Там, где мы с тобой

      Казалось, что ничего не произошло, ничего не изменилось с того самого дня, когда Лёша решился открыть свою самую страшную тайну. Но было так только внешне. После недолгого облегчения, внутри каждого начала тихонько расти новая неизвестная тревога. Между друзьями появилась какая-то взаимная неловкость.       Первое время Лёша чувствовал, будто у него выросли крылья. Он был настолько счастлив и воодушевлён своей маленькой победой, что почти не мог спать и даже сочинил несколько новых стихов, всё об одном и том же, наполненных любовным жаром и трепетом сильного юношеского чувства.       Затем наступило отрезвление, вернулось ощущение неудовлетворённости своим положением. Да, с одной стороны, стало легче, с другой… Он был всё так же далёк от сердца Миши. Вернее, был даже слишком близок, но ограждён такой высокой вечной стеной от того самого заветного места. А это самое тяжёлое.       Не имея ни капли надежды на взаимность, Лёша старался больше не упоминать о своих чувствах, но его взгляды и прикосновения были слишком красноречивы, да и больше не являлись для Миши загадкой.       А Миша… Всё, что происходило, всё, что бродило внутри него оставалось загадкой не только для Алёши, но и для самого Миши. Он ничего не говорил, только порой реагировал на обычные когда-то вещи слишком резко. Это даже немного обижало. А иногда, например, как сейчас, Алексей ловил на себе его взгляды, которые открыл для себя тоже совсем недавно.       Долгие, внимательные, странные, задумчивые. Зачем они? Что нового Миша пытается высмотреть на его лице?       «Чёрт бы тебя побрал, — думает Лёша в такие моменты, не зная, куда прятаться. — Ты зачем меня специально смущаешь, придурок? На Надю свою смотри, чего на меня пялишься? Чёрт бы его побрал, если он продолжает со мной водится из-за дурацкой жалости или какой-нибудь грёбаной доброты».       Нет, это ни в какие ворота, надо вырвать, вырвать его из сердца. Не надо Лёше жалости. Плеваться хочется от жалости, и собственной достаточно.       Он поднимает вопросительный взгляд и наблюдает за тем, как тёмные глаза Миши, застигнутые врасплох, вдруг начинают искать хоть что-нибудь, за что можно ухватиться, как Миша хмурится, подпирает рукой щёку, закрываясь от него.       Лёша с лёгкой досадой пожимает плечами, возвращается к учебнику, продолжая мягко покусывать кончик ручки — эта привычка всегда у него проявляется, стоит только задуматься — и вновь чувствует взгляд.       — Да что? — не выдерживает Алёша.       — Ничего, — следует короткий ответ. — Ручку не грызи. Всю уже облизал.       — Тебе какое дело? Не твоя же.       — И что? Как маленький, честное слово. Всю хрень теперь будешь в рот тянуть? Ну, тяни, мне плевать.       Котаков еле удерживается от шутки на этот счёт.       — Ну вот и буду.       Охваченный каким-то смешанным чувством бунта, злости и игривого веселья, Лёша медленно проводит кончиком языка по ручке, не отводя своих бесстыжих глаз от собеседника. Через секунду он уже жалеет об этом, но как же приятно видеть на лице Миши полное замешательство.       — Да фу, блять, Лёша, фу, — возмущённо шепчет Миша и отворачивается.       — Что? Не нравится, не смотри, — бойко отвечает Лёша и добавляет уже совсем другим, как будто даже обиженным, тоном: — Вон на эту свою смотри, угу…       Опустив голову, прикусывает губу. Снова не сдержался. К чему сейчас эта глупая выходка и эта ревность?       «Плевать на всё. Пусть хоть жалость. Я не буду мешать тебе или тяготить тебя больше. Только не злись, позволь мне находиться рядом», — готово сорваться с тонких губ Алёши.       «Эту свою.? О чём он? А… О, боже, какая Надя? Причём тут Надя? Зачем Надя?» — крутится в голове Миши.       — Не хочу, — бурчит он, раздражённо вздыхает, бросая совсем мимолётный взгляд в сторону Нади. — Не надо.       Последние слова звучат довольно грубо, останавливая ладонь Алёши, которая робко тянется к руке парня. Такое настроение, по наблюдениям Котакова, накатывает на Мишу в последнее время часто. Всё хмурится, дичится. «Лёша, не надо», — и откидывает руку, когда хочешь похлопать по плечу или погладить по волосам. «Не на-до», — сквозь зубы, когда совсем немного придвигаешься в темноте. К счастью или к сожалению, так не всегда, но всё же… Хоть плачь. ***       В выходные собрались друзья нагрянуть в одно интересное место. Лёша нетерпеливо ходил из угла в угол по знакомой комнате, пока Миша возился с чем-то возле советской «стенки».       — Ну что ты там так долго? Пошли уже!       Ладонь звонко хлопнула Мишу аккурат пониже поясницы.       — Ты что, охренел? — Миша резко обернулся к другу. На лице его читалось удивление вперемешку с недовольством.       Лёша ойкнул, и глаза его нервно и смущённо забегали по всему вокруг.        — Да я… да я случайно. Рука соскользнула, — поспешно начал оправдываться он, поглядывая на друга самым невинным взглядом. Правда злиться? Нет, не так уж и злиться.       — Да что ты. Вот прям «случайно соскользнула», — передразнил его Миша и, угрожающе хмурясь, шагнул вперёд. — Ну, всё, готовь свою тощую задницу!       — Бля-я-я-я-я-я-я!       Лёша вскрикнул и шустро оказался на другом конце комнаты, начиная смеяться.       — Что, боишься? Ага! А ну иди сюда! Да хватит ржать!       Миша, сам сдерживая хохот, бросился за ним. Парни с громким смехом носились по всей кухне, на которой оказались совершенно случайно, кружили вокруг стола то в одну, то в другую сторону, натыкались на стулья. На разгорячённых лицах, полные азарта, сверкали глаза.       Наконец изловчившись, Миша настиг свою жертву, перехватив за запястья.       — Эй, эй, так нечестно, — хихикнул Лёша, пытающийся вырваться, но полный противоречивых чувств.       — Честно, честно, — усмехнулся Миша.       Завязалась недолгая борьба и вдруг — резкий грохот. Споткнувшись о что-то, они рухнули на пол.       — Ай! — раздался громкий возглас Алёши. — Блять!       Миша мгновенно напрягся.       — Лёш! Ты как? Больно? — с беспокойством спросил он, пытаясь восстановить дыхание.       — Мх… Больно, конечно… О-оух… — Лёша поморщился, продолжая вполголоса ругаться.       «Ничего серьёзного. Удачно упали. Пара синяков. Пустяк», — думал Миша, вглядываясь в его лицо.       Случайно встретившись со взглядом друга, Алёша замолчал. Сердце пропустило удар и понеслось ещё быстрее, чем после долгого бега. Обоих снова сковала неловкость.       — Нормально тебе? Уселся. Слазь давай, — краснея, Лёша ударил Мишу по плечу и попытался скинуть его с себя. Но Миша почему-то не поддался. Что с ним вообще сегодня?       Неизвестно, сколько бы продолжалась эта возня, если бы где-то сзади не послышались возгласы Люды.       — Нет, вы посмотрите на них! Это что такое?! Вы совсем сдурели? Вы хотите мне весь дом разнести? — причитала женщина. — У меня и так голова болит, а вы мне ещё тут придумали! У кого это тут весеннее обострение раньше времени?! Успокоились и разошлись! Вон отсюда! На улицу отношения выяснять! А то я сейчас успокою!       — Да мы ничего, мы уже уходим… — пролепетал Лёша и сконфузился ещё больше.       Парни притихли и поспешно поднялись, прикидывая, как бы побыстрее сбежать.       — У кого-то тут точно обострение, — негромко заметил Миша, бросив на друга многозначительный взгляд.       — У тебя что ли? — парировал Лёша, толкнув его в бок.       — Да хватит драться, — Миша нахмурился, потирая руку, и издал какой-то непонятный вздох. — Да, может и у меня…       Квартира Лёлика давно стала негласным пристанищем неформальной молодёжи, да и вообще всех, кто найдёт дорогу. Здесь жаждали увеселений, распевали песни, распивали дешёвый алкоголь, иногда приносили и «кое-что» поинтереснее, которое можно было нарвать вблизи города. Двери почти всегда были распахнуты, лица разного возраста и пола постоянно сменяли друг друга. Вечная тусовка, вечный круговорот.       Лёлик был из тех, кто любит жизнь и свободу, танцует, как бог, вроде как пишет песни с местными музыкантами, носит длинные волосы и…расхаживает по квартире в чем мать родила.       Он-то собственной персоной и встретил наших друзей. Лёша окинул хозяина квартиры беглым взглядом и чуть не покраснел. Он поспешно начал оглядываться вокруг, чтобы скрыть свою растерянность и не смущаться ещё больше.       В комнате было полно народу, откуда-то сбоку слышался смех, кто-то проскользнул мимо Лёши к выходу, легонько задев своим теплом, кто-то в углу танцевал и целовался. Грязноватые стены, прожённый в некоторых местах пол, накурено.       — Эй, чуваки! — это Славка приветственно замахал им рукой, широко улыбаясь.       На его коленях свободно сидела Ленка, или Ленон. Маленькая хрупкая девчонка с короткой стрижкой и совершенно мальчишескими замашками, которая выросла со старшим братом и дружила только с парнями. В общем-то никто никогда особо не претендовал на её сердце, но оно оказалось внезапно и взаимно занято.       «Моя малая», — с гордостью и нежностью говорил о ней Славка.       Ленка тоже приветственно улыбнулась.       — Блять, а какого хрена Лёлик раздетый? — услышал Лёша голос Миши, почему-то снова почти сердитый. Хотя, казалось бы, что ему уже Лёлик сделал?       — Я всегда так хожу, — спокойно пожал плечами Лёлик. — Чё мне теперь, из-за вас всех одеваться? Пф… Нет. Делай, что хочешь, а ко мне не лезь.       — Не-не-не, Лёличка, не слушай его. Нас всё устраивает, — подала свой голос Галка и прищурилась. «Ну конечно, куда ж без неё. Во все бочки затычка», — раздражённо подумал Миша, поворачиваясь к девушке.       — Что смотришь? — развязно подмигнул ему Галка. — Никто не даёт, вот и злишься, м?       Оля, сидевшая рядом с ней, глупо захихикала.       «Сука», — мысленно выругался Миша.       Он даже на секунду растерялся и разозлился на себя за это. В глазах девушки заиграл победный блеск, что разозлило ещё больше. Спрятав руки в карманы, Миша исподлобья посмотрел на неё, усмехнулся и нагло ляпнул:       — А ты тогда почему такая злая, раз спишь со всеми, с кем только можно?       Все вокруг как-то притихли, с жадным интересом наблюдая за этой перепалкой. Только Лёлик с самой безмятежной улыбкой потягивал из кружки непонятную жидкость.       — А-а-а, понятно, так вот почему ты злишься, — ехидно продолжала Галка. — Со всеми, кроме тебя, получается? Ой, Миш, ну, ты не расстраивайся.       — Нужна ты мне, — фыркнул Миша.       — Ну вот и расслабься тогда! — она рассмеялась коротким пьяным смехом. — Ты бы нам тут настроение не портил, а раздевался тоже.       — Размечталась. Только после тебя. Дамы вперёд.       — Ничё се, какой джентльмен.       Галка фыркнула, но затем ухмыльнулась, тряхнула копной рыжих волос и резко поднялась с места. Столько бесстыдства было в её глазах, столько дерзости в улыбке, что невольно можно было засмотреться. Она казалась сейчас настоящей ведьмой, настоящей Геллой, сошедшей со страниц. Ловким движением она стянула с себя одежду, оголившись по пояс.       Со всех сторон послышались одобрительные возгласы и свист.       Лёша задел тело девушки случайным взглядом, но не испытал всеобщего всплеска эмоций, перевёл взгляд на Мишу и чуть не кинул в него чем-нибудь тяжёлым, хотя понимал, что не имеет на этого никакого права. Галка же, довольная своим представлением, и реакцией, невозмутимо уселась на место. В этот момент в комнату шумно ввалился Бык.       — Та-ак, а кто ещё не пил? — громко спросил он и уставился на недавно подошедших. — Всем пить! О, Лёха! Лёха, пей!       Его крепкая фигура быстро перевалилась через пространство, и рука легла на плечо Алёши, который с сомнением глянул на появившуюся перед самым носом кружку.       — Да пей, пей, не бойся, — подбодрил Бык, усмехнувшись.       Лёша замешкался на секунду, взглянул на Мишу, выдохнул и быстрыми глотками влил в себя часть специфической жидкости.       — Куда ему столько, — попытался вмешаться Миша, но Бык остановил его смутное беспокойство резким жестом.       — Нормально, нормально, не лезь.       — Слушай, Бык, если хоть что-то с ним…       — Тише, тише. Всё нормально. Ты чё? Ты ж меня знаешь. Я вам херню никогда не дам. Ещё ни с кем ничего не случилось. Вот, смотри, ему наоборот понравится. Прикольно же.       Лёша растерянно оглядывался вокруг, встряхивал головой, хмурился и как будто пытался проморгаться. А кружка пошла по рукам, дошла и до Миши. Всё поплыло перед глазами, заметалось. Старые занавески, люди, лица…       На какое-то время Лёша успел потеряться, а нашёлся уже в совершено невменяемом состоянии, впрочем, как и большинство присутствующих. Пошатываясь, он подошёл к Мише и растянулся бы на полу, если бы тот не успел подхватить его.       — Миша-а, — протянул Лёша неровным голосом и доверчиво, словно ребёнок, улыбнулся.       Но Миша сдвинул брови.       — Ты когда успел так набросаться?       — Можно я тебя поцелую..? Ну очень хочется…       — Нет, — последовал категоричный ответ. — Пошли.       — М-м-м..?       Миша тяжело вздохнул и на всякий случай оглянулся. Но никому не было до них никакого дела. Наверное, если бы он вдруг решил исполнить просьбу Лёши, то и тогда никто не обратил бы внимания. Лёша безвольно повис на чужих руках. Комната уже оказалась занята, пришлось тащить Котакова на кухню. Тут было пусто, только стоял какой-то странный запах.       — Миш… — голос Алёши дрогнул. — Меня, кажется, тошнит…       Миша коротко выругался, лихорадочно вспоминая расположение ванной, но через несколько секунд услышал успокаивающее бормотание:       — А, не, не, отпустило…       Внезапно Миша почувствовал, как Лёша плотнее прижался к нему, а затем ощутил горячие дыхание, прикосновение горячих губ. Пылкие, быстрые поцелуи обожгли его щёку и шею.       — Ты что творишь? — воскликнул Миша, оправившись от шока, и испуганно отшатнулся от Лёши, но тут же снова шагнул вперёд, удержав от падения ослабленное тело.       — Пож…пожалуйста, Миша… Миша.! Ты такой хор-роший и такой к-крас-сивый… Я хочу...       Миша тряхнул головой, сжал зубы и резко перехватил руку, нагло скользнувшую вниз по его животу.       — Нет, ну, что ты творишь?! Алексей! Ты сейчас серьёзно получишь! Всё, хватит, спать быстро! — прикрикнул он на друга, теперь уже не на шутку разозлившись.       Как это всё противно. Что ж он не остановил Лёшу сразу? Что за мысль допустил только что?       Лёша поднял голову, промычав что-то невнятное и жалобное, зашморгал носом, как будто собираясь заплакать, затем вдруг сильно побледнел, лицо его исказилось.       Нет, какая всё-таки ужасно противная мысль. Как теперь отмыться от неё?       Руки Миши дрогнули и поспешно отпустили парня. Лёша плавно осел на пол, весь болезненно скрючился… Его стошнило.       — Ох, ты ж, блять..! — только и успел выговорить Миша.