...о0о...
Символ Даров Смерти поблескивал на шее Палландо. Мантия-Невидимка, Воскрешающий Камень и Бузинная Палочка в единении. С тех самых пор, как они ступили на Край Волшебников, это стало его миссией – делом всей его жизни – вновь обрести могущество и бессмертие. И постепенно у него получалось: он нашёл Бузинную Палочку у Микея Григоровича, который таки не сумел узнать, кем был вор, и что за палочка была у него во владении, и продолжал заниматься своим ремеслом и по сей день. Палландо горевал по своему потерянному бессмертию. Упадок времени не жалел большинство в этом краю, и он страшился смерти, ибо здесь души Волшебников ни чем не отличались от душ Людей, и даже Валар не знали, какая участь ждала тех после смерти. Палландо знал, где был Камень. Он почти заполучил его, но тот был выкран прямо у него из под носа каким-то наглым учеником Хогвартса. Камень вырвали из рук Морфина Мракса будто жалкую безделушку! Он был глубоко разозлён и отыгрывался не единожды на Алатаре. Он выследил этого ученика. Нашёл его в тёмных закоулках Волшебного Мира, когда тот не был в Хогвартсе. Он работал в Боргин и Беркс летом. Тратил время в Особняке Реддлов в Литтл Ханглетоне в последние два года своего обучения. Он даже дал себе новое имя – Лорд Волдеморт. Лорд – будто был он благородного происхождения, а не простым сиротой. Но людей тянуло к его могуществу, и он осыпал сладкими речами тех, кто был верен ему. Вскоре и ему самому пришло приглашение во внутренний круг Лорда Волдеморта, и он долго обдумывал его. Но ему не выпало возможности встретить этого юного Лорда, поскольку Алатар одолел его в поединке до того, как он сумел принять решение, и забрал Бузинную Палочку, а после запер в его собственной же темнице. Он, однако, не знал ничего о Мантии. В последний раз владел ею сын Игнотуса Певерелла, и тот не оставил после себя мужского наследника, и Мантия была потеряна в истории с тех пор. Алатар искал её, это было его заданием, и он всё изучал свои книги в поисках ответов, но впустую. И теперь Алатар поведал ему об ещё одном Кольце. Четвёртом Кольце Власти, которое он долгие годы втайне носил на пальце. Которое дал ему Кирдан Кораблестроитель на сохранение, которое давало ему свет и жизнь, пока Палландо в одиночестве справлялся с трудностями Средиземья. И Кольцо теперь было потеряно вместе с двумя его учениками, и вскоре задание, на которое послал Оромэ Алатара, будет провалено, и провал ждал всех остальных Истари. Он был зол на Алатара, больше, чем когда-либо. Но в тоже время он никогда не был так благодарен. В восторге, даже, что был путь обратно в Средиземье, поскольку Кирдан рассказал Алатару о Прямой Дороге, по которой можно было достичь его берегов на корабле. Вновь достичь бессмертия, о котором он так отчаянно желал. Достичь Валинора, вновь обрести дом в Чертогах Ниенны. Вновь прогуляться по Садам Лориена с Ирмо и Эсте, взобраться на вершину Горы Теникветиль и вновь выслушать мудрость благословенных слов Манвэ. Но ничего из этого у него не получится пока Властелин Колец не встретит свой конец, пока Истари не исполнят свой долг. Был корабль, что был теперь в руках нового молодого директора Дурмстранга, Игоря Каркарова. Испанский Галеон, поднятый с морского дна, словно восставший мертвец. Тот мог плыть под водой, путешествовать по озёрам, и теперь стоял в озере на границе Норвегии, Финляндии и Советского Союза. И на этой границе стоял Дурмстранг, скрытый от взгляда простого люда, а для волшебников и ведьм – могучая твердыня. Настал час сломить незримые оковы, привязавшие его к этому краю. Грамофон испускал камерную музыку, и они сжимали чашки с чаем пока Алатар рассказывал о том, как он потерял Кемью, что ждала на дне Великого Озера все эти долгие годы. Чай и музыка всегда пригождались им тогда, когда они нуждались в радушной беседе, и казалось, будто последние тридцать два года его заключения никогда и не случались, пока они сидели друг напротив друга в его замке. Большая часть его обожания и уважения к мудрецу пред ним увяла за годы, но любовь его к нему нисколько не стала меньше. Она осталась нетронута и нерушима, несмотря на то, что тот не был с ним честен, несмотря на все их ссоры и противостояния. – Простишь ли ты мою старую душу за то, что я повёл тебя за собой в жизнь, которой ты не желал? – спросил Алатар со слезами на его добрых голубых глазах, подняв стыдливый взгляд на Палландо. – Как же не простить, если все твои деяния ты вершил из любви, – ответил он....о0о...
– Сахарное перо, – прошипела она сквозь поджатые губы. Выпрямив спину и вскинув голову, Минерва МакГонагалл нетерпеливо ждала, пока уродливая гаргулия откроет ей путь, и быстро поднялась по винтовой лестнице, что вела в кабинет Директора. Прошло больше трёх недель с тех пор, как Лили Эванс и Северус Снейп исчезли с лица земли, и несколько дней с тех пор, как Альбус Дамблдор покинул – нет, бросил школу без единого слова. Она, как Заместитель Директора, взяла на себя его обязанности, и те, мягко говоря, чуть ли не полностью истощили всю её магию и силу. Министерство опустило руки. Несколько недель они обыскивали Великое Озеро, с поверхности до самых глубин, каждый закоулок. Всё, что было найдено – это зияющая дыра на дне Питером Петтигрю, и этого было достаточно Минестерству чтобы назвать всю ситуацию несчастным случаем и сдаться. Дамблдор не был здесь и не наблюдал за тем, как представители Минестерства собирали вещи и покинули их. Не был здесь и не видел, как родителей Лили и Северуса оповестили о том, что вся надежда найти их детей потеряна. Не был здесь, когда ученикам и сотрудникам было сказано, что от потерянных вероятно ничего не осталось, и он не был здесь и не видел, как собственная неудача мучила всех их. Его не было здесь вообще. Горячо распахнув дверь кабинета нараспашку, Минерва с облегчением обнаружила, что внутри был только Феникс Фоукс,и тот сидел на своей жёрдочке. Она прошлась на другую сторону комнаты и организованно, будто неким заученным движением, села за стол Дамблдора. Скрестив ноги так, что её колени плотно друг к другу прижимались, она принялась обыскивать стол в поисках хоть единого намёка на местоположение Директора. Повсюду были разбросаны серебряные приборы, а быть может простые безделушки. Некоторые из них были разобраны на части будто пазл. Другие же двигались, испуская дым. Она не нашла ни записки, ни письма, ни даже пары слов на полях взысканий ученикам. Она повертела своей еловой палочкой между пальцев и беззвучно вздохнула. Кабинет казался холодным и неприветливым пока её дорогого друга не было в нём. Столетия знаний, накопившиеся в этом помещении, будто бы давили на неё, удушая, нежели радушно открывали себя ей. Осевшей в их мире тьмы было просто напросто слишком много. Она ужасно ошеломляла, подавляла, и сердце её саднило от горя. Слёзы скапливались на уголках её глаз, но она сдержала их, а иначе она не была бы достойна отваги Гриффиндора. Не настал час оставить всю надежду. Как раз наоборот, настал час обрести любую возможную надежду. Надежду на то, что потерянные ученики были живы, а Директор Хогвартса вернётся. Она оглядела комнату, и её взгляд зацепила одна из серебряных конструкций на полке слева от неё. На полке стояла большая стеклянная пирамида. В самом центре была полая сфера на вертикальном стержне. Пирамида показалась бы ей не особо значимой, если бы только эта конструкция была бы либо разобрана на части либо же двигалась. У пирамиды не было предназначения, и она пылилась на полке, и Минерва поняла, что к чему. Она взяла конструкцию с полки и поставила перед собой на стол, чувствуя слабую дрожь в руках пока она открывала шаткую дверцу пирамиды. Снаружи казалось, будто внутри ничего не было, поскольку стекло было толстым, но на деле внутри, облокатившись о полую сферу, была книга. Аккуратно достав её оттуда, она прочитала название: "Сказки Барда Бидля". Редкое первое издание, выпущенное в пятнадцатом столетии. Голубая обложка уже почти обратилась в прах, а страницы пожелтели и слабо пахли миндалём и цветами ванили. Корешок громко затрещал в знак протеста, когда она открыла книгу. На первой странице она увидела знакомый петлявый почерк, выводящий имя владельца тёмно-зелёными чернилами. Первая буква имени "А" в форме треугольника. Внутри треугольника сфера с чертой по центру, будто зловещее око, угрожающе глядящее на неё в ответ. Она почувствовала себя беспокойно. Минерва пролистала книгу, и на первой странице Сказки о Трёх Братьях оказалось письмо. Письмо выглядело так, будто оно хранилось в книге долгие годы, ожидая своего часа в мирном ожидании до этого самого момента. На нём было написано её собственное имя, на сей раз написанное голубыми чернилами. Не желая оттягивать неизбежное, она сломала печать и начала читать. Моя дорогая Минерва, Если ты читаешь это значит, что я покинул вас. Покинул не потому, что пал духом и струсил, а потому, что настал час вернуться на мою загадочную родину. Я бы туда вернулся только если бы случилось что-то невероятно важное, и оно привело бы меня туда. И, кажется, случилось. Мы много раз говорили об этом ранее, и мне стало ясно, что тебе не надобно видеть моего ухода. Геллерт Гриндевальд и я скроены из одной материи, а потому наши судьбы связаны в каком бы месте мы бы не были. Пока ты читаешь мои слова, мы уже отправились в свой путь через Великое Озеро, либо же близки к этому. В любом случае, настоятельно прошу тебя не искать меня. Это было бы глупо. Но не бойся моего ухода, поскольку я вернусь раньше, чем этот мир обратится в пепел. Я не сомневаюсь, что, на некоторое время, ты справишься с моими обязанностями. Долгие годы ты была моим наставником, голосом разума, моей путеводной звездой, дорожайшей из моих друзей. Я верю в тебя, и свою веру передаю тебе. С любовью, Альбус Дамблдор. Немые слёзы стекали по её лицу когда она оторвала взгляд от письма, не имея сил их более сдерживать. Альбус всегда был для неё загадкой с самой их встречи, и загадки только накапливались годами. Его странные отношения с Гриндевальдом, их странная одержимость бессмертием. Будто они ей владели, но потеряли. Обладание Бузинной Палочкой и бесчётные часы, потраченные на поиски Мантии-Неведимки. И теперь он заговорил об ином мире, откуда он родом. И о своём путешествии через Великое Озеро туда, что бы это не значило. Казалось, будто он самого начала знал, что однажды ученики могут исчезнуть на дне Озера, и что ему придётся отправиться самому на их поиски. Исчезновение Лили Эванс и Северуса Снейпа было со всем этим как-то связано, и это было важным настолько, чтобы покинуть школу в разгар войны. В этом не было смысла. Тело Минервы сотряслось, но не от страха. Бушующий огонь вскипел в ней впервые за долгие годы, и жёстко взмахнув рукой она скинула стеклянную пирамиду со стола, и та упала на пол, разбившись на миллионы кусочков. Если бы её не поглотил гнев, то она услышала бы звуки шагов, быстро покидающие комнату, и взмах невидимого плаща....о0о...
Воздух весь наэлектризовался, и напряжение чувствовалась на кониках пальцев всех тех, кто находился в комнате. Больше тридцати трёх лет прошло с того дня, когда Капитан Снейп принял решение, приведшее к гибели всех его людей, и он впервые с тех пор оказался в доме того самого демона, что лишил его работы и дела жизни. Лидерства и авторитета, достоинства и гордости. Этот человек стал символом его падения. Тот самый человек, чья дочь пропала вместе с его собственным сыном. Тобиас не верил ни в предназначение, ни в веру. Совсем не как его мать, однако теперь он не мог не чувствовать, будто его с Эрвином Эвансом судьбы переплетены неким космическим вмешательством – или божественной комедией, как ему больше нравилось. Его собственная версия реального путешествия через ад. Он сидел за обеденным столом человека, что охранял девятый и последний, самый нижний, слой, обедая с Иудой и Кассием на вершине их замёрзшего озера. Эрвин Эванс предложил ему чай, и он был вынужден согласиться. Они четверо сидели за столом в неловком молчании пока Петуния хлопотала на кухне. Было слышно лишь, как звенела посуда и кипела вода. Лишь когда Петуния подала им чай и закрыла за собой дверь в гостиную, Эйлин заговорила. – Хочу начать с того, чтобы поблагодарить вас, – сказала она мрачно и напугано, – за то, что приглядывали за нашим сыном, пока мы не знали, что самим с ним делать. Арника подняла на неё свой взгляд и улыбнулась. – Он славный мальчик, – сказала она. – Я знаю, что это правда. Тобиас хмыкнул. – Сомневаюсь, миссис Эванс. Он проводил прошлые два Рождества с этими своими друзьями в Уилтшире. Притворялся, будто он там Стоунхендж исследует или что-то вроде этого. Его всегда тянуло к книгам и знаниям, но я знаю, когда он лжёт. Ему хочется верить в то, что он хорош во лжи, но на самом деле – нет. Боюсь, эти его друзья понапихали в его голову всяких странных мыслей и идей, и думаю, что он радикализируется. – Лили сказала нам, что Северус остаётся в Хогвартсе на Рождество, – Арника ответила удивлённо. – И что вы имеете ввиду под радикализируется? – Я по его глазам вижу, – сказал Тобиас, отмахнувшись. – Думаете, он заранее нам сказал, что собирается в Уилтшир? Конечно же нет. Мы это выяснили из письма профессора Слизнорта: он информировал нас, что Северус сел на поезд в Лондон после того, как его записали в список учащихся, что остаются на Рождественские каникулы. – Я была на платформе Девять и Три Четверти чтобы забрать его, – добавила Эйлин, – но он не приехал. – Долго мы у него выпытывали у него, где он был, – прорычал Тобиас. – Но у меня, в конце концов, получилось. Имён он не упоминал, но, судя по всему, это люди влиятельные и со статусом, и он сказал, что на следующий год он к ним вернётся, нравится нам или нет. Эти друзья предложили ему жильё, где он останется после выпуска. Больше похоже на то, что его рекрутируют. – Куда рекрутируют? – спросил Эрвин. – Да хоть убей, – ответил Тобиас. – Не знаю куда, но за таланты какие-нибудь. Я не лезу в дела волшебного мира, и Эйлин тоже. Арника нахмурилась. – Эйлин, вы получаете вести из их мира? Эйлин покачала головой. – Я давно отказалась от магии и наследия, – ответила она робко. – Брак с Тобиасом значил, что в моей прежней семье мне больше не рады, и потому палочка моя была сломана – и с тех пор я не вмешивалась. – Арника чувствовала, что что-то Эйлин не договаривала, но решила не зацикливаться на этом и промолчала. – Мне неизвестны никакие крупные новости магического мира, – добавила Эйлин, – но я чувствую, что там что-то происходит. Северус в последнее время был беспокоен. По крайней мере, больше прежнего. – А ваша дочь? – спросил Тобиас. – Она ничего такого вам не говорила? – Всё, что мы знаем, это что Лили и Северус поссорились по причине, которую она называть не хотела, – объяснил Эрвин, – и что она хотела попробовать в этом году с ним помириться. Но о каких-то крупных новостях их мира? Нет. Только то, что она по Северусу очень скучала. Мы по нему очень скучали. Мы по ним обоим ужасно скучаем. – глаза Эрвина, пока он говорил, наполнились слезами. Тобиас поёрзал на стуле и отставил в сторону чашку чая. Крепко сцепив друг между собой руки, он поддался в сторону Эрвина через стол. – Не вам Северуса растить, Лейтенант Эванс, – заявил он. – Не вам, и никогда такой нужды не было. И вы, всё же, слишком горды, чтобы признать это. Эрвин будто не обратил внимания на агрессивную позицию Тобиаса. – Северус всегда будет одним из нас, нравится вам или нет, Капитан Снейп, – искренне ответил тот. – Я видел, что вы с ним сделали. Похоже, вас так и тянет ломать нежные, добрые души, и сын ваш, очевидно, исключением для вас не стал. – Речь ведь больше не о наших пропавших детях, не так ли? – сказал Тобиас, склоняясь к оппоненту ещё ближе. – Это был вопрос времени прежде, чем разговор зайдёт в дурное русло, – сказал Эрвин с разочарованным видом. – И вы правы. Речь уже не о наших пропавших детях. Речь о вашем отношении к своим подчинённым. Вы их морили голодом, чтобы научить их какому-то уроку о выживании. А что насчёт того, как вы заставляли их друг с другом сражаться за еду с водой? Того, как вы приказывали им направить друг на друга стволы и какие-то игры разума проводили? Вы обращались с ними настолько ужасно, что все они со страха жались, едва вас завидев. И вы всё голову ломите, почему они радикализовались? Вы не видите того, что вижу я, Капитан? Эйлин и Арника переглянулись, и между собой обнаружили, без единого слова, немое понимание того, какая сцена прямо перед ними сейчас разыграется. По другую сторону двери Петуния плотно к ней прижалась, внимательно слушая разгоревшийся спор и поигрывая меж костяшек пальцев золотым Галлеоном. Изображения дракона и головы гоблина быстро сменялись друг другом. Монета была подарком Лили когда та вернулась летом после четвёртого курса. Была монета, однако, не только подарком, но и знаком того, что она, Петуния, сдержит обещание. Это случилось тогда, когда Лили рассказала ей о том, какие ужасные вещи происходят в магическом мире. О том, что есть некая большая группа волшебников и ведьм, которые ненавидели и выслеживали магов вроде неё. Тех, что родились в не-волшебной семье, будто магию они каким-то образом украли. Рассказала, что у них самый разгар войны. Войны, которую начал тот, кто ненавидит подобных ей, и хочет иметь над волшебным миром контроль и власть. Лили всё плакала и плакала, рассказывая, что хуже всего было то, что Северус дружил с теми, кто её ненавидит. Она проиграла его им, тем, кто раздавал лживые обещания покровительства и признания. Она не хотела, чтобы мама с папой знали об этом, иначе бы они точно забрали её из Хогвартса, не понимая, что для неё там безопаснее всего. Лили молила её хранить молчание. Петуния обижалась на Лили с тех самых пор, когда злосчастное письмо из Хогвартса упало на их коврик. Зависть к магии Лили озлобила её, но все эти разговоры о войне и волшебном праве по рождению, смягчили некоторые из этих чувств. На сей раз она была рада тому, что была в стороне, и могла жить нормальной жизнью, какая у неё, конечно, неизбежно будет. И теперь её сестра пропала, вместе с её ужасным и, судя по всему, радикально настроенным другом. Они испарились будто клочок дыма на ветру, словно их никогда и не существовало. Разговор по ту сторону двери уже совсем нельзя было назвать радушной беседой. Было много криков. Боль и кошмары, пережитые её отцом и мистером Снейпом долгие годы назад, были выкопаны из осточертевших окопов, и они даже не знали, что всё это время их дети готовились к своей собственной войне. Галлеон проскользнул между её пальцев и с шумом упал на твёрдый деревянный пол, со звоном подпрыгивая. Монета упала драконом вверх и затихла, и Петуния знала, что ей нужно было делать. Собрав всю смелость и отвагу в кулак, она распахнула дверь и протопала ко столу. – Прекратите! – пронзительно крикнула она. – Война разгорается в их мире, и они знают об этом уже пару лет, а вас всех в неведении держат! Лили – магглорождённая, и есть те, кто за это её ненавидит. А ещё этот ваш чудесный сыночек, – сказала она, переводя взгляд на Тобиаса. – Вы о нём совершенно правы. Да, он радикализируется. Он заодно с теми, кто хотят убить мою сестру. Насколько я понимаю, именно он виноват в том, что она пропала! – Петуния, что всё это... Но Петуния не дала матери закончить. Она пронеслась в сторону входной двери, чувствуя, как печаль и слёзы омывают её волнами. Её руки, пока она поворачивала дверную ручку, дрожали от гнева и отчаяния, и она выбежала в сад. Она даже не знала, было ли сказанное ею последним правдой. Все эти годы, этот странный парнишка был к её сестре так добр, но тем не менее именно он глубоко ранил её. Она просто хотела сбросить на него эти обвинения, как бремя, в надежде, что боль от исчезновения её сестры подобным образом отступит. Слёзы рекой лились по её лицу пока она шла по тропинке между травами и цветами, посаженными Лили. И там, на месте фиолетовых петуний и жёлтых арник, что-то неизвестное зацепило её взгляд. Она наклонилась чтобы разглядеть. И увидела два белых цветочка, каких ранее не видела. Аккуратные, нежные лепесточки были белее белейшего снега, какого ей доводилось видеть. Капли слёз спадали на цветы, и свет осеннего солнца разбивался в воздухе. Лили с Северусом рассказали ей о растениях достаточно чтобы распознать, когда задействована магия, и она приняла произошедшее за знак того, что они ещё живы, вместе, где-то. Примечание: З/А Том Реддл украл кольцо и семейную реликвию (случайно прихватив вместе с ним Воскрешающий Камень) у Морфина Мракса в 1943-ем году и выпустилсяя из Хогвартса в 1945-ом. Дамблдор победил Гриндевальда в 1945-ом. Не знаю, будет ли нам известно о том, знал ли Гриндевальд что Камень был во владении Мракса (пишется это в 2021-ом году, и возможно в Фантастических Тварях будет это раскрыто), но мне нравится идея того, что юный Том умудрился показать Гриндевальду два средних пальца. З/А Сын Игнотуса Певерелла (имя неизвестно) передал Мантию-Неведимкую, за неимением мужского наследника, своей дочери Иоланте Певерелл, которая жила в Годриковой Впадине. Иоланте вышла за Хардвина Поттера и сообщила ему, что по семейной традиции Мантия должна держаться в тайне. С тех пор Мантия передавалось старшему Поттеру среди детей. З/А Однажды Роулинг заявила в интервью Акцио Квоут, что Дурмстранг расположен где-то в Скандинавии. Виктор Крам также описывал, что Дурмстранг находится где-то, где зимой солнечный свет редок, и вокруг замка множество горных вершин и несколько озёр. Лично по мне, логичнее всего было бы расположить Дурмстранг далеко на севере, где границы Норвегии, Финляндии и России (тогда Советского Союза) пересекаются, поскольку на гербе название школы написано как на Латинице так и на Кириллице (в моей голове Дурмстранг выглядит как немного меньший Винтерхолд из Скайрима). З/А В фильме Гарри Поттер и Кубок Огня, у Дамблдора в кабинете есть множество серебряных приборов. Один из этих приборов показан совсем мельком, и выглядит как стеклянная пирамида с полой сферой внутри на вертикальном стержне. Творческое решение отдела по реквизиту чтобы впихнуть в фильм Дары Смерти в офис Дамблдора. З/А "Еловые палочки особенно хороши для Трансфигурации и благоприятствовали обладателям сосредоточенного, сильного и внушительного поведения" – Поттермор З/А Особняк Малфоев расположен в графстве Уилтшир, там же, где и Стоунхендж.