Там, где мы с тобой

      — Ну, всё, всё, всё… — терпеливо шептал Миша, прижимая Лёшу к себе и машинально поглаживая вздрагивающие от внезапно подступивших рыданий плечи. — Всё хорошо, тише. Тише… Ну, перебрал, с кем не бывает. Поспишь — станет легче. Лёш, слышишь? Лёш… Хочешь ещё воды? Пойдём спать? Ну?       Миша сделал глубокий вдох, стараясь подавить раздражение, которое комком засело в груди и грозило вспыхнуть. Последствия недавнего происшествия были по-быстрому затёрты, правда, не без ругательств. Он помог Лёше умыться и теперь, как мог, пытался успокоить друга и уложить спать. Но Лёша только отрицательно мотал головой абсолютно на все вопросы, совершенно не собирался двигаться с места, только дрожал и, прильнув к чужому плечу, заливал слезами футболку. Странно… Миша не помнил, чтобы Лёша плакал даже в детстве. Что это его так прорвало?       — Блять, пошли, пожалуйста, я тебя на руках не понесу. Давай, поднимайся.       Всё же пришлось поставить Алёшу на ноги силой. Тот испуганно икнул, заозирался, отчаянно цепляясь за единственную свою опору в виде Мишиного плеча. Зато успокоился. Мише вдруг стало жалко его, такого испуганного, взлохмоченного, с прилипшими к лицу мокрыми прядями. Злость и жалость обыкновенно не уживаются вместе. Раздражение понемногу отступило.       «И этот слепой котёнок совсем недавно пытался строить из себя великого соблазнителя, — подумал Миша. — Ну и ну… Хотя…»       Лёшу уже уложили на диван, и на лице его проскальзывала какая-то тихая улыбка, когда он с трудом приоткрывал глаза и поднимал взгляд.       — Чё ты улыбаешься, придурок ты? — беззлобно ухмыльнулся Миша.       Лёша чуть дёрнулся от звука любимого голоса, как будто собираясь ответить, но не ответил. Его дыхание стало более глубоким и размеренным. Кажется, уснул.       Долго ещё Миша взглядывался в бледное лицо, выделяющееся в слабо освещённой комнате, размышляя, прилечь ли рядом и попытаться уснуть тоже или окунуться в продолжающуюся за дверью суету. Но уходить не хотелось, веселиться тоже. На Мишу нашла какая-то томная задумчивость, при которой теряется счёт времени. Его пальцы осторожно коснулись чужой щеки и тут же мгновенно отпрянули — двери кухни распахнулись, нарушая тишину их маленького убежища. Миша поднял голову. В проёме показалась стройная женская фигура.       — Ох, думала, тут никого… — с притворным удивлением проговорила девушка и проплыла вперёд. — Ладно, я не против компании. Надеюсь, ты тоже.       Это была Алина. Она опустилась рядом с Мишей и взглянула на спящего парня.       — Спит? — спросила, понизив голос.       Миша кивнул. Он не мог ещё определиться, раздражает ли её появление или наоборот.       — Будешь? — Алина протянула ему начатую бутылку и снова взглянула на Лёшу.       Что-то такое знакомое было в этом взгляде, в тихом вздохе. Миша попытался вспомнить, где же он видел похожий взгляд. Уж не таким ли Лёша смотрел на него?       «Да нет, быть не может, — подумал Миша, приложив горлышко бутылки к своим губам. — А… Она тоже пьяна, похоже. Ну, уж с ней я возиться не собираюсь».       Краем глаза он заметил, как Алина с особой осторожностью, затаив дыхание, приподнялась и протянула руку, легонько коснувшись светло-русой пряди. Кажется, она была охвачена в этот момент непонятными ему в полной мере, но не такими уж далёкими чувствами. Лицо Лёши действительно обладало некой притягательной силой. Хотелось разглядывать его, касаться.       — Не трогай, разбудишь, — раздался рядом резкий шёпот Миши.       Девушка вздрогнула, испуганно оглянулась и нахмурились.       — Он очень красивый, — вздохнула Алина, вернувшись на место. — Глаза очень красивые…       Они сидели плечом к плечу и какое-то время молчали. Странно, но она не нарушила той необъяснимой интимной обстановки, которая воцарилась здесь ещё до её прихода. Интересно, хотелось ли девушке, чтобы Миши не был рядом или наоборот от его присутствия было легче?       — Красивый? — переспросил Миша, почему-то не удивившись и вдруг согласился: — Да. Да, красивый.       «Зачем я ляпнул, что он красивый? Когда это я вообще начал задумываться о красоте парней? Ничего… Он ведь и правда весь… Слепым надо быть, чтобы не видеть. Интересно, думает ли он про внешность девчонок? Спросить потом что ли? Хотя зачем? Он меня красивым считает… Что только нашёл? Рожа как рожа. Обычная…»       — У тебя зажигалки нет? — прервал его размышления полушёпот.       Миша полез в карман, нащупывая металлический предмет. Отблеск огня на мгновение лизнул красивое лицо с пушистыми тёмными ресницами. Сейчас на этом лице не было той обыкновенной надменности и холодности.       — Наверное, Галка была права… — задумчиво проговорила Алина, выпустив облако дыма.       Миша не понял, о чём она, но ответил:       — Дура твоя эта Галка.       — Она…не дура. Просто такая. Ты что до сих пор переживаешь?       — Нет.       Алина усмехнулась, и он только сейчас понял, что они вообще-то прижаты друг к другу. Можно было ощутить чужое дыхание и трепет. Правда, её близость волновала не так сильно, как могла бы в подобной ситуации. Но всё же волновала. Мысли в голове произвольно перемешивались под действием алкоголя. Воображение внезапно рисовало другие руки, другие губы и смутными воспоминаниями жгло шею.       Миша быстро наклонился. Она не отстранилась, ответила, прильнула к нему гибким станом. К её губам прилип привкус сигарет. Но было плевать. Алина обжигала так, что вряд ли можно потом забыть, и была совсем, совсем непохожей на Надю...       Брошенные друг к другу в объятия неведомой силой, они уже не думали почему и зачем. Они лишь отчаянно пытались что-то найти. Может быть, забвения… Поцелуй закончился так же внезапно, как и случился. Медленно отстранившись от девушки, Миша откинул голову на сидение дивана, прикрыл глаза. Тишину прерывали только обрывки дыхания и учащённый стук сердца.       — Забудь об этом, — наконец проговорила Алина.       Она растерянно кусала губы и поправляла волосы. Затем, кажется, поднялась и поспешно вышла. Ничего не объясняя, не оправдываясь, наверняка, вскинула перед этим подбородок и прошила его одним из своих пронзительных взглядов, красивая, гордая, удивительно стройная… На Лёшу она взглянула, конечно, мягче. Злиться? Из-за поцелуя или.? И чего только хотела? Да кто её разберёт. Он вот даже себя понять не может.       «Ну и плевать, — подумал Миша. — Не день, а какой-то дурацкий сон… Они что все сговорились меня с ума свести?»       Посидев ещё немного, он забрался на диван и осторожно взглянул на Лёшу, стараясь не шуметь слишком сильно. Тот спокойно спал с выражением полного умиротворения на лице.       «Ну, конечно, она меня не хочет. Я ей нахрен не сдался. Она его хотела. Ему бы она многое позволила. Я ему тоже многое позволяю. А он мне. Он меня любит… Да, он красивый, очень красивый, — крутилось в голове, мешая спать. — Интересно, какого… Если я разбужу его сейчас, скажу ему «Лёша, поцелуй меня», что он сделает? Тьфу, что за бред? Зачем я думаю об этом?»       Миша почувствовал вдруг укол ревности и необычайное, необъяснимое томление, схожее с тем, как в жаркую летнюю ночь не можешь уснуть, и жар давит грудь, несмотря на широко распахнутое окно. В этом ощущение были кусочки утра, отрывки объятий, вчерашней шуточной борьбы. Что-то от Надиной улыбки и Алининого поцелуя. И всё же что-то другое, совсем другое. Хитрые глаза, тонкие пальцы, которые крутили ручку, губы, которые осторожно её обхватывали. И почему-то хотелось смотреть на них. Нет, ну какой же бред. Всё-таки он до чёртиков пьян.       А зачем он в сущности отталкивает? Зачем продолжает делать ему больно, когда больше всего на свете хочется, чтобы Лёша был счастлив? Как это он не замечал всё время? В упор не хотел замечать. Кто решил, что это сделает его хуже? Что это испортит их дружбу? Что это неправильно. Что… А вот это вот всё правильно? Вульгарная Галка, Надя с её глупыми ужимками, Славка, вечно болтающий чепуху, Бык, Алина… Все они стали так противны и далеки сейчас. И Лёша… Лёша…       Миша осторожно придвинулся, ощутив тепло, закинул руку на чужое тело и закрыл глаза, уже не пытаясь распутать клубок мыслей. И они всё текли, текли: бредовые, волнительные, приятные, страшные, странные.       Когда Миша проснулся, то обнаружит себя всё на том же диване, заботливо укрытого чем-то, предположительно чьей-то кофтой. Один.       «А где..? Ушёл уже что ли? — удивлённо спросил парень сам себя. — Почему так рано? Странно».       Он сполз со своего места, с трудом пробрался сквозь кучи предметов и тел, как будто специально разбросанных на его пути. Вышел в самый обычный обшарпанный подъезд, украшенный «наследиями» современной культуры на зелёных стенах.       «Не важно где, важно с кем. Люби, жизнь одна!» — выловили глаза маленькую надпись.       И тут же рядом большие три буквы. Миша усмехнулся уголком губ. Здесь остались и другие слова, ругательства, цитаты, признания, рисунки. Он уже не разбирал, не мог. Было плохо, болела голова и хотелось выйти побыстрее на воздух, чтобы хоть немного выветрить туман прошлой ночи.