виноват, другой от осознания, что кто-то его ещё любит. Только спустя несколько минут, успокоившись, ребёнок сказал: — Тебе очень больно? Давай я помогу намазать... — Хорошо, намочи тряпку, — старший указал на лежащий на полу тазик с водой, слегка окрашенной в красный, а сам стянул с себя ханьфу полностью, оставшись только в штанах. — И отожми её. — Угу, — мальчишка покорно всё исполнил, хоть его руки и дрожали. Затем он забрался на кровать и стал медленно, с опаской, стирать кровь на спине брата. Тот крепко стиснул зубы, чтобы не кричать. Всё-таки этот чёрный кнут отца оставлял болезненные следы.[ Конец воспоминаний Янь Вейшенга ]
Вэй Ин шокированно сидел, вытаращив глаза и открыв рот, и даже забыл, что держит в руке чарку с вином. — То есть... твой отец избивал твоего брата и оправдывал это воспитанием...? — Да. Меня он никогда не бил. Иногда и моей матери доставалось, но Чжао-гэ он избивал каждый раз, когда у него было плохое настроение. Пару раз я за него заступался, но тогда было ещё хуже. А потом объявили войну с орденом Не, и отец часто стал ездить в императорский дворец и даже ночевал там. Я всё больше времени проводил с братом. Я тогда и не замечал, что Чжао-гэ смотрит на всё с какой-то грустью, да и улыбается печально. — Та война длилась всего 7 месяцев. Господин Янь вернулся домой и продолжил "воспитание"? — Не сразу...