***
Шилов и Елагина вернулись из поездки по прифронтовой зоне, проверяли дела в одном из полков, жалобы поступали. — Светка, а ты как смотришь на то, чтобы бы сегодня отдохнуть немного? — с таким предложением Шилов догнал Свету у их кабинета. — Отдохнуть? — переспросила Светлана, её несколько удивил тот тон и вид, с которым Егор это предлагал (а ещё он сегодня на удивление был безупречно выбрит и одет). — Ну да. В городском театре столичные артисты концерт дают. Песни, музыка, хороший буфет ещё обещают. У меня есть два пригласительных. — Опять своим положением пользуешься? — иронично ответила Света и попыталась шагнуть к двери, но упердась в выствленную перед ней руку Шилова. — Светка, ты же знаешь, я никогда таким не занимаюсь… Ну, только если ради тебя. — голос его сделался тише, — Я ради тебя готов что угодно делать. И Света насторожилась. Она отшагнула назад, пристально поглядела на то, как смотрел неё Егор. Она знала этот взгляд. Слишком хорошо знала. — Егор? — словно переспрашивая, произнесла она — он точно уверен, что верно сейчас поступает? А Егор продолжал стоять слишком близко для друга. Света отошла ещё назад. И Шилов наконец опустил руку, выпрямился, выдохнул и отведя в сторону взгляд произнёс: — Если что, концерт будет в шесть. Я взял четвёртый ряд, девятое и десятое место. Он надел обратно фуражку и ушёл в сторону выхода из прокуратуры. А Света продолжала стоять у двери, думая, что произошло с, как она была уверена, просто другом Егором. Елагина ни на какой концерт не пошла, хотя Егор в пять вечера как бы случайно заглянул к ней в комнату. Убедившись в том, что ему отказано, пусть она вслух это и не сказала, он вышел и до следующего утра не появлялся.***
В наступившую субботу Шилов вечером постучал к ней в комнату. Немного не вовремя, она переодевалась. — Светка, можно? — не дождавшись ответа из-за двери, Егор её открыл. И он увидел Светлану стоящую в пол оборота, без сапог, в форменной юбке и в ночной рубахе с тонкими брительками. Были видны её хоть и крепкие, но изящные плечи, по которым стекали локоны тёмных густых волос, они касались ровной спины. Взгляд замер на верхней части её груди медленно проскользив снизу, по длинным стройным ногам, вверх, мимо тонко очерченной талии. Такой он её ещё не видел. Услышав, что в комнату кто-то всё же вошёл, Света быстро обернулась. Увидев взгляд Шилова, в принципе увидев его у себя в комнате, тут же в сторону двери улетел сапог и Светкин возглас: «Егор! Дурак!» — Извини. — спасаясь от удара, Шилов успел укрыться за дверью, он слышал с какой силой сапог ударился о дерево двери, только представил, что было бы с его лицом… Стало от такого больно. — Чего тебе? — из комнаты вновь раздался голос Светланы, несколько возмущённый. — У меня тут иголка сломалась, дашь пожалуйста свою? Мне подшиться надо. — просил Егор стоя в коридоре. — Жди. За дверью зашуршало, хлопнула дверка тумбочки. Потом дверь чуть приоткрылась, показалась Света, которая впрочем накинула на себя гимнастёрку. Она протянула из-за двери круглую жестяную коробочку. — Вот. — Спасибо. — потянулся Егор за коробочкой. — Всё? — Угу. — В следующий раз я буду стрелять, если зайдешь без проса. — без злобы, но строго ответила Света, она явно не шутила. — Я уже понял. — улыбнулся Шилов, — За иголки спасибо, я утром тебе всё отдам… Спокойно ночь тебе. — ещё шире улыбнулся он и ушёл в свою комнату. «Да уж, спокойной», — ответила про себя Света и плотнее закрыла дверь. Мало ли кого ещё принесёт.***
Случались дни когда в общем хорошее, даже немного весёлое настроение Светы сменялось на печаль, взгляд её постоянно зависал в пустоте. Егор в такие дни нередко видел её стоящую в курилке — прислониться к стене, обхватит себя одной рукой и стоит выпускает под потолок синий сигаретный дым. Стоит и смотрит куда-то далеко в пространство, с невыносимой тоской, с какой-то неподъёмной болью в своих глубоких морских глазах. О чём она в такие моменты думала, Света никогда не рассказывала. Но не говорила они ничего только Егору, хоть и видела в нём хорошего друга. Говорила она всё Коле. Зайдёт порой вечером к нему и расскажет, как уже не может больше ждать, как из головы не выходит Ваня. Рассказывала, как он чудится в каждом похожем на него. Но каждый раз оказывался не он. Где-то на перефирии с ней постоянно была боль от потери их первого ребенка, тоска по самому Ивану. Эта боль была настолько постоянной, что вскоре Света стала воспринимать её как что-то естественное, что было с ней всегда. Также, как война превращалась в сознании в что-то извечное, мирная жизнь казалась сном. Тем сном, в который порой приходил Ваня, где нежно обнимал, касался кожи её плеч поцелуями. Когда она просыпалась, видя ещё его, чувствуя дыхание мирной жизни, Света хотела остаться в таком мире навсегда.***
Блиндаж в нескольких километрах от линии фронта. Ухали гулко пушки, редко, но громко. Изредка постреливали из окопов обе стороны, взрывались на брутстверах мины, проносясь с леденящим воем. Светлана заполняла отчёт. Егор тоже заканчивал свою часть работы. Горели только настольные керосинки. Жёлтый теплый свет приятно заливал всё пространство блиндажа, рыжими отсветами он лежал на скатах брёвен, на коже лица, рук, особенно от такого света легли тени. Шилов отложил карандаш и пересел к столу Елагиной. Он долго молчал и смотрел на неё, на то как она аккуратно выводила строки в протоколе, как тонкие пальчики крепко сжимали дерево ручки. Плавные, но чёткие движения кисти, тёплый отсвет в её глазах, переливы жёлто-оранжевого света на каштановых локонах, собранных под беретом. — Светка, а ты знаешь, что в вечернем свете ты особенно красивая. — негромко заговорил Егор. Елагина медленно подняла взгляд на Шилова. В его глазах, ей показалось, было видно какое-то любование ею. И от этого она не находила, что ответить ему. Но потом всё же собралась и произнесла: — Егор, давай мы будем заниматься делом. Работы у нас ещё много. Шилов ещё немного посмотрел на неё и всё же ушёл к себе за стол. Однако не переставал смотреть на Светлану.***
Они второй день на передовой. Накапывал противный дождь. Елагина и Шилов, укутав свои фигуры в плащ-палатки пробирались к наблюдательному пункту полка, где произошло преступление. В глубине позиций стали раздаваться разрывы мин. С каждым новым хлопком они становились всё ближе к той траншее, по которой шагали следователи. Под сапогами хлюпала размочанная до каши коричневая земля, глина. Шаги от этого делались всё медленнее, они вязли в этой глиняно-земляной каше. А взрывы всё ближе. Солдаты разбегались по окопам, прятались в щелях, укрытиях. Шилов тоже стал искать место, где укрыться. И только Света всё шла вперёд, словно не замечая опасности. Смертельной опасности. Тёмные смертоностные столбы стали взмывать уже у самого края траншеи. Шилов, забыв, что он искал укрытие, бросился за ушедшей вперёд Светой. И вовремя. В несколько метрах от них рванула очередная мина. Егор, повалил Свету на дно траншеи и накрыл её собой На спину упали комья мокрой земли. Света даже ничего толком не успела понять. Просто рядом грохнуло, потом что-то упало сверху на неё и вот она уже лежит на земле. Шилов же, почувствовав, что сам жив и цел, попытался поднятся. — Свет, ты как? — сразу же спросил он подавая руку ей. — В порядке. — взявшись за его большую ладонь, Света началась подниматься. И тут же позади хлопнуло ещё два взрыва. Егор тут же вновь повалил Свету. Вновь посыпалась земля. Разрывы мин стали чаще и падали по этому ряду окопов. Шилов чуть приподнял голову. Взгляд его встретился с глазми Светы. Там он увидел испуг. Егор давно его не видел у неё. Он всем телом чувствовал, как тяжело и испуганно она дышала. И это её дыхание Шилов ощущал около своего лица. Так близко, она ещё никогда не была. Егор мог полностью разглядеть каждую черту её лица, увидеть словно бы заново её, какая она была. Зелёные и тёплые, как лето, глаза, мягкая матовая кожа с розовеющими щеками, курносенькая, тонкая линия бровей и губы, которые манили всё сильнее. Чаще забилось сердце. Но теперь совсем не от страха. — Егор, ты тяжёлый. — тихо произнесла Света, как только заметила взгляд Шилова и уловила, что взрывы вообще-то стихли. Шилов сразу же поднялся, потом помог поднятся Свете. Оба, конечно, перепачкались в земле и глине, но главное остались живы. Елагина, не долго раздумывая, увидев, что всё стихло, стала пробираться туда, куда они шли. Егор же, чаще прежнего озирался, посматривал на Свету, он был готов в любой момент вновь прятать её от любой опасности за своей спиной или грудью.***
Расследовали дело об убийстве корреспондента столичной газеты, который приехал в город для написания репортажа. Приехал и не уехал, нашли в гостинице задушенным. Дело было на особом контроле и у прокуроского начальства, и у НКВД. Допросы, осмотр места преступления и много другой рутины. Казалось, всё дело в обычном любовном треугольнике и ревности. Шилов настаивал именно на этой версии, даже арестовал, как он был уверен, убийцу. Светлана же была иного мнения и разрабатывала именно свою версию. От, казавшихся бесконечными, допросов Светлана вышла немного отдохнуть на улицу. Сегодня свежо и даже тепло, можно было идти без шинели. Следом, как всегда, вышел и Егор. — … А я уверен, это дружок его убил! Ну всё же очевидно! Да и мотив железный — банальная ревность. — всё настаивал на своём Шилов, спускаясь по ступеням во двор. — Да что очевидно?! — продолжала гнуть свою линию Елагина, — У нас ничего кроме того, что Ульяна когда-то была с этим журналистом, а теперь с его другом, нет… Я уверена, ни Ульяна, ни её муж не причастны к убийству, хотя, они конечно, своеобразная парочка. Она бегает по ночам к бывшему, а он это прощает. — Светка, а то ты не знаешь на что способна любовь! — Любовь или всё же пошлость? Егор неожиданно усмехнулся. — Свет, а как ты так можешь об этом рассуждать? Ты же не живёшь сама? Как тут можно рассуждать о жизни других, кто как любить может, если у самой этого нет? Нет настоящей жизни. На такое Светлана остановилась, обернулась к Шилову. — Если я не бегаю от одного мужчины к другому, это не значит, что у меня жизни нет. У меня есть моя жизнь — мой муж! И я могу хоть сто лет его ждать, хоть целую вечность! — А ты понимаешь, что можешь никогда недождаться его? Светка, ты посмотри вокруг — война идёт, люди гибнут… Если тебе повезло выжить во всём этом, когда другие умирают, разве это не повод радоваться этой самой жизни? Разве это не повод позволить себе счастье? Неизвестно что дальше, а жизнь у нас у всех одна. Разговор явно переставал быть о расследовании, а уходил совершенно в ином направлении. Света стояла и не верила, что слышит такие слова от Егора. От того самого Егора! Её давнего друга. — Ну, что значит жить по твоему, я поняла. А вот любить по твоему, это в окна к бывшим лазить, изменяя мужу? — в голосе Елагиной слышался вызов Шилову. — Да хоть бы и так! — без стеснения ответил Егор. — Жизнь одна и от неё нужно брать всё, пока она даёт тебе что-то. Или кого-то. — А как же я тогда Ване в глаза посмотрю? Что скажу ему, когда он вернётся? Прости, Ваня, я просто жить хотела, пока ты там был? Так что ли? — Если он не дурак, то он поймет… А если дурак… То зачем он тебе такой? Светлана смотрела на Шилова, смотрела и с каждым новым его словом цепенела — это всё точно говорит тот человек, которого она считала другом, даже учителем в чём-то? Это говорит Егор Шилов? Старший товарищ, правильный и толковый следователь, пример для подчинённых? — Нет, Егор Прокофьевич. — глядя в глаза Шилова, необычно холодным голосом ответила Елагина, — Меня не Ульяной звать. А Светланой. И она хотела была уйти, как услышала за спиной в ответ: — Светка, а ты вообще уверена, что он тебе тоже остался верен? Ты уверена, что он тебя тоже ждёт? Елагина замерла. Она никогда не задавала себе этот вопрос. В мыслях сразу представился Иван, как она была с ним… А между тем Шилов продолжал: — Я ж поинтересовался его биографией. — он подошёл к ней и встал напротив, — Ты у него вторая жена. Не думала, что раз он так быстро на тебе женился, то так же легко найдет себе и третью жену? Может ты для него погибла и он там спокойно устраивает свою жизнь… Ты уверена во всём этом? В голове Светы эхом носились эти вопросы. Она в Иване никогда не сомневалась. И думать о том, что Ваня, где-то там, с другой, говорит ей слова любви, обнимает, целует… Нет! Бред! Это не про Ивана! Светлана взглянула на Шилова. Она никогда не подумала бы, что у него могут быть такие мысли. — Этого нет и быть не может! И больше никогда не смей так говорить о Ване! Никогда! А то ты меня знаешь, Егор Прокофьевич. — и развернувшись на каблуках сапог Елагина скрылась за дверями прокуратуры, очень не хотелось видеть Шилова после всего услышанного от него. Он же остался стоять в одиночестве двора не понимая, что он сказал нет так.***
День не задался сразу. Виноградов ругал за допущенные ошибки в оформлении дел, НКВД придиралось, тоже за документы. И документы все эти были составлены Егором. Света была на взводе из-за всего этого, её же тоже ругали за то, что не выявила нарушений, Шилов как мог пытался её сдерживать, просил успокоиться, уверял, что всё можно быстро исправить. Повторял он и фразу: «Светка, всё будет хорошо!». Вот только эти четыре слова не успокаивали Елагину. Нужно было ехать вновь к линии фронта. Елагина не долго думала отдав Федоренко приказ поехать туда. Поехала одна, Шилов узнал об отсутствии своей помощницы только когда из одного полка пришло сообщение — на дороге обнаружена машина, судя по номерам принадлежит прокуратуре, комполка интересуется — кто из прокуратуры ехал, так как машина оказалась обстреляна, но пуста. Шилов с отделением сразу же выехал на место. Прибыв на место он нашёл брошенную машину с дырами от пуль по всему капоту, немного на дверях, стёкла машины тоже зияли дырами. Рядом с ней — россыпь гильз со стороны водителя и немного с пассажирского места. Но ни крови, ни трупов в посадке никто не нашёл. Шилов направил в обе стороны от дороги солдат всё прочёсывать. Сам он пошёл по еле видимой цепочке следов от небольших сапог. Для него то, что ничего не нашли солдаты ничего не значило. Одна посадка с редкими берёзками сменилась на другую из молодых тополей, вскоре она перешла в заросли кустарника, ольхи, сосны. Шилов с солдатами пробирался по ней стараясь не терять тех следов, которые остались на опаде. Он потрескивал, шуршал под сапогами. Впереди ярким пятном на бурой тусклой листве мелькнул синий берет. Егор его поднял и осмотрелся. Берет Светин. Но никаких намёков на то, что кто-то был ранен. Только цепочки следов. Шагая по ним, солдаты и Шилов вскоре очутились на берегу какой-то речушки, пошли заросли осоки, камыша, кое-где стояли ивы. У одной из таких раскидистых ив солдат увидел труп. Но это был убитый точным выстрелом в лоб немецкий солдат. Он так и лежал с широко распахнутыми глазами и крепко сжимая автомат. В десятке шагов от него лежал и второй немец, он был убит автоматной очередью. Все насторожились, однако ни выстрелов, ни какого-либо другого шума слышно не было. Они шагали вдоль берега реки, как Шилов уловил какой-то шум в высоком камыше, приказал приготовиться и схорониться среди кустов. Раздвигая стебли к ним довольные, совершенно спокойные вышли Федоренко и Елагина. Впереди них — немец с высоко поднятыми руками, немного побитый. У старшины за спиной виднелся карабин немца, Света сунула за свой ремень на поясе трофейные теперь пистолет. Елагина немного подгоняла пленного, в его спину постоянно смотрело чёрное дуло её пистолета. Шилов показался перед ними немного вспугнув Елагину и Федоренко, старшина даже чуть было не выстрелил в сторону своих, вовремя разглядели друг друга. Света вывела на поляну немца. — Ну вот, принимайте, товарищ военюрист второго ранга. Попались нам на дороге, обстреляли. Мы в долгу не остались. Двоих — наповал, а третий вот, может что-то расскажет интересное. — весьма вольно доложила Света. — Ты понимаешь, что они вас там убить могли? — Шилов был поражён тому спокойствию, с которым Света ему сейчас рассказывала обо всём. — Ну не убили же. — невозмутимо ответила Света и зашагала обратно к дороге. Егор повёл солдат за ней, передав пленного под охрану двух бойцов. Уже у самой машины, Света привела себя в порядок глядя в боковые зеркало легковушки. К ней подошёл Шилов. — Немца, признаю, ты уложила мастерски. Не зря я тебя на полигоне в своё время держал и всё же научил правильно стрелять. — Егор довольно улыбался и после сказанного протянул её берет. — Но вдвоём идти против трёх хорошо обученных диверсантов было всё же глупо. Света окинула взглядом Шилова. Беспокойный взгляд, какая-то тревога в глазах. Полуухмылка и серьёзность голоса. Елагина взяла свой берет обратно. Вновь наклонилась к зеркалу и ответила: — Ну, научиться стрелять в «десятку» по неподвижной цели не сложно. Каждый сможет. — и поправив головной убор, Светлана повернулась к Шилову, — А вот точно стрелять по движущейся мишени меня выучил Коля. Своё восхищение можешь выразить ему. И ещё. Про глупость. Глупо — это умирать без боя, сдавшись на милость фашистам, сколько бы их не было. Елагина развернулась и ушла к Федоренко, который был окружён солдатами; старшина во всех красках, даже немного больше, рассказывал о том, как отбивался от немцев и только благодаря ему военюрист Елагина уцелела. Уже в прокуратуре Шилов заметил, что в трёх местах подол шинели Светы был прострелен. Впрочем, это её совершенно не смутило. То, как стала относится к опасности Света, как она словно бы не замечала её, немного пугало Егора. Света, конечно, была смелой, но никогда не была безрассудной. Всё это впервые как никогда сильно заставило Егор переживать за неё. Он теперь очень боялся, что со Светой может что-то случиться. Её очень хотелось защищать. На следующий день Шилов приказал Свете остаться в городе, а не ехать с ним вновь к линии фронта. — Егор, я уже не маленькая девочка! Я — военный юрист, а не барышня кисейная! — возмущалась Елагина. — В таком случае, военюрист Елагина, я приказываю вам оставаться здесь и ждать моего звонка из части. Короткий, как искра, и такой же яркий, но даже немного гневный взгляд и: — Есть! — быстро козыряет и разворачивается. Света всё с тем же возмущённым видом хлопнула дверью кабинета. Шилову же так было спокойнее за неё.***
Вечер. Общежитие. Света, накинув на плечи шинель вышла на широкий балкон, где обычно курили. Она вынула из кармана галифе полупустую пачку сигарет, тряхнула ей и вытянула показавшуюся оттуда папиросу. В руке блеснула зажигалка, та самая, Ванина. От фитиля к к кончику сигареты потянулся лепесток пламени. И вот уже узорно по воздуху вытянулся дымок, рыжая точка огонька периодически вспыхивала в сумраке вечера. Света стояла погружёная в свои усталые мысли. Ей не переставало думаться об Иване. Каждый вечер она спрашивала неизвестность — где же он, как он, что с ним? Жив? Мёртв? Ранен? Здоров? Неизвестность как всегда молчала. Позади скрипнули петли двери. Показался Шилов. — Поздно уже, тут холодно. — встал рядом он. — Не спится. — коротко ответила Света и вновь загорелся огонёк кончика сигареты, от чего-то ей никого не хотелось сейчас видеть, но об этом она промолчала. — Поэтому ты вышла перекурить? — Егор облокотился на перила и не сводил взгляда со Светы. Вопрос остался без ответа, Света продолжала смотреть куда-то в сторону ростовских крыш. Тогда Шилов перешёл к тому, зачем тут появился. — Свет, помнишь мы говорили о твоём муже? Ну там, в кабинете, ты фото его ещё показала. — тихо начал он. Света тут же обернулась забыв про сигарету, взгляд устремился на Егора и тревожно задрожал. — Помню. — она кивнула. — Я тут пару запросов отправил, мне ответили. На днях ещё раз всё проверил и… В общем, вот. — из кармана гимнастёрки Егор достал свёрнутый в двое лист, — Показания человека, который видел как… Как он погиб. Шилов протянул лист Свете. Трясущейся рукой, бросив недокуренную папиросу, она взяла его, развернула и не сводила взгляда со строчек пока не дочитала последнюю букву. Это копия протокола, внизу и сверху печати, какие-то подписи, на полях пометки и скупой на подробности рассказа некого сержанта, где он сообщил, что выбираясь с другими солдатами и командирами попал у линии фронта в перестрелку с немецким патрулём, сам он убежал в итоге к своим, но видел, как автоматной очередью был убить один из его группы. Егор молча стоял рядом, Света никак не могла перестать раз за разом читать словосочетание: «немец стрелял в упор из автомата, прокурор упал замертво, я точно видел». Крупные капли слёз размыли все буквы, строчки, слоги, слова. Она вся затряслась от слёз и, не выдержав их, упала в плечо продолжавшего стоять рядом Егора. И он сначала немного робко, но приобнял её. Почувствовав, что Света не сопротивляется этому, Егор только крепче прижал её к себе, рыдающую в его плечо.