Напарник

С тех пор дни пролетали незаметно и счастливо. Парни обнимались и целовались, без конца наслаждаясь друг другом, потихоньку изучали и узнавали друг друга всё лучше. Линч и не помнил, когда в последний раз был так счастлив и искренне рад. Наверное, никогда. Впервые за двадцать лет своей жизни он обрёл настоящего друга и любовь, исполнил мечту, нашёл своё призвание и место в мире, а все прочие проблемы, словно постыдившись, начали постепенно отступать. Парни уже решались временами выходить на улицу, пока только в людные места и в несвойственной одежде, на всякий случай, для безопасности, но тем не менее уже гуляли и ходили в магазины. В деньгах не нуждались, почти не работали, потому что и тратить особо не приходилось. На почту не поступало никаких угроз и подозрительных сообщений, будто Лэмптон в самом деле решил их просто отпустить. Всё налаживалось. И Линч решил, что, раз уж дела идут только в гору, можно наконец заняться самым любимым: каналом. Создавать его он пока не стал, опять же для лучшей надёжности и безопасности, только зашёл на почту и принялся рыскать среди сотен сообщений в поисках подходящего дельца. Как новое видео будет записано и смонтировано, так он и создаст канал, чтобы не пустовал и не привлекал подозрительное внимание.       Линч долго читал и пролистывал сообщение за сообщением, в половине быстро раскрывая ложь, другие считая не такими стоящими и лишь отвечая на них кратким советом, в третьих выискивая нечто наиболее подходящее. Слишком громкие и масштабные дела не подходили, за такие наверняка брались люди подобные Лэмптону. Нечто в другой стране или городе, находящемся слишком далеко, тоже не подходило, потому что такое внезапное путешествие ещё предстояло, вероятнее всего, как-то объяснять родственникам. Оставалось совсем мало вариантов, но даже среди них выбрать что-то давалось крайне непросто. Линч безумно хотел помочь всем и сразу, хотел обрести суперсилы и как настоящий супергерой спасти каждого, с досадой понимая, что это невозможно. Приходилось выбирать, в самом деле решать, чью судьбу спасти, а чью – оставить на произвол. Линч всегда это так не любил, но делал, приходилось, иначе не спасти вообще ни одной жизни.       В один момент, среди словно бесконечных поисков нашлось нечто, за что сразу зацепился глаз. Сообщение какого-то паренька, явно написавшего его в огромной спешке. Женёк Здраствуйте меня зовут Женя мне 14 лет, мой папа пропал. Мы с ним вдвоём жвём за городом у озера, он рыбак… Линч вздрогнул от внезапно раздавшегося звонка, отвлёкшего от чтения. Он взглянул на экран телефона: «Мама». Очевидно, письму придётся подождать. Он взял телефон в руки и несмело ответил на звонок, неуверенный в том, чего ждать.       — Привет, мам, — сказал он наигранно бодрым тоном.       — Привет, сынок, — поздоровалась Шарлотта в ответ как-то уныло, грустно. Линч запереживал. От чего она могла грустить? Неужели что-то случилось?       — Ты чего нам не звонишь, не приезжаешь? — продолжила она сразу, без каких-либо интриг. Линч даже расслабленно выдохнул. Раз первым делом она спрашивает об этом, значит, вероятно, только в этом и проблема. Ничего особо страшного и ужасного. А Линчу правда пора бы посетить специалиста и поработать со своей паранойей. И всё-таки полностью расслабиться не получилось, сердце больно кольнуло чувство вины. Он в самом деле мог хотя бы позвонить.       — Прости, мам, просто… Не нашёл как-то время… Извини, — тяжело вздохнул он и чуть сполз с кресла. Монитор ноутбука с такого ракурса было не разглядеть.       — Ладно уж! — грустно махнула Шарлотта рукой. Линчу не требовалось видеть её, чтобы понять это. — Скажи лучше, как ты там? Закончили уже с Джоном свои какие-то дела?       Сердце рвалось на части. Линч так хотел ей всё рассказать, поделиться и переживаниями, и радостями. Но нельзя. Родители едва в обморок не попадали, увидев тогда его раны на спине. Что в таком случае будет, если они узнают, что он чуть не погиб и до сих пор не может спокойно выходить из дома, не до конца уверенный, что на него не нападут? Вероятно, будет очень плохо… А если узнают ещё и что он гей в отношениях с «другом», и учёбу с работой забросил, то без громкого скандала и мощной ссоры точно не обойдётся. А такого уж точно не хотелось бы. Поэтому Линч снова, в очередной грёбанный раз соврал своим родителям, своей матери:       — Ещё… нет. Не совсем. Дела пока есть. А у вас как? — поспешил он перевести тему, пока ложь не стала слишком очевидной.       — У нас? Ой, у нас всё хорошо! Тебя только не хватает, милый. Когда ж ты к нам приедешь? Мы так по тебе скучаем... — всё не успокаивалась Шарлотта, определённо безумно скучая по сыну. Линч совсем сполз с кресла и бессильно расселся на полу, прохладном и твёрдом, немного больно давящем на копчик. Кресло, тихо гремя маленькими колёсиками, отъехало немного в сторону. В груди щемило, будто кто-то зажал сердце прищепкой. Как же Линч ненавидел расстраивать родителей. И всё равно расстраивал. Случайно, по воле судьбы, не сам и не специально. Каждый раз, разговаривая с ними по телефону, понимал, что вновь расстраивал.       — Я не знаю, мам, — вздохнул он искренне, тяжело, больно. — Я стараюсь. Я правда очень стараюсь. Обещаю, как только смогу, я сразу к вам приеду.       — Конечно, сынок. Мы тебя очень ждём. Всегда очень ждём.       Какое-то беспокойство, навязчивая тревога так и не давала покоя. Линч сам не понимал, в чём дело, но не мог успокоиться. Не только потому, что расстраивал родителей, почему-то ещё. Он встал с пола, уселся обратно в кресло и придвинулся к столу, где так и стоял ноутбук с открытым письмом «Женька». И как всё успеть? Быстро шастая по собственным тревожным мыслям, Линч почти сразу наткнулся на имя, уже потенциально способное сниться в кошмарах: Лэмптон. Точно, Лэмптон! Велика вероятность, что напоследок он мог что-то натворить. Линч попытался спросить аккуратно, по возможности неподозрительно:       — Мам, скажи, а в последнее время к вам никакие странные люди не приходили?       — Какие люди? Ты о чём? — искренне не понимала Шарлотта.       — Ну… Незнакомцы какие-нибудь.       — Незнакомцы? Откуда им тут взяться? У нас маленькая дача, все друг друга знают. И о родных друг друга тоже. Какие тут могут быть незнакомцы?       Линч расслабленно выдохнул. Вот теперь его душа точно спокойна. Как-то сразу и дышать стало легче, и то прошлое чувство вины куда-то улетучилось. Вновь вернулась гармония и счастье. Правда, всего на пару секунд, а потом Шарлотта задала очень подозрительный вопрос:       — Сынок, а ты это к чему? Ты что, связался с кем-то? — Она понизила голос, будто кто-то посторонний мог её услышать. — С мафией?       Линча как кипятком обдало, он мигом взбодрился, чуть не упал со стула и сразу же принялся оправдываться, пока за время молчания Шарлотта не успела себе ничего надумать:       — Нет-нет! Ты что? Конечно, нет! Я… Я просто… Я переживаю! Сама понимаешь, время сейчас такое, опасное. Вот я и побеспокоился. Мало ли.       — Фух, ну понятно! — с искренним облегчением выдохнула Шарлотта. — Не переживай, всё с нами хорошо. Но если ты приедешь, будет ещё лучше! — без прошлой досады добавила она, заметно повеселев.       — Да, знаю. Постараюсь, как смогу. Может, на следующих выходных.       — На следующих? Завтра, что ли?       — Завтра? — Линч непонимающе взглянул в нижний правый угол монитора ноутбука. Маленький календарик с датой гласил, что сегодня пятница. — Ну… Может, и завтра. Посмотрим. Я поговорю с Джоном.       — Ой, как хорошо! Будем ждать! — тут же обрадовалась Шарлотта. Линчу так нравилось, когда она улыбалась, даже если он не мог видеть её улыбки. И всё же сыпать пустыми обещаниями не стоило, поэтому он поспешил предупредить:       — Так сильно не ждите, я ещё сам не знаю, сможем ли мы.       — Ну ладно, ладно, не буду отвлекать! Рада была услышать твой голос, сынок. Звони хоть иногда.       — Конечно, мам, я постараюсь, — улыбнулся Линч напоследок и сбросил трубку. Письму придётся полежать ещё какое-то время, а пока нужно поговорить с Джоном обо всём. Не слишком ли опасно уже завтра ехать к родителям или есть шанс, что люди Лэмптона быстро их найдут и сядут на хвост? Но не успел Линч и с кресла встать, как Джон первым его окликнул:       — Линч! Подойди!       И по какой же причине Джон мог его позвать? Томимый любопытством, Линч пошёл на голос. Чего-то конкретного он, конечно, не ожидал, но какие-то предположения были. И все они хрустальной вазой разбились о стену реальности. В хорошем смысле. Джон, в одних трусах, притом насквозь мокрых, а потому очень плотно облегающих тело, стоял посреди коридора, излишне пафосно опираясь плечом о стену. С мокрых волос, зализанных назад, по бледной гладкой коже медленно стекали капельки воды, очерчивая контур мышц. Во рту мигом пересохло, в мыслях вновь начали всплывать уже и позабытые пошлые образы, сердце забилось куда чаще, в штанах стало самую малость тесновато… Смущённый, за одну секунду покрасневший от макушки до самых плеч, Линч мигом отвернулся, стараясь вернуть ясность ума, и спросил сконфуженно:       — Что ты хотел?       Ответа не последовало. Вместо этого горячие, прямо-таки обжигающие руки легли на плечи, медленно поползли дальше, по лопаткам, остановились на талии, властно сжав её длинными изящными пальцами. Линч рвано выдохнул. Стало неимоверно душно. Острый подбородок аккуратно лёг на плечо. Томный голос раздался прямо над ухом, обжигая его горячим дыханием:       — Хотел, чтобы ты не злился.       На секунду всякое возбуждение отступило, разум наконец продрался сквозь нескончаемые картинки как из порножурналов. Как понять «не злился»?       — В смысле? — спросил Линч с толикой беспокойства. Одна страшная мысль мигом посетила голову… Неужели Джон снова взялся за те таблетки?       — Я там омлетик приготовить пытался… Короче… Просто глянь, — довольно неловко и туманно пояснил Джон, отступая в сторону и освобождая проход на кухню.       Не успел Линч и пересечь порог, как в нос ударил характерный запах гари. Выходит, Джон просто спалил что-то и решил так креативно извиниться? Всё не так плохо, как Линч предполагал. Парой несмелых шагов он пересёк кухню и подошёл к плите. На ней стояла сковородка, а в этой самой сковородке лишь при особо внимательном осмотре узнавались очертания потенциального омлета, полностью чёрного, сгоревшего. Сделать так ещё надо умудриться… Линч честно не знал, смеяться ему, плакать или просто кричать, а может и всё вместе, он тупо таращился на почти испепелённый омлет и пытался научиться видеть прошлое, чтобы понять, как так вообще можно было умудриться.       — Сорян, — неловко пожал плечами Джон. Красивое извинение ему правда помогло, иначе бы Линч, наверное, сгорел от ярости так же, как этот несчастный омлет.       — Джон, ты… — на ум долго не приходило ни одного подходящего слова, — …просто великолепен.       — Ага, знаю, — неохотно согласился Джон и подошёл сзади, вновь аккуратно обвил талию руками, примкнул обнажённой грудью к лопаткам, опустил подбородок на плечо. Линч снова разучился дышать. Он вспомнил, что делал тогда в своей ванной, какие фантазии его посещали, какие образы он видел… В штанах стало ещё теснее, только сошедший румянец вновь вспыхнул ярким пламенем на лице. Джон, словно прочитав его мысли, ужасно пошлые, непристойные, предложил с недвусмысленным намёком:       — Мы ведь ещё ни разу… Может попробуем?       Влажный поцелуй опустился на шею, пустив волну мурашек по всему телу. Линч вздрогнул, едва сдержав стон. Джон прижался всем телом, намеренно потёршись уже вставшим членом о ложбинку между ягодиц. Голова закружилась, сердце вновь забилось с бешеной скоростью, как после пробежки, ноги стали подкашиваться. Линч вырвался из объятий, стараясь сохранять остатки рассудка, и сбивчиво выпалил:       — Нет! Стой, нет! Не… Это… Послушай. Убери… Убери пока омлет.       И поскорее скрылся в ванной комнате, на полную включив кран с ледяной водой. О том, что он там хотел сказать и спросить, Линч напрочь забыл. Выйдя из душа с онемевшими от ледяной воды ногами, он тут же направился к себе в комнату. Точнее, в свою бывшую комнату, теперь ставшую кабинетом, потому что спали парни на одной двуспальной кровати, в комнате Джона. Там Линч уселся за ноутбук и, настроившись на нужный лад, вернулся к тому письму некого Женька. Оказалось оно довольно маленьким, но вполне информативным, всё самое нужное Женя указал, чего нельзя сказать о большинстве прочих писем. Женёк Здраствуйте меня зовут Женя мне 14 лет, мой папа пропал. Мы с ним вдвоем жвем за городом у озера, он рыбак. Ночью постоянно слышится какое то пение какая то девушка поет. Папа вот вчера пошел проверить и не вернулся. Я его везде искал. Помогите, я не зная что делать! Линч понадеялся, что того времени, которое он провёл в душе, им обоим вполне хватило, и на свой страх и риск позвал Джона. Тот пришёл уже одетый и почти высохший и, загоревшись неподдельным интересом после слова «дело», тоже прочитал письмо.       — Звучит прикольно. Это далеко?       — Не знаю, сейчас спрошу, а… Мы вообще поедем? Там же Лэмптон…       — Забей, поедем! — махнул Джон рукой. — Две недели почти прошло, да? Нормально. Уже, думаю, всё.       Линч понятливо кивнул и написал этому Жене. Ответ последовал сразу же, будто он всё это время терпеливо его ожидал. Переписка продлилась недолго. Женя писал быстро и с ошибками, допускаемыми, вероятно, тоже из-за спешки, чётко отвечал на все вопросы и сам делал всё возможное, что было в его силах, чтобы парни смогли побыстрее к нему приехать. История у этого Жени оказалась довольно трагичная. Его мать давно умерла, они с отцом вдвоём жили на побережье озера, зарабатывая рыбной ловлей и лишь изредка выезжая в ближайшую деревню за покупками. Сам Женя – четырнадцатилетний мальчишка – тяжело общался с людьми, не имел друзей и проводил всё время, помогая отцу. Так они вдвоём и жили, тяжело, бедно, но обыденно, одинаково, пока в одну ночь за окном, со стороны озера, не раздалось женское пение. Сначала отец просто неотрывно смотрел туда, пытаясь разглядеть источник звука, а прошлой ночью взял ружьё и пошёл проверить всё самостоятельно. С тех пор так и не вернулся, хотя тогда не послышалось ни одного выстрела. Весь день Женя оббегал это озеро и лес вокруг, ничего не нашёл, ни ружья, ни отца, ни хоть какой-то зацепки, в ужасе уехал в ближайшую деревню, где был интернет, и тут же написал на почту Линчу. По словам Жени о канале Линча он узнал случайно. В свободное время он любил выезжать до поселения и смотреть «ютуб», любил всякие мистические истории, а там и на канал наткнулся в рекомендациях. На этом вопросы Линча закончились. Он пообещал Жене, что они помогут ему как можно скорее, и обернулся на Джона, всё это время стоявшего рядом и следящего за перепиской.       — Думаю, нужно поскорее ехать. Пока это существо не добралось до Жени, — предложил он.       — Чё за существо-то? Погугли сначала, — парировал Джон и, нахально перегнувшись через Линча, сам принялся печатать на его ноутбуке. На примитивный запрос: «Женский голос у озера что это» первой ссылкой выскочил самый любимый и надёжный источник информации «Майл.ру». Вопрос его пользовательницы очень походил на тот, что интересовал парней: «Слышала женские голоса под водой на речке, не могу забыть, что это было?» В комментариях под её вопросом начался целый спор между скептиками и теми, кто верит. Скептики придумывали что-то про общие галлюцинации, хорошую слышимость в воде и её журчание, а вторые всё говорили про русалок и сирен. Довольно неплохая теория. Линч сам схватился за клавиатуру и ввёл новый запрос: «Русалки». Среди десятков сайтов, рассказывающих о мистических существах восточнославянской мифологии с женским телом и рыбьим хвостом, найти что-то по-настоящему полезное и правдивое давалось крайне нелегко. И всё же пару важных аспектов Линч для себя приметил. Во-первых, русалок, вероятнее всего, можно легко ранить, у них обыкновенная плоть, уязвимая ко всем пулям и лезвиям. Если в случае Жени дело правда в русалках, то разобраться с ними будет не так-то сложно. Во-вторых, женское пение – это охота русалок, так они зазывают своих жертв, чтобы, по разным источникам, либо сожрать их, либо зачем-то утянуть на дно, либо просто убить. Одним словом, вероятность того, что отец Жени жив, была крайне мала.       — Но не равна нулю, — подметил Джон, когда Линч ему об этом заявил.       — Тоже верно, — согласился он и сильно понадеялся, что так оно и было. Если Женя останется круглым сиротой, Линч точно не сможет спокойно спать.       — Погнали собираться, сегодня поедем, — решил Джон, заведомо зная, что Линч согласен. Они оба хотели помочь мальчишке как можно скорее, уж очень жалко было эту неповинную душу, да и к любимой работёнке хотелось поскорее вернуться. — Сколько там?       — Навигатор пишет «два часа».       — Полтора, — поправил Джон уверенно. Сначала Линч не понял, нахмурился, захотел уже спросить, а потом вспомнил: Джон ведь тот ещё любитель погонять. Когда Линч только сел в машину, он искренне обрадовался, что снова куда-то поедет, увидит этот мир, мелькающий перед глазами с огромной скоростью, что сможет высунуть руку из окна и почувствовать прохладный ветер тонкой кожей. Эта радость, правда, продлилась недолго, до первой трассы и набранной скорости. Линч уже и забыл, как каждый раз пугливо вжимался в сиденье и цеплялся за потолочную ручку, внешне стараясь выглядеть всё так же невозмутимо, когда Джон давил педаль газа в пол и разгонялся до двухсот километров в час, опасно обгоняя все машины и потому без конца выезжая на встречную полосу. И, конечно, как же нервирующая быстрая поездка и без возмущённого Алекса, опять ругающегося с Джоном по каким-то пустякам? Линч уже предвкушал эти пустые скандалы, наполовину состоящие из уличного лексикона самых дерзких гопников района, когда на экране загорелась знакомая подпись «Придурок». И стоило Джону только снять трубку, как с той стороны послышалась стандартная возмущённая фраза:       — Ты чё, кидала?!       — Чё «кидала»? — не понял Джон.       — На гонки обещал – не пришёл. Потом на месяц исчез. Уже год с нами нормально не тусишь. Ты с кем там трахаешься всё это время? — всё возмущался Алекс. Джон ответил не сразу, сначала посмотрел на Линча хитро, определённо без всяких слов акцентируя внимание на последнем замечании Алекса. Линч это сразу понял и смущённо отвернулся, мгновенно покраснев. Воспоминания о тех действиях и фантазиях в ванной всё не оставляли в покое…       — Мне надо было залечь на дно. Вопросы? — продолжил Джон агрессивно, нетерпеливо постукивая по рулю красивыми длинными пальцами. Линч упрямо уставился в окно, старательно делая вид, что не подслушивает, хотя любопытство всё же брало верх. И Джон в стекле отражался невероятно красиво, завораживающе, как тут отвлечёшься?       — И чё ты? На дне щас? — гаденько усмехнулся Алекс, искренне радостный, что смог так дерзко задеть. Джон, конечно, не промолчал и отреагировал:       — А ты на члене, придурок! Хорэ меня дёргать, отвали! Не до тебя сейчас!       Излишне резким агрессивным нажатием Джон сбросил трубку и затряс ногой, из-за чего машина, пусть едва ощутимо, ехала то быстрее, то медленнее. Разозлился всё-таки. Алекс и все эти «пацаны» – по-настоящему спорная компания, с которой Джон на самом деле продолжал общаться только из-за того, что дружили до этого. Линчу он неоднократно рассказывал и жаловался, что по-отдельности они все вполне нормальные ребята, с которыми и о глупости, и о серьёзных вещах можно поговорить, а как они собирались вместе – так превращались в стаю каких-то животных, выискивающих слабую жертву. Линч такой дружбы не понимал, но в чужие отношения не лез, разве что помогал советом, когда просили, и успокаивал Джона, когда тот вновь заводился. Как и теперь. Раздражённый, никак не способный совладать со своими эмоциями, Джон вдруг спросил:       — Может, реально их кинуть?       — В смысле? — Линч попытался придать своему голосу нейтральности, чтобы не звучать особо осуждающе, но и не беспрекословно поддерживающе. Чтобы стать кем-то между, кем-то без мнения, обычным советчиком, от которого ничего не зависит, к которому можно и прислушаться, и совсем не слушать.       — В смысле вместе они становятся придурками, а тусить со всеми только по-отдельности – странно. Вот и на фига оно мне тогда? — Джон сделал радио чуть потише, настраиваясь на длительный диалог, но пальцы всё равно отбивали чёткий ритм по рулю. Возможно даже неосознанно.       — Ну… — Линч задумался. В таких разговорах больше всего он боялся облажаться, потому что на него рассчитывали. Слова подбирал очень тщательно. — Оставить их или нет – тебе решать, но… Как человек, большую часть жизни проведший почти в полном одиночестве, скажу, что без людей довольно трудно.       — Так я не один. — На колено нежно опустилась чужая тёплая рука. — У меня есть ты.       Щёки мгновенно залились румянцем. Линч посмотрел на Джона, прямо в его синие завораживающие глаза, представшие во всей красе, с такого расстояния отлично видные даже за толстыми стёклами очков. Линч потянулся навстречу, как странное чувство защемило в груди. Подождите… Машину повело в сторону!       — Джон, дорога! — испуганно завопил Линч, сбросив с колена чужую руку. Джон тут же схватился за руль и выровнял машину. Ещё чуть-чуть, и они могли бы пострадать, если не погибнуть, от такой обыкновенной глупости. Линч сам себе удивлялся. Неужели той недели, всецело проведённой в обнимку с Джоном, ему не хватило? А может, ему просто хотелось ещё чего-то…       — Я хочу тебя поцеловать, — жалобно протянул Джон, вытянув губы трубочкой, будто это как-то могло помочь, и всё же неотрывно смотрел на дорогу.       — Приедем – и поцелуешь, — отрезал Линч, незаметно потянувшись ладонью к груди, к собственному сердцу. Оно всё ещё билось с бешеной силой. Видимо, он испугался куда больше Джона.       — Нет, я хочу, — настоял Джон, и машина вдруг затормозила, пока не остановилась прямо посреди пустой лесополосы. В чём, в чём, а в умении достигать своих целей с ним никто не сравнится. Его рука, тёплая, нежная, аккуратно легка на плечо, другая на затылок, и Джон упрямо потянулся через подстаканник, жадно впившись горячими губами в чужие губы. Если бы Линч не сидел, наверное, он бы потерял равновесие и упал. Голова закружилась, мысли разом спутались, глаза сами собой закрылись, и он охотно ответил на поцелуй. Положил руки на чужую грудь, мягко проскользил до плеч, нежно обвил шею, чуть влажную от жары посреди летнего дня.       Парни отлипли друг от друга только через долгую минуту. Джон напоследок потёрся щекой о щёку, точно кот, и прямо на ухо горячо прошептал:       — Люблю тебя.       Линч снова покраснел и, смущённый, поспешил отвернуться к окну, несильно оттолкнув от себя Джона:       — Поехали уже!       — Ты так мило смущаешься, ты б знал! — усмехнулся Джон беззлобно, последний раз погладив Линча по плечу и после послушно усаживаясь за руль.       — Езжай, давай! Нам ещё час! — Линч опёрся локтем на оконную раму и прикрыл рот ладонью. В отражении стекла он немного видел себя, безумно красного от смущения, сконфуженного, но с искренне горящими глазами.       — Меньше, — хвастливо заявил Джон и показно дал по газам, мгновенно набирая скорость. Не исключено, что и он со своего места мог видеть отражение в чужом стекле.