Мера человечности

      Он должен был сделать это сразу. Да, пора бы.       Джостен знает многое о преступном мире, но совсем не умеет в нем ориентироваться. Без помощи из болота бездействия ему не выбраться. Его дядя во многом был мудрее и опытнее него, но наставления матери наряду со звонкой пощечиной и вырванным клоком волос научили его не обращаться за помощью. Особенно, к Хэтфордам. Это семья, эта фамилия были негласным запретом после того, как маленький Абрам познал всю тяжесть жизни беглеца с ноющими синяками от ремня Мэри.       —Закрой рот, Абрам, —прошипела она, поднимая его за волосы на уровень своих глаз. Темно-карих, глаза одичавшей гиены. Ее сухая серая кожа, истощенная голодом, сморщилась у их уголков и между жидкими бровями. Мэри, некогда красавица с пышными локонами, сейчас постаревшая и напуганная волчица. —И никогда, слышишь?! Ни-ког-да больше не упоминай имя своего дяди! Только проблем нам принесешь!       Урок был усвоен быстро. Мэри не собиралась подвергать опасности брата и родителей, потому и велела сыну забыть о существовании родственников. Сама связывалась с ними крайне-крайне редко. Ведь никого рядом нет. Они одни и никто их не спасет. Именно так думал он в одиннадцать, лежа ночью в сухих и холодных объятьях мамы. Эта женщина оставила все позади и вдолбила свое кредо ему кулаками. Однако у Нила с тех времен осталось много связей, в том числе и со Стюартом. Мэри Хэтфорд была отчаянной женщиной, но не глупой, выбрасывать контакт брата было верхом идиотизма, ведь никогда не знаешь, что может спасти тебе жизнь. Даже если в мечтах и тирадах сыну ты сжигаешь его дотла и ненавидишь обращаться к нему, когда все пути отступления перекрыты, а мосты обрушены.       Зашифрованный в газетной статье адрес Нил уже запомнил наизусть, столько раз сверялся с ним, пока шагал по тротуару с gps-навигатором.       В отличие от особняка Веснински, квартира Стюарта Хэтфорда находилась посреди центра Детройта, на последнем этаже старенькой многоэтажки, что вот-вот должны снести на перестройку. Может, это было всего лишь прикрытием, Нил не знал, но никакой другой информацией он не располагал. Выхода не было.       Вряд ли дядя поддержит его поиски отца, когда сестра отдала жизнь за то, чтобы Нилу удалось скрыться. Но будет ли он так же враждебен к этой идее, если узнает, что они сделали с Мэри? Если Нил во всех омерзительных подробностях расскажет, как ее пришлось соскребать с автомобильного винила?       Поднявшись на нужный этаж, Джостен на мгновение осекся. Стоит ли?       Стоит. После заключения с Эндрю... перемирия? Теперь, когда их связывает общая цель, они оба должны не полениться вылезти из кожи ради этого дела.       Только нужно решить, за ответами на какие вопросы он пришел? Ему нужен Натан? Нет, сейчас роскошью будет его отпрыск, кто, по-видимому, у отца на побегушках. А уже через него можно выйти на Веснински старшего. Нилу определённо не нравилась перспектива, где придется плестись в обход по кровным узам, то так он хотя бы отсрочит свою смерть, чем если бы пошел на отца в лоб.       На стук в дверь отвечают не сразу. Джостен замахивается для еще одного удара, но тут пустота подхватывает кулак. На пороге его встречает низенькая дряхлая женщина с обвисшей кожей, впалыми глазами, скулами и седыми нахмуренными бровями. Несмотря на возраст, ее глаза были по-юношески остры и колки. Лицо все в пигментных пятнах и морщинах, щеку рассекает рубцовый шрам — он тянется от переносицы и стекает к обвисшему подбородку. Висячие мочки тянут вниз золотые крупные серьги. Когда незнакомка враждебно оскаливается, Нил замечает, что почти все зубы в ее челюсти также были сделаны из золота. Из квартиры тянет затхлостью, сырым тряпьем и табаком.       —Я гостей не жду, проваливай, —скрипит ее старческий голос. —Чего встал, ну? Могу помочь, но потом не обижайся, когда в твоей заднице окажется моя винтовка.       —Здесь живет Стюарт Хэтфорд?       Женщина сморщилась, словно почуяв неприятный запах, и исподлобья взглянула на него.       —А спрашивает кто? —с недоверием отозвалась старушка       —Нил Джостен, —с небольшим запозданием ответил Нил. Он достал из заднего кармана значок, когда незнакомка ничем не ответила ему, кроме опасливого взгляда. —Из полиции.       —Я никаких правонарушений не совершала, офицер, —едко усмехнулась женщина.       —Детектив, —мягко поправил Джостен.       —Да пусть хоть моя покойная матушка Мэгги, мне насрать.       Старушка хлопнула дверью. Он постучал еще раз. Ему снова открыли, и снова не сразу.       —Ну чего ты пристал, а?! —прогудела она Нилу в лицо. —Мерзкий молодняк, что б вас всех…       —Мне нужен Стюарт Хэтфорд, —повторил Джостен, стараясь сохранять самообладание.       —Вот заладил! Стюарт-стюарт, нет здесь никакого Стюарта, проваливай, кому говорю! —лицо старушки перекосилось, капилляры в пожелтевших яблочках раскраснелись и изуродовали ее распаленный взгляд еще сильнее.       Дверь вновь чуть не отшибла ему нос.       Кто была эта женщина Нил не знал, и, кажется, если пойдёт на контакт с ней еще раз, пожалеет, что вообще задаётся этим вопросом.       Вновь раздаётся стук.       На этот раз старушка медлит, но все равно открывает. С ножом в руке.       —Богом клянусь, если снова постучишь в эту ебанную дверь, —она ухватила Нила за шиворот, необычайно бодро и крепко для пожилой. Хотя, Джостен уже просек, что удивляться чему-то с этой особой не стоит, лишь потратит время, —я заставлю тебя сожрать мой кухонный нож.       Женщина говорила до того отрывисто и скользко, точно уже испытывала отвращение к этому исходу событий. Правда вот, Нил совсем ее не боялся, а к душевной организации относился не более, чем безразлично. Ее угрозы отставали от него на несколько миль, несмотря на то, что видок у незнакомки явно был такой, словно выполнить обещанное для нее не составит никакого труда. Что-то просто не давало страху разрастись, пока Джостен не мог сообразить что именно. Или может его нервы всего-то закалены донельзя.       —Вы знаете Стюарта Хэтфорда? —спросил Нил, кончиками пальцев отодвигая острие ножа в противоположную от себя сторону. —Почему живете в его квартире? Вы его родственница или коллега? —детектив постарался, чтобы его интонация протолкнула в последнем слове двойное дно.       Старушка задрала сморщенный подбородок.       —Кто спрашивает? —прошипела она тем же тоном, что и сам Нил. Они оба ходят по крайне тонкому лезвию, рискуя выдать себя не тому.       —Нил Абрам Джостен.       Незнакомка хмыкнула, и что-то в ее глазах выдало узнавание. Кажется, даже щеки слегка порозовели. Почему тогда Нил уверен, что видит ее впервые?       —Абрам... —пробормотала она, и суровый взгляд, заточенный о гравий, смягчился. Нож женщина убрала. —Абрам, —повторила, только с уже большей уверенностью.       —Да, это я. Вы знаете меня? —уточнил Нил.       Она горько посмеялась и натянула на лицо прежнюю, серую и угрюмую кожу. Брови нахмурились.       —Уходи, Абрам. Нечего Веснински тут разгуливать, —настояла она уже серьезно. Без маразма, предупреждающе. Глаза распахнулись, как у дикого животного. Она не боялась этой фамилии, не боялась главы. Не боялась парня, в ком течет его кровь. И узнала его. Кем же была эта незнакомка? Отчего ее серьезный взгляд находит отклик в душе Нила?       Море в сознании детектива ударилось о скалы. Корабли утопли в пучине. Гром прогремел над доныне тихой гладью. Его руки обсыпала дрожь.       —Мэри. Это моя мать, Вы очень похожи на нее, —начал Нил, понимая, что сейчас рискует лишиться языка. Но остановиться он не мог. —Или, вернее будет сказать, она похожа на Вас?       Старушка не ответила.       —Она ведь ваша дочь, да? Вы мать Стюарта и Мэри и Хэтфорд и живете здесь, потому что квартира никогда и не принадлежала...       —Мне, —отрезала она и Нил осекся. —Ты не прав. Квартира действительно Стюарта, ебучий коп.       Теперь Нил знает, что хоть где-то Веснински и Хэтфорды оказались схожи — оба семейства на дух не переносили полицию. Оно и логично, знай, что перед ним его бабушка Грейс, поздоровался бы именем, коим его клеймила мать.       —Почему мне нельзя здесь находиться?       —Потому что Веснински я ненавижу. Видит Бог, хреновая я бабуля, но будь у меня тогда право голоса, я бы лично смыла вас обоих в унитаз, —без стеснения заявила Грейс, но в следующую секунду распахнула дверь квартиры. —Залетай, пока я не варюсь в адовом котле.       Джостен решил не испытывать судьбу и вошел без дополнительных пинков. Изнутри жилище выглядело еще более уныло и запущено, чем запах, который из него шел. На мебели тухла старая одежда, ковер пестрел дырками, прожженными сигаретами. Кухонный гарнитур блестел от жира, обои иссохли и пожелтели, видать, в следствие затопления. Повсюду валялись пустые бутылки, жестяные банки, бычки, Нилу пришлось танцевать по полу, чтобы не наступить на что-нибудь. (или кого-нибудь)       —Тогда почему пустили меня? —задался вопросом детектив, засмотревшись на обстановку. И сразу же понял, что опять оплошал и не смог сдержать любопытный язык за зубами.       —Потому что крови Хэтфорд в тебе больше, чем Веснински. Я это и без ДНК-теста вижу.       Ему пришлось обернуться, чтобы взглянуть на Грейс, закрывающую дверной замок. Обычно, Нилу говорили обратное — что он копия отца по всем внешним параметрам и должен стать достойным преемником, если бы не неумение терпеть садизм. Еще ни разу он не слышал, что в чем-то похож на Мэри Хэтфорд, на маму...       —Видимо, генетическая лотерея на моей стороне... —все, что смог выжать он из себя, тяжело сглотнув.       —Не то слово, —пробубнила бабушка, скорее себе, чем в ответ ему. Кажется, в этом для нее есть какой-то иной, особый смысл.       Нил сунул руки в карманы.       —Бабушка, —начал он на пробу, но прикусил щеку, увидев сморщенное лицо Грейс.       —О боже, не называй меня так, я все еще терпеть тебя не могу!       А ему все еще с трудом верилось, что помимо дяди, отца и брата, он имеет в своей негустой родословной еще кого-то живого. Но куда сложнее давался факт того, что эта женщина — мать Мэри, мало того, когда правда всплыла на поверхность из-под прошедших лет и лжи, общие черты смазали в ней незнакомку и превратили в старушку Грейс Хэтфорд, которую мама слала к бесам каждую ночь. Острый взгляд, миниатюрное телосложение, колкие угрозы — если бы Мэри когда-нибудь состарилась, именно так она бы и выглядела. Впервые за долгие годы Нил почувствовал то же, что ощущал при взгляде на одичавшую мать. Любовь и страх одновременно, однако сейчас эти чувства были слишком поверхностны и неглубоки. Скорее их остывшие осколки.       —За что Вы ненавидите Веснински?       —По твоему, есть какая-то конкретная причина, чтобы их ненавидеть? —злобно усмехнулась она, и Нил словил себя на мысли, что сам не смог бы назвать причину, по которой желает отцу мучительной смерти. —Люди стреляют в собак, чтобы те не разносили бешенство. На криминальной стороне мира нет понятия чести, но Натан умудряется переступить грань, которой никто и в лицо не видел, —Грейс с каждым словом приближалась к Нилу все ближе. Инстинкт велел бежать, но он не поддался. —Разве люди ненавидят больных псов? Нет, они ненавидят свой страх перед ними, —выплюнула старушка ему в лицо вместе с брызгами настоящей слюны.       —Не поверю, что вы боитесь.       —Я боюсь, как и все. Просто скрываю это чуть лучше, —глаза женщины заблестели. —Отдала бы я дочь в руки дьявола, если бы не боялась? —ее губы превратились в одну тонкую дрожащую полосу, несмотря на то, что брови все еще были сердито нахмурены.       Теперь Нил понимает, что уродует старого человека сильнее времени. Вина.       —Она умерла, защищая Вас, —пробормотал Джостен. —Потому что любила.       Грейс махнула на него рукой и нервно вытерла глаза. Ее голос опустился до озлобленного, хриплого шепота.       —Глупости, эта сука никогда меня не любила. А помощи не просила из-за гордости, уж я то знаю, —она пригрозила ему иссохшим указательным пальцем, —любовью здесь и не пахнет.       —Мы были на грани смерти. Глупо было так рисковать из-за...       Старушка отвесила ему пощечину. Сразу вспомнились предсмертные пинки и крики матери, пытающейся докричаться до отчаявшегося него.       —Я заплатила ею, как разменной монетой. Матерью была дрянной. И она стала такой же, как я. Не ищи нам обеим оправданий.       Когда Грейс замахнулась для второй пощечины, Нил перехватил ее руку. Жалеть не стал — женщина с фамилией Хэтфорд не нуждается в жалости.       —Ах ты...       —Мама бросила на кон все, чтобы спасти мне жизнь. Вы правы, любящим родителем она не была, но я уважаю ее, а потому не потерплю, как Вы сравниваете ее с собой.       —Не суди со своей колокольни, щенок! Отчего брата то твоего она не забрала с собой?       —Нас двоих она бы не потянула. Мама собиралась вернуться за ним, как только мы встанем на ноги, но...       —Но не успела. Сдохла поди, не так ли? Не собиралась она за тем возвращаться, ей и ты был не нужен, но хотела муженьку насолить. Чтоб наследничка отобрать!       Ложь. Облаченная в правду, приторно завлекающая в свои сети, но все такая же ложь. Мама была самой сильной женщиной, которую он знал, а Грейс — истощенная старостью и обидой вдова, не более.       —Мэри ни до кого не было дела, кроме себя! —завопила бабушка. —Все из-за нее! Все из-за тебя! Почему она забрала именно тебя?! Почему не его?!       Маленький Абрам решался задать такой же вопрос пару раз, но каждый ему приходилось довольствоваться очередной оплеухой и гордым молчанинием       Все, что рассказывала о Натаниэле его мать, так это то, что после их побега он попался в руки копам с какой-то уличной передрягой. Хотели упечь в исправительную колонию для несовершеннолетних за чрезмерную жестокость, но ограничились психиатрической лечебницей с руки Стюарта. Мама рассказывала, что он унаследовал так называемый ген "серийного убийцы" от своего отца, призывающий носителя к агресии и насилию, и именно он спас его от заключения. Им же она объясняла появившуюся из неоткуда ненависть к нему самому, Абраму, ведь вспышки ярких эмоций у нестабильных, вроде Ната, заглушали некоторые воспоминания, оттого старший брат мог страдать провалами памяти, и никто об этом и не подозревал. Несмотря на то, что мутирование гена все еще под наблюдением, Нил хотел ей верить. Оттого и внимал каждому слову, даже если это были всего-лишь ее домыслы.       —Со мной было легче управиться, —сказал он единственное оправдание, что сумел отыскать.       Грейс, горько смеясь, проигнорировала его и направилась в сторону, как Джостен понял, кухни.       —И к чему это, блять, привело, а! —выругалась она, подходя к обеденному столу. —Больше ни слова о Мэри, слышать об этой потаскухе сил моих нет.       Нил прикусил язык и последовал за ней, скрипя челюстями.       Женщина выдвинула нижний ящик в столе и достала из-под столовых приборов худой конверт. Так же прятала Мэри — так прячет и Нил.       —Бери пока даю, —прошипела старушка, и по впалой щеке одиноко скатилась слеза. —Чтоб вас всех! —закряхтела она, судорожно пытаясь растереть лицо. Лишь бы остановить непрошенные последствия пережитого горя. —Господи, лучше убей меня, как старший...       Нил не понял смысла сказанного, но решил отвернулся, чтобы не смущать Грейс. Распечатал конверт. Изо рта невольно вырвался вздох. То ли от удивления, то ли от вырвавшейся на свободу печали.       С фотографии на него глядели три пары глаз — две из них еще не окрасились гореьчю взрослой жизни. Он, Абрам, дядя Стюарт и Натаниэль стоят около черного, выполированного мотоцикла. На обратной стороне выцвевшая подпись: "Мои маленькие воронята". Клочок его прошлой жизни не мог не взывать к улыбке, особенно, такой чистый и радостный. У дяди была привычка всему давать клички. "Монстр" и "Дьявол" — его работа. Смертоносный дуэт, отпечатавшийся татуировками на скуле им в подарок на первый юбилей. На фото они еще не с ними.       Натан уехал из Детройта всего один раз на памяти Нила. Тогда он был еще слишком мал, чтобы вникать в подробности материнского заточения, она не рассказывала ему, что мешало в тот раз бежать. Хотя, если подумать, вряд ли он вообще когда-нибудь будет готов ко всем скелетам в шкафу Мэри.       И Стюарт наконец смог приехать. Он прокатил близнецов на своем байке несколько раз по округе, и тот день отпечатался в воспоминаниях жирным клеймом. Единственный день, когда маленький Абрам позволил себе мысль, что имеет право на мало-мальское счастье.       Дядя стоял между братьями. Его и Натаниэля разделяла полоса, характерная для бумаги, которую часто сгибали в этом месте.       —Все остальные вещи Стюарта я сожгла, —подала голос Грейс, и Нил невольно обернулся. —Эту выбросить духа не хватило.       Старушка еще раз растерла порозовевшие щеки и прокашлялась. От слез не осталось и следа — лишь помутневшие глаза выдавали затаенную боль.       —Не смотри на меня так. Мертвецам безделушки ни к чему.       Нил выронил фотографию.       Мир на мгновенье сошел с орбит.       Полюса поменялись местами.       Он почувствовал, как тонет в Калифорнийских водах.       А потом его выбрасывает волной в самое жерло пылающего автомобиля.       Нил кричит изнутри. Знает, что кожа слезает с мяса.       Сердце, пронзенное холодом Тихого океана, варится заживо.       —Удивлен? Смерть от руки Веснински — нередкое дело, —прокряхтела Грейс в своей маразматичной манере. —Я бы не расстраивалась на твоем месте. В преступном Детройте много не живут, здесь люди дохнут как канальные крысы — тихо и жалко, пора уже и привыкнуть.       Нил не хотел привыкать. Он поднял фотографию с пола.       Реальность словно потеряла ценность. Вот он снова обнимает худое, еще теплое тело мамы. Вот смотрит на спящего в своей постели Натаниэля, зная, что уже никогда не ляжет рядом с ним. Вот Ники, глупый и милый Ники, который даже не знает, с кем дружит, но так безотказно ему верит. Вот Кевин, которого он раз за разом разочаровывает. И вот, наконец, дядя, человек, который любил его. Единственный человек, кто любил его всего, кто обнимал крепче родного отца. И которого он безвозвратно потерял.       Один в поле не воин. Но приходилось ли ему хоть раз выбирать?       И тут он осознал — какой еще союзник? Думал, нашел себе друга? Чертового девианта, который тоже бросит его, как и все остальные? Которого тоже смоют волны его обстоятельств? Нет в этой войне для него товарищей, есть только цель. Как же Нил мечтает, чтобы он поскорее сдох. Ущербно, отвратительно низко, глупо и мучительно. Чтобы каждый в Детройте слышал его вопли. В Детройте? Нет, во всем мире. Пусть весь мир услышит, как громко Натан Веснински молит о смерти. Пусть вдоволь насладится своими изощренными пытками на собственной шкуре. Пусть блюет своей кровью, пусть выдавливает себе глаза и рвет волосы от страданий.       Нил сможет, ему хватит сил. Хватит, чтобы убить его. Он справится, он обязан. За маму, за дядю. Разорвет весь мир на клочья, если потребуется, чтобы убить Натана. Заплатит всеми конечностями, заплатит своей болью, но он дойдет, пойдет по головам, побежит по трупам. Побежит. Вперед, только вперед. Бежать. Бежать. Бежать.       Бежать. Бежать. Бежать. Бежать. Бежать. Бежать. Бежать. Бежать. Бежать. Бежать.       И Нил бежит. А, может, убегает.       Спотыкается, падает. Сил встать нет, легкие разрывает на части. Ползет, пытается, ногти скребут по асфальту. В ушах шум, вокруг — гул проезжающих автомобилей и разговоры обеспокоенных прохожих. Боль. Боль заполняет все вокруг. Боль пронизывает его до самого сердца. Ссадины, кровь, где конкретно? Под ногтями снова ощущаются запекшиеся ошметки кожи. Гул прекращается. Солнечный свет сменяется тенью. Нил сворачивается клубком. Страх, когда его успел одолеть страх? Он колотит по вискам, он бегает по спине. Он везде. Боль тоже везде. В каждом вздохе. Нилу страшно дышать.       Хватает руками воздух. Цепляется за чьи-то плечи, но они ускользают в пучину. Запах горелой плоти. Садистский смех Лолы.       Помогите мне. Я не справлюсь.       Звуки затихают. Боль отзывается тупым покалыванием в затылке. Ужасно хочется спать. Я могу уснуть прямо здесь? Пожалуйста, просто позвольте мне это.       "Эй, детективчик."       Нил распахивает глаза.       Сердце, оказывается, до этого бешено колотилось. Рук он почти не чувствовал, смотреть на них даже не хотелось. Вдох. Выдох. Вдох. Дышать больше не страшно. Но, кажется, его тело забыло, как делать это машинально.       Он сидел в каком-то заброшенном, грязном переулке, огражденный от прохожей части сетчатым забором. В проволоке у земли зияла пробоина. Как он здесь очутился? Что произошло? Он ведь должен был находиться в квартире Стюарта. И Грейс...       А что сейчас с Грейс? Стоит ли ему вернуться к ней? Она переживает за него? Или уже забыла о его визите и сейчас меланхолично расслабляется в кресле-качалке под просмотр вечернего ток-шоу? Может, параллельно точит ножи? А фото... Нил судорожно ощупал карманы. Сложенную небольшим квадратиком фотографию отыскал во внутреннем — на ветровке. Не удержался от облегченного выдоха. Рука невольно задержалась на груди.       Через пару минут холод пробрался под одежду и Джостена начало знобить. Вечерняя прохлада осела на его плечах. Сидеть на земле больше не казалось такой завлекающей идеей, ему пришлось встать, когда он почувствовал расцветающую боль в пояснице. Усталость одолевала его. Он потер лицо руками. Может, пытался унять периодические спазмы в висках или свое горе, не знает… До этого момента Нил вообще не считал нужным по чему-либо горевать.       Грейс Хэтфорд — теща Натана Веснински и бабушка его чокнутых сыновей, сейчас Джостен понял, что беспокоиться о ее ментальном благополучии нет смысла — вряд ли эта женщина вообще имеет представление о нем. Значит, переживет, подумал Нил, если он не явиться к ней с извинениями о столь скором и незапланированном уходе. Он достал фотографию, поддавшись необъяснимому желанию еще раз взглянуть на нее.       И остолбенел.       Взглянув на тот самый сгиб между дядей и братом, Нил окончательно понял что к чему. Он наскоро убрал фото обратно, чтобы случайно вновь не выронить его. Мир больше не кружил вокруг него, нет, но состояние было паршивое. Точно выплакав достаточно, он вдруг получил еще одно печальное известие. По венам заструился расплавленный свинец. Последняя капля в его море стала причиной того, что оно вышло из берегов. Казалось, теперь ему точно не всплыть.       Нил покинул свое временное убежище в виде переулка и скрылся в толпе.       Ненависть заполнила его до краев. Он позволил ей показать ему самую омерзительную картину смерти его новообразовавшегося врага.       Натаниэля Веснински. Мать их побери.

***

      Вернувшись домой, Нил не раздевался. Плюхнулся на кровать в верхней одежде, растянувшись "звездочкой" по длине всего матраса. Фотографию выбросил, не глядя куда. Спрятал лицо в сгибе локтя, одеяло смялось в его кулаке. Свет оставался выключенным во всем доме, он даже не удосужился врубить прикроватный светильник. Мрак окутал его. Неожиданно он обратил внимание, насколько тихо в его пристанище. По крайней мере, достаточно, чтобы Нил по достоинству смог оценить безнадежность своих чересчур громких мыслей.       На мгновенье его вновь задушила тревога. Хотелось подняться и найти фото — последний обрывок его воспоминаний, которые еще не пали от рук несправедливости жизни. Но он не стал этого делать. Так будет лучше, решил для себя Нил. Пусть прошлое сгинет где-нибудь не в пределах его видимости и перестанет мозолить глаза. Насмехаться над ним, дразнить тем, чего у него никогда не будет. Но перед этим, перед тем как он окончательно бросит все к чертям, в пекло...       Он сел на край кровати. Опустил голову на колени, обхватив ее руками. И горько заплакал.              Распахнув слипшиеся от слез глаза, он не сразу сориентировался, где вообще находится. В Кентукки, Иллинойсе, Техасе? На душе было пусто, ничего — тихое, блеклое и абсолютное. Как его зовут?       —Нил, —прошептал безликий голос на правое ухо.       Нил. Его зовут Нил. Он и забыл, как пристрастился к этому имени. Как правильно оно звучало. Его настоящее имя...       —Нил, —прорычал говорящий.       Джостен поднял голову, оглядываясь по сторонам. Расфокусированным взглядом он нашел...       —Эндрю, —зыбким голосом пробормотал он, глядя, как хмурое, настойчивое лицо андроида преобретает четкость.       —От твоего скорбящего вида меня начинает тошнить, —сказав это, девиант сложил крепкие руки на груди. —Не стоило тебя будить, —задумчиво добавил он, нахмурившись еще сильнее.       —У тебя нет пищеварительной системы, тебя не может тошнить, —едва разборчиво сказал Нил, сам не ожидая, что его голос звучит так по-предательски жалко. —Я уснул?       —Видимо. Хотя мне интересно, почему этому предшествовал нервный срыв.       Эндрю говорил серьезно, но Нил все равно вяло улыбнулся. Он потер глаза, скрывая последствия, как андроид выразился, нервного срыва. Получалось, наверняка, паршиво, но девиант промолчал. Он сидел рядом с ним на кровати и неотрывно смотрел на его лицо. Нил словил себя на желании раствориться в тишине, которая возникла между ним и Эндрю.       —Хватит, —прошипел девиант.       —Что? —не сразу опомнился Джостен       —Хватит смотреть на меня так, словно ты сейчас развалишься по частям, —в его голосе Нил вновь уловил намек на рычание. —Я тебя не удержу.       Джостен не нашел слов, чтобы ответить. Эндрю этого и не ждал: молча встал и вышел из спальни. Нил последовал за ним, инерциально, отдал себе отчет, когда уже переступил порог комнаты.       С их последней встречи прошло пару дней, и он без малейшего понятия чем андроид занимался в это время. Единственное, что он получил, это оставленная на столе флешка. Нил мотнул головой, ища Эндрю в резко опустевшем доме. Джостен не понял, через какой проход, неизвестный ему самому, свинтил девиант, но решил не искать его. Достаточно и того, что он уже не удивляется его внезапным появлениям.       Откинув крышку ноутбука, Нил вставил флеш-карту в разъем и обнаружил лишь одну видео запись. Нажав на иконку, он открыл окно проигрывателя.       —Что мы, bordel de merde, здесь забыли? М, chef? —его голос на французкий манер звучит слегка раздраженно. —Девки давать перестали?       —Ревнуешь, Жан? —холодно ухмыльнулся тот, тактично приказывая Жану заткнуться и помалкивать. —Исключительно профессиональный интерес, —говорящий скрестил руки на груди. —Мне нужно подробнее изучить их Систему...       —Конкретно его? —парень кивнул в сторону объектива.       —Предложишь мне женскую модель?       —Мне плевать, какого пола робот, которого ты собираешься трахнуть, enfoiré. Ты выбрал весьма продуктивный метод, —прошипел Жан так, что сарказм сквозил из него, как через решето.       —Жди в машине. Сразу после отправимся к "Пауку".       —Принято, —сдержано кивнул парень, разворачиваясь к "боссу" спиной.       Жан скрылся за автоматическими дверьми. Ярко-розовый неон подсвечивал лицо оставшегося в пределах объектива. Каштановые волосы, карие глаза, плотно-сомкнутые губы, рассеченные шрамом...       Нил захлопнул ноутбук. Просматривать запись дальше он не сможет, не вытерпит. Даже не попытается: рискует выплевать всю желчь из своего желудка. Ему и так все ясно — надо срочно отыскать Эндрю. Остальное было неважно, видео лишь подсластило его вновь вспыхнувшую ненависть к Натаниэлю. Вот что девиант ему принес — катализатор, активировавший в Джостене желание убивать. Неосознанно запустил бомбу замедленного действия, у которой, как Нилу сейчас кажется, нет кнопки деактивации.       "Ублюдок", — безустано бормотал черт на его плече. Что конкретно в том видео распалило его он не знал, но, вероятно, дело было даже не в самом ролике, а обстоятельствах, при которых он был записан.       Дело было в Эндрю. В чертовом Эндрю.       "Эндрю, где же ты?"       "Где ты? Где?"       Нил ощутил тяжесть одолевшего его дежавю.       "Где..."       Он нашел его. Одиноко сидящего на крыльце черного входа, ведущего на задний двор. Сгорбленного, поникшего и намокшего под моросящим дождем. Несмотря на холод, пробиравшийся в дом через распахнутую настежь дверь, становилось теплее. То была не гордость за поимку преступника, а облегчение, что тот не покинул его. Нил позвал андроида, но он не ответил.       Сегодняшним вечером Эндрю был так же разбит, как и Нил. Сейчас он видит это, в разрушенном сейчас, что изуродовали последние детали пазла. У Джостена чесались руки разбить эту головоломку на миллионы частиц. Странно, подумал он, казалось, что раньше Нил любил головоломки.       Все вокруг было слишком — абсурдным, глупым, жестоким. Несправедливым.       В груди закололо. В памяти всплывали образы Эндрю из недалекого прошлого — в их первую встречу, когда Нил держал его. В участке, когда глаза Эндрю нашли его. Когда его кожа вспыхнула дрожью от прикосновения андроида. Когда Эндрю предложил ему дружбу, а он, поддавшись страху, лишил ее ценности.       —Эндрю, —снова позвал Нил. Его голос разбился о невидимую стену, возведенную девиантом. —Почему?       —Почему что? —бесцветно отзывается андроид, не поворачивая головы.       Отчасти, Джостен сам не понимал, что пытается спросить.       Почему Эндрю хочет ему довериться? Почему Эндрю спасает его, когда он тонет в пучине горя? Почему Эндрю не ушел?       Почему Нилу не плевать?       Может, его сантименты можно объяснить эмоциональным шоком, может, это ночь воздействует на него.       Но в итоге Нил все равно ничего не сказал. Он сделал шаг, чтобы подойти к андроиду.       —Нет.       И Нил остановился.       —Откуда запись? —пробормотал Джостен, несмотря на то, что уже знал ответ.       —Перенес память одной железяки, —ответил девиант, точно это было возможно.       —Ничего оригинальнее не придумал? —едко усмехнулся Нил и сразу же об этом пожалел. Нет, не так. Эндрю выпятил колючки и через иронию к нему не подобраться. —Эндрю, зачем ты врешь мне?       Андроид промолчал, продолжая глядеть в никуда, в темноту сегодняшней, сырой и холодной ночи.       —Ты поэтому спрашивал про ожег?       —Долгое время я терялся. Не различал действительности, —начал андроид. —Твое лицо каждый раз приводило меня к сбою, пока я во всем не разобрался.       —Поэтому ты говорил со мной тогда в участке?       —А, это? —безразлично отозвался Эндрю. —Нет. Ты просто был интересным. Я поддался любопытству.       Нил не понимал к чему ведет их разговор. Эндрю обернулся, его глаза блестели ярче обычного. Мокрые волосы прилипли к щекам, одежда - к телу. Джостен расценил это как призыв к действию и оказался прав.       Он сел на крыльце рядом. Плечо девианта упиралось в его.       —Мой брат снимал тебя, да?       Эндрю не ответил. Напряжение его тела рассказало все за него.       —Я не знаю, что он делал, Эндрю, и не знаю, что он за человек, —Нил отвернулся от андроида, поднимая глаза к небу. —Но я не он.       —Только без обещаний. Терпеть их не могу, —голос Эндрю скатился до приглушенного шепота.       Джостен не нашел в себе то ли слов, то ли сил, чтобы ответить. В прочем, пожалуй, это и к лучшему, что бы он ни сказал, это вышло бы ему боком. Больнее всего острый язык Нила режет его самого.       —Спасибо, что не ушел сегодня.       —Смотри, детективчик, я ведь могу и передумать, —едко огрызнулся Эндрю.       Нил улыбнулся, несмотря на тягучий страх в глубине души, что андроид не шутит. От мысли, что он пристрастился к Эндрю, с каждым разом становилось все неуютнее. Жажда оборвать все связи и разнести в прах нагретое гнездышко лишь росла, даже не жажда - необходимость. Единственное возможное условие, при котором он выживет.       Прости, мам.       Но Нил давно для себя решил, что скорее сдохнет, чем уедет из Детройта без головы Натана. Остается надеяться, что Эндрю не встанет наперекор его планам. Потому что он не станет выбирать.       —На той записи мой брат и его подручный обсуждали некого "Паука". Как думаешь, кто это может быть? Какой-нибудь поставщик оружия? Может, диллер?       —Может, а может и нет.       —Что это значит?       —Это значит, идиот, что "Паук" может быть не человеком, а местом.       Вряд ли Эндрю всерьез об этом задумывался, когда передавал ему этот жалкий клочок информации. Нил, в свою очередь, завел разговор, чтобы не воротить и дальше их с Эндрю кости. Но вдруг андроид прав? "Паук"... какое место можно оклеймить таким названием?       Нил соскакивает с порога и направляется на кухню. Слышит, как Эндрю поднимается и семенит следом.       —Вот, —восклицает Джостен, когда доходит до своего потрепанного календаря. Слева от него висит пробковая доска, а справа - карта нового Детройта в треть стены. Отдельным листом была прикреплена карта Бельмонта.       Эндрю просматривает каждую.       —Какого года? —спрашивает он, не отрываясь       —Двадцать девятого.       Эндрю фыркает. Нил выгибает бровь.       —Вот здесь, —девиант указывает пальцем на какое-то промышленное предприятие, —этот сранный комплекс давно снесли.       Нил достает из верхнего ящика гарнитуры красный маркер.       —Там сейчас есть что-то?       —Стоянка заброшенных трейлеров и ночлежка для бомжиков.       Эндрю отбирает маркер и схематично помечает стоянку на месте снесенного здания.       —Что ты делаешь?       —Трейлеры там стоят не абы как.       Девиант рисует подобие лежачей буквы "Е", добавляя четвертую перекладину, и отдает маркер обратно Джостену. Всего мгновенье понадобилось ему, чтобы срастить обрывки информации в своей голове. И подрисовать букве идентичные черточки на спинке.       —Записался в кружок рисования, Джостен? —нетерпеливо спрашивает Эндрю. —Что это?       —"Паук", —уверенно произносит Нил, надевает на маркер колпачок и отходит от карты на пару шагов.       След найден.