...Покамест молод человек, Он не щадит часов, За мигом миг короткий век Растратить он готов. Безумью предаётся он. Страстям преграды нет, Пока поймёт он, что рождён Для горестей на свет. Умчится молодость, как дым, И те года пройдут, Когда полезен ты другим И веришь сам в свой труд. Нужда и старость — хуже нет На всей земле четы. Тогда увидишь, что на свет Для мук родился ты. Роберт Бернс
＊＊＊
Когда Чанбин говорил что он не знает что такое дружба и ему не на кого положиться — лгал безбожно. Причём самому себе. У него есть Минхо и сегодняшняя короткая встреча лишь укрепила веру в это. На самом деле после того как он вышел по удо, страх что друг забудет о нём поселился в душе поглощая полностью. Мерзкий и навязчивый, этот треклятый страх словно облепил его изнутри стискивая гулко бьющееся сердце, внушая пагубные мысли что он не нужен Ли, тем более в качестве друга. И все пятнадцать дней свободы он умирал и воскресал в жалкой попытке внушить себе, что всё не так как он напридумывал. Краткосрочное свидание этим утром доказало — они оба сильно скучают друг за другом, а Бин самый настоящий параноик, обжёгшийся на молоке и дующий на воду. Потому что как можно было усомниться в Минхо, как?! Они столько пережили вместе, там, в неволе... Со помнит как старший получил своё прозвище «Коготь». Это было обычное утро, обычная партия новичков, два или три он уже и не помнит, стандартный день ничем не отличающийся от других, если бы не одно «но». Брюнет в то время ещё не жил с Хо в одной камере, но уже тесно общался, поэтому сразу заметил перемены в настроении старшего. Его лицо было мрачно, словно небо в пасмурный день, мыслями он был не здесь. Чанбин тогда осторожно поинтересовался в чём причина подобного состояния друга и тот помолчав с минуту, всё же признался: —я услышал краем уха, что среди новаков есть тот, кто сел по статье за изнасилование. Младший присвистнул. В тюрьме крайне негативно относятся к заключённым-насильникам. По правде, подобная информация носит статус не разглашения и то что Хо услышал вполне могло оказаться слухами. —не смотри на меня так Бин, я знаю что подобные сплетни могут оказаться парашей, но я навёл справки... Этот ублюдок... Он надругался над шестилетней девочкой... Понимаешь?! И... Она скончалась от многочисленных разрывов и потери крови. Последнюю часть Ли буквально выдавливал из себя, слово за словом, словно ему было больно это произносить. Чанбин знал что хён обожает детей и представлял что тот испытывает в данный момент. Ему тоже было не по себе. Мурашки пробежали по коже, холодный пот охладил сгорбленную спину. В сознании всё ещё не укладывалось то что совершил осуждённый. —ты... Кхм... —Бин прокашлялся. Говорить было сложно как никогда, —ты ведь что-то задумал? —есть одна идея... —вскользь обронил Минхо напряжённо всматриваясь в его лицо, будто силясь прочесть ответ на свой следующий вопрос, —я могу на тебя рассчитывать? —всегда. —выпалил Со не задумываясь. —отлично. Тогда сегодня в столовой за ужином... Будь рядом, действуй по обстоятельствам. —у тебя есть план? —есть. Ты нужен чтобы прикрыть мою задницу. —такую задницу грех не прикрыть, так что я в деле. На чужую шутку старший лишь слабо улыбнулся. Остаток времени до ужина он не проронил ни слова. Чанбин и не спрашивал. Он не любил задавать много вопросов, да и это был не тот случай, он просто ждал стараясь не отходить от друга ни на шаг, ведь Ли был достаточно умён и хитёр, чтобы идти на неоправданные риски. В столовой друзья оказались когда все уже расселись, так как пришли с небольшим опозданием. Похватав свои подносы с едой они направились к свободному столу, как неожиданно Минхо "поскользнулся" выворачивая всё содержимое мисок на какого-то зэка. Тот подорвался со своего места в праведном гневе желая узнать что, чёрт возьми, происходит. Вспыхнула конфронтация охватившая большие масштабы. Пострадавший попытался нанести удар, но Ли грациозно увернулся и кулак предназначенный ему встретился с носом совершенно другого осуждённого, что по глупому стечению обстоятельств оказался рядом. Началось просто массовое побоище. Все стали вскакивать со своих мест и бить любого, кто просто подвернётся под руку. Хо словно вальсируя уворачивался от всего что пролетало мимо, изящно и элегантно, а Бин старался поспевать за ним, орудуя кулаками, догадываясь куда конкретно тот направляется. В дальнем углу, не участвуя ни в одной драке, сидел нужный им зэк с ещё несколькими неконфликтными. Минхо изысканно застыл у стола, будто в желании пригласить кого-то на танец. Танец со смертью. Его лицо украшала дьявольская улыбка, он был опасно красив в тот момент, до дрожи. Чанбин прекратив любоваться старшим быстро сориентировался где находятся камеры наблюдения: удача была на их стороне, так как они почти находились в слепой зоне. Конечно что-то да попадёт на запись, но из-за общей суматохи вряд ли будет возможность разобрать хоть что-то. В любом случае он как и обещал прикрывал чужой тыл, давая хёну возможность действовать. Хо не медлил: плавное движении и в его руке сверкнул металл. Брюнет несказанно удивился узнав в холодном оружии керамбит — короткий нож с изогнутой формой клинка, с заточкой лезвия на внутренней стороне дуги, и со специфическим кольцом на тыльнике рукоятки для заведения пальца. Нож такой конструкции напоминал коготь тигра и являлся достаточно эффективным боевым оружием, а в тренированных руках Ли даже смертоносным. Только как мать его трижды, он умудрился заполучить клинок в тюрьме? Колюще-режущие были под строжайшим запретом! Пока Бин размышлял Минхо почти без затрата сил нанёс три резких секущих удара противнику, схватил Бина за руку и поволок в противоположную сторону. Залетевшие служители тюрьмы размахивая дубинками быстро уложили всех осуждённых вниз лицом с заведёнными за спину руками. Лицо старшего как раз было повёрнуто в его сторону, но он неотрывно смотрел в дальний правый угол и совершенно безумно улыбался. Чанбин проследил за его диким взглядом натыкаясь на распластанное тело в огромной луже крови. Педофил-насильник не подавал никаких признаков жизни. Надсмотрщики суетились вокруг него громко переругиваясь, вбежали тюремные врачи и медсёстры, пострадавшего унесли. Многие заключённые как-то странно косились в их сторону, но молчали. Все молчали. Они оба знали что не остались незамеченными. Но тюрьма всё ещё жила по своим понятиям вразрез идущим с административными законами, и после, когда небольшими группами поочерёдно проводили допросы дабы докопаться до истины, сотрудникам правоохранительных органов так и не удалось ничего выяснить. Потому что как бы к Чанбину и Минхо не относились, они всё ещё были уголовниками, а значит своими, а своих не выдают, не шестачат. Даже обыск камер ничего не дал. Начальник тюрьмы бушевал: казалось всё основное влияние сконцентрировано в его руках, а выяснить кто порезал новака он так и не смог. Благо подонок выжил. Ли нанёс три раны: первая — колотая рана с правой стороны грудной клетки, под углом 45 градусов, что привело к повреждению печени и потери сознания на одну минуту. Вторая — надрез, который проник внутрь предплечья, между лучевой и локтевой костями. Порез был глубже 2-х сантиметров, что спровоцировало разрыв множества вен и, как следствие, быструю кровопотерю. И, наконец, третья — надрез, проходящий через мышцы спины, между нижним краем лопатки и позвоночником, следуя краем лопатки. Особенно болезненный порез который Хо припас напоследок, что привело к потере подвижности верхней части туловища педофила-насильника. По всем расчётам уголовник должен был умереть в течении двенадцати минут медленной мучительной смертью, но ему слишком быстро оказали помощь, буквально вытащив с того света. Пока тюремные медики боролись за его жизнь, Минхо сетовал на несправедливость судьбы сидя на коленках Чанбина и прижимая его к себе за шею в целях собственного успокоения. Видите ли ему не дали совершить самосуд, отправить подонка в преисподнюю где ему самое место. Вот тогда-то осуждённые и нарекли его «Коготь», за стиль боя, наличие специфического клинка и, конечно же, бесстрашие. В довершение поползли слухи что Бин подмял под себя старшего. Всё из-за того что Ли сидел на его коленях. Мол, ежели Со удалось укротить столь непредсказуемого и строптивого упрямца, значит не так он прост как кажется. А когда их пересилили в одну камеру — их официально нарекли парой, поэтому больше на честь Минхо никто не покушался, раз эта прекрасная задница занята самим Со Чанбином. На самом деле Хо более чем устраивало такое положение вещей: он целовал младшего прилюдно, атакуя то в скулы, то в подбородок, чтобы уже никто не усомнился в их отношениях. И после освобождения Бин очень боялся что поползновения в сторону старшего возобновятся, но, очевидно, напрасно. Хён не собирался сдавать своих позиций. Потому что такие как он никогда не сдаются. Брюнет мимоходом коснулся пострадавшего уха, ощупывая след от чужих зубов. По-хорошему следовало продезинфицировать рану и обработать заживляющей мазью, но сейчас у него были дела поважнее — он садился в автобус который довезёт его до тату-салона Бан Чана, намереваясь серьёзно поговорить с ним и Феликсом. Встреча с Минхо заметно подпитала его энергией, поэтому он готов к неприятному разговору.＊＊＊
Бин не любил сомневаться, даже ненавидел это чувство, но сейчас молча стоял у двери нужного тату-салона с противоречивой помесью эмоций в душе. Сделав глубокий вдох, за ним без перерыва ещё один, но более короткий, широкоплечий брюнет набравший полную грудь воздуха медленно выдохнул. Справившись с эмоциями на короткое время, он решительно толкнул дверь в один широкий шаг оказываясь в вестибюле. Чан, что в данный момент находился за стойкой администрации, словно в замедленной съёмке поднял голову от ноутбука глядя на него с неприкрытой радостью на лице. Со сразу же заметил на гостевом диванчике Феликса с Хёнджином что-то увлечённо разглядывающих на планшете. Резко закусив нижнюю губу чтобы внутренний стон не вырвался наружу, он мысленно проматерился: выяснять отношения с Хваном никоим образом не входило в его планы. Немного растерянно покосившись на дверь через которую минутой ранее оказался в салоне, Чанбин раздумывал незаметно выскользнуть, только внезапно на него налетело тело, уже привычно визжащее грузным басом: —Чанбин-хён, мы так волновались! Ты не отвечал на звонки и даже не читал сообщения! Мы пытались найти тебя в социальных сетях, но у тебя их попросту нет! Какое счастье что ты вернулся! Маленькие ладони просочились ему под руки и остановились на спине заключая в нежные дружеские объятия. Невероятные глаза смотрели доверительно и с небольшой опаской: веснушчатый австралиец словно боялся что его в любой момент могут оттолкнуть. Не успел Со и рта раскрыть как их обоих обвили сильные руки. На кисти левой, той самой что обняла брюнета, находился тяжёлый браслет, что неприятно впивался в квадратную мышцу поясницы. Бин скосил взгляд недовольно глядя на Кристофера, который находился в опасной близости широко улыбаясь им в лица. —может ещё пососёмся? —скептически выгибая одну бровь поинтересовался Чанбин. Ликс незамедлительно зарумянился, а Бан неодобрительно цокнул языком и показал головой. Хёнджин со своего места презрительно фыркнул. —извращенец. —подал голос с дивана золотоволосый. —тебя вообще никто не спрашивал, гельминт ходячий. —Со завёлся с пол оборота. Странным образом влиял на него прекрасный официант. Он даже на колкости Минхо так не реагировал, хотя тот был отменной язвой не то что всякие Хваны. —мне не нужно разрешение какого-то уголовника чтобы говорить! —заорал Джин подрываясь с места. Брюнет стоял молча чувствуя как медленно багровеет не только лицом, но и шеей. Хёнджин словно намеренно задевал его, обнаружив душевную кровоточащую рану, с радостью ковыряясь в ней своими длинными изящными пальцами, дабы пустить ещё больше крови. Тройные объятия распались. Крис встал между ощетинившимся Хваном и закипающим Бином, примирительно произнеся: —ребята, давайте не будем портить такой момент... —какой ещё момент?! —фальцетом вскрикнул блондин, продолжая, —возвращение блудного зэка?! Последний нерв на котором держалось самообладание Чанбина лопнул — он по дуге обогнул двух австралийцев и вцепившись в тонкий фиолетовый свитшот на груди Хёнджина приподнял его словно пушинку сильно встряхивая на весу, следом ощутимо впечатывая в стену, заглядывая в красивые глаза наполненные ужасом. —сука, да что ты знаешь обо мне?! Кто дал тебе право судить людей, да ещё настолько поверхностно? Или ты полагаешь раз родился с золотой ложкой в жопе, то имеешь влияние и все права указывать другим на их несостоятельность?! —Со сделал паузу чувствуя как Чан хватает его за одно плечо, а Ёнбок за другое. Он неотрывно смотрел на белого, как стена за ним, Хвана, желая выместить на этого парня всё что копилось в нём долгое время, —ты, блять, ссаный чеболь, думаешь что жизнь всецело в твоих руках, а мир вертится вокруг твоей великолепной мордашки? Это далеко не так! В любой момент прелестница судьба может окунуть тебя в дерьмо, ни ты, ни твои состоятельные родственники даже пискнуть не успеют. Конечно в твоих глазах я мусор, отребье пересёкшее черту закона! Только откуда тебе, успешному и красивому, знать, что сел я за то, чего не совершал?! Бин выговорился. Его ладони обессиленно разжались давая Хвану возможность сползти вниз по стенке. В красных ошарашенных глазах напротив скопились непролитые слёзы. Австралийцы шокировано отпустили его. Стояла поистине мёртвая тишина. Мысленно махнув рукой на всё, брюнет развернулся на пятках и бросился к двери ловя дежавю: он снова позорно бежал от этих людей, не в силах совладать со своими эмоциями. Он чувствовал как подступает истерика, поэтому ретировался вовремя, спешно хватая распахнутым ртом загазованный воздух улицы на окраине Сеула. Сейчас он готов выкурить не одну пачку сигарет и сдохнуть от интоксикации. На большее он не способен.