Дочка аббата

      Во время завтрака Рене с удовлетворением отметил у девочки хорошие манеры за столом — она кушала медленно и аккуратно — прямую осанку и достаточно неплохое для ее возраста владение французским языком. Мэрион рассказала, что матушка всегда говорила с ней по-французски. Год назад она стала изучать все основные уроки, которые полагалось знать благовоспитанной девушке, и английский язык, но вскоре матушка захворала, и уроки английского прекратились. — Я же останусь с вами, отец? — надкусывая персик, спросила Мэрион. — Просто знайте, отец, что если вы отправите меня на воспитание в какой-нибудь женский монастырь, то я сбегу! Так и знайте, сбегу! И из школы тоже сбегу. Я хочу остаться с вами! В этом монастыре. И нигде больше! — Выдав свои условия, малышка мило улыбнулась и продолжила кушать персик.       Сердце Рене пропустило взволнованный и трепетный удар, когда девочка легко и просто обратилась к нему «отец», явно подразумевая не сан священника, а именно их родственную связь, но когда малышка достаточно дерзко и капризно высказала свое «хочу», у него появилось подозрение, что у маленького «ангелочка» есть хорошие зубки, и она еще не раз покажет свой, похоже, далеко не сладкий характер. «Забавно», — хмыкнул Рене, видя беззубую улыбку дочери.       «Дочери…» — Интересно вы начинаете знакомство со своим отцом, моя девочка. — Рене постарался придать голосу строгости, но выходило плохо. Сложно проявлять строгость, когда на тебя смотрят с такой нежностью. — Выставляете мне условия? Что же… Запомните одну вещь, моя милая, если я что-то решу, то так и будет. Мое слово — закон для всех обитателей этого монастыря, и мое отцовское слово станет законом и для вас. — К концу короткой речи в его голосе все же проскользнули строгие нотки, и даже удалось послать малышке предупреждающий взгляд. — Что же касается вашего образования, то будьте спокойны, вы останетесь со мной, и я сам займусь вашим воспитанием. — Здесь их желания совпадали. Во-первых, так будет, прежде всего, безопаснее для самой малышки, так как членам ордена иезуитов, к которому он относится, лучше не знать, что у него есть маленькая дочь. Его фигура слишком значима в политических играх Франции, а потому кто-то может нащупать его слабое место и использовать против него. Во-вторых, ему очень не нравилась история с англичанином по имени Эдвард, желавшим продать девочку туркам. В их время было простым делом красть и продавать красивых детей в жаркие земли, и если в эту историю успели вступить деньги, то может оказаться так, что его дочь все еще находится под угрозой похищения. Упаси Бог. Только здесь Мэрион будет в безопасности. — Простите, я вовсе не хотела показать неуважение. — Мэрион доела фрукт, и Рене заметил, что ее губы и подбородок испачканы соком. — Возьмите, — он протянул малышке платок. — Спасибо. — Девочка вытерла губы и стала осматривать келью настоятеля. — У вас здесь столько всего интересного. — И у вас будет около часа, чтобы все хорошенько рассмотреть. — Рене поднялся из-за стола и взял с аналоя книгу и коричневые четки с черным крестиком. — Мне нужно идти на мессу, а вы пока побудьте здесь, только прошу вас, не трогайте свечи. — Я уже не маленькая, и я не глупая, — резко ответила Мэрион.       Рене изогнул бровь и хмыкнул. — Прекрасно. Когда я вернусь, мы решим вопрос с вашими вещами. Вы пока подумайте и скажите мне, что вам нужно помимо одежды. — Он указал на маленький прикроватный столик, где лежали пергаменты и чернила. — Вы умеете писать? — Умею, но не очень ровно получается, — призналась Мэрион. — Значит, вам нужно больше практиковаться. Запишите все, что вам нужно. Хорошо? — Да, отец.       Рене улыбнулся и отправился на мессу.       Часом позже, когда настоятель монастыря вернулся, то келья оказалась пуста, а пергаменты и чернила лежали нетронутыми…