Напарник

Суммарно до Жени доехали чуть больше, чем за час. Джон хвастался вполне оправданно. Тем не менее выехали достаточно поздно, поэтому, когда парни приехали, солнце уже стремительно заходило за горизонт, покрывая землю, с первого взгляда кажущуюся дикой, никогда не видевшей людей, нежным оранжевым светом. Природа этого места очаровывала: большое озеро, яркими бликами отражающее солнечные лучи, окружали стройные ели, высокие, чуть колышущиеся от прохладного ветерка; они расступались по сторонам перед мирной речушкой, с ближайшей горы стекающей своими водами в местное спокойное озеро; цветущая поляна перед ним словно зазывала прилечь и временно забыть о всевозможных бедах. Сделать бы такое место каким-нибудь туристическим лагерем, и от приезжих наверняка не будет отбоя. Но весь этот нетронутый, девственный вид местной природы казался таким только на первый взгляд. Лишь потом, приглядевшись повнимательнее, Линч заметил едва различимые следы человеческого присутствия: следы колёс от чужой машины, ведущие в сторону ближайшего поселения; шаткий мостик на озере, явно построенный вручную, обычным человеком, причём достаточно давно; маленькая хижинка на берегу, чуть подальше, такая же старая и неумелая. Как раз из неё, видимо услышав шум мотора, несмело высунулся мальчишка. Не требовалось быть гением, чтобы понять – это Женя. Догадываясь о предстоящем разговоре, Линч включил камеру и прикрепил к рубашке на груди. Женя робко, то пугливо замедляя шаг, то смущённо ускоряя, подошёл к парням и наконец позволил себя разглядеть. Щуплый мальчишка на голову ниже парней, одетый в довольно старые, изрядно поношенные вещи, с грубыми мозолями на руках и подростковыми прыщами на лице, ещё такой маленький, ребёнок, но с уже формирующимися взрослыми чертами. В общем, вполне обычный четырнадцатилетний подросток из глуши, далёкой от шумных городов.       — Здравствуйте, — неловко поздоровался он, нервно потирая мазоли.       — Привет, Женя, — поздоровался Линч в ответ и замолчал, совершенно не зная, что делать дальше. Джон вовсе только кивнул и отвернулся, рассматривая что-то в другой стороне. За всё время, сколько приходилось возиться с заданиями Лэмптона, а после и вовсе сидеть без дел, Линч совсем забыл, что нужно делать, что спрашивать, о чём говорить, как выяснять. Он словно не к старому вернулся, а начал нечто абсолютно новое, ещё незнакомое, чужое. Нужно было как-то срочно побороть это состояние, пока оно не захлестнуло с головой, не погрузило в омут переживаний и паники, пока ещё получалось держать себя в руках. Линч напрягся и попытался вспомнить, что и как делал раньше. Обычно он начинал с вопросов, помогающих во всём разобраться, но с Женей они уже всё в подробностях обсудили по переписке. Что тогда делать? Пожалуй, стоит начать с обычного уточнения, так хоть начнётся разговор:       — Твой отец пропал прошлой ночью, верно?       — Да, — робко подтвердил Женя, кивнув головой. Линч снова замолчал, задумался. Стоило ли рваться сломя голову к этому озеру и всё там исследовать уже сейчас? Женя уже множество раз оббегал его и ничего не нашёл, он сам об этом писал, поэтому вряд ли. Стоит дождаться ночи и того самого пения, только тогда удастся выяснить всё самое необходимое, а может и вернуть отца Жени. Хотя… Лишняя проверка более опытных глаз всё равно не помешает.       — Джон, осмотришь озеро? — предложил Линч, заранее зная, какой будет ответ.       — Без «б». — Ожидаемо. — А ты?       — Поищу что-нибудь в комнате пропавшего. Возможно, он решил пойти к озеру не только из-за пения. Можно ведь? — Линч обратился к Жене. Тот отвёл глаза и сразу согласился:       — Да.       — Отлично. Встретимся в доме.       — Замётано. Изнутри хижина выглядела куда лучше, чем снаружи. Картины, трофеи с какими-то рыбами, ковры – всё это добавляло несомненного уюта, ухоженности. За домом следили, и следили с любовью, держали в чистоте, порядке, сохраняли комфорт и тепло. Но даже это не спасало хижину от неминуемой пустоты. Единственный звук, заполняющий пространство – это шум работающего генератора, стоящего за домом. Никаких голосов. У входа всего две пары зимних ботинок, а на вешалке всего две куртки, кухонные шкафчики не щедры на посуду, в холодильнике только одна кастрюля с каким-то супом и парочка прочих продуктов для готовки, в ванной комнате лишь пара зубных щёток, шампуней и полотенец. Дом не ждал гостей и едва ли не выпроваживал своих единственных обитателей. И из-за всего этого даже под слоем обустроенного уюта отчётливо ощущалась эта вечная липкая пустота, холодная, мерзкая, отвратительная. Наверное, она тут чувствовалась всегда. А теперь, когда в хижине стало на одного жителя меньше, ещё сильнее. И стоило зайти в комнату этого самого жителя, как у Линча чуть ноги не подкосились от тяжёлой, грузной атмосферы оставленного места. Он уже очень хорошо знал это чувство. Такое же витало в квартире Джона, в прошлой, где он ещё когда-то жил с мамой. Только он лишился своего родителя в двадцать лет, когда уже способен за себя постоять, сам заработать, полноценно жить. А Женя в свои четырнадцать… Нет, Линч обязан всё исправить, обязан спасти отца Жени, достать хоть из-под земли! Он глубоко вздохнул и принялся осматривать комнату.       Отец Жени жил до предельного скромно и минималистично, видимо вкладывая все силы и средства в сам дом и в своё дело. В его комнате не было ничего, кроме самого нужного: идеально заправленная кровать, шкаф и комод. Всё. Никаких картин, трофеев, ковров, ничего. Одна лишь маленькая фотография на комоде выделялась из общей пустоты. Линч осмелился взять её в руки и рассмотреть поближе. В старенькой потёртой рамке, за чуть треснутым стеклом лежала обыкновенная семейная фотография с изображением какого-то мужчины и беременной женщины. Линч оглянулся на Женю, скромно усевшегося на кровати. Да, на фотографии безусловно его родители, счастливые и молодые, с нетерпением ожидающие рождения сына. Линч поставил фотографию на место и огляделся. В такой минималистичной комнате будет трудно что-то отыскать, даже маленькая зацепка окажется настоящим чудом.       — Жень, я загляну в ящики? — спросил Линч чуть смущённо. Он никогда не был любителем рыться в чужих вещах, но работа вынуждала. Среди обыкновенной одежды наверняка могло отыскаться нечто, что перевернёт всё представление о ситуации, поэтому осмотреть всё же стоило. Женя, не решившись даже головы поднять, еле слышно согласился:       — Ладно.       Линч сглотнул и принялся обыскивать комод и шкаф. Ничего примечательного в них не находилось: немного потрёпанной одежды; полупустая коробочка патронов от ружья, пропавшего вместе со своим хозяином; несколько удочек; прочие рыбацкие принадлежности; какие-то инструменты. Всё слишком обычное, не говорящее ни о чём. И если вещи не способны поведать правду, то не остаётся ничего, кроме как обратиться к человеку. Теперь, войдя в забытый вкус загадок и расследования, Линч словно обрёл второе дыхание и вспомнил, что и как делать. Без особой надежды обыскивая последний ящик, он спросил как бы невзначай:       — Ты говорил, это пение появилось где-то неделю назад. Но твой отец пропал только вчера.       — Угу, — угрюмо кивнул Женя, всё не поднимая головы.       — Что он делал эту неделю? Почему не пошёл сразу? — Линч сложил руки на груди и вальяжно опёрся бёдрами на комод. На испуганного Женю давить не хотелось, поэтому он изо всех сил старался выглядеть дружелюбным и мирным. Но когда ты около полугода водишься с Джоном – такое вряд ли получится…       — Не знаю, — пожал худыми плечами Женя. — Он просто смотрел в окно.       — А ты? — догадки постепенно начинали выстраиваться.       — Пытался спать. Меня эта песня наоборот бесила, — признался Женя, на секунду выказав истинную эмоцию, раздражённо сведя брови к переносице, а потом снова вернувшись к привычному унынию и усталости. Линч задумчиво уставился в пол. Выходит, отца по какой-то причине песня завораживала и, может, даже манила, а Женю наоборот раздражала и только мешала спать. Дело определённо в какой-то магии. А если это магия, то обычным людям справиться с ней будет явно непросто…       — Это пение… Оно было мелодией или песней? — уточнил Линч, с прищуром глянув на Женю. Должна же быть какая-то причина, связь в том, что на него пение не подействовало, а на отца – более чем.       — Песней, — ответил Женя моментально, не задумываясь.       — О чём она была? Можешь вспомнить?       Тут Женя задумался, в самом деле пытаясь вспомнить. Приятно работать с такими людьми, искренне пытающимися помочь в расследовании, а не отпирающимися от помощи или тем более мешающими. Все бы были, как Женя, и жить стало бы в разы проще.       — Что-то про женщину… Семью… Ребёнка… — кое-как выдавил Женя, морщась и силясь вспомнить. Выглядел он напряжённым и уставшим, воспоминания явно мутнели, путались и перемешивались. Но уже это – отличная зацепка. Линч взял фотографию и, повнимательнее взглянув на неё, мысленно повторил слова Жени. «Что-то про женщину» – в глаза бросилась, вероятно, мама Жени, молодая, красивая и улыбчивая. «Семью» – Линч охватил взглядом всю фотографию, всех изображённых на ней людей. «Ребёнка» – он присмотрелся к круглому животу матери, явно находящейся на одном из последних месяцев беременности. Всё сходится. Выходит, некие существа, предположительно русалки, заманили отца Жени песней о его прошлом, которое он наверняка хотел бы вернуть. Возможно, они даже пообещали ему, что смогут это сделать, потому он и пошёл. А ружьё взял, потому что голос разума ещё звучал в его голове, но уже слишком тихо.       Вдруг за дверью послышались шаги, отвлекая от мыслей. Это Джон вернулся. Линч убрал фотографию на место и приветствовал вошедшего лёгким взмахом руки.       — Ну что, нашёл что-нибудь? — спросил он удивительно серьёзным тоном, уже слишком вошедший в роль истинного хладнокровного сыщика.       — Не, ни фига. Вроде… — легкомысленно ответил Джон, тоже становясь у комода, поближе к Линчу, как бы незаметно потираясь плечом о его плечо. Жар чужой кожи немного сбил с мыслей, но потом Линч собрался и зацепился за одну подозрительную деталь:       — «Вроде»?       — Да не, фигня. — махнул Джон рукой, подтверждая неважность слова. — Ничего.       — Ладно, — Линч вздохнул и вновь задумался. — Пока информации маловато, мы ничего не сделаем. Подождём ночи и этого странного пения.       Все единогласно согласились и принялись уныло ждать. К счастью, солнце уже стремительно заходило за горизонт, оставалось не больше нескольких часов. Спать никому даже близко не хотелось. Все сидели на кухне и старались обсуждать посторонние отстранённые темы, отгоняя нависающее волнение. Что случится этой ночью? Смогут ли они спасти отца Жени? Как всё произойдёт? Смогут ли они узнать хоть что-то? Столько тревожных вопросов и мыслей, столько переживаний… Линч даже камеру не выключал, не жалея заряда, чтобы точно записать всю песню целиком. И она раздалась. Как гром среди ясного неба, протяжное, нежное женское пение, такое плавное и ласковое, при этом удивительно громкое, заполнило собой тишину ночи. И с первых строк Линч заподозрил, что что-то здесь не так…

Седые пряди,

Лицо со шрамом.

Он точно знает:

Ты где-то рядом.

Он точно ищет,

И он находит.

Опасность рыщет

И близко бродит.

Ещё немного –

И он вернётся.

Гори же ярче

Во сердце солнце.

Беги быстрее –

И станешь первым:

Свободой веет

Ближайшим брегом.

А после песня началась заново. Линч сразу понял смысл строк. И он совершенно не походил на то, о чём рассказывал Женя. Он и сам удивился:       — Что? Раньше песня была другая! — завопил он почти испуганно, подскакивая с места. «Раньше и жертва была другая», — догадался Линч мысленно, вслух решив ничего не говорить. Ни к чему пока Жене знать всю правду. Осталось лишь понять, кто из парней новая жертва, за кем и как в этот раз пришли, предположительно, русалки. Линч прислушался к своим ощущениям. Безусловно, слова песни отзывались где-то в сердце, они напоминали о страшном, возвращали в прошлое, но не лишали разума, он по-прежнему чётко соображал и контролировал свои действия. А значит, новой жертвой стал… Джон. Он встал у окна, как вкопанный, замер и немигающим взглядом уставился на озеро. Поведение в точности такое, как было у отца Жени, если верить его описанию. Линч аккуратно схватил его за плечо и немного потряс, позвал тихо:       — Джон?       Ни на прикосновения, ни на голос не последовало никакой реакции. Позади тяжело заскрипело старое дерево – Женя бессильно опустился на стул.       — Бесполезно, — сказал он едва слышно и совсем опустошённо. — Папа тоже не реагировал.       — Что, совсем? — не отчаивался Линч. Женя только удручённо кивнул. Если правда так, то дело плохо… Как же Линч без напарника? Как же он без Джона? Всё не отчаиваясь, он снова попытался достучаться, как-нибудь пробить эту стену оцепенения, преодолеть неведомые силы человеческим упрямством. Он затряс Джона за плечи, сначала слабо, потом всё сильнее и сильнее, пока у того шея не хрустнула, и только тогда остановился, испугался. Не хватало ещё убить его случайно. Тогда решил звать. Сначала обычным голосом, потом всё громче, и так до тех пор, пока не кончилось терпение. А как кончилось, Линч набрал побольше воздуха в лёгкие, придвинулся поближе к чужому уху и почти во всё горло заорал:       — Джо-о-он!       На мгновение он, кажется, пришёл в сознание, чуть поморщился, дёрнулся, а потом снова замер, будто ничего не было. Догадки выстраивались красивой цепочкой. Одна идея спонтанно посетила голову. Не обращая внимания на ошарашенный взгляд Жени, так и не отошедшего от крика, Линч полез в карманы Джона, где ожидаемо нашёл телефон и наушники. Вставил их Джону в уши и включил первую попавшуюся песню на полной громкости. Что-то из жанра тяжёлого металла заиграло так громко, что даже отойдя в другую часть комнаты можно было отчётливо слышать и понимать, что играло в наушниках. И это в самом деле помогло. Джон зашевелился, открыл рот в удивлении и непонимающе уставился на собственные руки, двигая пальцами с таким интересом, будто никогда до этого так не умел. Линч на секунду усомнился: точно ли всё сработало? Вдруг это вовсе не Джон, а то существо, русалка, через песню захватившая тело..? Линч внимательно уставился на него. Джон заулыбался, огляделся и вдруг радостно заорал, кажется совершенно забывший, что люди вокруг его прекрасно слышат:       — Офигеть! Сработало!       Это точно Джон, никаких сомнений. Линч расслабленно выдохнул. Безумно захотелось наброситься на него, повалить на пол, обнять, прижать к себе, расцеловать всего от головы до ног, но нельзя. Пока рядом Женя, до сих пор едва ли понимающий происходящее, точно нельзя. Поэтому Линч только положил Джону руку на плечо и предложил:       — Поехали отсюда.       — Чё?! — заорал Джон в ответ невероятно громко, вынудив поморщиться. Кажется, после этого дела им всем придётся лечить разорванные барабанные перепонки.       — Говорю, поехали отсюда! — повторил он куда громче и толкнул Джона в направлении выхода. Лучше им уехать куда-нибудь подальше от пения и уже там нормально поговорить. — Идём, Жень!       Сначала Женя немало удивился: видимо, не думал, что его позовут с собой, но потом встал со стула и проследовал за парнями. Отъехать пришлось на приличное расстояние, прежде чем пение наконец прекратилось. Тогда Линч, чтобы лишний раз не кричать, молча выдернул наушники из чужих ушей, как бы показывая, что всё, и устало выдохнул. Джон поставил песню на паузу и сквозь явную боль помассировал уши. Линч присмотрелся: крови вроде нет, а значит всё ещё не так плохо.       — Блин, какая жесть… — пожаловался Джон, убирая руки от ушей и морщась. Кажется, теперь он готов слушать и говорить.       — Ты помнишь, что было? — поинтересовался Линч, внимательно всматриваясь в чужое лицо, убеждаясь, что его понимают. Женя на заднем сидении придвинулся поближе, тоже с любопытством ожидающий ответа.       — Да помню, помню. Я просто… Типа… — Джон на секунду запнулся, подбирая верные слова. — Я двигаться не мог. Но всё слышал, видел. Чувствовал, как ты меня там дёргал. — Он в отместку тряхнул Линча за плечо и добавил укоризненно:       — Поцеловал бы лучше, блин!       Линч тут же залился краской и боязно оглянулся на Женю. Тот, вроде, ничего не понял или просто не обратил внимания. Вот Джон… Тот ещё «Мастер Слова», а иногда такую глупость может ляпнуть, не подумав! Линч поспешил перевести тему, пока всё не дошло до чего-то непоправимого:       — Так, ладно! Скажи, ты точно ничего не нашёл у озера?       — Ну… — Джон задумался, театрально глянув наверх, схватившись за подбородок. — Я разок в него заглянул. И в своём отражении на секунду увидел чужое лицо. На секунду! Думал, просто показалось. А похоже, ни фига…       — Что это было за лицо? — спросил Линч, как истинный детектив и бравый журналист. Может, он и отчислился из университета, но полученные знания забрал с собой.       — Да я помню, что ли? Лицо… Женское, вроде. Бледное. Там особо не разглядишь, — Джон свёл брови к переносице и поджал губы, теперь по-настоящему задумавшись.       — Женское? Да, мы явно имеем дело с русалками… — Линч тоже крепко задумался, но не успел задаться ни одним вопросом, как с заднего сиденья тихонько донёсся голос Жени:       — А что русалки делают… с людьми?       Сердце больно кольнула совесть. Если верить интернет-источникам, русалки зазывали своих жертв песней, чтобы топить их. После такого мало кто выживает. И отец Жени, уже около суток находящийся где-то на дне, вряд ли стал счастливым исключением. И всё же шанс был. Поэтому Линч постарался говорить наиболее оптимистично:       — Мы не знаем, Жень, но… Думаю, твой отец жив. И мы его достанем.       Он положил руку Жене на плечо, немного сжал его, такое хрупкое и маленькое, в попытке хоть чуть-чуть приободрить. Видно, чтобы никого не беспокоить и не мешать, Женя вымучил из себя улыбку, очевидно натянутую и унылую, взглянул печальными глазами и отстранился, уставился в окно. Линч примерно понимал его, он знал это состояние. Когда мысли скачут по всему черепу, когда куча непонятных сильных эмоций валится на голову и плечи, когда хочется кричать во всё горло и в то же время посильнее стиснуть зубы. Лучше его не трогать в таком состоянии. Тут нужно справиться самому, а чтобы справиться – нужно время. Поэтому Линч развернулся обратно к Джону и продолжил:       — Наверняка сказать нельзя, нужно убедиться. Я попробую подойти к озеру и посмотреть, кто поёт.       — В смысле «мы», — поправил Джон уверенно.       — Нет, я, — отрезал Линч и принялся пояснять прежде, чем успел начаться парад упрямства: — Ты их жертва. Только подойдёшь – тебя сразу утопят. Сиди здесь и будь на связи, я сам всё выясню и верну...       Не успел Линч договорить, как чужая рука грубо и властно опустилась на затылок, не позволяя отстраниться, и Джон придвинулся совсем близко, с уверенностью заглядывая в зелёные глаза напротив.       — Нет, мы, — отчеканил он твёрдо, без шанса на отказ. — Я напялю наушники, всё будет нормально.       В такой близости, когда чужое дыхание опаляло щёки, а прикосновения грели кожу, Линч неизбежно терял разум.       — Пообещай, что всё будет хорошо, — кое-как выдавил он.       — Обещаю, — Джон убрал руку с затылка и вложил в ладонь Линча свой нож. Как хорошо, что Женя смотрел в окно, увлечённый своими мыслями, и не видел этой душевной сцены, иначе пришлось бы оправдываться. Линч убрал нож за пояс, так, чтобы в любой момент быстро и удобно выхватить его, отстранился и сказал тихо:       — Ладно, поехали. И машина, покачиваемая на неровной дороге, тронулась с места. Женю оставили стоять возле машины и приказали ни в коем случае не подходить к озеру, что бы ни случилось, а сами парни медленно и неуверенно направились к водоёму. Из-за наушников в ушах Джона разговаривать просто не удалось бы, поэтому они придумали парочку жестовых знаков, чтобы хоть как-то понимать друг друга. Пока шли, ничего особого не происходило. Женский голос всё напевал ту странную песню, а Линч приближал камеру, безуспешно пытаясь понять, откуда голос. В темноте ночи разглядеть хоть что-то давалось крайне непросто, и всё же благодаря приближению и яркой Луне певицу удалось заметить. Девушка, кажется обнажённая, подозрительно скрыв нижнюю часть тела под водой, сидела на противоположном берегу и громко пела, ничуть не отвлекаясь на приближающихся к воде людей. Линч несколько раз стукнул Джона по плечу, привлекая внимание, и показал пальцем на, предположительно, русалку. Тот кивнул, подтверждая, что всё понял и увидел, и парни подкрались к озеру ещё чуть ближе, уже касаясь мысками ботинок прохладной воды. Увидеть-то они увидели, а что делать дальше? Об этом как-то никто заранее не подумал… Линч принялся размышлять, как вдруг замер, почувствовав, что что-то не так. Он не сразу понял, но потом осознал: песня прекратилась. Теперь единственное, что прерывало ночную тишину, это лёгкий шум ветерка, звук текучей воды у речушки, спускающейся в озеро, и громкий хард-рок, доносящийся из наушников Джона. Странно… Линч вновь постучал Джона по плечу и показал на свои уши, немо говоря: «Сними». Джон послушался, выключил музыку и вытащил наушники из ушей, осмотрелся удивлённо.       — Чё? А где песня?       — Не знаю, она вдруг прекратилась, — не менее удивлённо пояснил Линч и глянул на русалку. Та всё сидела на дальнем берегу и приветливо махала парням рукой, уже не скрывая того факта, что она в курсе об их присутствии. И к чему это всё? Не успел Линч толком задуматься, как у ног с громким плеском разлетелись брызги и что-то острое больно вцепилось в щиколотку. Он непонимающе глянул вниз. Девушка с гаденькой улыбкой, полной острых зубов, и рыбьими жабрами на щеках, вцепилась одной рукой в ногу Линча, а другой – в ногу Джона, и прямо сквозь ткань штанов вонзила острые когти в кожу. Не успели парни и вскрикнуть, как она с невероятной силой потянула их на себя, повалив на землю, и утащила под воду. Ошарашенный, Линч совсем потерялся в пространстве, забарахтался, тщетно пытаясь вырваться из жуткой хватки, попытался закричать, лишь нахлебавшись воды. Перед глазами плыли пузыри, мешая обзору; лёгкие сдавливало словно прессом, рвало изнутри; мысли в голове метались, как рой пчёл. Линч совсем не соображал, паниковал, бился. Боль пронзала ногу всё сильнее, перед глазами всё отчётливее всплывали картинки заброшенной психиатрической больницы, того ужасного монстра, шрамы на спине жгло фантомной болью. Линч дёрнулся, когда услышал выстрел. Такой странный, приглушённый, будто искусственный. Дальше раздался такой же крик, и когти вдруг перестали сжимать щиколотку, пропали. Красные облака крови, как дым, расплылись перед глазами, и что-то сильное аккуратно схватило за руку, потянув наверх. Линч сам не понял, как оказался на суше, откашливая из лёгких воду и на слабых конечностях отползая подальше от озера. Ещё одна рука, более маленькая, вероятно Женина, схватила за локоть и помогла отползти, раздался беспокойный голосок, но Линч не смог разобрать слов. Он кое-как освободил лёгкие от воды и устало рухнул на спину, спрятал лицо в ладонях, постепенно успокаиваясь, приходя в себя, возвращая слух и восприятие.       — Эй! Вы в порядке? — наконец дорвалось до слуха.       — Подожди, Жень, подожди… Дай нам… минутку… — с трудом выдавил Линч, отнимая руки от лица и несмело открывая глаза. К немалому удивлению, в этот раз ничто не ослепило. «А, ну да… Ночь», — вспомнил Линч не сразу, тяжело приподнимаясь на локтях. Джон по правую руку уже кое-как сидел, не отрывая испуганного взгляда от озера и не выпуская из цепких пальцев револьвер.       — Ты выстрелил? — спросил Линч зачем-то, хотя прекрасно знал ответ.       — Ага, в неё, — всё же пояснил Джон и добавил: — Пойдём-ка в дом, а?       Женя позади тут же подскочил на ноги и, не зная, что делать, лишь неуверенно проводил парней до хижины. Все вновь уселись на кухне и только-только стали осознавать, что вообще произошло. Страх постепенно отступал, а на его место приходила колючая боль. Линч глянул на свою правую ногу, за которую та русалка и схватилась: штанина уже окрасилась кровью. Он вздохнул и задрал её, без особого удивления обнаружив глубокие раны на щиколотке, до сих пор продолжающие истекать кровью.       — Жень, у вас есть аптечка? — спросил он как бы мимолётно, стараясь не создавать трагедии, чтобы лишний раз не тревожить бедного мальчишку. Тот, однако, тут же подскочил с места и, крикнув «Есть!», убежал в другую комнату.       — А на фига тебе?.. — сначала не понял Джон, а потом, видимо, тоже почувствовал боль. — А, блин…       Задрал штанину на левой ноге, такую же окровавленную, и открыл вид на идентичные тем, что у Линча, раны.       — И чё делать? — спросил он как бы в никуда, потому что никто не знал, что делать. Да, они убедились в том, что имеют дело с русалками, вот только дальше что? Им нужно как-то достать отца Жени, желательно живого, а эта странная вылазка абсолютно никак не помогла. Они только убедились, что русалки тащат своих жертв на дно, и узнали, что их можно ранить обычным оружием. На этом всё. В этот момент как раз подоспел Женя и отдал Линчу аптечку. Оказалась она почти полной, с кучей полезных и к удивлению не потраченных лекарств, но парни взяли оттуда только бинты и неумело перемотали раны на ногах.       — Спасибо, Жень, — искренне поблагодарил Линч и вернул аптечку, но Женя не спешил относить её обратно. Он откинул коробочку на стол, а сам устало уселся на стул напротив и спросил слабым голосом:       — Вы что-нибудь придумали?       — Пока нет, — признался Линч неохотно. В воздухе повисло напряжение, гнетущее и душащие, захотелось хоть как-то разрядить обстановку, но в голову не лезло ни одной идеи. Линч то опускал глаза в пол то ли от стыда, то ли от неуверенности, то смотрел на Женю. Тот тоже всё поднимал и опускал глаза, поджимал губы, ёрзал, сводил брови к переносице, в общем явно хотел что-то сказать, но не решался. И из-за этого находится в комнате становилось ещё трудней. В конце концов, всё же решившись, Женя наконец заговорил дрожащим, надломленным голосом:       — Как думаете, папа… жив?       Линчу словно полоснули ножом по лицу. Он замер, даже дыхание затаил, не зная, что и ответить. Хотелось вообще ничего не отвечать, проигнорировать, сделать вид, что послышалось, показалось и что этого вопроса никогда никто не задавал. Но так нельзя. Нужно что-то сказать. Что сказать?! К горлу подступил душащий ком паники, лоб взмок, мысли спутались в клубок нитей. Линч затряс ногой, стараясь хоть немного успокоиться и собраться с мыслями, и совестно опустил глаза в пол. Он чувствовал себя настолько виноватым, будто сам убил отца Жени, хотя ещё даже не знал, точно ли он мёртв. В итоге ломать голову над ответом не пришлось. Вместо него сказал Джон:       — Пацан, мы не знаем. Нас чуть не утопили, но мы сами подошли, а он, вроде как, под их чарами. Может, это как-то роляет, — беспечно пожал он плечами и задумчиво посмотрел в окно. Женя совсем сгорбатился, опустил голову, спрятал лицо за чёлкой. Посидел так несколько секунд, потом вдруг поднялся, чуть пошатываясь, как пьяный, и сказал тихо-тихо:       — Пойду аптечку отнесу…       Схватил коробку со стола и вновь исчез за дверью в другую комнату. Линч тяжело опёрся локтями на собственные колени. Никаких идей в голову так и не приходило. Ни касательно Жени, ни его отца, ни русалок. Вообще никаких. Словно кто-то взял и вытащил из его головы все мысли, оставив одно несчастное перекати-поле. Джон, так и смотрящий в окно, тоже ничего не предлагал долгую минуту. А потом вдруг заговорил чуть севшим голосом:       — Думаю, он сдох. — И посмотрел на Линча полупустыми глазами, в ночной темноте кажущимися чёрными. Линч тяжело вздохнул и неохотно признал:       — Да, я… тоже. Но нужно хотя бы попытаться.       — Нужно, — моментально согласился Джон. — Есть идеи?       Странно, но только теперь, когда Джон произнёс заветные два слова, в голове вновь появились мысли. И прежде, чем они ускользнули, Линч поспешил их озвучить:       — Они поют на нашем языке. Значит, понимают его и умеют разговаривать.       — И чё? — Джон то ли нервно, то ли по-настоящему скептически усмехнулся. — Предлагаешь устроить им поучительную лекцию, что людей топить нельзя?       — Было бы неплохо, но вряд ли они послушают. Можно попытаться просто поговорить, — заключил Линч задумчиво. Кто знает, может, после выстрела они согласятся ответить, жив ли отец Жени?       — Ну да, конечно! — протянул Джон скептически и поднялся с места, подошёл к окну. Резко замер, уставился остолбенело. Линч прислушался: никакое пение не звучало. Тогда что с ним?       — Опа… — протянул Джон, всё не отрывая от чего-то взгляд.       — Да что там? — поинтересовался Линч и тоже подошёл к окну. Увиденное приковало и его взгляд на долгую минуту.