Kémya

...о0о...

Грима успел встретиться с Эовин раньше Лили, однако, по неким непонятным, подозрительным причинам, он не рассказал о том, что Лили, воспользовавшись магией, подожгла его одежду. Лишь то, что она подслушала их разговор в тронном зале, и Эовин, пусть и по природе своей снисходительная, данное действие не оценила. Лили прекрасно понимала, что Грима, будучи королевским советником, обладал слишком большой властью, и даже Эовин не могла ей противиться, а потому спорить не стала. Тайна этого происшествия будто облаком нависла над Медузельдом, грозясь в любой момент по приказу Гримы обрушиться дождём. Будто тот ждал подходящего момента, чтобы нанести сокрушительный удар тогда, когда тот принесёт ему наибольшую пользу или же большое удовлетворение. Не желая чувствовать это нависшее напряжение, Лили проводила свои дни вне пределов Медузельда насколько то было возможно. Пусть то и отняло много времени и усердия, но она доказала Эорлунду, что она учится быстро, тем самым заставив его хоть немного открыться ей. Хотя Эорлунд не знал этого, но именно поддержание огня в кузнице помогло Лили узнать, как работает её магия в этом мире. Она догадалась, что недавний инцидент был беспалочковой магией, а ещё невербальной. Такой, какой она пользовалась будучи ребёнком, даже до того, как она познакомилась с Северусом, веря, зная, что то было совершенно нормально, совершенно естественно. Такой магией, что за годы её обучения в Хогвартсе и взросления сошла на нет. И возможно, ответ именно в этом и заключался. Волшебные палочки были лишь инструментом, позволяющим направлять и контролировать магию, как она узнала на Истории Магии, и многие народы мира даже не нуждались в палочках, чтобы колдовать. Только подобная магия была другой, и казалось, будто та исходила из окружения вокруг неё и изнутри неё. В пламени кузницы крылось доказательство того, что её магия не была потеряна, и этот факт вновь разжёг чувство того, что не всё ещё потеряно. Если Эорлунд не нуждался в её помощи, Лили шла к Гизли. Наступил сезон урожая. Казалось, будто все жители Эдораса вышли на фермерские поля чтобы помочь и чтобы собрать на склонах холмов множество съедобных и целебных трав. Она носила корзины с петрушкой, хмелем, капустой и многим другим в специально отведённые места. Чувство единства среди жителей Эдораса было зрелищем поистине прекрасным. Даже живя в бедных условиях, никто не голодал или не оставался без крыши над головой, поскольку все всегда были готовы помочь друг другу. Это было совсем не похоже на Коукворт, здесь не было никаких мостов, делящих всех на бедных и богатых. Никаких противостояний. Даже королевская семья жила скромной и трудолюбивой жизнью со своим народом в отличие от тех, что были в Англии. Желание вернуться домой и найти Северуса было куда сильнее, чем новообретённая любовь к Эдорасу и его жителям, однако, хоть на некоторое время, малая её часть не возражала против того, чтобы остаться здесь. Здесь можно было отдохнуть от суматохи её прежней жизни. Гизли попросила Лили принести ей домой корзину с растением, название которого сама Лили не знала, и подождать её там. Она успела отнести много корзин с тем же растением в сараи к коровам и свиньям, где скотины с радостью его ели, словно сорняк этот был очень питательным. Будучи у Гизли дома, она взяла из корзины немного этой травы и попыталась понять, что это может быть. Широкие и бледные листья растения напомнили ей об окопнике, который Петуния любила выращивать в их саду. У сорняка были маленькие белые цветочки, однако лепестки были не настолько ослепительно белыми, как у Симбельмюнэ. Лили потёрла листья друг об друга, и в воздухе завитал сладковатый аромат, который напомнил напомнил ей что-то, что она могла описать лишь как цветущий сад или что-то чистое. Аромат принёс спокойствие её разуму, и возможно именно по этой причине Гизли попросила принести корзинку данного растения ей домой. Было в этом сорняке нечто особенное, и Гизли это знала. В скором времени Гизли пришла с вязанкой дров в руках. – Вижу, ты уже пытаешься понять, что это, – сказала она, а на лице её образовалась красивая улыбка. Она подложила пару брёвен прямо в очаг и сделала из соломы небольшое гнездо. Она создала дым, треня друг об друга палочки, и перенесла жар к соломе, осторожно раздувая пламя. Она осторожно подложила под брёвна горящую солому, и в считанные мгновения вся комната была наполнена светом и теплом. – У тебя так просто получается, – сказала Лили, впечатлившись тем, как легко Гизли разожгла огонь. – С достаточной практикой, всё становится просто, – ответила Гизли, подмигнув. Она взяла стул и села напротив Лили. – И что ты успела выяснить? – Что это не обыкновенный сорняк, – сказала Лили. Она потёрла ещё пару листьев друг об друга и втянула приятный аромат со сладким наслаждением. – Однако, кажется, будто все просто кормят им скот. Что в этом растении такого особенного? Гизли взяла некоторую часть травы в собственные руки и поднесла их к носу. – Очень напоминает весенний вереск, – сказала она, будто пребывая в старых воспоминаниях. – Ты совершенно правильно подумала, что это не обыкновенный сорняк. Мне верится, будто в тебе самой есть нечто волшебное, Лили. И я говорила об этом с госпожой Эовин. Она рассказала мне, что ты называешь себя ведьмой, чему я нисколько не удивилась, учитывая твои познания. – Ты не будешь меня бояться, если я скажу, что это правда? – осторожно спросила Лили. Гизли покачала седой головой. – У людей есть причины бояться. На Востоке замешана Тёмная Магия. Могучая, но не менее ужасная. Но я верю в то, что магия в своей сути нейтральна. Магия просто существует, и то, как она используется, зависит лишь от того, кто ею владеет. Я верю, моя дорогая Лили, в то, что в твоём сердце живёт добро, и потому, какова бы твоя магия не была, я знаю, что она исходит из места любви, и любовь эта сильна. Добрые слова Гизли тронули Лили до радостных слёз. – Спасибо тебе, – прошептала она в ответ, вытирая с лица слёзы. – Очень рада узнать, что ты меня не боишься. – Никогда бы не сумела, – сказала Гизли. – Пожалуйста, позволь мне рассказать об этой чудесной траве в твоих руках. Мне кажется, что за время пребывания здесь тебе она ещё не раз встретится. Лили посмотрела прямо в мудрые глаза Гизли, и таившаяся в их глубине искорка выдавала, что Гизли держала в себе куда более глубокое понимание этого мира чем могло показаться. Она была уравновешенной, начитанной, и её скромная жизнь казалась скорее выбором, а не случайностью. – Я хочу узнать больше, – ответила она. – Растение, что ты держишь в своих руках, было привезено в Средиземье Нуменорцами. Ныне они известны как Дунэдайн. Благородная раса Людей, которых Валар благословили даром; они выше, мудрее и живут куда дольше прочих смертных. Эовин сказала, что ты прочитала историю Дома Халет, и потому знаю, что история Нуменорцев тебе знакома. Нуменорцы назвали растение Ателас, и они настолько любили его целительные свойства, что считали, что ему должно расти по всему Средиземью. За все те годы, прошедшие с момента их прибытия в Средиземье, знания об этой траве потерялись в истории, и теперь только лишь Дунэдайн и Эльфы ещё знакомы со свойствами Ателаса. Высшие Эльфы назвали его Асэа Аранион, что значит "лист королей" на их языке. И именно поэтому мы, носители Общего Наречия, зовём его Королевским Листом. Согласно фольклору Гондора, соседнего нам королевства Юга, Ателас особенно силён в руках Короля. В истории Гондора есть стих, и звучит он вот так: Когда повеет Чёрной Мглой, И встанут призраки стеной, Чтоб свет в кpомешной тьме не гас, Приди на помощь, Ателас! И, умиpающих целя, Вернись в ладони Короля! – Но у Гондора не было короля на троне уже почти тысячу лет, – продолжала Гизли. – С тех самых пор, как Эарнур, тридцать третий король Гондора, скрылся за стенами Минас Моргул, не оставив после себя наследника, который мог бы занять престол. Наместники Гондора правят как заместители трона, и по сей день ожидая возвращения законного наследника престола. – Ты веришь в то, что этот законный наследник существует? – с любопытством спросила Лили. – Существует ли тот, кто смог бы наделить Ателас его особенными свойствами? – Я не просто в это верю, – сказала Гизли с лёгким огоньком в глазах. – Я знаю это. Да мне повезёт в моём преклонном возрасте увидеть возвращение Короля Гондора! – А что за Чёрная Мгла из стиха? – спросила Лили. – Это Чёрное Дыхание: сила, дарованная Назгул, – сказала Гизли. – Некогда они были великими Людьми, однако пали во тьму многие годы назад. Они закутаны в плащи, поскольку они бесформенные существа. Сейчас мы их зовём Чёрными Всадниками, а знаешь почему? Лили обдумала ответ, вспоминая огромное стадо лошадей, которое пронеслось мимо неё когда Эовин показывала ей могилы своих предков. – У вас очень мало чёрных лошадей, – наконец ответила она. – Их всех забрали? – Орки их забирают, – ответила мрачно Гизли. – Несколько лет назад, слуги Властелина Чёрного Края предложили нам за наших коней приличную сумму. Но наши Всадники отклонили щедрое предложение, поскольку мы знали, что коней использовали бы во зло, и это против наших принципов. С тех самых пор орки стали нас грабить, забирать только чёрных лошадей, и наша вражда с ними ожесточилась. И вновь, несколько лошадей забрали прошлой ночью. Поэтому Лорд Эомер и Эльфхельм умчались к восточной границе со своим эоредом в надежде вернуть наших коней. Лили поняла, к чему вела Гизли. Собранный ею Королевский Лист был предназначен для Всадников, которые скоро вернуться, и некоторые будут определённо ранены, если не хуже. Даже без целительной длани законного Короля трава обладала некоторыми целительными свойствами. – Как нам подготовить его? – спросила она. – Всё довольно просто, – начала объяснения Гизли. – Нам нужно кипятить его в воде, а затем уже водой будем обрабатывать раны, чтобы они не гноились. За все те годы, что Всадники возвращались из сражений, он меня ещё ни разу не подвёл. Исходя из описания Гизли, можно было подумать, что эта трава действовала как мощный антисептик. Лили помогла ей вскипятить воду в чугунных чайниках, висящих над огнём на вертеле, и перелила воду с Королевским Листом в деревянные вёдра. Вздымающийся пар пах словно утренняя роса, благоприятно влияя на настроение обоих женщин, оставляя на их сердце лёгкость, а сами они чувствовали себя свежо. Близ городских ворот земля затряслась под стуком копыт; Всадники вернулись. Из горна раздался низкий грохочущий звук. Казалось, будто он предупреждал об опасности. – Это Горн Марки, – сказала Гизли, и доброе выражение её лица сменилось на озабоченное. – Того я и боялась. Им нужна наша помощь. Возьми пару чистых тканей с полок и отнести вёдра к воротам, скорее! Лили исполнила приказ Гизли, и когда она вышла наружу чувство безмятежности, оставшееся в ней от пребывания в доме Гизли, сменилось чувством страха. Жители Эдораса, в большей степени женщины, выбегали из домов. Среди них Лили с Гизли нашли Эовин, ведущую толпу с Хамой чуть позади. Страх исказил лица всех присутствующих как только ворота были открыты, и Всадники зашли в город. Более дюжины лошадей вернулись без наездников. Многие другие несли раненых воинов, и крики агонии пробирал её до костей. Изогнутые, грубо изготовленные клинки прошли сквозь плечи, грудь и ноги, и теперь взору была открыта будто разрезанная ножом мясника кожу. Кровь стекала с лошадиных боков, и та образовывала лужицы крови, и неожиданное зловоние заставило её прирасти к земле в полном шоке. Привязанных к лошадям ссади, она впервые увидела то, что должно было быть орками. Это были гуманоидные существа, низкорослые, кривоногие, землистые и на вид коварные, точно такие, какими их описал Хама. Они не двигались и не издавали ни звука, и она догадалась, что те были мертвы. Она не могла сказать, умерли ли они до того, как их привязали к лошадям, или же по пути в Эдорас. Но они были мерзкими, от них несло потом и серой, и она без проблем поняла, почему в Рохане они были нежеланными гостями. – Лили, пожалуйста, воды! – это Эовин её позвала. Лили оторвалась от разыгравшейся перед ней ужасающей сцены и в спешке подбежала к Эовин, которая зажимала глубокую резанную рану на руке своего брата. Лили промочила ткань в отваре и заместо Эовин надавила ею на руку. Вздох облегчения сорвался с губ Эомера, кровь протекала сквозь тряпку, и Королевский Лист делал свою магию. – Мы попали в засаду с севера, – спешно сказал он, будто всё ещё запыхавшийся после боя. – Всё больше и больше орков выползали из мест, откуда они на нашей памяти не выползали. Павших воинов мы похоронили, сложив тела в кучу и засыпав землёй... мы не смогли вернуть ни единой лошади. Громкий крик рассёк воздух; позади них, женщина сжимала тело юноши. Свет его жизни покинул его очи, и сердце Лили разбилось будто стекло. – Ты справишься, Лили, – прошептала Эовин, заметив растущую в ней слабость. Лили всеми силами постаралась взять себя в руки, но осколки разбитого сердца болезненно пронзали всё её тело. Она видела, как её собственные руки принимаются за работу, но не её разум, будто она наблюдала за чужими действиями. Она прочистила больше ран. Держа сделанные из рога иглы, она зашивала раны льняной нитью в меру своих ограниченных возможностей. Руки её были в крови, её одежда и лицо были от волнения мокрые от пота, который она стирала со лба. Достаточно сильные мужчины несли тех, кто не мог ходить, домой, а погибших близкие относили в могилы. Последнее, что Лили помнила, это как она отводила оставшихся без наездников лошадей в стойла, и разум её не вернулся в тело пока она не опустилась в горячую воду в бане, наблюдая за тем, как кровь покидает её руки, будто разлитые в воде красные чернила. – Подобное зрелище – не место для таких неженок как ты. – раздался за её спиной холодный голос Гримы, и волосы на её затылке встали дыбом. Она была голая, уязвимая и совершенно одна. Лили с безразличным видом глянула в его сторону через плечо, не желая показывать, что она его хоть как-то боится. – Разве это не делает тебя неженкой? – непринуждённо ответила она, глядя ему в глаза. – Не видела тебя, когда Всадники вернулись, и не видела, чтобы заботился о них. Или мои глаза меня обманывают? Грима отвечал ей с кривой улыбкой. – У меня иные обязанности, и ты должна это знать, учитывая твою склонность к подслушиванию. Так скажи мне, Лили из Дома Гриффиндора, кто этот твой друг, которого ты потеряла? – Похоже, не только я склонна подслушивать, – ответила Лили. – Тебе какое дело? – Хочу знать больше о тебе, ведьма. – Грима бездвижно стоял на месте. – Твои мотивы. Желания. Причина, по которой ты здесь. – Не тебе это знать, – прошипела Лили. Кривая улыбка Гримы стала шире. – И не родственникам Короля знать, что ты можешь сжечь весь дворец одним лишь взглядом. Лили могла бы поспорить, однако она понимала, что тот сейчас контролировал ситуацию. – Мой друг очень похож на тебя, – таки признала она. – Сильно отличается от всех остальных. – Продолжай, – сказал Грима. Лили заметила, как он шагнул ей навстречу, и развернулась, схватившись за край ванны, глядя на него снизу-вверх. – Мы познакомились ещё детьми, – продолжала Лили. – Видишь ли, там, где мы выросли, дети выглядят совсем как я. У некоторых волосы каштановые, у других золотистые, как у здешних. Есть даже рыжие, как я, но мы все в общем и целом похожи. Но не мой друг. Его волосы чёрные, а кожа... другая, и тому причина мать его отца. Она маленькой девочкой приехала с дальнего Востока на Запад, когда правление западной империи над Востоком кончилось. Она влюбилась в человека с Запада, и, пусть их свадьбу не одобряли, они женились, поскольку любовь была для них важнее мнения своих семей. И из этой любви был рождён отец моего друга. Его жизнь была тяжёлой и остаётся такой и по сей день, поскольку он не совсем вписывается ни в людей с Востока ни с Запада. Ты понимаешь, к чему я клоню? – Полагаю, что да, – ответил Грима с трудом. На его лице более не было ухмылки. – Мой друг очень похож на свою мать, – сказала Лили несколько уверенее, – но, конечно, что-то он унаследовал и от отца, и от этого его жизнь была тяжела. Его высмеивали. Над его внешностью смеялись. Дети, и даже взрослые, говорили ему, что он немытый. Грязный. Говорили, что ему надо стереть с лица грязь, будто он был виноват в том, что родился с такой кожей. – почувствовав себя сильнее, рассказав историю Северуса, она поднялась из воды и шагнула навстречу Гриме, что не отводил взгляда с её глаз. Она понизила голос до шёпота, вынуждая Гриму слушать внимательнее. – Это и твоя история, верно, Грима? История того, кто разрывается меж двух огней? В его глазах промелькнуло нечто, будто подтверждение её слов. – Продолжим разговор позже. – развернувшись, он оторвал свой взгляд от её глаз и ушёл прочь, шелестя плащом на выходе из бани, а после захлопнув за собой дверь. Влажные капли крови коснулись её губ, оставляя на них железный вкус смерти и победы. Примечания: З/А Важная заметка о персонаже Лили. Время от времени, я получаю комментарии (в основном анонимные на FFN) к моим историям с Лили, мол она слишком ОС (оригинальный персонаж). Но на этом всё не кончается. В некоторых комментариях её называют слишком наивной. Слишком эмоциональной. Слишком застенчивой. Слишком придирчивой. Слишком вспыльчивой. Слишком неумолимой. Слишком гордой. Слишком снисходительной. Манипулятивной. Грубой. Cобственницей. Властной. Нерешительной. Слабой. Недостойной Северуса (извините, но люди не трофеи), и просто напросто сукой. Это так, к примеру. Лили было всего шестнадцать, когда она поссорилась с Северусом. Как часто они виделись и разговаривали после этого (во время обучения и после), мы можем только догадыватья. Я сделал/ла креативное решение в этой истории: Лили использовала время их разлуки чтобы обдумать всё, и поэтому истории начинается в начале их седьмого курса. Это не противоречит тому, что в каноне Лили выбрала свою собственную безопасность и убеждения, что не делает её неумолимой сукой (как её называли). Лили и есть ОС, и она таковой является потому, что в истории любого автора она ОС. В каноне, мы знаем лишь немногое о ней как о персонаже из предвзятых историй других, которые рассказывали Гарри. Это включает точку зрения Северуса, который держал её на высоком пьедастале до самой своей смерти. Роулинг любила использовать символизм в своей волшебной истории, и я лично считаю, что Лили скорее символический персонаж. Она мученица, пожертвовавшая собой ради чего-то невероятно важного. Лилии, цветы, ассоциируются со смертью и Девой Марией. В общем, речь о потери невинности (не физической), что относится и к Северусу после потери Лили. Лили – символ любви и жертвенности, но мы, фикрайтеры, можем сделать из неё абсолютно любого персонажа, поскольку она никогда хорошо прописанным персонажем не была. Мой Северус так же был назван ОС, не но ранее упомянутыми. Эта проблема истекает женоненавистического места. Очень неприятно видеть, что некоторые до сих пор чувствуют нужду указать на каждый недостаток женщин. Будто женщине непозволительно иметь иррацианально обоснованные эмоции, или быть неправой, быть высокомерными иногда, или твёрдо стоять за своё мнение, даже если оно резко констрастирует с мнением остальных. Поведение женщин всегда будто под увеличительным стеклом, и если женщина делает что-то, что считается неуместным или неправильным, то высмеивается. Это нормально ошибаться или делать что-то неправильно. Это нормально быть таким в реальной жизни, и это нормально для выдуманного персонажа (которые, заметьте, являются отражением работы нашего внутреннего мира). Моя Лили гордая ОС потому, что в ней есть маленькая частичка меня. З/А В этой истории я использую две книги о растениях и деревьях. Одна из них – "Флора Средиземья", которая описывает реальные и выдуманные растения в легендариуме Толкина. Вторая – "Гайд по Медицинским Травам". Эту книгу я использовал/ла потому, что в книге используются научные доказательства медицинских свойств растений. З/А "Несколько лет назад, Властелин Чёрного Края предложил за наших коней приличную сумму, но мы ему отказали, поскольку он бы использовал их во зло. И тогда он послал орков грабить нас, и они забирали лишь чёрных лошадей: таких осталось совсем мало. Поэтому наша вражда с орками настолько ожесточённая." – Эомер, Две Твердыни. Поэтому у Назгул чёрные лошади. З/А Эоред – отряд обученных всадников и лошадей у Рохиррим. В одном Эореде 120 всадников и один капитан. Полный сбор эоредов называется эохерэ. Один эохерэ насчитывает 100 эоредов. З/А Книги иногда могут запутать, поэтому объясню. Термины "орк" и "гоблин" используются в отношении одной и той же расы. Орк = гоблин, гоблин = орк. Это иногда раздражает, когда читаешь книги впервые, и не совсем понимаешь, почему в одном параграфе оба термина путаются: – Ни звука, только ветер, – сказал Гимли. – Рядом гоблинов нет, разве что уши у меня деревянные. Будем надеяться, что Орки успокоились на том, что выгнали нас из Мории. Единственная возможная теория заключается в том, что Орк – официальное название, поскольку написано с заглавной буквы, а гоблин – простонародное название, которое пишется с маленькой буквы.