***
Утро прошло в неловком молчании. Будто бы оба хотели что-то сказать, но не могли. Будто вчерашний инцидент, будто бы вся история их знакомства-общения стала стеной, сотканной из странных переплетний алых нитей судьбы и нелогичных поступков, стеной, мешающей ныне «начать всё сначала», как двум нормальным людям. Поэтому теперь они пьют чай в давящей тишине утра, стараясь не проронить ни единого звука, не разбить эту хрустальную идиллию пустоты и бессмысленности. Но эта идиллия — напускная и «компромиссная» — хотя и напрямую противоречит понятию «компромисс», ведь оно предполагает удовлетворение обеих сторон, а здесь это условие невыполнимо — не устраивает никого из них. Они сверлят друг друга взглядом, лишь из вежливости изредка пряча его в кружках чая. Неловко. Неловко. Неловко. Они оба открылись друг другу словно бы с пинка, и теперь не могут, просто не могут даже на мгновение осознать, как им быть дальше. Что им делать с лежащими в руках друг друга сокровенными тайнами, желаниями, мотивами? Просто жить дальше, будто ничего и не было? Да кто в здравом уме вообще может себе такое позволить. Они допивают чай синхронно, и так же синхронно встают из-за стола. Взгляды их, упорные и выжигающие, пересекаются, и внутри обоих что-то ломается. — Кавех… — Хайтам, — говорят они синхронно и трещины идут по хрусталю. Они сокращают дистанцию меж друг другом и становятся так близко, что дыхание одного касается кожи другого. Кавех первым неловко кладёт ладонь на плечо аль-Хайтама. А после на неё кладет голову и шепчет тихое «Прости за всё», сказанное сквозь вдруг подступившие слёзы. Ответ не звучит. Но ответ ясен в легком поглаживании по волосам. Они стоят так ещё некоторое время, пока один не отстраняется.***
Тем утром по льду пошли трещины. Или проталины. Неясно — то ли трескался, то ли таял лёд отвратительных чувств и поступков, но постепенно он сходил на нет. Они не стали постоянно проводить всё время вместе, но их пересечения стали чаще. Поход в кофейню для обсуждения проекта будущего здания перестал быть для них обоих событием. Переписка в мессенджере становилась всё длиннее, разговоры по телефону приобретали всё менее рабочий характер. Всё будто бы наладилось. Они медленно привыкали к обществу друг друга. Медленно обговаривали все те недомолвки, что оставались и появлялись между ними. Правда, была одна вещь, которую ни один не хотел — не мог — обсудить. И вещь эта — чувства. А тем временем комплименты стали привычным делом. Кончики ушей уже привычно краснели от случайных касаний, а этих самых случайных касаний с каждым днём становилось всё больше. Постоянно улыбаться рядом друг с другом для них обоих стало обыденностью.