Культы Каира

      Мария

      — Если собираешься блевать, пожалуйста, не на мои туфли! — Мария Хэймитч обворожительно улыбнулась и пихнула свою лучшую подругу, леди Кассандру Галер, округлым бедром. Та дёрнулась и тут же толкнула жену посла в ответ.       — О, если я соберусь, то только на них.       — Вам что, по тринадцать лет? — бывшая экономка леди Галер, а ныне — счастливая жена капрала Киллета, подошла к девушкам, сохраняя на раздвоенном проклятьем лице привычное суровое выражение, — мы начинаем швартовку.       Сказано было это таким тоном, как будто миссис Киллет собирается лично этим заняться. Мария расхохоталась, запрокинув назад рыжую кудрявую голову. Она обожала своих подруг, обожала смеяться, да и вообще считала радость и смех необходимыми элементами своего существования. Что толку в принципе жить, если ты проводишь свои дни в бесконечных размышлениях о собственной никчёмности, в лени, скуке и прочих пассивных пороках? Нужно уделять время порокам активным!       — Мне всегда семнадцать, если тебя это правда интересует, дорогая!       На самом деле, Марии было двадцать четыре, и она на них не выглядела. Это стоило женщине достаточно больших усилий — и хорошей наследственности, спасибо маме и папе за ямочки на щеках и вздёрнутый нос. Хотя, возможно, стоило бы уделить время мешкам под глазами, но это так, очаровательные мелочи, и вообще, они чудесно гармонируют с голубым оттенком радужки и рыжими ресницами.       — Как считаете, у нас будет время на экскурсию? Я слышала, Старый рынок совершенно очарователен, — да-да, конечно, они здесь вовсе не для развлечений. Разумеется. Мария это помнит, да и Джейн напоминала ей об этом каждый день на протяжении всего путешествия на «Королеве Нила». Как можно быть такой скучной новобрачной, в конце-то концов?!       — Надеюсь, что мы займёмся делом, а не прогулками, потому что нас с Беннетом ждут в Лондоне ко Дню Всех Святых, и я бы не хотела начинать знакомство со свекровью с опоздания.       — Мне кажется, или это самая длинная фраза, которую ты сказала с начала поездки? — Мария запрокинула голову назад, с широкой улыбкой глядя на Джейн. У той на лице... вернее, на здоровой его половине, не дёрнулся ни один мускул. Поразительная выдержка!       — С тобой больше не о чем разговаривать.       Если бы Мария знала Джейн чуть хуже, то подумала бы, что та пытается её обидеть. Но это, увы и ах, самая обычная её манера общения. К ней и миссис Хэймитч, и мисс Галер привыкли ещё в пансионе. Джейн хороша именно в своей суровой немногословности и умении осадить любого собеседника одним движением брови. Марии казалось, что подруге идеально подошла бы карьера дрессировщицы. Под чутким руководством миссис Киллет львы и тигры были бы безобиднее болонок. Впрочем, в присутствии капрала она, по наблюдениям Марии, становилась если не мягче, то определённо пластичнее. Едва ли этот эффект сохранится надолго, но нужно ведь надеяться на лучшее? Как знать, может быть, через лет сорок семейной жизни глазам подруг предстанет добрейшей души бабушка Джейн, ласково треплющая внучат за щёчки и не пытающаяся их муштровать как кадетов.       За время путешествия в отсутствие других развлечений миссис Мария Хэймитч, жена английского посла в Египте, успела вдоволь понаблюдать за двумя влюблёнными парами. Кассандра и Тео, Джейн и Беннет очень напоминали ей саму себя и Бастора четырьмя годами ранее. Общие шутки, понятные лишь двоим, забота и постоянные мурашки от любого прикосновения. Интересно, если она попросит у мужа устроить второй медовый месяц, он согласится? Это сейчас модно! К тому же, это явно пойдёт на пользу их отношениям, которые едва ли можно назвать идеальными.       Компанию в наблюдении за счастливыми голубками ей составлял Терренс. Раньше у них не было возможности наслаждаться обществом друг друга достаточно долго, но в плаваньи уж чего-чего, а свободных минут было хоть отбавляй. Конечно, хотелось бы, чтобы на месте художника был Бастор, но когда бы женщины в этом мире получали то, чего они заслуживали? К тому же, Терренс оказался прекрасным собеседником и большим знатоком Египта. Долгие часы они провели вместе, рассматривая альбомы с фотографиями в корабельной библиотеке, беседуя и рассказывая друг другу истории.       Из рассказов художника, подкреплённых чтением не самых свежих газет, Мария узнала, что два года назад в Каире началась революция. Бастор тогда работал в Лондоне и Египет не входил в сферу его интересов. А в интересы нового правительства входило избавление страны от «британского владычества». Вот ещё, это взаимовыгодное партнёрство. Но египтяне считали иначе и присутствие британцев в их стране пришлось изрядно сократить. Множество мужей вернулось домой, а муж Марии — его покинул.       — Не переживай ты так, дорогая, — любил говаривать Терренс, когда замечал, что подруга становится рассеянной и явно мысленно отправляется куда-то в район Старого Города, о котором пока не имела ни малейшего понятия, — все любят деньги, так что ты везде будешь счастлива. Хотя, конечно, лучше выбирать выражения. И прикрывать ноги.       — Кто это там? Весь в чёрном, не жарко ему? — Кассандра кивнула головой в сторону чёрной фигуры на пристани. Пока что она больше напоминала случайный мазок краски на фоне буйного разноцветья каирского порта. Фигура была неподвижна, несмотря на то, что мимо неё с грохотом проносились телеги, вздымая в воздух облака пыльной песчаной взвеси, пробегали люди и даже, кажется, пролетела пара чаек.       — Это, я полагаю, отец Люциан, — Тео Крейн подал голос с шезлонга, на котором решил дожидаться разрешения спуститься на твёрдую землю, — глава египетского отделения Ордена святого Варанаса. Отец Сайлас писал, что он очень толковый.       Мария удивлённо изогнула бровь — чёрная черта едва ли ассоциировалась у неё с толком. Оставалось надеяться, что им достался наименее закоснелый из местных святош, а то их миссия провалится едва начавшись. Всё же бывшие шепчущие были людьми, мягко скажем, специфичными — меланхоличная оккультистка, проклятая, человек, которого можно посадить по порочащей репутацию статье, слишком правильный военный, монах с неприятными военными воспоминаниями и посольская жена, от которой слишком много шума. Едва ли они уживутся с кем-то слишком уж строгим. Впрочем, едва ли это важно! Очевидно, Мария провела слишком много времени бок о бок с Кассандрой и Джейн, раз начала заражаться их прагматичностью и излишней подозрительностью.       Наконец пассажиров пригласили к высадке. Мария поручила большую часть своего багажа носильщикам, а сама схватила саквояж с лекарствами. Баночки еле слышно мелодично звякнули. Этот звук всегда несколько нервировал миссис Хэймитч — не разбила ли она чего? Утрата будет невосполнима! Бастор говорил, что только при регулярном приёме они дадут результат. Она верила. И ему, и докторам, которых он для неё находил.       — Каир, встречай! — на трапе Мария развернулась на каблуках, улыбаясь подругам большим идеально накрашенным ртом, — оказалось, чтобы мы куда-то поехали все вместе, нужна всего лишь угроза Апокалипсиса!       Джейн закатила глаза, Кассандра хихикнула. Какая типичная реакция! Иногда Марии казалось, что её подруги были ужасно предсказуемыми, но и в этом она находила особую прелесть — не нужно гадать, что выкинет кто-нибудь из них в следующий момент. Всё известно наперёд.       — Позвольте я возьму ваш чемодан, — раздался сзади низкий мужской голос. Мария почувствовала, как по тыльной стороне шеи и дальше вниз пробежала волна мурашек — аж тщательно уложенные кудри у затылка шевельнулись. Женщина обернулась. Над ней возвышался мужчина, которому на вид было около тридцати с небольшим лет. По чёрной рясе и суровому выражению лица Мария сделала логичный вывод — это отец Люциан. Глубоко посаженные холодные глаза едва ли выражали какую-то эмоцию, равно как и поза. Словно статуя священника! На мысль о каменном изваянии наводило и очень скульптурное лицо — широкий лоб, выступающие скулы, твёрдый подбородок. Ни дать ни взять бюст императора Каракаллы, та же звериная харизма. Но в случае с отцом Люцианом — какая-то измождённая, почти затравленная.       — Спасибо, не требуется. Я — миссис Мария Хэймитч, спасибо, что спросили, — Мария вежливо улыбнулась. Её саквояж на фоне громадного священника выглядел театральной сумочкой.       — Полагаю, требуется. Вы выглядите хрупкой.       Создавалось впечатление, что слова даются ему с трудом. Как будто устная речь для него была тяжёлой работой, для выполнения которой приходится делать над собой усилие.       — Вы мне льстите или оскорбляете?       — Я пытаюсь помочь вам с чемоданом.       Мария кинула быстрый взгляд по сторонам, ища поддержки у подруг. Не вышло — оказалось, что обе парочки уже спустились, а Терренс, более того, уже тёрся возле лавчонок с фруктами и сувенирами. Фыркнув, она всё же передала неприятному мужчине свой драгоценный саквояж. Тот на удивление аккуратно взялся за ручку и поместил сумку между ними, чтобы ту не задели снующие мимо носильщики. В полном и донельзя неловком молчании Мария наконец ступила на египетскую землю. Дорога в отель будет невыразимо долгой, если ей придётся провести её с отцом Люцианом — он не казался приятным собеседником, к тому же не удостоил её ни единым заинтересованным взглядом. Миссис Хэймитч такое отношение раздражало. Она привыкла быть центром вселенной, женщиной, на которую обращаются все взгляды когда она входит в комнату. Уход за собой и создание флёра роскошной женщины было для неё чем-то вроде хобби — а чем ещё заниматься, если детей у тебя нет, а муж постоянно в рабочих разъездах? Нет, конечно, у Марии было великое множество других занятий, начиная с оккультных практик в компании подруг и заканчивая организацией благотворительных вечеринок с кексами и крохотными бутербродиками. Но и эти занятия в исполнении миссис Хэймитч кричали — роскошь, роскошь, роскошь! Например, на прошлом пасхальном обеде она организовала благотворительную лотерею, где в качестве призов были абонементы в оперу, золотые часики и годовой запас дамских радостей самого высокого качества.       Некоторое время они шли молча и Марии представилась чудесная возможность рассмотреть каирский порт. Дорога до машины пролегала вдоль длинного здания красного кирпича с белыми колоннами, арочными окнами и несколькими сфинксами, устроившимися возле каждого входа. Тут и там, в самых неожиданных местах, но порой до странного упорядоченно, торчали высоченные пальмы, которые своими листьями напоминали миссис Хэймитч танцовщиц, имевших привычку украшать голову перьями. Они шли мимо пышных клумб — гортензии, розы и какие-то экзотические цветы, название которых Мария не знала, — когда с ними поравнялся Тео.       — Полагаю, отче, было непросто.       Мария мельком кинула взгляд на священника. На его лице не дрогнул ни единый мускул, словно мужчина был и в самом деле вырезан из камня. Пауза затянулась, и стало понятно, что отвечать Люциан не собирается.       — Надеюсь, мы сможем помочь друг другу, — Теобальд отчаянно пытался выглядеть дружелюбным. Формально отец Люциан был в более высоком сане, но Тео послал лично отец Сайлас... Мария не то чтобы много понимала в церковных делах, но ясно видела, что ситуация щекотливая. Как показывает её опыт, мужчины в таких делах не понимают ровным счётом ничего. Они для них в большинстве своём не приспособлены. Исключения? Извольте — Ленин, который уболтал огромную Россию, кардинал Ришелье и, пожалуй, Брут. Но кто Мария такая, чтобы влезать в мужской разговор?       — Не знал, что мне требуется помощь.       Мария вскинула брови и тут же кинула беглый взгляд на Терренса. Тот едва уловимо изменился в лице — за месяцы в Саммерфилд-парке и долгую дорогу в компании бывших Шепчущих, мужчина, по мнению миссис Хэймитч, отвык от того, что другие люди могут быть грубыми.       Спасением от неловкости стали два «Оксфорда», припаркованные в укромном тупичке. Водители-арабы уже грузили чемоданы оккультистов в багажники. Мария отметила, что с её драгоценной поклажей обращаются аккуратно. И с саквояжем в том числе. Удивительно, но брат Люциан нёс его абсолютно бесшумно — ни единой стеклянной трели, несмотря на то, что периодически им приходилось уворачиваться от носильщиков, торговцев и прочих каирских обывателей.       Перед Марией распахнулась дверь, и она по привычке устроилась на переднем сиденье. Люциан на вытянутой руке передал ей сумку.       — Благодарю вас, — она попыталась улыбнуться, но получилось не слишком искренне. Настоятель, каким-то чудом взобравшийся по служебной лестнице выше обаятельного Теобальда, произвёл на неё не самое приятное впечатление. Хотя он довольно красив, этого не отнять.       — Миссис Хэймитч, вы должны знать, что мистер Хэймитч две недели не появлялся на службе. Позвоните в посольство и на квартиру.       Мария вцепилась в ручки саквояжа с такой силой, что у неё побелели костяшки пальцев. Бастор пропал? Что с мужем? И почему этот гадкий человек говорит об этом только сейчас?! Неужели это не самое важное? Она так соскучилась, а все они рассчитывали на помощь посольства...       Целый табун неприятных мыслей пронёсся в голове Марии — мог ли её супруг уйти в загул, который у мужчин его положения не считался редкостью? Мог ли он заболеть или, что страшнее, пасть жертвой местных революционеров, учитывая его взгляды? О Боже!       На плечо Марии опустилась ладонь Кассандры. Женщина вздрогнула и, обернувшись к подруге, нервно улыбнулась. Машина наконец сорвалась с места, унося оккультистов из порта вглубь города, к гостинице.       — Этого мне ещё не хватало, — только и смогла выдавить из себя миссис Хэймитч.