***
Пару раз Свету навещал Федоренко, он ведь теперь вновь был на службе, снова при прокуратуре шоферил. Не появлялся только Шилов, но причина по которой и Григорий Иванович не так часто приходил — дела, расследования, служба. Он ведь один всем занимался. Обо всём произошедшем Света ничего брату не написала, сообщила только что жива, здорова, так же в Ростове, просила скорее ответить. Но пока ответа не было. Ничего она не сказала и Григорию Ивановичу, о том, что узнала. Все свои переживания Света хранила в себе и пыталась просто похоронить там, закопать среди масс других мыслей. Но это никак не выходило. Иногда Свете хотелось вообще никого не видеть, даже тех, кто был теперь для неё самым близким. Они ей напоминали о прошлом, таком далёком и счастливом. Егор пришёл к ней только в день перед выпиской. Он долго рассказывал о том, что работы — валом, а работников — он да вернувшийся из эвакуации военюрист первого ранга Виноградов. Рассказывал долго, живо, с подробностями. — Так что, без тебя я как без рук. — закончил Шилов свой рассказ, а потом словно вспомнил, зачем он тут был. — Кстати, а ты как тут была? Замотался совсем, думал ведь раньше к тебе заглянуть. — Я — ничего. Лучше. Обещают завтра выписать. Хотя я уже готова прямо сейчас приступить к работе. — очень спокойно и уверенно ответила ему Светлана. — Даже так! Узнаю Светку! — и Егор сидящий всё это время рядом приобнял её. Однако Света тут же отсела по дальше, улыбка стала не как прежде радостная, а какая-то натянутая. Шилов тут же опустил руку обратно. Света выразительно смотрела на Шилова, а он на неё нет, отвёл взгляд в сторону. Ненадолго он замолчал, то сжимая, то расслабляя длинные пальца. Искоса он посматривал на Свету. Она вроде была та же, но словно в ней что-то очень изменилось, временами он не узнавал её. — Может тебе что-то принести, сладкого например? Я достану, это не проблема. — Егор неожиданно сменил тему. — Нет-нет, Егор, ничего не надо. Тут хорошо кормят. — ожидаемо, Елагина отказалась, тот самый странный, новый, но немного холодный взгляд всё ещё был у неё. — Ну шоколад ведь не дают тут. — Шилов был уверен, что этот аргумент сработает. — Я не хочу, спасибо. — Ладно. Как скажешь. — Егор словно бы разгладил складки на своих галифе, потом поднялся с края койки, поправляя на плечах белый халат. — Я на минуту. — Хорошо. — коротко ответила Света. Шилов вышел, Светлана проводила его взглядом и прислонилась к железной спинке койки. С момента встречи с Шиловым она ни разу о нём не думала иначе, как о друге. Да, когда-то давно, в зелёную цветущую юность, он казался ей если не идеальным, то точно одним из лучшим. От этого и возникло в сердце что-то очень похоже на любовь. Но это прошло когда Егор на время уехал в первый раз в Москву. Недолговечно оказалось то чувство. А может, она просто спутала его с чувством привязанности. С Егором она ведь проводила много времени на службе, он во всём помогал, учил, объяснял. Рядом с ним было удивительно свободно, просто, хоть и был он старше её. Но вот прошли годы, Света за это время стала знакома с разными людьми, много стала сравнивать. И образ Егора поблек. Особенно сильно он потускнел на фоне Ивана, с которым волею судеб она встретилась в конце июля сорок первого. И вот он действительно стал тем, кого Света искала в других. Для неё он стал лучшим во всём, Иван был надёжен, умён, хорош собой и невероятно нежен, когда они оставались вдвоём. И вот это уже была действительно любовь. Первая, настоящая. Светлана сидела, смотрела в посеревший потолок, вокруг ходили соседи по палате. Да, на Егора она теперь смотрела только как на друга. И чувствовала к нему исключительно дружеское тепло, дружескую привязанность. Довольной походкой и со стаканом в руке в палате вновь появился Шилов. — На вот, держи, компот тебе. Осторожно только, горячий ещё. Только сготовили. И не говори мне, что не будешь. Возьму и вылью тогда. — Не надо выливать… Так уж и быть, попью я твой компот. — взялась за стакан Света. — Надеюсь, ты не угрожал повару трибуналом за то, что он не отдавал тебе порцию сверх нормы. — Даже не думал. Всё взято честно и без угроз. Света засмеялась, обжимая горячее стекло. — Спасибо, Егор. — тихо поблагодарила она и медленно пила принесённое ей. Компот был вкусным, не очень сладким, но всё равно он ей нравился. А Егор сидел рядом и осторожно пытался разглядеть её заново. Ему виделось всё больше, всё яснее — за прошедшее время Света очень изменилась. Она теперь мало улыбалась, ещё реже смеялась, шутила. А когда-то, он её помнил именно такой — маленькой, смешной порой, но веселой, неугомонной девчонкой, которая стремилась в буквальном смысле завоевать свой авторитет. И кажется убедить всех вокруг в том, что она тоже кое-что может в сыскном деле. Последнее ей теперь удалось. Шилов глядел на неё и видел в глазах взгляд не наивный, а очень взрослый, серьёзный. Такой взгляд был у людей, повидавших очень много в своей жизни. А ведь Свете было только около тридцати. В душе Егора медленно при таком её виде разгоралось какое-то новое к ней чувство, смешанное с давней симпатией и возникшей теперь жалостью. И вот именно жалость к ней заставляла его и искать по всему госпиталю горячий компот, и бросив дела, приехать сюда, и именно из-за жалости её хотелось обнять.***
Первым делом после выписки, Светлана попросила Федоренко отвезти её на ту самую квартиру, которую ей дали в первый день на должности. Григорий Иванович быстро отыскал нужный дом. Половина его была разрушена бомбой, вторая половина относительно уцелела. Здесь стало мёртвенно тихо, но кругом разбросанные напоминания о былой жизни — деревянный коник на колёсиках разломанный пополам, фарфоровая куколка с разбитой ножкой и ручкой, детских велосипед без одного колеса и множество разбросанных вещей, пыльных и порванных. Света пошла мимо всего этого, стараясь не наступать на оставленное прежними жильцами и осторожно поднялась в нужную квартиру, отыскала свою комнату. Она была заперта, в душе затеплилась надежда. Света вставила ключ в замок, он с небольшим усилием провернулся и замок щёлкнув открылся. Она толкнула дверь. Долгий, протяжный скрип петель и Света увидела свою комнату, в которой ей не довелось прожить и дня. В комнате холодно, пахло сыростью, плесенью и немного пылью. Окна были выбиты, остатки тонкого помутневшего стекла валялись по полу, на столе, несколько небольших осколков лежало и на койке. Местами на осколках остались приклеенные полоски газет. Светлана шагнула внутрь, подошла к койке и опустилась на колени, достала из-под кровати свой чемодан. На тёмной крышке слой пыли, она её ладонью смахнула, сдула последние остатки и раскрыла. Аккуратно свёрнутая форма, блестевшая золотистой эмблемой в петлице, белевший подворотничок, чистейшее вафельные полотенце, ночная сорочка в самом низу и небольшая шкатулочка притаившаяся в углу, она была прихваченна где-то на пол пути в Ростов, Светлана уже не помнила точно, где взяла её. — Уцелело всё! — счастливо смотрела она на всё это, бережно сложенное ею же когда-то и просто чудом сбережённое. Света закрыла чемодан обратно и спустилась вместе с ним к Федоренко, неся его как главную свою драгоценность, своё сокровище. — Куда вас, Светлана Петровна? В прокуратуру? — спросил шофёр. — Нет. В общежитие, теперь там буду жить. А уже потом на службу. — сев позади шофёра назвала новый адрес Светлана и Федоренко сразу поехал по нему.