С той самой ночи, когда Нил поймал девианта в борделе, прошел почти что месяц.
И, честно, за эти три недели он не сделал ничего, за что мог бы себя похвалить.
Да, конечно, они с идиотом наконец смогли завершить расследование того глупого нападения — Джостен выкупил у хозяина постройки записи с камер и предоставил полиции вполне себе достоверный отчет, в котором упомянул брошюру борделя с каплями голубой крови на ней. Экспертиза подтвердила, что тириум принадлежал тому самому взбунтовавшемуся WR-500, и Нил был рад, что пары с половиной извилины в их пустых головах хватило на то, чтобы выстроить причинно-следственные связи и не скинуть дополнительную работу на него самого.
Но, впрочем, это все не имеет значение, ведь пойманный девиант свинтил из их рук на следующий же день после допроса.
И не сказать, что это было не ожидаемо. Нил сам все еще спрашивает себя, зачем тогда не рассказал о ноже, что стащил Эндрю. Полагаться на то, что его отключат раньше, чем он успеет что-то предпринять, было и вправду слишком самоуверенно. Временами, когда чувство вины за этот проступок подступает к горлу, ему приходится заваливать себя работой до онемения, ведь, черт возьми, он ненавидит ощущать себя виноватым. Это чувство Нил старался подавлять в себе столько, сколько себя помнит; оно было непозволительной опасностью для человека, вынужденного бежать, бежать и бежать. Если бы он позволял ему брать над собой верх, угнанные им машины остались бы при своих хозяевах, деньги — в кассах, и впоследствии в кошельках продавцов в придорожных продуктовых, безвольные пешки его отца — со здоровым телом без их с матерью пуль. Но дошел бы он до того, что имеет сейчас? Или его тело давно оказалось бы под тупым топором Мясника?
Он не любит свое настоящее имя. Второе ненавидит сильнее, чем вообще может человек. И даже не из-за того, что оно идентично с именем его брата.
Нат всегда напоминал ему маму —карие, озлобленные и жестокие глаза и вечно поджатые губы, словно готовящиеся к драке. Или, может, ему нравилось видеть в нем ее. Натаниэль не был их отцом, но от схожести имен становилось тошно, так что считать, будто двойняшка пошел в более приятного ему родителя, казалось стоящей затеей. Нил искренне проклинает тот день, когда их родители пришли к выводу, что назвать сыновей
так, было хорошим решением. Абрам Натаниэль Веснински — именно так звучало его полное имя в отголосках его умершего прошлого. Натаниэль Абрам Веснински — отдавалось эхом; имя брата вызывало ломоту в костях. Нил подавил желание коснуться шрама на скуле.
На треть заполненный бокал виски встречается с губами Джостена. Честно, он не любит пить. Не любит, отчасти, из-за своего устоявшегося одиночества. Он попросту не мог позволить себе быть в бессознательном состоянии, когда за ним некому было присмотреть.
Нил вновь сидел за отчетами у себя в спальне — в этот раз бесконечные запасы тоника иссякли, либо же он просто искал себе оправдание. Виски сглаживало углы его напряженных нервов, несмотря на то, что сосредоточиться на буквах перед глазами сейчас было в трижды сложнее. Он старается не врать хотя бы себе, так что, вновь если честно, Джостен давно не понимает, что делает не так и делает ли вообще хоть что-то. Возможно, именно в этом его проблема — в том, что он слишком прост для сложного города вокруг него. У Нила нет целей. Нет мечты. Его стремления отомстить отцу являются не желанием, скорее обязанностью. Не то чтобы его это тяготит, наверное, отчасти он даже рад, что его не сковывает погоня за Американской мечтой. Просто ему хочется найти свое место в жизни, а он даже не знает, в каком направлении искать, и есть ли вообще в этом смысл для такого, как он.
Его размышления прерывает раздавшийся в глубинах кухни треск стекла.
"Что это было?"
Глубокие мысли отходят на второй план, ему приходится насильно сосредотачивать себя сквозь пелену алкоголя в крови. Отвесив себе пару пощечин, Нил несколько раз моргает и напрягает слух.
Тишина.
Спальня находится не настолько далеко, чтобы он не смог расслышать чужого присутствия, а в организме еще не так много спирта, чтобы довести его до потери его совершенной бдительности. Тогда в чем дело? Он отчетливо слышал, как окно в его кухне разбилось, но больше ничего. Был ли смысл предполагать, что это просто соседские дети разбрасываются камнями по чужим домам? Подавив первичное желание пуститься наутек, Нил достает из-под кровати биту. Поудобнее перехватывает ее в руке. Осторожно выглядывает изо двери и всматривается в темноту коридора между этой комнатой и кухней. Никакого движения. Никакого шума. Точно он и вправду был в доме один, если б интуиция на подкорке мозга бешено не качала головой. Что-то подсказывало ему, что были это вовсе не дети.
Нил делает первый шаг вместе с кульбитом, совершенным его сердцем. Второй даётся проще, к тому же вес биты в ладони заметно увеличивает его уверенность. Шаг. Второй. Третий. Ещё. Ещё. И ещё. Джостен перешагивает порог своей кухни и поднимает оружие. Прищуривается, осматриваясь сквозь вечерний сумрак. И вновь никого. Его окатывает чувство дежавю. Лишь на столешнице одиноко лежат осколки стекла.
Нил подходит к разбитому окну, что находилось над кухонным гарнитуром. Проводит кончиками пальцев вдоль острых граней — отверстие достаточно широкое, чтобы в нем мог поместиться человек и недостаточно узкое, чтобы это можно было списать на детей или птиц. Он выглядывает на улицу в надежде увидеть человеческие следы в структуре почвы, но дождь, к его сожалению, шёл не то чтобы недавно и никаких следов невооружённым глазом на сухой земле было не рассмотреть. Чтобы высунуться достаточно, он положил биту на столешницу перед собой. Щеки обжег вечерний мороз. Сверчки и завывания ветра нисколько не успокаивали его.
Нил не успевает развернуться, как чья-то сильная фигура прижимает его к тумбочке. Холодная ладонь окручивает горло. Стоило ему свободной рукой потянуться к рукояти биты, недалеко от мизинца той кисти в столешницу врезается лезвие ножа. Незнакомец наваливается на его спину всем весом, из-за чего Нилу пришлось опереться о предплечье с глухим стоном, чтобы не грохнуться лицом вперёд. Грудь неприятно встречается с краем тумбочки. Чужие пальцы предупреждающе давят на кадык, у него даже нет возможности сглотнуть.
—Я же говорил тебе, не быть настолько самоуверенным, —ядовито шипит голос за спиной и в позвоночнике Джостена разом простреливает все кости.
—Эндрю? —хрипит детектив. Заместо одобрительного ответа андроид стискивает пальцы на его горле сильнее. Нил подавляет желание прокашляться.
Джостен попытался перехватить его руку, но за эту попытку его прижимают к столешнице ещё сильнее. Эндрю наклоняется над ним. Ухо детектива опаляет чужое дыхание, Нил задается вопросом, зачем девиант решил спародировать его.
—Ш-ш-ш, —якобы успокаивающе шепчет андроид. Даже в этом невинном шипении улавливается вполне различимый аромат угрозы.
Как раз в тот момент, когда Нил подумал о том, что действительно задыхается, Эндрю отпускает его. Лёгкие рвёт от недостатка кислорода. Джостен невольно хватается рукой за горло и сдаётся под напором едкого кашля. Андроид оставляет клинок вогнанным в тумбочку и отступает назад, скрестив руки. Его глаза слегка скрывают тёмный капюшон и пшеничная челка, растрепавшаяся на холодном ветру, но они не могут спрятать напряженный блеск в их ореховой радужке.
Нил разворачивается к нему, и сразу же застывает как вкопанный. Он чувствует, как по ногам бьет образовавшийся сквозняк. Перед ним точно был Эндрю, тот самый Эндрю, которого он схватил три недели назад, который разбил ему бровь, которого он допрашивал. Но одновременно и не он тоже.
Это заставило Нила проигнорировать першение в горле.
Эндрю смотрел и на него, и через тоже, сквозь слои одежды, плоти и кожи, в самый скелет, в каждую жилку. Его янтарные, чуть ли не бронзовые глаза за это время точно стали ещё ярче. С губ пропала ухмылка — теперь они были безразлично расслаблены и казались куда более бледными, чем раньше. Что-то внутри Нила ёкнуло. Прошёл месяц, а Джостен уже едва мог вспомнить, как этот девиант раскрошил его одним лишь смехом.
Этот девиант. Этот самый, кто сейчас стоит перед ним. Эндрю хищно выжидает, пока Нил сделает первый шаг навстречу смерти.
Это незнакомое детективу ощущение заставило его потерять все слова. Он открывает рот, желая что-то сказать, но тут же закрывает его, понимая, что выдать то ему и нечего.
Голова словно наполняется свинцом. Эндрю точно чувствует его и молчит, ожидая. Вероятно, чтобы суметь вовремя среагировать и перейти в режим обороны. У Нила пересохло в горле. Способность говорить казалась ему сейчас несбыточной роскошью, ведь вытащить из себя хоть что-то приносило почти ли не физическую боль.
—Что ты здесь забыл? —Джостен старался, чтобы его голос звучал ровно. В районе груди неприятно кололо, но прозвучал он менее паршиво, чем предполагал.
—Не люблю быть в долгу, —андроид мотнул головой в сторону ножа.
Тот Эндрю, которого он впервые увидел в борделе, наверняка бы добавил к этому змеиный оскал. Сейчас же его лицо едва ли можно было отличить от восковой фигуры. Тогда, на допросе, Нил тоже не назвал бы его эмоциональным, но на фоне того, что он видит сейчас, того Эндрю смело могли брать в драмтеатр. Видеть андроида таким было слишком странно и непривычно. Он не знал его так долго, чтобы быть уверенным в том, чтó в его поведении можно олицетворять как норму. Однако холод, что источали взгляд и все тело Эндрю, был ощутим кожей.
—Я уже ненавижу это твоё выражение лица, —сказал девиант с прищуром.
—Ты меня третий раз за жизнь видишь, —усмехается Нил, стараясь не показать своё смятение.
—Наши встречи были весьма познавательными, —андроид растягивает последнее слово, но его голос от того все равно не принимает никакой окраски.
Эндрю поджал губы в ожидании. Джостен истолковал это как передачу инициативы в его руки.
—Что с тобой?
—Учись формулировать вопросы правильно, Нил, —съязвил тот.
—Почему ты кажешься другим?
Девиант по-птичьи склоняет голову. Испытав детектива игрой в гляделки, он, по-видимому, остаётся довольным и снимает с головы капюшон.
—Поэтому, —он стучит указательным пальцем по своему виску, где раньше был диод.
—Не понимаю.
—Я
слегка переборщил, —апатично пожимает плечами он и вновь направляет свой едкий взгляд в глаза Нила.
—Ты задел плазму, пока избавлялся от диода? —уточняет Джостен, насторожено выгибая бровь.
Эндрю ничего не говорит в ответ, но судя по тому, что его лицо осталось все таким же безразлично-спокойным, вероятно, он был прав. Андроид еще смотрел на него некоторое время, а потом, потеряв терпение и интерес, подошел ближе. Нил неосознанно хотел поддаться назад, но Эндрю ухватил его за рукав. Не робко, скорее надменно. Он ощущал свое превосходство и совершенно не собирался этого скрывать.
—Не думай, что тебе по силам меня одурачить, —по слогам отчеканил девиант. —Я не верю, что ты
настолько тупой.
—И не нужно. Но ты можешь поверить тесту моего айкью, —ухмыльнулся детектив.
—В следующий раз, когда решишь пошутить в моем присутсвии, тебе понадобится костыль.
—Сломаешь мне ногу? Он мне не понадобится, я и с пятью переломами от тебя убегу.
—Понадобится, если хочешь хоть немного увеличить свои шансы на выживание, когда я сброшу тебя с обрыва.
—Тогда купи два, ведь я утяну тебя за собой.
Нил про себя отметил, что он не может не наслаждаться каким-то садистским удовольствием от раздражения Эндрю его комментариями. Конечно, он все еще напоминал себе о гипотетической опасности, исходящей от этого андроида, но пока что она казалась ему настолько мнимой, что самому становилось смешно. Он своими глазами видел, на что девиант способен. Его отточенные инстинкты выживания должны уже были начать бить тревогу, так что Джостен позволил себе пропустить укол совести перед покойной матерью. В любом случае, что бы это не было, Нил никогда не позволит этому ослабить его бдительность на слишком долгий срок. Он жил с ухом востро настолько много, что избыточная осторожность вросла в его скелет, и не позволит подобной мелочи вывести его из строя. Он и так рискует, позволяя себе испытывать теплые чувства к некоторым своим знакомым.
—Не похоже, чтобы ты питал ко мне сочуствие. По крайней мере, тебе же лучше, если я продолжу так думать, —Эндрю помедлил лишь на мгновенье. —Твоя полиция все таки не настолько бесполезная.
Нил успел лишь выгнуть бровь перед тем, как андроид продолжил.
—Я ищу брата. Мне нужна информация, —выдал тот даже без намека на отказ. —И я не прошу, —он прошипел это с акцентом на каждое слово.
—Какого еще брата? —вырвалось прежде, чем Джостен успел это проконтроллировать.
—Я расскажу все, если ты скажешь "Да".
—Я не могу сказать "Да", не зная, на что соглашаюсь, —насторожено сказал Нил.
Челюсти Эндрю дернулись и Нил нашел в этом его напряженность. Сообразительности Джостена хватило на то, чтобы понять, что андроид залез к нему в окно не на кофе, но он все еще не мог срастить, чего тот ждал от него.
—Тебе нужна эта работа, —ровным голосом продолжил робот. —Несмотря на то, что это странный выбор проффесии для человека вроде тебя.
У Нила внутри все похолодело. В глазах Эндрю что-то опасно мелькнуло, и даже воздух вокруг них пропитался сухим морозом. Конечно, все это можно было списать на то, что андроид просто язвил, тыкал носом в его косяки и пытался подкосить его уверенность, но то что-то в этой золотисто-ореховой радужке говорило об обратном. На бессознательном уровне Джостен понимал, что тот знает больше, чем говорит. Лжец всегда найдет другого лжеца в толпе. Уже давно Нил не испытывал такое яркое желание вновь пуститься в бега, несмотря на то, что он это ненавидит.
—Ты блефуешь.
—Хочешь — проверь, —машина вновь пожимает плечами, —но если ты предпочитаешь и дальше оставаться на первых рядах, советую пораскинуть мозгами.
—Значит, ты признаешь, что угрожаешь мне?
—Я это и не отрицал,
Нил.
По коже прошлась дрожь от того, как бархатисто прокатилось его имя на языке Эндрю.
—Твой проеб может стоить тебе работы, —преступник накинул капюшон обратно. —Особенно, если я принесу весточку о том, что ты сам подыграл моему спектаклю.
Эндрю прошел мимо него, едва задевая кончиками пальцев его бедро. Он пробежался ими по ноге Нила сквозь ткань, прежде чем подойти к проделанному им же выходу. Только после этого Джостену удалось выдохнуть, несмотря на то, что кожа все еще ощущала тепло от мимолетного прикосновения.
—Ты что-то ищешь, —напоследок бросает Эндрю, когда уже наполовину вылез на улицу. —Я помогу, если ты не перестанешь быть интересным.
И он тут же скрылся меж теней качающихся деревьев и мрака подступающей ночи. Сказать, что Нил был поражен — ничего не сказать. Сон и легкий дурман от выпитого алкоголя сдуло образовавшимся сквозняком.
Все это казалось, как минимум, странным. Начиная тем, что девианты могут испытывать эмоции, подобные кровной привязанности, и заканчивая тем, что Эндрю каким-то боком отрыл его адрес. Месяц назад андроид говорил, что WR-500 в клубе было трое, и все, кроме него, мирно покоятся на складе, ожидая своего часа. Значит ли это, что говоря о "брате", он имел в виду вовсе не свою модель? Или бордель потерпел еще одну потерю?
"Ты что-то ищешь."
"Это странный выбор проффесии для человека вроде тебя."
К тому же Нил все еще не мог выкинуть его слова из головы. Что-то в них не давало ему покоя. Конечно, возможно его дьвольская паранойя и бурная фантазия опять взяли верх, но что, если Эндрю в курсе его дел? Сам не знает как, но вдруг девианту удалось вычислить, кто он такой и какой образ жизни вел все свое юношество? Что, если он знает о его планах на криминальный авторитет Детройта? Пальцы на ногах онемели. Сознательная его часть все тараторила: "Он не может этого знать. Не разводи, блять, панику." Но вот инстинкты безудержно вопили: "Бежать. Бежать. Бежать", и сопротивляться им становилось все сложнее.
Он зачесал упавшую на глаза челку. "Снова пора стричься", —сказал он про себя, оттянув пальцем одну прядь своих волос, чтобы проверить их длину. И правда, он уже давно не посещал парикмахерскую, наверняка и корни предательски отросли. Вытащив из столешницы нож, он спрятал его в выдвижной ящик со столовыми приборами. Ветер разыгрался не на шутку, пушистые кроны деревцев вишни в его саду сгибались под его напором. "Нужно позвонить Элисон", — прозвучало в голове и ощущалось таким единственным правильным за последнее время, что стало едва ли не осязаемым. Он почти мог поклястья, что в его носу чувствовался запах краски для волос.
—Элисон, не разбудил? —сказал Нил, когда спустя пару минут вернулся в спальню и взял в руки телефон. —Нужно встретиться, —расчетливо констатировал он, словно планировал деловую встречу, а не дружеское свидание.
—Ну и время ты всегда выбираешь, ишак, —сонливо пробомотала девушка в трубку, сладко зевая. —Есть окошко завтра с трех до пяти. И, сразу предупреждаю, мне слишком похуй на то, что тебе может быть неудобно. Так что подстраивайся, малыш, — насмешливо фыркнула она, даже несмотря на дремоту в голосе.
—Спасибо.
—Немногословен, как всегда, —смиренно протянула Рейнолдс. Она звучала почти театрально.
—Не люблю заводить долгих бесед с пенсионерками.
—Пошел нахуй, мелочь, —цыкнула она прощание, прежде чем отключиться.
Элисон не любит фамильярности и долгих телефонных звонков. Да и в принципе, они с Нилом похожи больше, чем кто-либо из них может себе это представить
***
На следующий день Джостен направился в сторону парикмахерской, как подруга и продиктовала, ближе к 3. На удивление, после произошедшего его голова работала словно до пунктика идеальный механизм, он ожидал неопределенности и волнения, но на деле видел перед глазами лишь четкий план действий. Не было ни сомнения, ни сметения, после вчерашнего визита Эндрю осталась лишь легкая неудовлетворенность, но пока она не приносила Нилу видимых проблем, он решил не предавать ей особое значение. Он поднял руку, глядя на наручные часы, когда оказался вблизь нужного здания. Многие в Детройте давно перешли на электронные, но Джостен слишком верен своим старым Томми с кожаным ремешком, чтобы что-то менять.
Зайдя в помещение, детектив без удивления поймал мгновенно взлетевшие взгляды других поситителей. Ничего нового он не ожидал. Возможно, не будь его вид таким враждебным большую часть времени, люди бы смягчили свою настороженность в его присутсвии, но у него не было столько свободных ресурсов, чтобы расточать его на каждого смущенного им незнакомца. Элисон, завидев его у порога, оставила свой послеобеденный капучино вместе с разговором с милейшей девушкой на ресепшене и подошла к нему, чтобы провести в мужской зал. Она махнула работнице за стойкой рукой, мол: "Это ко мне", и взяла Нила за запястье, чтобы повести за собой.
Элисон Рейнолдс почти тридцать один, но Нил уверен в том, что она не стареющая ведьма. У Элисон из-под уборов всегда выпадают ее пшенично-светлые локоны, пахнущие лавандовым шампунем, на ее губах помада винного цвета, а на шее и вечно открытом декольте — аккуратный медальон из белого золота. У Элисон проблемы с родителями и пониманием своего места в жизни, Нил никогда не мог зяглнуть в ее душу слишком глубоко, чтобы не обжечься. Элисон называют стервой с глянцевой обложки. Элисон считают избалованной дочкой богатеньких родителей. Но никто даже не думал о том, что Элисон вышвырнули из дома, когда ей было четырнадцать. Никто и не пробовал спросить, чью фотографию она носит в украшении под самым сердцем.
—Боже, Джостен, умоляю. Если ты не сменишь эту убогую стрижку, в следующий раз я побрею тебя налысо, —скривишись сказала Рейнолдс, когда усадила друга на стул спиной к зеркалу и принялась перебирать его отросшие за последние пару месяцев волосы. —Ты вообще читаешь те журналы, что я отправляю тебе на почту? Там пиздец как много современных решений для таких убитых волос, как у тебя.
—Читаю, —бессовестно соврал Нил. Он даже не открывал ее письма.
—Лжешь. Как всегда.
Джостен не посчитал нужным как-либо отвечать на это. Все равно он вряд ли сможет выдасть что-то, кроме вранья.
—Давай уже, изливай свою душеньку, детектив, —сразу перешла к делу Элисон, после того как накинула на Нила пеньюар.
—Мы с Кевином взялись за одно дело месяц назад, —начал тот. —О нападении сексдроида на клиента.
—Помню. Смотрела выпуск новостей тогда, —бросила девушка в ответ, разворачиваясь в сторону своих принадлежностей. Нил знал, что она все еще слушает, даже если брызжет напускным безразличием. —Вы ведь, два придурка, не упустили его? Я переключила канал, когда начали транслировать показ из Парижа.
—Мы поймали его и допросили, —продолжил детектив, —но он свинтил после допроса. Объявили в розыск. Три недели о нем ничего, а вчера показался сам, —Нил чуть откинул голову назад, по немому запросу подруги в виде постукивания ноготками по его плечу. —И наверное... ну... —язык предательски обмяг. —Это, кхм, моя вина.
—В том, что вам удалось поймать беглого? Нихрена себе вина.
—В том, что он свинтил, —поправил ее Джостен. —Я проебался. Сейчас он угрожает мне тем, что маякнет начальству, с чьей помощью удрал, если я не помогу ему в чем-то. Наверное, он ждёт от меня информации из архивов или вроде того… И он вполне вразумительно дал понять, что мой отказ может стоить мне должности.
—Слетевшая с катушек железяка угрожает тебе? —весело уточнила Рейнолдс. —Черт, вот у кого точно веселые будни.
—Он обещает мне помочь с
моим делом, если я пойду ему навстречу.
—Ты ему рассказал?
—Нет, —пробормотал Нил. —Вероятно, он как-то сам обо всем узнал, —после того, как он проговорил это вслух, его страх словно начал отращивать шкуру. Теперь он не казался таким беспочвенным и абсурдным, теперь Нил ощущает легкое покалывание в груди, уже зная, что после этого ему понадобится вырвать.
Элисон еще раз попытала надежду уговорить его изменить своему выбору прически, но он остался неприклонен. Нил пропустил тот момент, когда в ее руках оказалась миска с уже замешанной краской.
—Так значит, ты уже принял решение?
—Нет, —ответил Нил, буравя взглядом пол. —Я хотел спросить тебя.
—Эу, ну уж нет! Я не собираюсь брать за это ответственность, —брезгливо отмахнулась она. Ее губы искривились, а выразительный вздёрнутый нос обрисовали выступившие складки. —Я думала, ты уже определился. Это ведь очевидно, бестолочь.
—Очевидно? —одна бровь Нила взлетела над второй.
—Конечно, —фыркнула подруга. —Я тебя не первый год знаю. Ты не праведный коп, коим двигают исключительно благочестивые мотивы. Ты тот ещё эгоист и притворщик. Любой полицейский, который следует принципам морали, рано или поздно разобьётся. Срать ты должен на кодекс чести, если он обязует тебя пойти в участок и подставлять этим бездарям щеку и задницу. Разве могут быть сомнения?
Правда в том, что Элисон действительно была права. Нил солжет, если скажет, что работа детектива не приносит ему удовольствие, вовсе нет. Но, скажем так, если подвернётся вариант, откуда выйти на его отца удасться с большей вероятностью, он не раздумывая оставит полицию за спиной. Жаль, конечно, что после этого он потеряет свою пушку и разрешение открывать огонь средь бела дня. Вот по этому он правда будет скучать.
—Так значит, ты предлагаешь?…
—Да, Джостен, я предлагаю тебе принять его условия. И плевать на этих высокородных пидоров у тебя в верхушке и их нахрен никому не нужную клятву, понятно тебе? —выдала Элисон, прокрашивая его корни. —Я надеюсь, мы закончили, потому что больше о твоей работе я слышать не желаю. Иногда я думаю, что из-за своей одержимости ты уже трахаешься со значком.
—К этому близок Кевин.
—Боже, блять, слышать о Дэе я не желаю ещё больше!
***
Натаниэль вернулся домой под полночь. Если, конечно, его кабинет с односпальной кроватью в самом углу можно считать домом.
Он, как обычно, благодарит всех за достойно выполненную работу, прощается с Жаном перед тем, как разделиться у входа в многоэтажку, и поднимается на свой этаж, находу развязывая раздражающий галстук. Дышать становится проще. В коридорах плещется прохладный воздух. Веснински вставляет неброский ключ в замочную скважину, прокручивает того один раз и отворяет дверь в его личное пространство. Воздух тут иной, более теплый и мягкий, вводящий в состояние спокойствия и умиротворенности. Позволяющий расслабиться в
своих четырех стенах.
Натаниэль застывает в пороге, едва не обронив челюсть.
У его рабочего стола напротив двери красовался Аарон, возящийся со своим мигающим ярко-красным диодом. Круг алого света разрезал сумрак комнаты. Завидев Веснинки, андроид тут же бросает нож, коим он пытался избавиться от идентификатора его личности. Даже с такого расстояния Нат может видеть, как девиант боязливо сглатывает.
Монстр подмечает, что нож этот принадлежит ему. Ладони в карманах сжимаются в кулаки. Не то чтобы он это контролировал, но буквально через пару секунд Натаниэль оказывается перед Аароном и хватает того за шиворот рубашки. И даже не думает о том, что своей разъяренной хваткой может ее порвать.
—И давно ты решил, что имеешь право трогать мои вещи или рыться в этом столе?! —прорычал он, даже забыв о том, как сильно изменился его голос. —Еще раз сунешься куда не положено — сильно пожалеешь, —прошипел он ядовито, хватая со столешницы клинок и поднося его к горлу андроида. Он буквально всем телом ощущал подступающую к гортани ярость.
—Что, уже потерял свое великолепное самообладание, Натаниэль? —усмехается Аарон. Веснински может поклясться, что на задворках его голоса уловил еле различимую дрожь. —Я просто искал острый предмет, этот нож лежал на столе. Я взял его не потому, что мне пиздец как всралось копашиться в твоих личных вещах. Успокойся, —на последнем слоге его губы все-таки дрогнули. Бессознательно он попытался скрыть это, закусив нижнюю изнутри.
Нат вжимает острие в его горло сильнее, отчего тот поднимает подбородок выше, пытаясь уклониться от гнева Монстра. Веснински неосознанно переводит свое внимание на его шею — белоснежно-светлую, с ярко выступающей под слоем кожи имитацией вен и жилок, выпирающим кадыком. По ней прокатился ком, когда лезвие вошло на пол миллиметра. Аарона слегка затрясло, в особенности, после того как Натаниэль прижал его ближе к себе. Он очертил кончиком острия линию его челюстей, даже не надавливая, слегка обрисовывая выточенные, словно из камня, контуры. Слева. Справа. На коже девианта показались мурашки, Веснински про себя ухмыляется до пунктика точной программе сексдроидов. Он наблюдает за его реакцией, встречается с Аароном глазами, и тот оттого облизывает губы. Нат поднимает нож с горла на его подбородок, очерчивает нижнюю губу робота. Задерживает лезвие там и меняет положение своей руки с ворота рубашки на бицепс девианта. Сквозь ткань царапает ногтями, и Аарон шумно выдыхает через нос, несмотря на то, что дышать им вовсе не обязательно. Если только сам андроид не решит спародировать человеческое дыхание.
—Мое тело намного устойчивей, чем человеческое. Я не боюсь тебя, —прошептал андроид слегка подрагивающими губами. Из-за ощутимо небольшого растояния между ними, он мог чувствовать гулкое сердцебиение Ната. Веснински обратил внимание, как часто заморгал слегка поврежденный диод на виске Аарона.
—И чего же ты боишься? —произнес он таким же шепотом, слышимый лишь роботу.
Натаниэль, ведомый каким-то странным желанием, наступает вперед, веля андроиду сделать шаг назад. Тот подчиняется без какого-либо сопротивления. Ранее застилающая все чувства злость переросла в нечто иное, более горькое, острое, ощутимое. Его вкус он ощущал во всем рту — на языке, деснах, щеках. Ему было невозможно сопротивляться. Нат не останавливается даже тогда, как Аарон впивается позвонками в стену — вынуждает расстояние между ими сузиться вдвое, отчего его грудь сейчас почти что упирается в грудь машины.
Девиант перестал дрожать. Его глаза, доныне смотревшие в те, что напротив, сейчас опустились ниже. Он снова сглатывает и аккуратно касается кончиками пальцев острия клинка. Веснински истолковывает это, как просьбу убрать нож. Он проводит кончиком полосу от подбородка до самой впадинки между ключицами вместе с рукой Аарона, лежавшей на его. Не особо соображая, что делает, он подцепляет верхнюю пуговицу на его рубашке лезвием и срывает ее, позволяя слегка оголить гладкую грудь андроида. Слышится звук ударившегося о пол пластика. Робот закусывает щеку изнутри.
—Так чего ты боишься?
Андроид не отвечает, просто продолжает сверлить его губы взглядом и оттого что-то внутри Натаниэля сворачивается.
Он отпускает Аарона и швыряет нож на стол.
—Иди спать. Спокойной ночи, —выдает Натаниэль, видя как девиант отходит от стены, чтобы подойти к нему, вернувшемуся к рабочему месту.
—Мне не нужен сон, —недовольно хмурится Аарон, прекрасно понимая, что Нат не может об этом не знать. —Что ты делаешь?
Веснински не отвечает. В этом и проблема, что он не знал. Неизвесность пугает больше всего. Больше он не мог смотреть на него, как на бездушную машину. Аарон мог размышлять, иметь мнение, хоть и слабо, но чувствовать. Но он не был полноценным человеком, его устраивало подчинение программе, и оттого в голове Ната рождается огромный резонанс.
—Не трогаешь меня из-за жалости? К твоему сведению, я не помню ничего, кроме последней ночи там, —наконец не выдерживает андроид, и Нат сразу же поднимает на него растерянные глаза. —Или потому, что считаешь использованного меня не достойным себя, м?
—Аарон, ты всегда несешь из своего рта херню. Хоть сейчас помолчи, а? —выплевывает Натаниэль, чувствуя как возбуждение вновь начала сменять слепая злость.
—А что? Правда глаза колит? —злобно процедил тот, вытаясь спрятать оголенный участок груди своей рукой. —Прости, Натаниэль, что огорчил тебя, —хоть его рот и изогнулся в усмешке, Нат не мог не услышать долю разочарования в голосе.
В следующее мгновенье Аарон оказывается прижатым к столу.
—Я не трогаю тебя, потому что не хочу быть ублюдком, что добивается секса насилием. Я не считаю, будто настолько плох, что никто не захочет со мной спать по своему желанию. У меня еще осталось достоинство.
—Тогда схренали ты испортил мне рубашку? —едко усмехается тот.
—Куплю новую, для меня пока большей проблемой кажется твоя чистая шея.
В кабинете воцарилось молчание. Долгое. И неприрывное. Господи, блять... ну почему ему иногда так сложно бывает промолчать?
—Аарон, это не ты, а программа тебе диктует повиноваться, —да, вероятно, это именно то, что он хотел сказать пару мгновений назад. Естественно, до того ужасного комментария о его шее.
—Пиздец, то есть
это тебя смущает? —возник андроид, запрыгивая на стол. Он с силой хватает Натаниэля за затылок, и тот не видит причин возражать. —Детка, если бы ты знал, как мне похуй, ты бы заплакал, —шипит Аарон раздраженно ему в губы, но тут же, будто опомнившись, отодвигается с кривым выражением лица. —Фу блять, говорю, как пидор.
—Мне смешно наблюдать, как девиация в тебе упорно пытается вытеснить заводские настройки, —подмечает Веснински, чувствуя, как узел сомнения в груди начинает развязываться.
—Можешь смеяться, пока трахаешься со мной.
Натаниэлю понадобилось не больше секунды, чтобы поддаться вперед, навстречу к Аарону. Андроиду удается завладеть всеми его вниманием и губами, резко вонзившись в него своими агрессивными поцелуями. Диод на виске вновь бешено заморгал. Натаниэль по инерции берет его за поясницу, подтягивая к себе, ему требуется мгновенье, чтобы отдышаться, перед тем как снова завлечь девианта обратно. Губы болят, челюсти ноют, ощущение чужой слюны на языке рождает появление мурашек на спине. Только сейчас Нат обращает внимание, что за то время, как робот поселился у него, он стал пахнуть иначе — от его шеи и волос шел легкий шлейф древесины и медикаментов. Когда Веснински слегка надавил на него, желая положить на стол, тот протестующе простонал в поцелуй. Аарон накручивает его волнистые локоны на пальцы и с силой оттягивает, с акцентным чмоком отстранясь от него.
—Знаешь, мне даже нравится, как ты зовешь меня "деткой"
—Ты та еще тварь, Веснински —бросает девиант, прежде чем снова прижаться к нему и зарыться ладонями в его волосы. Натаниэль не может сдержать улыбки.
Он прерывисто выдыхает, когда рука Аарона спускает к его брюкам. Ширинка грозится порваться от сдерживаемого напряжения. Андроид не дает времени сомневаться — стоило Нату о чем-то задуматься, как тот тут же, словно почувствовав это, кусает его за нижнюю губу и сжимает сквозь ткань в своей руке. Веснински процеживает воздух сквозь зубы, отстранясь от него, чтобы прильнуть к оголенной шее. Он кусает кожу за ухом, цепляет мочку. Аарон рычит что-то несвязное в ответ и оголяет его, приспустив штаны вместе с бельем.
Прохладный воздух опаляет кожу Натаниэля, мимолетные прикосновения холодных пальцев заставляют глаза закатиться, андроид завлекает его в новый поцелуй. Этот выходит спешным, горячим, влажным. Нат шипит в плечо андроида, когда его рука касается паха целиком. Он скалит зубы на плечо Аарона. Девиант довольно хмыкает, когда сбитое дыхание босса мешается с беспорядочными укусами и поцелуями. Веснински целует горло подчиненного, он чувствует, как под языком дергается его кадык.
С первым движением руки до основания у Натаниэля заканчиваются слова. С первым стоном он затыкает себя очередным поцелуем в раскрашенные и опухшие губы. Он запускает руку девианту под рубашку, находя пальцами его позвонки. Аарон послушно поддается его ладони, когда он начинает очерчивать изгибы его позвоночка, ребер и лопаток. Когда Нат проходится ногтями по коже, андроид неожидано стискивает его в своей руке, отчего тот захлебывается собственным стоном.
Он ускоряет свой темп, отчего у Веснински подкашиваются ноги, так что он закидывает свои на его бедра, притягивая еще ближе к себе. Еще пару толчков. Натаниэль разрывает поцелуй, чтобы пробежаться губами по ушной раковине девианта. Под ладонью у него высыпают мурашки. От такого тесного контакта начинало трясти — Нат бедрами ощущал Аарона, его небольшую руку на собственном члене, тепло от его губ на своих деснах. В комнате больше не прохладно, не тепло, а по-настоящему жарко, в особенности, когда этот самый Аарон доводит Веснински до края. Последний стон растворяется в ключицах андроида.
—Не надумывай лишнего. Мне просто захотелось этого с тобой. Ничего более
—Ничего более, —соглашается Натаниэль, одобрительно мазнув губами по ложбинке под горлом. Аарон слегка напрягает ноги, но ничего не говорит в ответ.
Нат тоже молчит. И в этом молчании они заканчивают сегодняшний день.
