Сбыточные грёзы

Теснота наспех собранной палатки приносила чувство лёгкого умиротворения, сдавливая юношу бескрайней темнотой ночи со всех сторон. Тот факт, что ему единственному из группы досталось одиночное место, весьма радовал, хоть и причины на то были прозрачны донельзя – Зандика всегда избегали из-за сложного характера и необычных взглядов на жизнь, и ни один из членов экспедиции так и не осмелился разделить с ним эту, уже непривычную, тишину. Даже с улицы шорохов не слышно; лагерь был разбит среди тех же лесов, а вокруг людей с десяток, но, тем не менее... Ни звука. Учёный лишь ликовал про себя от такого стечения обстоятельств: ничто не могло помешать ходу его думам сейчас. Время, должно быть, почти за полночь, но в голове всё ещё бурлил адреналин от встречи с куда более старинными механизмами, чем ему доводилось видеть ранее. Их элегантный вид поражал до дрожи в руках, даже в пыли, наполовину разобранные или сломанные, едва отличимые от обычного пня для жалких невежд, они всегда могли удержать на себе внимание молодого ума. Часами хотелось разглядывать, щупать, залезть внутрь металлического тела, полностью изучить устройство и понять, как люди, живущие несколько столетий назад, могли собрать нечто настолько умопомрачительное. Казалось, то были самые настоящие боги, а может, просто нечисть, что так же будоражила сознание Зандика уже который год, а последние несколько месяцев с особенной силой. Кто угодно, только не эта ошибка эволюции вокруг него, что имеет лишь деструктивную природу, может разве что пятнать прекрасное и презирать шедевры, плевать в душу тех единиц, кои были выбраны самими небесами, чтобы наконец перевернуть с ног на голову весь этот гнилой мир с его гнилыми устоями. Гении всегда остаются сначала непризнанными – Зандик знал это, как никто другой, испытывая всю тяготу такой ноши на собственной шкуре практически ежедневно. В частности их не признают те, кто считается мудрецами современности, наши великие светочи, весь тот цирк в вышестоящих чинах академии, глупцы, что даже не дали юноше и шанса, выбросили все его труды в пекло, обозвав творение такими словами, что прийти в голову могут только самым настоящим идиотам: "бесполезная макулатура", "недостойная тема для продолжения проекта", "неактуальная отсебятина"... Он всё ещё пребывал в ярости после жестокого отказа в запросе о дальнейших исследованиях по теме его последней работы, но с небывалой горестью проглотил всё сказанное, отставив в сторону гордость. Они ничего не понимали, никогда не поймут, им просто не дано, пройдёт время, и подавятся своей неправотой. Каждый был против, каждый осудил и посмотрел в его сторону тогда надменно, словно это он здесь жалкий шут, безумец, а в памяти моментом всплывал лишь заинтересованный взгляд янтарных глаз напротив. Учёный никогда не думал, что такое может произойти, но чужое принятие отзывалось ранее неизученными чувствами, стоит только мысленно вернуться к их совместным вечерам, работе, что была сделана впервые не в полном одиночестве. Расстроится ли русал, узнав, что проект отклонили? Может, он успел обо всём забыть? А может, он уже мёртв, или ушёл в водоём больше того озерца, может, его нашёл другой человек, с очевидно банальными намерениями, забрал с собой под предлогом помощи, а сам - пустил на мясо? Или продал на аукционе за баснословную цену, как бесполезную зверушку, неким мерзким извращенцам, что испоганят его невинную чистоту, убьют весь его научный потенциал? Сердце колко сжималось только от секундного представления этих видов, и страшно допустить, что любое из его переживаний окажется горькой правдой. Зандик покинул друга почти молча, толком не объяснялся, лишь сухо вымолвил что-то про " долгое отсутствие" и "исследовательскую работу", встречные вопросы счёл нужным проигнорировать, после смиренно удалился, оставляя русала в почти полном неведении. Он не человек эмоций, не сентиментален, не любит долгие пустые разговоры, и надеяться на нормальное прощание было бы поступком лишь непомерного придурка. Хочется верить, что для Бая это окажется ясным, как день, хотя доктор всё ещё сомневался в том, не рыбий ли мозг покоится в этом черепе. Сегодняшняя ночь была последней в кругу этих недалёких. С каждой минутой он становился морально всё ближе к полюбившемуся месту, к заветному часу, когда он наконец предложит то, о чём грезил всё это время. Больше нет сил терпеть, это неоспоримый факт, и проявляются его последствия с завидной интенсивностью. С трудом спина полностью опустилась на импровизированную лежанку, попутно опуская как никогда тяжёлые веки. Мысленный поток унимался мучительно медленно, со временем всё же позволяя юноше предаться уже знакомым сновидениям. Резкая смена обстановки с мёртвой полуночной тишины на невообразимых масштабов суматоху не могла остаться незамеченной. От шума ещё сонная голова нещадно гудела, отдавая импульсы тупой боли по всему, и так страдающему от откровенно некомфортных условий, телу. Небольшая сумка стоит в углу палатки, бережно собранная ещё с вечера, заскучала в ожидании своего владельца, что он сам несомненно разделял. Пришлось на время позабыть о собственном дискомфорте; единственная оставшаяся масляная лампа отправилась в объятия плотных тканей, лежанку и саму свою временную крышу он трогать не стал - удалится раньше остальных, раз уже бодрствуют, то сами соберут. На выходе его встретили взбудораженные учёные, которые, завидев Зандика, из активного обсуждения плавно перешли почти в шёпот. Реакция ожидаемая, однако общая суета вокруг не могла не вызывать вопросов. Соответственно, как и отсутствие его напарницы. — Студент... Зандик, верно? - Чужая рука легла на плечо. За спиной оказалось уставшее лицо руководителя, одного из приглашённых лиц со стороны даршана Вахумана. Кажется, мужчина не мог сомкнуть глаз минимум сутки. - Если ты не против, мы бы хотели обсудить один момент по поводу сегодняшней ночи... — Я против. У меня нет времени на всякие глупости. Эту ночь я провёл у себя, ничего не знаю, не слышал, не видел. И, если позволите, я бы хотел уже удалиться. — Даже если так, никто не должен покидать это место в одиночестве. Стоило бы поумерить свой пыл, и... — Меня всё ещё не волнуют такие формальности. - Ответ был резок. Безразличным взглядом Зандик окинул сначала лицо руководителя, после и остальных учёных. - Мой дом недалеко отсюда, дорогу знаю, все дела подождут до завтрашнего учебного дня в академии. И я вам и так рассказал всё, что мне известно, расспросы излишни. После этих слов юный учёный лишь развернулся в сторону чащи, не желая более продолжать диалог. Вероятнее всего, дело было связано с пропажей дастура Сохре - будь она на месте, непременно бы не оставила его в покое с первой же минуты после пробуждения - но не сказать, что его в самом деле тревожила судьба женщины, которую он и без того находил весьма надоедливой. К тому же, эти недомерки должны быть ему благодарны за недавний акт добродушия в виде спасения всей группы от внезапно активировавшегося стража руин, так ещё и вытерпев нахальный отказ от направления экземпляра в академию, так что пусть хотя бы в своих проблемах разбираются самостоятельно. Зандика заботит сейчас только одна вещь, та, к которой он сейчас так уверенно держит путь. Та, что встретила его с распростёртыми объятиями, прильнув своим незапятнанным великолепием к пыльной рубашке без капли брезгливости. Чьи костлявые плечи заметно дрожали в ещё непонятном жесте, пряча лицо за шёлковыми мятными локонами. Чьё выражение лица стало тревожным и отстранённым, улыбка натянутой, кожа словно ещё бледнее обычного. Вещь... Хм. — Ты плохо себя чувствуешь? Первое, что пришло на ум. Остальные мысли всё ещё хотелось лишь отбросить. — Ах... - Узкие зрачки забегали. Он опустил голову ещё ниже, голос казался слегка севшим. Неужели решается соврать? - Да, немного. Кажется, я просто плохо соблюдал режим сна и приёма пищи в последнее время. При жизни было проще следить за этим, мне кажется... — Неужели водоросли закончились? Он легко рассмеялся, но напряжение не покидало его всё время, которое они провели вместе. Думалось: перенервничал, быть может, боялся, что останется в одиночестве. Бай очевидно был из тех, кто сидит как на иголках от подобных мелочей, и хотелось бы убедить его в обратном. Всё-таки, они будут вместе целую жизнь. Чью - вопрос уже другого характера. День сменялся вечером. Летний тёплый ветер щекотал открытые участки тела, будь обстановка менее напряжённой, Бай бы точно предложил молча полежать на ещё влажной траве у самого края озера, считая первые звёзды. Время шло, а ему до сих пор нравилось наблюдать как за ними, так и за привычным окружением. Изменилось лишь то, что он переставал стесняться показывать себя в ином виде, нередко плавая на глазах учёного, а иногда и утягивая того вместе с собой. Русал был бы только рад заняться этим вновь, сбросив тяжесть камня на душе куда-то в беспросветные глубины. Только закрывать глаза на реальность вечно было невозможно, как бы не хотелось, поток не унесёт всех бед, с которыми ему ещё только предстоит столкнуться. — Я считаю, что в нашей ситуации других вариантов нет. Так будет удобнее для нас двоих, это очевидно облегчит достижение общих целей. — Но разве я смогу так долго быть на суше? — Не сможешь, верно. - Юноша задумчиво провёл пальцами вдоль нежной кожи ладони существа, мягко укрывая её, пока тот внимательно смотрел в алые радужки напротив. — Я попробую обеспечить тебе все необходимые условия для жизни. Комфорта не обещаю, естественно, но и нам важно совсем другое. Пальцы сомкнулись, взгляды встретились. Русала сжигало чувство беспокойства и остаток недоверия. Они знакомы несколько месяцев, встречались почти ежедневно, Зандик, в большей мере вежливо, всё это время чуть ли не носил его на руках на прогулки, которые сам так не любил, помогал изучать собственное строение и возможные варианты происхождения, при этом успевая заниматься учёбой в академии. Бай благодарен до глубины души, однако не может понять, что именно вызывало в нём противоречивые чувства. Было в Зандике то, что не могло не пугать, хоть и большую часть ещё можно было списать на эту непонятую гениальность, с натяжкой разность культур или поколений. Ему нравилась его прямолинейность, ум, смотреть на его сосредоточенное выражение лица во время ведения заметок, понимание и принятие всех особенностей своего необычного друга, нравилось, с каким упоением студент рассуждал на действительно интересующие его темы. У них было много общего, от увлечений и до давних мечтаний, в которых Бай вслух ещё не сознавался, но вечно подмечал, как пёстро искрился собеседник от мельчайшего упоминания любых нечеловеческих сил и рассуждений о вечной жизни. Только всё это сходилось с неясными вспышками гнева, со взглядом, вечно голодным и бегающим, несколько дёрганными движениями, резкими высказываниями с пустого места, почти бессознательным и бессвязным лепетом, о котором он забывал в сию же секунду - Бай часто входил в ступор, делая вид, что ничего не произошло. И сейчас он не знал, что ответить. Под этим пристальным вниманием он терялся, забывался больше прежнего, хотелось скрыться от давления и уйти, но неизвестное чувство сковывало, не позволяя шелохнуться. Молчание длилось словно вечность. — Ты кажешься ещё более взволнованным, Бай. Я чем-то тебе не угодил? Лицо напротив смягчилось, чужие средний и указательный вытянулись ближе к его правой кисти, большой палец гладил одну из костяшек, остальные два - скользнули к тыльной части ладони, касаясь почти невесомо. Его шершавая твёрдая кожа ощущалась хуже обычного, вероятно, это было следствием упомянутой экспедиции. Возможно, стоило бы сделать для него настойку с крапивы, ещё лучше подошло бы масло, только возможностей у него не так много в этом месте, да и... — Прекрати думать о чепухе. - Где-то впереди раздался тяжёлый вздох. - Не хотелось напрягать этим, но лучше задумайся о таком развитии событий. Мне всё равно рано или поздно стоило бы привести тебя в лабораторию, так мы добьёмся большего. Я хочу как лучше. — Я... Понимаю. Хоть и понятия не имею, как ты собрался выполнить всё обещанное, однако... Дай мне немного времени. — Неужели ты мне всё ещё не доверяешь? Ком в горле осел глубже. Терзало едкое чувство вины, Зандик тратил на это всё свободное время вместо отдыха, выполнял его прихоти, а получил он минимум из того, что мог бы. Они стоят на месте только по одной причине, и Бай это понимал. Сейчас он не представляет из себя ничего, он просто труп, который мог бы принести пользу лишь в одном случае. И Зандик здесь является тем, кто способен ему помочь. У него ведь вовсе не было причин делать русалу больно, и доказывал он это долго и кропотливо, показывал, что в его действиях нет никаких меркантильных целей, что он старается лишь ради науки, ради будущего людей. В чём тогда проблема, почему жар внутри никак не сходит, дыхание не может выровняться? — Это ведь... нелегко. - "Нет причин верить, идти слепо за ним вперёд, словно больше нет надежд. Это глупо, опрометчиво..." - Мне бы хотелось обдумать всё в одиночестве, хотя бы до завтра. "...Но и надежд ведь действительно больше нет." Тот день Зандик прозвал концом. Он понятия не имел, как всё успело зайти настолько далеко, но битва здравого смысла и бескрайнего вожделения оказалась неравной, к сожалению, далеко не в сторону первого показателя. Ему стоило отлучиться всего на пару недель, чтобы окончательно понять, насколько сильно его трясло лишь от одной мысли о возможности упустить рыбку с крючка, пока они в разлуке. Где-то на краю подсознания он понимал, знал, что тревога рано или поздно накроет с головой, что невозможно подавлять свои желания вечно, однако верил и надеялся, что всё обернётся для него лучшим исходом. Студент поднялся на предательски подрагивающих ногах, коротко распрощался, уходя и не подумал обернуться, когда услышал глухой плеск воды. Ход времени словно остановился на момент их диалога, и это ощущение преследовало всю дорогу до дома. Зандик был готов взвыть от разочарования, в себе, в нём, в этой судьбе, что сводит с ума бедного учёного изо дня в день, из ночи в ночь, подкидывая свежих дров в кострище бурлящих внутри эмоций. Вокруг - сплошное пекло, изнутри желания дерут животными когтями грудную клетку, вопят в агонии, пытаясь вырваться, всё повторяют как зазубренную фразу "Доделай начатое! Ты жалок, если просто ушёл, не добившись своего! Без воды он слишком слаб, он не сможет защититься!". Ногти сами раздирали кожу головы, безжалостно вырывали небесные кудри, скрежет сжатой челюсти было слышно, казалось, за несколько километров. Глупое, жалкое существо, тварь, неспособная мыслить рационально, он совершенно не осознает, что упускает прямо сейчас, от чего бежит, самый настоящий трус. Бай успел возомнить себя способным выбирать, думает, что он значит больше, чем просто зверёк в чужих руках, точно зовёт себя личностью, и не подозревая, какой конец его ожидает. Только Зандик способен придать смысл его существованию. Он уже был мёртв и почти потерян для этого мира, и лишь благодетель гениального учёного могла вытянуть его с этой пучины самобичевания. С грохотом мужчина приземлился на траву, тяжёлым дыханием разрезая тишь среди бесчисленных деревьев. "Он просто ошибается. Раз нужно время - готов прождать ещё недолго. Вся ночь впереди, и стоило бы немного улучшить условия для него. Даже если не захочет в следующий раз, это не станет проблемой. Я добьюсь своего. Он в отчаянии, у нет никого. Никого, кроме меня."