Мера человечности

      —Выглядишь убого.       —Стараюсь только ради кучки свирепого металлолома, —парировал Натаниэль, стараясь пригладить неспокойные вихри на своей голове.       Аарон стоял в проходе между кабинетом и лабораторией, облокотившись плечом о косяк. Мимолетно взглянув на андроида, Веснински встретился с его задумчивым выражением лица, изучавшим его.       —Аарон?       —Возьми меня с собой.       Натаниэль не смог найти решения лучше, чем снисходительно покачать головой.       —На встречу с потенциальным партнером? Может, еще сделать тебя моим замом?       —Прекрати, —враждебно поморщился Аарон, подарив Нату очередную победу.       Натаниэль накинул на плечи пиджак и направился к выходу.       —К чему фарс? —возник андроид, подходя ближе.       —С живучими особями лучше водить дружбу, нежели вражду, —задумчиво процедил Веснински, доставая новую пару перчаток — обсидианово-черных. —Нужно произвести хорошее впечатление.       —Тогда мы в заднице.       Натаниэль поджал губы и саркастично кивнул.       —Обожаю твой энтузиазм, —подмигнул он девианту.       Аарон лишь фыркнул, не удостоив босса ответом. Нат расценил это как окончание беседы.       —Подожди, —окликнул андроид, когда Веснински уже был готов захлопнуть дверь.       Он наскоро поправил Натаниэлю галстук. У Монстра защемило челюсти от желания улыбнуться.       —Мило, —растянул тот. Аарон закатил глаза.       —Я тебя отмудохаю.       Веснински промолчал, поблагодарив андроида кивком головы.              Стоило Натаниэлю спустится со своего этажа, в общий холл, как он наткнулся на перепуганного и суетливого Конана Пэрриша. С растрепанными, хаотично спутанными белоснежными волосами и испариной пота на фарфоровом лбу.       —Б-босс, —выжал из себя юноша, тяжело дыша. Возникало ощущение, точно ему на живую вспарывают легкие. Натаниэль лишь изогнул бровь. —Т-там... чужаки... они... на т-точке... сработали д-датчики... —каждое слово стоило ему глубокого вдоха.       —Отдышись, —измученно выдыхает Веснински, чувствуя, как терпение выходит из берегов.       Конан судорожно покачал головой. В его истощенных бормотаниях, кажется, было что-то сродни: "Я в норме, спасибо, босс".       —Мы с Д-данте п-поставили несколько в п-прошлый раз, когда объезжали б-базы —сказал подчиненный, прокашлявшись. —Они сработали п-пару минут назад. Мы запросили списки всех, к-кто сегодня на задании, и ни у кого в маршруте не б-было "П-паука".       —Эй, заика, научись говорить нахрен, а уже потом открывай рот!       В голову Конана прилетела жестяная банка. Андреас Хейз, доныне апатично развалившийся на потертом, с заплатками и торчащими пружинами, диванчике, приподнялся. Его измазанное в машинном масле лицо источало угрозу. Натаниэль потер переносицу, боясь, как бы не разгорелась драка.       —К-катись к своей мамашке в п-преисподнюю, Айзек, —крикнул Конан, игнорируя разразившуюся волну шлака, окатившую его.       Большинство из бродяг привыкло жить по уличным нормам, спать на чем придется и зарабатывать грязной работой — Веснински не рвался их останавливать. Каждому из своих приближенных он выделил по комнате, но большинство из них, не считая Жана, все равно вертелись в общей, как бы выразился Данте, "гостиной", развлекались уличным досугом, вроде драк, ремонта немногочисленных мотоциклов и сборке авто из выброшенных запчастей и металлолома. Здесь всегда пахло сыростью, пивом и выхлопными газами, помещение было просторным, но с низкими потолками. "Гостиная" представляла собой перестроенную автостоянку на цокольном этаже. Бесконечная болтовня и приглушенная музыка из радио стали извечным спутником этого места.       —Хочешь сказать, на точке чужаки?       Конан интенсивно закивал. Это заставило Натаниэля задуматься.       —Андреас, набери Жана. Конан, загружай свое оборудование в машину. Передайте Данте, чтоб разминал кулаки. Ножи при мне, выдвигаемся через десять минут.       Голос Веснински в момент растерял прежнюю беспечность, вынуждая одного из бродяг сбавить громкость радио. Андреас, немногий из криминалов, кто владел телефоном, отсалютовал боссу и принялся второй рукой вбивать номер Моро. Морока с сим-картами была слишком сложной и муторной для Натаниэля, потому он предпочитает обходиться без него. Конан, пройдя мимо Хейза, отбил его выставленный кулачок и направился в мастерскую.       Кажется, встречу придется отложить.

***

      —Напомни, почему я согласился на это, —меланхолично заметил Эндрю, сидя на пассажирском сидении Тойоты.       —Потому что я попросил поехать со мной.       —Хреновый ответ, —отозвался девиант, прокручивая фонарик в руках. —Как же я ненавижу тебя.       —Батарейки в бардачке, —сказал Нил, выключая зажигание. —Достань мне второй.       Андроид издевательски выгибает бровь, на что Джостен лишь фыркает.       —Он лежит там для Кевина, —отвечает детектив, точно не верил, что Эндрю не догадался об этом сам. —Ты не можешь не помнить Кевина. Мой напарник.       Девиант безразлично мычит, но у Джостена складывается впечатление, словно за ним тот прятал нечто другое — что-то более сложное и многогранное.       Нил достал из отсека в двери пистолет и убрал его за пояс.       Дверь автомобиля хлопнула, разразив тишину ночного Бельмонта. Нил вставил батарейки в фонарик. Хлопнул им по раскрытой ладони пару раз. Не дожидаясь спутника, он направился вперед.       Нил обошел ее вокруг, в то время как Эндрю семенил следом, почти не оглядываясь по сторонам. Стоянка представляла собой хлипкое, обветшалое одноэтажное здание по центру и выставленные рядами, точно лапки, заброшенные трейлеры. Заходить внутрь домишки Нил пока не решался: слишком неустойчивое доверие внушал его каркас. Около раза в минуту Джостен натыкался на разобранный автомобиль, то почти целый, то чуть ли не гниющий под давлением времени. Эндрю отрешённо щёлкал выключателем фонарика, давясь скукой, и не интересовался прочим. Нил раздраженно взглянул на него, когда почувствовал, что в шаге от эпилептического припадка.       —Жалеешь, что поехал со мной? —издевательски упрекнул Джостен.       —Я жалею обо всем, что связано с тобой, —Эндрю закатил глаза. —Это не может кончиться хорошо.       Разговор особо не клеился. Нил спросил через мгновенье, что именно — поездка сюда или что-то иное — девиант подразумевал под "этим", но не получил никакой реакции. Нил сам до конца не понимал, что они ищут, и ищут ли что-то вообще. Но что еще ему оставалось? Пускай лишенное конкретики, нечто здесь наверняка заслуживает внимания, детектив убежден. Поэтому они продолжают. Под светом фонарика пробегает жирная, облезлая крыса: Джостен чертыхается, когда наступает ей на хвост. Эндрю периодически шаркает подошвой о землю, но ничего не говорит.       Около минуты Нилу потребовалось для того, чтобы спохватиться. Нет, это все чертовски странно. С виду — обычная заброшка, но что-то в голове не сходилось. Рефлексы подначивали ждать засады. Или он ошибся? Может, Эндрю ошибся? "Паук"... Это могло быть что угодно, а расположение трейлеров — всего-то вовремя образовавшееся совпадение. И все таки...       На мгновенье он замер. Что-то изменилось. Джостен огляделся по сторонам: пустые канистры из-под бензина, брошенные шины. В чем же дело? Точно оставленный без звука телевизор резко выключить — разницы нет, но ты все равно почувствуешь, когда это произойдет. Что же только что отключили за спиной Нила?       Секунда. Две. Твою мать...       Нил оборачивается, но понимает, что уже поздно. Луч фонаря бегает от одного трейлера до другого в поисках...       Вдруг глаза резко перестают видеть. Рефлекторно он хватается за лицо. Удар в подколенную ямку. Нил падает. Его руки стягивают за спиной. Пистолет вытаскивают, швыряют в сторону. Он брыкается. Попытка вывернуться обошлась ему резким рывком наверх за шиворот. Бедро опаляет неожиданный всплеск боли. Порез. Нил ненавидит раны от лезвий. Отсутствие зрения ужасно дезориентирует. Ему затыкают рот ладонью — Джостен кусает столько, до чего успевает дотянуться. Человек не издает и звука, но руку одергивает. Нил наваливается на него спиной, когда кто-то хватает его за лодыжки. Блядь. Он пинает невидимого врага, но промахивается. В рот суют жгут. Уголки рта и челюсти ноют — узел на затылке слишком крепкий. Нила поднимают за ноги. По ощущениям — он висит вниз головой, на чьих-то плечах.       —Тише будь, строптивый, не то без пятки останешься, —беззаботно смеется некто, поднявший его.       —Пошел нахуй! —Нилу плевать, что из-за кляпа его слова не разобрать.       —Эй, мужик, что он говорит?       —Ты ему не нравишься, —язвительно отвечает второй.       Картавая "р", растянутые гласные: Нилу знаком этот голос... Нилу чертовски знаком этот голос.        Он принадлежит парню с записи Эндрю. На языке Джостена в мгновенье скапливается желчь. Нил стиснул челюсти, вымещая резко нахлынувшую злобу. Десны заныли. Это тот самый кудрявый брюнет, мешающий английский с французским.       Этот парень следил за ним месяц назад.       И он приведет его к своему боссу, нет сомнений: Нила прямо сейчас тащат к Натаниэлю Веснински.       Порадоваться своей удачи он успеет попозже, сейчас его куда больше волновал Эндрю. Куда его уволокли? И что с ним сделают? Деактивируют? Его память, как девианта и прямого свидетеля, можно выкачать. Ни один Веснински не оставит после себя таких очевидных следов. Нил не понимал, что может сделать кроме того, что кричать.       —Парень, ты как огромный комар. Наберись терпения, договорились?       —Отсоси!       Значит, Натаниэль следил за ним уже давно? Подумать только: его кровь, его родная жилка была так близко, а Джостен упускал ее, раз за разом, снова и снова, пока брат сам не нашел его.       —Ты же в курсе, что я не понимаю тебя, да?       —Передай боссу, что вы имбецилы.       —Что бы ты ни говорил, ты начинаешь меня раздражать. Так что лучше тебе замолкнуть, пока я в хорошем настроении.       —Не дождешься.       Нил попытался ударить незнакомца пятками, но его ноги держали слишком сильно.       —Я же сказал, не сопротивляться.       Мужчина сжал голени Джостена, от чего ему захотелось завыть от боли, но он сдержался. На язык попала кровь — уголки губ начали кровоточить. Он почувствовал, как лицо зардело, а виски запульсировали. Висеть в таком положении становилось все более невыносимо. Когда, казалось, его вот-вот отпустят, они делали новый поворот и заново набирали темп. Они... эти парни подручные Натаниэля? Или это формальность? Натаниэль подчиняется Натану или действует с ним наравне? И сможет ли Нил добраться до отца через брата? Встанет ли Нат на его защиту?       Джостен ударился головой о пол, когда его уронили. Он поднялся со спины и отполз, по ощущениям, на фут, тяжело дыша. Нил все еще не мог говорить и видеть, отсутствие органов чувств сделало его недоверчивым, опасливым. Детектив начинал сдаваться под эфемерно вьющимся вокруг него тревогой перед неизвестностью. Кто-то подошел со спины: первичной реакцией было драпать, но он не успел. Ладони обжег холод лезвия. Нилу потребовалась доля секунды, чтобы примириться со своим положением и приготовиться. Главное перетерпеть, а выход он найдет.       Пластиковая стяжка треснула. Нил, оглушенный эйфорией подаренной свободы, развязывает повязку на глазах. Плевать что за этим стоит — свой шанс вернуть себе мобильность он не упустит. Его никто не останавливает, но стоило ему попытаться встать, похититель приставил к его горлу нож, усадив обратно на колени. Его рука неприятно давила на плечо. Нила нервировало то, что он его не видел — парень стоял за спиной.       Обшарпанные, голые каменные стены. Бетонный пол под ногами. Все лампочки и окна выбиты, одним коленом Нил упирается в небольшой осколок стекла. Через дыры в фасаде льется лунный свет — он растекается по всему помещению, от чего здесь становится весьма светло, когда глаза Нила привыкают. Множество дверей и арок, ведущие в темные коридоры. Из одной такой слышатся ругань и хруст стекла, вперемешку с осыпающейся штукатуркой.       Тело среагировало быстрее его сознательной части — Нил соскочил с места, когда в помещение приволокли Эндрю. Джостен заплатил за выходку почти сразу — лезвие вонзилось в шею на пару милиметров, принося ощутимый дискомфорт, но это ничего. Эндрю не деактивировали. Эндрю все еще здесь.       —Тш, ну-ну, чего разбуянился?       Не отдавая себе отчет, Нил злобно зыркнул на подручного. Его тяжелое дыхание граничило с рычанием.       Дверь в другом конце помещения ударилась об косяк. Грохот разразил пространство.       Нил замер. Он чувствовал на себе взгляд Эндрю, но не нашел в себе сил посмотреть в ответ.       Не нашел в себе силы отвести глаза.       Раньше это казалось простым — смотреть на члена своей семьи. Он видел Натаниэля каждый день, это не вызывало трудностей. Но теперь... Когда их миры разделяли года, 22 фальшивых имени, мораль и закон все стало сложнее. Каждый шаг двойняшки, каждый его вздох отдавался в самом Ниле. Он на мгновенье ощутил себя прежним собой. На мгновенье, совсем крошечное, почувствовал привкус крови на языке. Он услышал голос мамы. Услышал, как его зовут Абрамом.       Натаниэль посмотрел на него, и в этот миг Нил был готов поклясться, что брат совсем не изменился. Его взгляд все еще сохранял нрав Хэтфордов — строгий, недоверчивый. Даже в его походке Джостен улавливал образ матери. Он нисколько не был похож на их отца, а оттого становилось жутко. Отца маленький Абрам лишь боялся. В то время как мать воспитала в нем уважение — кулаками и угрозами. Абрам не просто боялся свою маму, а признавал ее, как опору и авторитет. Натан затыкал его кровопролитием. Мэри было достаточно одного взгляда.       На мгновенье он даже забыл, кто перед ним. Когда Натаниэль отвернулся, Нил невольно выдохнул, как было в редкие моменты маминой снисходительности.       —Давно не виделись, Абрам, —произнес брат, не смотря на него.       Доныне мальчишеский голос Ната побледнел в воспоминаниях Нила.       —Знаешь почему ты с кляпом во рту? В детстве я не выносил твою болтовню. И ты сделаешь всем нам одолжение, если завалишься нахрен, когда я дам тебе возможность говорить. Имей ввиду, я предупредил.       Натаниэль скрестил руки на груди.       Джостен поднял глаза.       —Данте, развяжи его.       —Будет сделано, босс, —прохрипел голос за Нилом.       Узел на затылке разрезали. Нат взглянул на наручные часы и неудовлетворенно вздохнул.       —Слушай, я тороплюсь. Поэтому расскажи по-быстрому какого дьявола ты забыл на моей территории, и можешь валить, лады? Потом еще поболтаем по душам, —Натаниэль улыбнулся ему, хоть это и выглядело до ужасного комично.       Нил не верил своим ушам. Настоящее казалось даже более абсурдным, чем могло быть. Челюсти Джостена свело в желании: то ли ухмыльнуться, то ли плюнуть брату прямо в лицо. Ему не нравилось чувствовать себя борзой на поводке.       —Блещу пятками, —съязвил Нил, не разрывая зрительный контакт. —Не хочешь начос? Могу сбегать. Или тачку твою помыть. Ах, постой, так значит, это твоя территория? Весьма жалко, не думаешь? Вероятно, у тебя нет никакой тачки, —Джостен подмигнул своей двойняшке, пока та свирепо глазела на него. Это лишь подстрекнуло его. —Данте, Жан, вы передали ему мое послание?       —Что за послание? —Натаниэль зыркнул на Жана, но тот лишь тяжело вздохнул.       —Не волнуйся, теперь я могу говорить, поэтому скажу лично. Ты полный идиот, если считаешь, что сможешь мне что-то сделать. Или указывать мне — потому что я всегда буду лучше тебя во всем, —руки зачесались, но он сдержался.       На улице снова начался дождь, небо разразил первый раскат молнии: на лице Веснински проскользнуло раздражение.       Нил огрызнулся — Натаниэль проглотил наживу. Лезвие на горле снова царапнуло кожу.       —И это ты, мать нашу, будешь изъясняться передо мной, —выплюнул Джостен, надеясь, что ему удалось скопить в голосе все призрение, на которое только способен. —Пускай ты спустил своих псин на меня, я не оставлю тебя в покое, пока не получу ответов. Я достану тебя из-под земли и заставлю отчитаться за каждый шаг, который ты сделал, —брат молчал, пока он продолжал свою тираду. —И меня зовут Нил.       Боковым зрением Джостен уловил, как оживился Эндрю. Кажется, ему не по душе другие имена Нила.       —Здесь нет посторонних и камер, Абрам. Ты можешь не притворятся, —напомнил Нат, стараясь сохранять самообладание.       —Мое. Имя. Нил, —отчеканил он. По буквам, каждый звук.       Чтобы доказать ему, доказать и самому себе: он больше не слабый ребенок. Он больше не боится, он не часть этой семьи, этого мира. Это был протест: он меняет то, над чем не был властен.       —Не смей судить меня, —огрызнулся Натаниэль в ответ.       —Но кто-то же должен, если твоя совесть отвернулась от тебя.       Натаниэль обнажил клинок и им же приказал подчиненным отойти. Нил поднялся, он подошел вплотную, упираясь животом в острие. Он бросал вызов и знал, что в глубине души Нат тоже не сможет обойти этот соблазн. В их крови текла жажда адреналина, это была зависимость, которую не преодолеть.       —Повтори.       —Ты жалкий сын нашего жалкого папаши, —процедил Джостен, когда глаза брата загорелись непривычной и редкостно животной злобой. —Нравятся грязные разговоры? Я могу продолжить унижать тебя.       —Я хотел быть вежливым, правда, —Натаниэль схватил его за шиворот. Никто не смел вмешиваться. Веснински был в шаге от убийства — Джостен кожей чувствовал, —но уж прости, кто же знал, что ты — низшая ступень человечской деградации, —рявкнул он, плюясь ядом. —Не люблю жаловаться, но семья ведь должна делиться с друг другом сокровенным.       —Мы не семья, —отрезал Нил.       На мгновенье он сам пожалел, что сказал это. Как бы Джостен того ни хотел, он ведь не считает так на самом деле. Но что поделать, Нил сам себе враг. А следом он представил образы мамы, дяди... и как-то раскаяния в нем не осталось. Натаниэль замолчал. На долю секунды, но Джостен успел уловить в его поджатии губ нечто отличающееся от прежних его эмоций: гнева и надменности.       —Ладно, значит, можем отложить дела и обменяться любезностями.       —Я не люблю скулеж, —усмехнулся Нил, мысленно вспоминая, где в его доме завалялся швейный сантиметр.       —Не волнуйся, я не дам тебе потерять самообладание, —острие вошло в его живот на миллиметр. Нат прокрутил нож — Нил сощурился.       Эндрю дышал слишком громко даже для человека. А так для андроида — катастрафически. Будто его процессор или еще какая-нибудь херня перегрелась. Он определенно не выносил попадать в ситуации, где его слово едва перевешивало перо. Нил не знал, как объяснить ему, что сейчас этого не изменить.       —Ты убил дядю Стюарта, сукин сын.       Нил слабыми руками схватил его за ткань рубашки. Область ребер испачкалась в его крови и сукровице. Подопечные напряглись, но Нат остановил их раскрытой ладонью.       —Ты такой сообразительный, —скучающе выдохнул Натаниэль, точно жизнь дяди не имела никакого значения. —Надеюсь, Мэри отправилась за братом.       Кулаки Джостена налились свинцом. Он еще до встречи с братом был раскален, но думал, что успел остыть за это время. На этот раз он не будет сдерживаться. Злости скопилось так много, что хватит накормить двойняшку ею досыта.       —Жаль о тебе такого не сказать.       Нил облизнул губы.       —Как же я тебя ненавижу.       —А мне жаль, что это взаимно. Я ведь хотел разделить с тобой семейный бизнес.       С Нила хватит.       Нил больше не хочет ненавидеть тихо, пряча свою злобу под матрац. Он сделает это так громко, чтобы все видели.       Натаниэль падает на спину.       Нил сам не понял, в какой момент ударил. Но ему понравилось.       —Успокойся, Жан, я не твоя бабуля, —прокряхтел Веснински, когда Жан был готов ринуться на Джостена с кулаками. Или дробовиком. —Что, гены начали брать свое?       Нил снова ударил. Ногой. По лицу.       Натаниэль сплюнул кровь. Вытер подбородок.       —Избей меня, если тебе полегчает, —он оскалился змеиной улыбкой. —Старика ты так не вернешь.       И Нил ударил снова.       —Кто этот андроид, м? —издевался брат, продолжая подстрекать. —Я знаю, какое у него предназначение.       —Закрой рот, —рявкнул Джостен, и Натаниэль рассмеялся.       —Нашел себе подружку? Одиноко было предавать меня?       Нил бьет. Нат кашляет и кривится, но не отвечает.       —Посмотри правде в глаза, ты предатель, —карие глаза Натаниэля сверкнули из-под упавшей челки. В расцвете ненависти они выглядели почти черными. —Ты бросил меня.       —У меня не было выбора! —Нил понял, что сорвался на крик.       И поэтому ударил еще раз. Потому что не хотел оправдываться, но он оправдывался.       —Слабак.       Нат встает на ноги, выкидывает нож, закатывает рукава.       —Я слабак? —переспрашивает Нил на грани срыва.       —Ты, —повторяет брат. —И ты все еще боишься себя.       —Я не боюсь.       —Надо было отправить тебе палец Стюарта по почте, —Натаниэль сплюнул в метре от себя. —Когда-нибудь ты набегаешься и все равно вернешься к семье.       —Да я скорее сам вырою себе могилу, —Нил скрипнул челюстями. —То, что я не убиваю тех, кто любил меня, не делает меня плохим человеком.       —Но и хорошим тоже, —Веснински пнул камешек, лежащий под подошвой. —Ты всегда будешь Веснински. И ничто не изменит этого, —Натаниэль посмотрел ему в глаза. Сделал шаг вперед. —Нас ненавидят, потому что мы дети Натана. Мы те, от кого советуют держаться подальше. Ты не можешь злиться на меня за то, что я всего лишь оправдал ожидания.       —Могу и буду, —Нил тоже шагнул вперед. —Ты гордишься путем, который тебе проложил отец. Пускай я не хороший человек, но я хотя бы кто-то. Я не копия.       —У нашего рождения была цель, —не унимался Веснински, прожигая брата насквозь: Нил нащупал все чувства Ната в самом себе. —А Мэри все испортила!       —Мама хотела спасти нас! —закричал Джостен. —Она хотела вернуться за тобой, кретин, ей была важна твоя жалкая жизнь! —Нил в последнее время все чаще возвращается к тому дню у берега. Но больше ему не больно. —Мама умерла. В муках.       —Эта сука просто сделала из тебя поддатливого щенка!       Снова удар. Нат ответил, но Нилу плевать. Он ударил еще раз. И еще. Потому что хотел, потому что ненавидел.       —Нил!       Эндрю рявкнул и его заткнули ударом в живот.       —Гляньте-ка, кто подал голос, —усмехнулся Натаниэль, после того как увернулся. Он отвлекся: Нил сжал пальцы на его шее. —Не думал, что вы спите обоюдно.       —Пошел нахер! —заревел Джостен.       Затылок Ната столкнулся со стеной. Нил зарычал и ударил его еще раз, когда тот дернулся, чтобы ответить.       Кто-то схватил Нила за руки, оттянул от брата. Не важно, ничего не важно. Важно только измазанное кровью и грязью лицо Натаниэля.       Веснински дотронулся до затылка. Поморщился.       А затем сделал выпад вперед — его ботинок встретился с животом Джостена. Из легких Нила точно выбили воздух. Удар по лицу, в ноги, пах. Боль. Нила отпустили: он упал на колени, разразившись кашлем. Ногти скребли по бетонному полу. Кисть придавила подошва ботинка Веснински. Джостен скривился. Снова удар — в нос. Он отполз от противника наугад, пока перед глазами плыло. Мир сотрясся в его раскалывающейся голове, на губах расцвел едкий вкус его крови. Он сплюнул ее. Поднялся, шатаясь.       Не было никого.       Не было ничего.       Джостен снова ударил. И еще. Даже не понимая куда: в живот, ребра, ноги или лицо? Кулак встречался с телом. Стоны боли раздавались по пустой постройке. Кровь. Кровь. Кровь.       Нил купался в крови брата.       Абрам открыл глаза.       Его ослепил яркий холодный свет больничной палаты.       Он взглянул на свои руки: под ногтями и между пальцами осталась кровь. Начало мутить. Абрам посмотрел в окно, пытаясь отвлечься от тошноты. Ничего, он не видел за окном ничего. Но в палате было светло, по-дневному светло. Обернулся: и снова ничего не увидел. Может, у него сотрясение? Пространство вокруг плыло.       Он поднял глаза и ужаснулся. Натаниэль. Лежит под капельницей, почти полностью изуродован бинтами и повязками. Они не могут скрыть ад, танцующий на его лице — кое-где проступает кровь. Участками видны повреждения — Абраму кажется, словно он весь представлял из себя одну большую пульсирующую рану. Больше всего белого было на челюстях, все же основная часть бинтов пришлась на тело. На губе виднелся уродливый шов.       Абрам снова посмотрел на свои руки. На кровь.       В палату вошла мама. Ее силуэт тоже был размыт, но не так сильно. Абрам по походке определил ее гнев: тихий, но разрушающий.       Спиной чувствовал, что он обращен на него.       —Ты хоть представляешь, как мы рискуем, пользуясь подобными услугами?       Абрам не верил. Не хотел верить, что мама сказала это. Скорее всего отец вдолбил ей эту мысль — сейчас Абрам вспоминает, как недавно видел Натана, бьющего их мать головой о столешницу.       —Мам.       Мальчик не смог сказать ничего больше — удивился тому, как звучит его голос. Тонко, жалобно. Он его не узнал.       Абрам снова взглянул на Натаниэля. Ему стало холодно.       Стало так одиноко. Что странно: Абрам редко беспокоился о своем одиночестве. Так почему стало так больно? Точно сейчас он не имеет того, что должен. Точно из его жизни резко пропал незаменимый кусок.       —Поехали домой, Абрам.       Сейчас он вернется в дом Веснински и все сделают вид, будто ничего не произошло. Но он не хотел. Так сильно не хотел, как никогда. Будто если он согласится, то потеряет это самое что-то. Навсегда. Образ брата тоже померк, беспокойство о нем стихло.       Все, что его волновало сейчас — это растущее чувство потери.       Абрам повернул голову и увидел зеркало. Ему десять.       Но ведь ему давно не десять. И зовут его не Абрам.       Он не хотел терять то, что получил, когда вырос. Он вырос и теперь все по-другому.       Все не по-настоящему. Все вокруг — подделка.       —Нил.       Это голос Натаниэля.       Нил Джостен больше не бьет. Его кулак повис в воздухе. Он отшатнулся, чьи-то руки схватили его со спины. Он ничего не видел: перед глазами стоял беспросветный мрак. Нил вырывается, брыкается.       —Тихо, тихо!       Нил дрожит. Хочет упасть — руки подхватывают его.       —Нил, успокойся.       Натаниэль молчит. Смотрит за спину Джостена нечитаемым взглядом.       Нил хочет что-то сказать, даже если не знает, что. Но изо рта вырывается лишь жалобный хрип.       —Держись за меня, —говорит голос, и Нил действительно хватается за руку, что не дает ему скатиться на пол, —Я удержу. А теперь успокойся.       Нил сделал вдох. Выдох. Картина мира наконец возвращается в исходное положение, но сейчас он не уверен, может ли ей доверять.       —Я в порядке, —говорит Нил, но руки не отпускают.       Кажется, именно эти руки он так сильно боялся потерять.       —Врачи ошиблись, —усмехнулся Нат, сплюнув кровь. —Ты ведь уже понял, Нил?       Все что он мог, это измученно покачать головой.       —Признай, ты ведь забыл, что именно ты оставил мне этот шрам.       Натаниэль указал языком на рассеченную губу. Нил вспомнил видение во время приступа. Брат не врал. Нил, кажется, догадывался, о чем он говорит, но решил не углубляться. Не сейчас. А, может, и никогда. Эта догадка нелогична, но главное — ужасающая.       Он наконец оценил то, что сделал со своим братом. Конечно, Джостен сам, наверняка, выглядел не лучше, но то, как он бил — слепо, по-скотски — разрушало его. Последствия его ударов даже слишком напоминали последствия зверских убийств его отца. Натаниэль прав. Абрам или Нил: какая разница? Он действительно ужасный человек.       Натаниэль, кажется, не разделял его терзаний. Судя по его беспечному виду он был готов к тому, что Нил сорвется. Он поднялся, оторвал прилипшую к плоти мокрую рубашку.       —Я не считаю себя виноватым в том, что веду себя, как Веснински. И ты не считай.       Нилу стало мерзко от того, что брат оправдывал его. Он боялся, что если двойняшка сделает это, то и он сам начнет.       Руки отпустили его. Джостен расставил раскрытые ладони в стороны для равновесия, но это не понадобилось: кажется, он может стоять самостоятельно.       Эндрю тоже больше никто не держал. Нил обернулся: висок андроида окропляла ярко-голубая кровь. Скула тоже была разбита, но следы тириума Эндрю бесщадно размазал по щеке. Девиант был раскален, в его глазах читалась неисчерпаемая ненависть. Не к Нилу: скорее она была направлена куда угодно, но не на него. Эндрю стоял рядом с ним, и Нилу вдруг захотелось сжаться: девиант источал опасность, но Джостен не считал, что его следует бояться. Сейчас он скорее хотел спрятаться за ним. Потому что знал, каким-то шестым чувством, что Эндрю прикроет некоторых в своей жизни.       Хотя Джостен знал это всегда. Еще в участке, еще в борделе. Эндрю был таким все время, что они знакомы.       Андроид взглянул на него, точно почувствовав о чем Нил думает.       —Не смей, —огрызнулся Эндрю, и он прекратил.       Жан прокатил по полу два фонарика и пистолет. Эндрю поднял пушку. Нил взял в руки фонарики, но потом выбросил их, когда увидел, что они разбиты. Натаниэль, не говоря ни слова, развернулся и направился к двери, из которой вышел. Его подручные последовали за ним.       От будней Нила не осталось ничего прежнего.       Спустя пару минут Нил и Эндрю выехали из Бельмонта. Оба молчали. Эндрю в принципе редко говорит без надобности, а Нилу сказать было просто нечего. Доехав до своего района, Джостен не остановился у дома, а поехал дальше. Андроид никак не прокомментировал это. Нил мельком взглянул на его лицо, но оно не изменилось. В целом, Джостен ничего и не ждал.       Они ехали около трех часов. За это время Эндрю не задал ни одного вопроса. Нил не был уверен до конца, хорошо ли запомнил дорогу, когда они ездили на то место с Кевином, но решил понадеяться на свою память.       Когда дорога осталась позади, и Нил заглушил двигатель, он остановился. Всего на мгновенье: убедился, что в порядке. Эндрю тоже задержался. Ничего не говоря, он оценил состояние Джостена, а затем вышел из машины первым.       Это был естественный пляж в пригороде. Кевин мало знает о прошлом Нила, но он в курсе того, что мать друга умерла в песках и он не принимал пляжей. В прошлом году Дэй привез Джостена сюда в первый раз. Сначала Нила вырвало. Во второй раз он отказался выходить из машины, и Кевину не оставалось ничего другого, кроме того, чтобы развернуться и поехать обратно в Детройт. На третий Нил отвесил ему подзатыльник, но пожалел друга и согласился пройтись. Конечно, это стоило ему ужасных кошмаров ночью, но он не мог не сделать этого. Кевин старался, и Джостен понимал, что Дэй не виноват в его триггерах. Он правда хотел помочь, а Кевин редко делает что-то для других. Нил не мог это не поощрить. И если для того, чтобы друг остался довольным, Джостену придется пройтись по песку, то ничего страшного. Это не будет сделано зря.       Нил подошел к Эндрю, который стоял в воде. Его убитые ботинки намокли и утонули в мокром песке.       —Сделай это.       Эндрю передал ему его же пистолет.       Нил проверил: он был холост. Эндрю вертел в руке одну из его пуль.       Джостен понял, что андроид имел в виду. Он выставил пушку стволом в море и сделал несколько выстрелов. Раз. Сердце забилось чаще. Два. Глаза намокли. Три. Нил наконец смог вздохнуть полной грудью. Четыре. Кровь отлила от висков. Он опустил оружие. Пляж никак не отреагировал, где-то вдалеке вспорхнули птицы.       Нил посмотрел на Эндрю и его сердце наполнилось благодарностью, которую он не знал, как суметь выразить. Андроид забрал пушку из его руки. Они соприкоснулись кожей. Нил промок и был растерен, но хотел быть ближе. Эндрю остановил его. Он настойчиво надавил на него — ладонью в грудь — и Джостен отступил.       "Значит, не время", —сказал Нил сам себе, глядя на андроида.       И тот кивнул.