Сбыточные грёзы

— Зандик, друг... - По правую сторону, совсем рядом с чувствительным ухом, прозвучало краткое мычание. - Почему ты выбрал мне именно это имя? Полная луна заботливо освещала дорогу ночным путникам, с особым рвением пробиваясь сквозь густые кроны. Осталось пройти ещё совсем немного, и джунгли сменятся видом скромной деревушки. Небольшие старые дома навевали уже привычное чувство тоски и отдавали некоторой сыростью с примесью чего-то давно забытого. Вокруг ни души, стрекотание постепенно отдалялось, оставаясь где-то за спинами мужчин. Прохлада временами беспощадно накрывала, пронизывая нутро насквозь, что тело в чужих руках вздрагивало с каждым новым порывом. Бай натягивал мантию, принесённую Зандиком, до самых кончиков пальцев, обвивая обеими руками шею своего друга. Учёный сам вызвался нести русала от отправной точки до самого конца, сетуя на то, что мертвец ещё едва ходил, а бродить подолгу в открытой местности могло быть не самым безопасным решением. Такой вариант устроил и Бая - он, мирно качаясь, почти засыпал в объятиях. — С чего вдруг это заинтересовало тебя сейчас? Кажется, мой прошлый ответ тебя устраивал. — Ты стал чаще называть меня по имени... И я испытываю что-то странное, когда ты это делаешь. - Он в очередной раз сомкнул веки, полностью опустив голову на чужое плечо. Рядом послышался смешок. — Всего лишь вычитал в словаре, посчитал, что тебе подходит. А могу ли я задать встречный вопрос? — Как тебе угодно. — Почему ты так быстро передумал по поводу моего предложения? Только час назад стоило им встретиться, как Бай сам завёл эту тему. Нагой мужчина сидел наполовину в воде спиной к учёному, долгое время молча глядя на поверхность воды. Зандик испытал некое раздражение от этой картины; не хватало ещё опускаться до уговоров, а ведь он позаботился, принёс с собой более закрытую тёплую одежду, чтобы по пути, не дай Архонты, подопытный не испытывал дискомфорта. И в доме тоже всё прибрал, как смог, от творческого беспорядка избавляться было весьма затруднительно, да и возводить чуть ли не целый бассейн в своём рабочем кабинете - не самое приятное дело. Но молодой учёный готов мириться с любыми условиями, лишь бы добиться лучшего результата. Как только Зандик захотел вдруг возмутиться, русал перебил его на полуслове своим резким согласием на приглашение, сделанное день назад, и вся злость сменилась сдержанной улыбкой. Несомненно, такой расклад слегка усмирил его особенно бурную нервную систему, однако от нетерпения руки всё ещё потряхивало, а сердце билось всё сильнее с каждым пройденным шагом. И учёный не был уверен, чего именно он так вожделел: прогресса исследования, или воплотить в жизнь самые свои дурные фантазии, главный герой которых прямо сейчас размеренно дышал ему в шею. — Попытался всё взвесить... У меня не особо большой выбор, - он глубоко вздохнул, - да и ты, думаю, не причинишь мне вреда. Насколько верным окажется его решение - дело времени. Недосказанность с первых слов повисла в воздухе, натягивая струны напряжения и недоверия, но пути назад уже искать было бесполезно. Каждый из них почти добровольно согласился участвовать в этом спектакле, деля между собой две главные противопоставленные роли, конец которому придёт лишь в момент, когда одна из сторон перевесит другую, не оставив ей и шанса на спасение. Бай часто размышлял о том, какими могли быть их отношения в совсем другой обстановке, придавал им тёплые оттенки в своей голове, всё рисовал свои идеальные картины, пытаясь уйти от навязчивой реальности, мечтал, как они смогли открыть новые способности человеческого организма, создать само совершенство вместе, ведь никто не понимал их рвение так, как они друг друга. Зандик не мог решить, где за приемлемую цену найти достаточно большую капсулу с нужным количеством формалина, чтобы его хвостатый друг радовал глаз чуть больше положенного. Возможно, он почти отказался от идеи о расчленении, по крайней мере, на первое время. Скрип деревянных половиц грубо вырвал из сладкой дрёмы. Зандик потрепал по плечу, аккуратно ставя друга на ноги. Он, придерживаясь шероховатой стены, выпрямился лишь в половину, и первым делом осмотрелся по сторонам. Хоть и окна были открыты нараспашку, кажется, ещё со вчерашнего утра, но въевшийся запах пыли остро ударил в нос ещё на входе. Бай не ждал ничего другого, удивительно, что здесь не царит хаос, как в самой голубой макушке, хоть и остатки здравого смысла подсказывали о неустойчивом положении чистоты в этом месте. Он не считал Зандика неряхой, однако уверен, что он привык слишком глубоко уходить в свои мысли, теряясь там на месяца, пока мышата без лишней благодарности доедали последние крошки в шкафах, а десятый слой грязи уже чувствовал себя хозяином положения. Бледная рука прошлась вдоль по стене, придерживая неторопливый шаг, пока мужчина не остановился возле некрупного дивана. Всё выдержано в типичном интерьере для Сумеру, и, если ему не изменяет память, Бай сам снимал здесь похожее жилище. Даже через чур; всё окружение казалось пустым и необжитым, словно это и не его дом вовсе, одна потрёпанная годами мебель первой необходимости, и более ничего лишнего. Только уже знакомая масляная лампа стояла на низком столике, которую Зандик сейчас так кстати решил зажечь. Тёплый свет растёкся мёдом по мрачному помещению, едва доставая даже до предела соединённой с гостиной кухни. Кажется, в этом небольшом, но очень старательном огоньке русал нашёл себя, завороженно наблюдая, как он отчаянно бился о стеклянную клетку, в попытке вырваться, стать чем-то большим, но всё время был слишком близок к тому, чтобы потухнуть, оставляя от себя лишь бесполезный пепел и противный запах гари. — Мне бы стоило принять ванну, если ты не против... — Я и сам думал об этом. Сиди здесь. Зандик ненадолго удалился, за одним из скрытых дверьми помещений послышался плеск воды. Он активно ходил из одной комнаты в другую, что-то переносил, разглядеть мешала темнота, всё скрипел хлипким полом, бормоча себе под нос вещи, известные лишь ему самому. Бай смотрел в окно, на одинокую луну, мысленно прощался с ней. Друг обещал водить его раз в пару дней на озеро под покровом ночи, ведь существу тут в любом случае будет тесновато, русалки к своей территории крайне привязаны. Пусть это было неплохим компромиссом, но теперь он не в её владении. Здесь не звучат звонкие песни, сюда не поступает лишний свет. Здесь сердце замирало словно в стуже, холод зарождался глубоко внутри, расходясь по всему телу инеем на коже, хотелось убежать, пока никто не видит. Он всё ещё не был ни в чём уверен, ни в намерениях Зандика, ни в своём решении, но он не мог больше пытаться себя сберечь. Каждый раз, закрывая глаза, он видел мёртвое девичье лицо, пустые глаза и сломанные ручки, которые она всегда так ласково тянула к солнцу, высоким бутонам в цвет её волос и отцовским объятиям. Горечью на языке отзывалось чувство вины. Зандик вызвался помочь в принятии ванны, хоть и русал уверен, что справился бы сам. "Тебе не стоит напрягаться лишний раз" - предложение звучит благородно, но не совсем подходит в такой ситуации. У него есть на всё свой мотив, только пытаться его отыскать сродни стучать по крышке гроба, ожидая ответа по ту сторону. И Бай лишь принял это, скинул с себя одежды, без лишнего стеснения прошёл к купальне, опускаясь в не самую просторную ёмкость, пока учёный складывал мягкие ткани. Причёска уже давно была распущена, объёмные локоны струились по всей спине, заканчиваясь где-то ниже поясницы. Возле ступней оказался таз с водой, рядом с которым покоился небольшой чугунный ковш. "Вряд ли это было сделано ради экономии...", успел он лишь подумать, как услышал постепенно нарастающий голос в дверях. — Это для того, чтобы немного предотвратить появление хвоста. Как видишь, места тут немного, к тому же это может вызвать иного рода проблемы... — Я понимаю. Вероятно, даже больше твоего. Собеседник лишь закатил глаза, смыкая пальцы вокруг чёрной ручки. Он аккуратно поливал русала прохладной жидкостью, второй рукой перебирал волосы, сжимал, сразу же отпуская, невесомо проходил вдоль, позволяя себе насладиться бархатом ещё сухих участков, трогал плечи, подбородок подле острых ушей. Его руки были везде, гладили и мыли, монотонно ласкали и согревали, и Бай не заметил, как вновь начал засыпать. Неясное чувство усталости не отпускало его весь день, кажется, Зандик сам не мог не заметить это состояние. Хотелось верить, что помочь он решил именно из-за этого. В следующий раз Бай очнулся уже вновь в руках своего друга, что несли его вверх по лестнице в мрачную неизвестность. Алые огни чужих глаз, казалось, сияли, худое лицо обрамляла полуулыбка, только эмоция осталась совсем нечитаемой, проявив себя впервые. Обычно углы его губ всегда опущены, брови сведены к переносице, этот недовольный вид выдавал его истинный характер, как считал мертвец, и от наблюдения за его приподнятым настроением в последние дни становилось не по себе. Он хранил ещё много секретов. — Уже проснулся? Рановато. Спины уже касался родной холод, обволакивая измождённое тело со всех сторон. Зандик погрузил его с головой, по размеру можно было находиться здесь лёжа лишь с поджатыми коленями, которые уже ощутимо срастались между собой. Гибкие суставы позволяли чувствовать себя в большей мере комфортно даже в таких условиях. Бай повернулся набок, прислонил к груди образующийся хвост, обхватив его руками, не желая даже пытаться рассмотреть комнату, в которой он оказался. Где-то снаружи щёлкнул замок, после ещё несколько, шаги мирно отдалялись, пока сон забирал затуманенный разум в собственный мир, где мужчина переживал события прошедшей недели из раза в раз. Учёный крутил в руках небольшую записную книжку, которую Бай забрал с собой из леса. Это был небольшой презент русалу от него самого прямо перед отъездом, чтобы тот мог делиться мыслями с бумагой, отмечая все изменения в окружении или его самочувствии. Думалось, читать ещё рано, Бай несомненно вернётся к письму, судя по его натуре, неосознанно закрывая все пробелы в запечатлении их совместной истории. Когда-нибудь Зандик зачитает ему свой рассказ, с щемящей нежностью вспоминая это время, когда он был ещё юн и активен, умён, но слишком строптив и сумбурен, а его рыбка спокойно сопела в запертой комнате, не замечая лезвия гильотины над собственной головой. Книжка опустилась на поверхность стола, пока сам хозяин с некоторой досадой располагался на жёстком диване. "Утром стоит проснуться раньше, чтобы всё подготовить. Полученные образцы можно сразу же отнести в академию для изучения. Осталось только суметь вовремя остановиться..."