Trinity

Лорд Волдеморт сидел в библиотеке поместья и читал малоизвестную книгу о крестражах, которую он недавно приобрел, когда Люциус зашел с новостями о последнем налете на министерство, в котором он был во главе. Малфой вошел в комнату без стука и сел рядом с Лордом Волдемортом. Дверь в библиотеку закрылась со взмахом трости. — Можно с уверенностью сказать, что рейд удался, — сказал Люциус. Он откинулся на спинку стула с ухмылкой. — Мой осведомитель в Министерстве сообщил мне, что Скримджер не знает, что делать дальше. Авроры полностью деморализованы с тех пор, как мы похитили их детей. Больше половины из них уже согласились прекратить сражаться в обмен на безопасность детей. — Это не слишком обрадует Фенрира. Он надеялся, что хоть раз они проявят стойкость. — Лорд Волдеморт усмехнулся. — Возможно, нет, но ему придется довольствоваться теми детьми, чьи родители не сдались. Если повезет, в скором времени уйдут в отставку и другие авроры, — сказал Люциус слишком небрежно. Лорда Волдеморта это не обмануло. — Тебе не очень нравится Фенрир, не так ли? — спросил он, внимательно наблюдая за реакцией собеседника. — Он мне нравится. Просто грустно, что он позволяет своим инстинктам управлять им. Не все из нас могут позволить себе роскошь делать то, что мы хотим, не задумываясь о последствиях. — Люциус встал и подошел к шкафчику с напитками в дальнем конце библиотеки. Он налил себе бренди, прежде чем вернуться к Волдеморту. На этот раз он сидел в кресле перед ним. — Это не имеет ничего общего с тем, что в прошлый раз он чуть не укусил дорогого Гарри, не так ли? — спросил Лорд Волдеморт, слегка забавляясь. — Конечно, нет. Кроме того, если бы он был настолько глуп, чтобы укусить его, его бы сегодня не было в живых. Он это знает. — Люциус потянулся за книгой, лежавшей на коленях Волдеморта, и, взглянув на него в поисках одобрения, взял ее. Он пролистал, ухмыляясь одним местам и хмурясь над другими. Лорд Волдеморт изучал другого мужчину. — Ты стал слишком защищать мальчика. Это меня беспокоит. — Что ж, один из нас должен защищать его, и это явно не ты, — сказал Люциус, закрывая книгу и откладывая ее в сторону. — Я понимаю, что последние восемнадцать лет ты провел, пытаясь убить его, и избавиться от этой привычки, должно быть, нелегко, но он нужен нам живым. Твоим маленьким мечтам о мести придется подождать. — Осторожнее с этим тоном, Люциус, — предупредил его Лорд Волдеморт. — Я могу наказать тебя, если захочу. — Тогда приношу свои извинения, — сказал Люциус, поднимая бокал в насмешливом жесте, который Волдеморт решил проигнорировать. Он был в слишком хорошем настроении. — Как поживает дорогой Гарри? Прошло уже несколько дней с тех пор, как ты в последний раз рассказывал мне о своих успехах с ним. — У него все в порядке, как и следовало ожидать, — сказал Люциус. Становится все труднее проникнуть в его разум с помощью сексуальной магии, не потерявшись внутри. — Однако мы не можем использовать Легилименцию. Риск слишком высок. — Он и так слишком хорош в окклюменции, — сказал ему Люциус. — Его ментальные барьеры непробиваемы. Даже во время оргазма, когда большинство людей склонны опускать свои щиты, они остаются нетронутыми. — Раньше он не был так хорош в этом, — сказал Лорд Волдеморт. — Ну, он стал превосходным. Сексуальная магия занимает больше времени и, безусловно, более рискованна, но результаты оказались достойными. — Люциус откинулся на спинку стула и облизал губы. — Как же так? — спросил Темный Лорд, подсознательно усиливая заклинание конфиденциальности вокруг библиотеки. — Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда… рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца… и Тёмный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы… И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой… тот, кто достаточно могуществен, чтобы победить Тёмного Лорда, родится на исходе седьмого месяца…— сказал Люциус, впиваясь глазами в Волдеморта. — Пророчество, — прошептал Темный Лорд. Он рассмеялся, чувствуя себя ребенком, получившим рождественский подарок, которого никто не ждал. Он прижался губами к губам Люциуса и поцеловал его, не обращая внимания на стакан, который упал на пол и расплескался по ковру. Люциус ответил на поцелуй с той же силой. — Да, пророчество, — сказал Люциус, когда они остановились. — Потребовалось некоторое время и тщательные подталкивания, но его разум открывался мне во время секса все больше и больше. Каково же было мое удивление, когда я понял, что пророчество не было потеряно, а действительно было внутри мальчика, как спелый плод, ждущий быть сорванным. — Я отметил его как равного себе, даже не желая того, — сказал Темный Лорд, рисуя молнию на лбу Люциуса. — Было предсказано, что ты это сделаешь. Важно то, что у меня есть идея, какой может быть сила, о которой Темный Лорд не знает, — ухмыльнулся Люциус. — И что это такое? Темный Лорд заметил жестокое веселье Люциуса — это было как смотреться в зеркало. Он жаждал своей палочки, тех дней, когда он мог бы проклясть другого человека, не задумываясь, но теперь у него было пророчество. Поттер открылся для своего помощника так, как никогда бы не сделал для него. Это была хорошая сделка, даже если это означало потерю права наказывать Малфоя. — Это всего лишь идея. Я не могу быть уверен, не зная точно, что произошло в ту ночь, когда ты оставил Поттеру этот шрам. Я не могу спросить Поттера. Он знает еще меньше… — Люциус посмотрел на Волдеморта, подняв бровь. — Что ты хочешь знать? — спросил Темный Лорд через некоторое время. Он пришел к решению. Или он доверяет Люциусу и связывающей их магии, или нет. Магия исходила от него. Кому он мог доверять, как не себе? — Что случилось той ночью? Как мальчик получил первую частичку твоей души? Люциус смотрел на него голодными глазами, ожидая ответа. Волдеморт колебался, не зная, стоит ли доверять жадному выражению лица Люциуса. Однако он понял причину этого. Его и Люциуса жизни были слишком переплетены. Он приказал Люциусу использовать сексуальную магию, чтобы коснуться души мальчика. Это было связано с ценой. Вы коснулись чьей-то души, и она коснулась вас в ответ. — Той ночью я пошел делать крестраж. Хвост дал мне адрес. Я пошел один, зная, что Поттеры мне не ровня. Убить отца было легко, но… Я дал ей возможность уйти, — сказал Темный Лорд. Он не сказал Люциусу, как насмехался над ней и смертью ее мужа и как вместо того, чтобы сломаться, он видел, как ее воля к жизни для сына стала сильнее. Она была готова сделать что угодно для Гарри, что угодно. Это был один из немногих случаев в его жизни, когда он позволял милосердию управлять своими действиями. Это дорого ему обошлось. Она напомнила ему о том, что его собственная мать должна была сделать и чего не сделала, сдавшись только потому, что ее никчемный муж бросил ее, как будто он, ее сын, не имел никакого значения. И все же это была женщина, чей сын значил для нее больше, чем ее муж или даже ее собственная жизнь. Это коснулось чего-то в нем, о чем он даже не подозревал. Он предложил ей уйти. — Она отказалась. Я убил ее, — продолжил Темный Лорд. — остался только мальчик и я. Он не выглядел как мальчик, который вырастет и получит силу, чтобы убить меня. Было уместно создать крестраж прямо здесь, в том же доме, где я убил его семью. Никто не придет. Что может быть лучше для создания крестража, чем защита Фиделиуса? Это казалось идеальным. — Я все подготовил, положив кинжал рядом с мальчиком. В тот момент, когда Смертельное проклятие сорвалось с моих губ, я понял, что что-то пошло не так. Само время замедлилось, чтобы стать свидетелем моего падения. Проклятие ударило мальчика в лоб и отскочило назад, обжигая меня своей силой. Магия выскользнула из моей палочки в мальчика. Моя магия! Он втянул ее в себя, проглотив меня целиком. Мне понадобились вся моя сила, чтобы вырваться. Я понял, почему это было так сложно, только после того, как это было сделано. Я не просто прервал притяжение Поттера. Я также освободился от своего тела. Оно лежало на полу, соединенное с Поттером зеленым светом Авада Кедавры. Этот свет исчез и осталась только тьма и детские крики. Я попытался вернуться в свое тело, но оно было мертво. Остальное ты знаешь, — резко закончил Темный Лорд. — Он не просто выкачал твою силу, — сказал Люциус. — Он выкачал часть твоей души, которую ты хотел превратить в крестраж. — Я думал, ты хочешь сказать мне что-то, чего я не знаю. — Лорд Волдеморт встал и зашагал. — Я знал это с тех пор, как овладел мальчиком в Министерстве. Так же, как тогда я знал, что Дневник был уничтожен и что часть моей души, которая жила в нем, каким-то образом попала и в Поттера. — Как и часть твоей души в медальоне Слизерина. Я это подтвердил. Однако Гарри об этом не знает, — сказал Люциус. — Ни о первом кусочке, который жил в нем с тех пор, как он был младенцем, ни о двух других. Он считает, что если разрушить крестраж, то часть души в нем тоже умрет. — Почему Дамблдор не сказал ему правду? — Я не думаю, что он знал. Магия хоркруксов не распространена. Мы, темные волшебники, были готовы пойти на многое, чтобы получить эти знания. Я сомневаюсь, что старый дурак был бы готов пойти на такие же жертвы. — Люциус взглянул на книгу на полу рядом с ним. — Он предположил, что, поскольку ты не знал, что дневник был уничтожен, то ты не мог почувствовать разрушение других крестражей. Таким образом, он полагал, что частицы души умерли внутри объектов. — И Поттер тоже в это верит? — спросил Темный Лорд. — Да, это так, — заверил его Малфой. — Хорошо. Расскажи мне о его силе. — Волдеморт обернулся. — Он единственный, кто может убить тебя, — сказал Люциус, вставая и приближаясь к нему. — Нас, — поправил его Волдеморт. — Не забывай, что твоя жизнь связана с моей во всех смыслах. — Как будто я мог, — фыркнул Люциус. — Кое-что из Старой Магии, которую использовала его мать, смешалось с силой Авада Кедавра и ритуалом крестража, который ты начал. Это изменило его. Сила Поттера — та, которой обладает только он. — Даже сейчас его душа представляет собой смесь того, что должно было быть его душой и твоей, — продолжил Люциус. — Когда дневник был уничтожен, душа в нем не искала тебя, как должна была, потому что признала душу Поттера твоей. Однако она не пересилила Поттера. Она даже не перетекла в его личность. Поттер проглотил ее. как он проглотил первую часть, как он проглотил часть в медальоне. Как он проглотил бы все остальные, если бы нашел и уничтожил их. Как он мог бы проглотить и тебя, если бы он убил тебя. — Сила победить Темного Лорда, — рассеянно повторил Волдеморт. Он вспомнил, каково было быть втянутым в мальчика той роковой ночью. Это было ближе к смерти чем когда либо. Он вспомнил, как владел мальчиком во время нападения на Министерство. Удивительно, что, войдя в Поттера, он узнал себя. Больше всего на свете он помнил желание, мучительное, невыносимое желание перестать бороться и отпустить. Он вынырнул из воспоминаний. — Тогда ты понимаешь. — Люциус изучал его с расчетливым нейтралитетом. — Да, я прекрасно понимаю, — сказал Лорд Волдеморт, мягко поглаживая свою палочку. — Нет! — Люциус встал перед ним. — Убить Гарри — не решение. — Я понимаю, что вы заботитесь о мальчике. Было бы невозможно коснуться его души и не начать заботиться, но мы должны сделать то, что нужно сделать: один должен умереть от руки другого, потому что ни один не может жить, пока другой выживает, — повторил он, поднимая палочку. Рука Люциуса сомкнулась вокруг его запястья, удерживая его на месте с такой силой, что его пальцы побледнели. — Это не так просто. Если он умрет, ты умрешь, — сказал Люциус. — Смешение слишком идеальное. Это не просто душа Поттера плюс три части твоей души. Они составляют одно целое. Если ты убьешь Поттера, три части твоей души умрут вместе с ним. Они перейдут в следующий мир, а не вернутся к тебе. — Во-первых, это будут те, кого вы спрятали в предметах, ибо души не цепляются за предметы так, как они цепляются за живых существ. Но рано или поздно все они последуют за вами, даже тот, что внутри вас. Если вы его убьете, мы оба умрем. Это не та судьба, которой я с нетерпением жду, не тогда, когда есть другие способы исполнить пророчество и остаться в живых. Навсегда. — Как? Люциус отпустил его руку. — Ты позволяешь ему убить себя или сам убиваешь его, как того требует пророчество. Нам просто нужно убедиться, что когда это произойдет, это не навсегда. Лорд Волдеморт оскалил зубы в чем-то, что у кого-то другого могло бы быть улыбкой. — Еще один крестраж, — сказал он. — У тебя уже достаточно. Нам нужен один для Гарри, — сказал ему Люциус. — Тот, который защитит частички твоей души, спрятанные внутри него. — Крестражей никогда не бывает много, — сказал Лорд Волдеморт, властно лаская лицо Люциуса. — Бывает. Семь было слишком большим числом. Ты потерял их из виду. Ты перестал чувствовать их, и они перестали чувствовать тебя. Не пытайся отрицать это. Твой разум теперь открыт и для меня, — напомнил ему Люциус. — Семь — самое мощное число, когда речь идет о бессмертии, — сказал Лорд Волдеморт. — Нет, когда дело доходит до магии души. Даже сейчас это все еще кажется… — Я подумаю об этом, — прервал его Лорд Волдеморт. Люциус мог быть прав, но он не был готов признать это. Это дало бы Малфою слишком много власти, и у них были другие проблемы, о которых нужно было позаботиться в первую очередь. — Как ты собираешься сделать Поттеру крестраж? Я не думаю, что разумно ждать, пока он убьет меня, чтобы разделить его душу. Риск слишком высок. — Тогда не будем ждать. Волдеморт усмехнулся. — Я не верю, что мы сможем заставить мальчика убить кого-то, кроме меня. Если не считать Северуса. — Да, я уверен, что он хотел бы убить его, но Снейп еще может оказаться полезным. Однако убийство — не единственный способ разделить душу, — сказал Люциус, наклоняясь вперед. Он лизнул ключицу Темного Лорда и шею сбоку, пока не достиг уха. У Темного Лорда перехватило дыхание. — Я думал, ты не хочешь причинить мальчику боль. — Я не хочу, чтобы он умер: боль неизбежна, — сказал Люциус, но тон его голоса противоречил его словам. — Уизли или грязнокровка? — спросил Темный Лорд. — Грязнокровка, — сказал Люциус. — Я приведу планы в действие. — Темный Лорд посмотрел в окно на ночное небо над Малфойскими садами. — Убедись, что мальчик готов. — Он будет, — заверил его Люциус, прежде чем поцеловать. Магия запела в их венах, когда их сила снова объединилась.

*****

Снейп вошел в комнату Гарри с предчувствием на лице. Гарри вздрогнул, поднявшись с кресла, на котором он только что растянулся. Его мышцы напряглись, когда он стиснул подлокотники кресла, его сердце бешено колотилось. Снейп закрыл за собой дверь и остановился. Гарри ждал. В отличие от Волдеморта и Лестрейнджей, Гарри было трудно понять, чего от него хочет Снейп. Это не было болью или простой покорностью, хотя это тоже случалось часто. Более того, как заметил Гарри, Снейпу нравилось, когда Гарри сопротивлялся, не открыто или физически, а мысленно. Слепое послушание еще больше разозлило Снейпа. — Вот, надень это. — Снейп бросил к ногам Гарри сверток с одеждой. Гарри взял его дрожащими пальцами, узнав школьную мантию Хогвартса. Он взглянул на Снейпа, прежде чем снять спортивные штаны, которые ему разрешалось носить в одиночестве. Гарри не хотелось надевать школьную мантию, но он знал, что лучше не игнорировать прямой приказ. Как только Гарри оделся, Снейп направил на него палочку. Гарри оставался неподвижным, даже когда красный свет Stupefy Снейпа несся к нему. Когда он пришел в себя, то оказался уже не в своих комнатах, а в помещении, удивительно похожем на лабораторию зельеварения Снейпа в Хогвартсе. Но это не так. — Как всегда поздно, Поттер, — сказал голос Драко Малфоя. Гарри обернулся, удивленный, увидев другого мальчика. Он тоже был одет в школьную одежду Хогвартса, только цвета Слизерина. Он стал тоньше, чем в последний раз, когда Гарри видел его, и в его глазах, даже в поведении, не было типичного малфоевского высокомерия. Гарри проигнорировал его и посмотрел на дверь. Он никогда не выходил из своих комнат с тех пор, как прибыл сюда, за исключением нескольких случаев, когда Волдеморт хотел показать его своим Пожирателям Смерти. Он подошел к двери, не желая упускать такую ​​возможность. — Куда, по-твоему, ты идешь? — спросил Драко. — Да, Поттер, куда ты идешь? Этот урок еще не закончен. — тон Снейпа был обжигающим. Гарри замер на месте. Он повернул голову и узнал фигуру Снейпа, скрытую в тени. Мастер Зелий сидел за столом в дальнем углу комнаты, его палочка тщательно нацелилась на Гарри. Драко сидел на скамейке, похожей на те, что были у них в школе. На столике рядом с ним варилось зелье. Серебряный пар поднимался из котла к потолку. На столе лежали весы и ножи, а в дальнем конце скамейки валялся ассортимент ингредиентов для зелий. Гарри сглотнул, во рту пересохло. Его грудь сжалась от боли от насмешек. — Вижу, как всегда медленно. Займи свое место рядом с Драко. — Снейп встал из-за стола и направился к Гарри. — Вы с ним будете напарниками. Я ожидаю, что зелье, которое вы сварите, будет требуемого качества. За свои ошибки вы заплатите кровью, Поттер. Благодаря щедрости Темного Лорда я получил удовольствие учить тебя, как я всегда хотел. На этот раз. Ты. Сделаешь. Правильно. — Снейп выплевывал каждое слово, но по блеску в его глазах было видно, что он наслаждается происходящим. Гарри посмотрел вниз, его взгляд остановился на выпуклости промежности Снейпа. — Хочешь этого так сильно, не так ли, Поттер? — Драко усмехнулся позади него. Гарри проигнорировал его. Это была игра Снейпа, и он мог только подыгрывать. Он с тоской взглянул на дверь, прежде чем вернуться и встать рядом с Драко. — Что будем варить? — спросил он. — Как всегда неуважительно, Поттер, — сказал Снейп. — Мистер Малфой, не будете ли вы так любезны? — С удовольствием, сэр. — Драко подчеркнул последнее слово, самодовольно глядя на Гарри. — Наклонитесь над столом, Поттер, и поднимите мантию. Может быть, после того, как ваша задница приобретет надлежащий оттенок красного, о котором она так просит, вы не забудете уважать тех, кто выше вас. Сначала Гарри посмотрел на Снейпа, но его взгляд почти не оставлял сомнений в том, что непослушание сделает только хуже. Его лицо покраснело от стыда. Он не понимал, почему поднятие мантии до тех пор, пока его задница не обнажится, заставляет его чувствовать себя более уязвимым, чем обнажение перед десятками Пожирателей Смерти. — Считай, — приказал Снейп за секунду до того, как был нанесен первый удар. — И не забудь поблагодарить мистера Малфоя за то, что он нашел время тебя наказать, — добавил он с противной улыбкой. Было не так уж больно, по сравнению с тем, через что Гарри прошел в последние месяцы. Однако его раздражало, что Драко был тем, у кого падл, и что он должен был оставаться на месте и принимать удары от него. Гарри хотел отблагодарить Драко. Ударом в надменное лицо. Вместо этого он считал вслух. — Не хотите повторить свой вопрос, мистер Поттер? — спросил Снейп после того, как Драко закончил. Задница Гарри горела, но понимающая ухмылка на лице Драко помешала ему потереть зад. Он не доставил бы ему удовольствия. — Что будем варить, сэр? — снова спросил Гарри, довольный тем, что в его голосе не прозвучало презрение. — Mors Invisibilis, — ответил Снейп. — Каковы свойства этого зелья, Поттер? — сквозь тонкие губы Снейпа сверкнули желтые зубы в явном удовольствии. Гарри поднял подбородок и улыбнулся в ответ. Снейп его не запугает. — Не знаю, сэр. Драко хихикнул. Гарри посмотрел на него краем глаза, желая ему всего одну-единственную ночь под нежной заботой Фенрира. Посмотрим, сможет ли он после этого смеяться. Одна только мысль об этом наполняла сердце Гарри мрачным удовлетворением. — Драко, расскажи ему о свойствах, — сказал Снейп. — Покажите мистеру Поттеру, как выглядит истинное знание зелий. Драко так и сделал, убедившись, что разьяснил каждую деталь зельеварения, хвастаясь. Гарри слушал, и чем больше Драко говорил, тем труднее было оставаться равнодушным, когда все, что Гарри хотел сделать, это кричать от волнения. В его голове начал формироваться план. Гарри изо всех сил старался следовать указаниям Снейпа в течение ночи, но Снейп замечал каждую крошечную ошибку, которую он делал, и использовал ее, чтобы заманить его. Гарри позволил словам захлестнуть его, не показывая, как сильно ему больно каждый раз, когда Снейп клевещет на Сириуса и Джеймса и принижает интеллект Гарри. Несмотря на все усилия вести себя прилично, Гарри пришлось за ночь еще три раза поднимать мантию и терпеть безжалостный падл Драко. Однако Гарри ни разу не упустил из виду приготовление зелья. Даже когда афродизиак гудел в его венах, и у него не было другого выбора, кроме как умолять Драко трахнуть его сильнее, его глаза не отрывались от Снейпа, который наполнял флаконы зельем. Только после того, как Снейп убрал флаконы, заперев их магией, Гарри позволил желанию поглотить его. Он подчинялся всем командам Снейпа, какими бы неприятными они ни были, надеясь на оргазм, который так и не наступил. На следующий день Гарри с нетерпением ждал, когда легкая боль в его шраме полностью исчезнет. Только тогда он позвонил Нилли и попросил ее украсть флакон с зельем «Mors Invisibilis» из кабинета Снейпа. Он сказал ей, где он был и как его получить, но не сказал, что бы он сделал. Она согласилась помочь ему ещё раз. Два дня Гарри ждал, сидя на подоконнике в своей комнате и наблюдая, как птицы летают над Малфойскими садами. Там его и нашел Люциус. Гарри услышал, как открылась дверь, и быстро оглянулся на него, прежде чем снова взглянуть на сад. — Что там такого интересного? — спросил Люциус, подходя ближе. — Свобода. — Ну, я не думаю, что это будет предлагаться какое-то время. Ты еще не настолько сломлен, чтобы Темный Лорд тебя отпустил, — сказал Люциус, запуская пальцы в волосы Гарри. Гарри ненавидел то, как он неосознанно склонялся к прикосновению. — А когда я сломаюсь, он меня отпустит? — спросил Гарри, повернув голову, чтобы посмотреть на Люциуса и оторвавшись от ласки. Люциус ответил не сразу. Он взял одну из рук Гарри и повернул ее, проводя маленькими кругами по вытатуированной на ней змее. Она зашипела и зашевелилась под прикосновением Люциуса, как будто тоже хотела приблизиться к нему. Гарри дернул его за руку, но хватка Люциуса на его запястье крепче сжалась. Он оттолкнул Гарри от окна. Гарри упал, застигнутый врасплох. Люциус потянул его вверх, пока они не оказались лицом к лицу, и гладкий шелк внешней мантии Люциуса ласкал обнаженную грудь Гарри с каждым вдохом. — Когда ты будешь сломлен, Поттер, ты не захочешь уходить. — голос Люциуса вибрировал от магии. Это было похоже на предзнаменование. Холодная дрожь пробежала по Гарри. Он чувствовал себя в ловушке между телом Люциуса и закрытым окном, точно так же, как он был в ловушке в этом доме, связанный с Темным Лордом с помощью магии и с Люциусом из-за собственной глупости. Он терял себя. Гарри больше не знал, кем он должен быть, как он должен сражаться, с кем или даже почему. Он ненавидел Волдеморта и Снейпа. Он ненавидел Малфоя, Беллатрису, Фенрира и Макнейра. Но больше всего он ненавидел себя. — Я не сломаюсь, гребаный ублюдок! Я не доставлю никому из вас удовольствия! — в ярости он выдернул руку и оттолкнул Люциуса, наслаждаясь тем, как Малфой споткнулся. — Иди, оставь меня в покое. Я сегодня не в настроении для одного из твоих глупых уроков. Уходи! — закричал он, швыряя ближайшую вазу в Люциуса. Она отскочил от щита Люциуса и упала на пол. — Ты не в настроении, — повторил Люциус натянутым голосом. — Кем ты себя возомнил, мальчик? Я был слишком снисходителен к тебе, если ты действительно веришь, что имеешь право голоса в этом вопросе. Считай это своим следующим уроком, Поттер. Ты ничего не контролируешь. Ни кто входит или выходит из этой комнаты, ни кто входит или выходит из твоего тела. Твоё настроение ничего не значит. — Да пошел ты! — Гарри зарычал, бросаясь на Люциуса. Он хотел выбить из него самодовольное высокомерие, это спокойное поведение, которое бесило Гарри как никогда. Боль, страх и унижение последних недель подпитывали его ярость, пока не поглотили все. — О, поверь мне, Поттер. Я сделаю это, — сказал Люциус. Он схватил запястья Гарри, прежде чем успел нанести хотя бы один удар. — Констринго, — прошептал он, и татуировки на запястьях Гарри ожили. Невидимая сила завела руки Гарри за спину, связав их вместе. Чем больше Гарри боролся с этим, тем больше татуировка на его шее стягивалась вокруг горла, перекрывая доступ к воздуху. Черные точки поплыли перед глазами Гарри. Его колени подогнулись, и он споткнулся. Люциус поймал его, прежде чем он упал на пол, и прижал его к стене, лицом к окну, спиной к Люциусу. Малфой сорвал с Гарри штаны, обнажив его. — Тебе нравится смотреть на свободу, не так ли? Тогда смотри, — сказал Люциус, хватая Гарри за волосы и хлопая его лицом о стекло. Гарри не мог дышать. Змея вокруг его шеи скручивалась все туже и туже. Холодное оконное стекло прижалось к его лицу, но его глаза не могли сфокусироваться ни на чем. Его легкие горели от нехватки воздуха, и у него не хватило сил, чтобы бороться с Люциусом, когда он просунул одно бедро между ног Гарри, заставив их раздвинуться. — Это самое близкое к свободе, чем ты когда-либо будешь! — Люциус сильнее прижал лицо Гарри к окну. Другой рукой он освободил свой и без того твердый член и вонзил его в Гарри в тот же момент, когда приказал расслабить татуировку на шее Гарри. Гарри глотнул воздуха. Его тело расслабилось, несмотря на то, что ему так долго отказывали в кислороде, позволив Люциусу проникнуть глубже. — Вот так, Поттер, — поддразнил его Люциус. — Возьми мой член, как воздух. Тебе нужно и то, и другое, шлюха. Единственная свобода, которая у тебя когда-либо будет, — это возможность кончить после каждого Пожирателя Смерти. Со временем это будет единственная свобода, о которой ты будешь мечтать. — Ты ничто, Поттер, ничто. Всего лишь набор дыр, которые будут использовать Темный Лорд и его избранные, я и мои избранные. Помяни мои слова, мой дорогой Гарри, ты сломаешься. Мы можем убить Волдеморта, а ты можешь даже сбежать из этой тюрьмы, но это не освободит тебя. Люциус отдернул голову Гарри назад, пока их взгляды не встретились. — Придет день, когда ты будешь искать следующего Темного Лорда, будешь падать ниц у его ног и будешь умолять его взять тебя, использовать тебя, отметить тебя. Он бил Гарри головой о оконную раму, пока кровь не потекла по виску Гарри. — Ты будешь умолять его о боли и отплатишь за его милость своей кровью, криками и спермой. — голос Люциуса становился все более хриплым по мере увеличения силы его толчков. — И когда ты будешь стоять на коленях и плакать, это будут слёзы радости. Бедра Люциуса в последний раз ударились о Гарри, и он кончил. Он стоял неподвижно, ожидая, когда пройдут последние спазмы, пока струя спермы наполняла задницу Гарри. Наконец, он отпустил волосы Гарри, вырвался из него и отступил назад. Без Люциуса, удерживающего его на месте, Гарри рухнул на колени. Кровь и сперма стекала по его бедрам. Гарри сглотнул слезы, желая вырваться на свободу. Он ненавидел, что, как бы часто его ни использовали, это всегда заставало его врасплох. К беспомощности и унижению не привыкнуть. Каждый раз он чувствовал себя как в первый. Люциус безразлично смотрел, как Гарри закрывается. Закончив, он подошел к Гарри и оттолкнул его от стены. Гарри упал на пол, не в силах встать. Люциус заставил его перевернуться на спину одним из сапог. — Ты ничего не контролируешь, Поттер. В твоих интересах хорошо усвоить этот урок, потому что я не против повторить его, если ты окажешься слишком плохим учеником. Люциус смахнул палочкой последние остатки одежды Гарри. Он раздвинул ноги Гарри ногой, прежде чем встать между коленями. Собственнической рукой он погладил внутреннюю поверхность бедер Гарри, намазывая пальцы собственной спермой. Он схватил член Гарри и погладил его до твердости безжалостной хваткой, которая доставила почти столько же боли, сколько и удовольствия. Гарри не хотел реагировать, но Люциус слишком хорошо знал его тело. Член Гарри дернулся в руке Люциуса, и тот фыркнул. — По крайней мере, часть тебя знает свое место в жизни. Гарри отвел глаза, не в силах вынести правду, скрытую в словах Люциуса. Урод, подумал он, и впервые с тех пор, как ему исполнилось одиннадцать, это слово прозвучало правдой. Люциус пробормотал несколько слов на незнакомом Гарри языке, пока его рука двигалась вверх и вниз по члену Гарри. Это было все, что Гарри мог сделать, чтобы не двигаться, не поддаваться желанию трахнуть себя в руках Люциуса. — Ты останешься вот так, сгорая от желания и стыда, не в силах кончить, — прошептал Люциус. Его рука то сжималась, то ослаблялась вокруг Гарри через случайные промежутки времени. Гарри закусил губу, пытаясь востановить дыхание. Он сжал руки в кулаки, мышцы напряглись в попытке оставаться неподвижным. — Я мог бы продолжать прикасаться к тебе; я мог бы собрать всех Пожирателей Смерти в особняке и сказать им, чтобы они тебя трахнули, и ты позволил бы им, не потому что я приказал тебе, а потому что ты бы отчаянно хотел кончить и что угодно было бы лучше, чем пустота внутри. Не правда ли, мой дорогой Гарри? — спросил Люциус. Гарри покачал головой, закрыв глаза, пытаясь отгородиться от слов Люциуса. Это правда. — Разве это не так? — снова спросил Люциус, крепче сжимая член Гарри, в то время как пальцы другой руки ласкали разорванное отверстие Гарри. Вместо боли это простое прикосновение вызвало в Гарри вспышку желания, от которой пальцы ног согнулись. Он не мог сдержать вырвавшийся у него стон. — Я спросил тебя кое о чем, Гарри, — сказал Люциус, двигая рукой по члену Гарри быстрее и глубже проникая пальцем в его задницу. — Пожалуйста, — взмолился Гарри. Это было похоже на мольбу. — Что, если я уйду сейчас, как ты хотел? Руки Люциуса оторвались от него, и Гарри застонал от внезапной потери. «Пожалуйста.» Люциус улыбнулся. Он взял одну руку Гарри и разжал ее пальцы. Затем он сомкнул их вокруг члена Гарри и водил рукой Гарри вверх и вниз, пока Гарри не начал двигать рукой самостоятельно, в отчаянии от желания, не в силах контролировать себя. — Да, это хороший мальчик. Люциус отпустил руку Гарри и приблизился к нему. — Посмотри на себя, такая хорошенькая шлюха, — пробормотал Люциус Гарри на ухо. — Прикоснись к себе и подумай о том, как сильно тебе нравится, когда тебя используют как шлюху. Ты ничто, Поттер, ничто. Давай, скажи это! — Нет, — простонал Гарри. — Ты скажешь это, мой дорогой Гарри, или не кончишь. Как долго, по-твоему, продержится такая шлюха, как ты, прежде чем желание возьмет верх над достоинством? У шлюх нет гордости, — сказал Люциус, — только голод, похоть и желание. Чем скорее ты это признаешь, тем скорее это закончится. Давай, скажи это. Ты что? — Пожалуйста, — всхлипнул Гарри. — Скажи это! — Ничто. Я ничто! — слезы стыда и разочарования навернулись на глаза Гарри и потекли по его лицу. Он был на грани того, чтобы кончить, или сломаться, или умереть. Он не знал, что было бы большей милостью. — Еще немного. Дай мне еще. — Люциус лизнул Гарри в ухо, прежде чем уйти. Он развел ноги Гарри еще дальше и прижал колени Гарри к своей груди, оставив его открытым и уязвимым. Он взял другую руку Гарри и сунул три ее пальца ему в задницу, заставляя Гарри следовать безумному ритму, который задавала другая рука. — Вот так! Трахни себя. Покажи мне, как сильно ты хочешь кончить. Ты только что засадил меня себе в задницу, но этого было недостаточно, не так ли, Поттер? Мне позвать остальных? Может быть, они тебе помогут. — Нет… пожалуйста… пожалуйста, — умолял Гарри, но его пальцы двигались быстрее и глубже. Другая его рука стала более грубой, пока он не стал причинять себе такую ​​же боль, как раньше Люциус. Это отвлекло его от мучительной боли в члене. Гарри выгнулся в собственной руке и снова в своих пальцах, плача от отчаяния. «Пожалуйста.» — Ты шлюха, Поттер, скажи это! — Я шлюха, я шлюха! — Гарри вырывал слова, но все равно не мог кончить. — Проклятие работает не совсем так, — хрипло сказал Люциус. — Ты должен верить в это, искренне верить в это. Пока ты не поверишь, ты останешься здесь, жаждущий члена, рук и ртов, не в силах утолить этот голод ничем. Скажи это, Поттер, и серьезно. — Я шлюха. Я шлюха, — повторил Гарри, еще сильнее трахая себя. Это продолжалось вечно. — Я не могу! Я не могу. О, Мерлин, пожалуйста! — Да, ты можешь. Это то, что ты есть. Продолжай говорить это, пока не поверишь в это, — приказал Люциус, и Гарри, вне разума, контроля или гордости, повиновался. — Я шлюха. — он всхлипывал и кричал под бдительным взглядом Люциуса, в то время как трахал себя для развлечения Люциуса, не в силах больше отличить боль от удовольствия. Все это время Люциус продолжал говорить. — Может быть, мне стоит позвать Макнейра или Беллатрису. Никакой Темный Лорд не остановит их, когда они зайдут слишком далеко. К тому времени, когда они закончат с тобой, ты поверишь, Поттер. Луна взошла? Я могу позвать Грейбэка, и он примет тебя как свою суку, будет трахать тебя в своей волчьей форме, пока ты не истечешь кровью из каждой дырки в своем теле. Затем он разорвет тебя зубами и трахнет еще немного, прежде чем тобой воспользуется остальная часть его стаи. Ты будешь их сукой, и тебе это понравится, не так ли? Шлюха! Гарри кончил с интенсивностью, которая превзошла все, что он когда-либо чувствовал раньше, его слова повторили слова Люциуса. Шлюха. Выстрел за выстрелом ударил его по лицу. Сперма было везде, в его глазах, его волосах, его щеках, его рту. Она стекала по его шее и ушам. Вонь и горький вкус душили его. Шлюха. На этот раз Гарри поверил. Когда он, наконец, снова смог двигаться, Люциуса уже давно не было. Гарри не слышал, как он ушел. Он пополз в ванную, чувствуя боль во всем теле. Он лежал под холодной водой и позволял ей омывать себя. Он чувствовал себя более разбитым, чем когда-либо после того, как покинул постель Волдеморта, что, вероятно, было намерением Люциуса. Гарри ненавидел, что позволил ему так легко победить. Шлюха. Это слово повторялось снова и снова в глубине его сознания. Он вышел из душа и подошел к зеркалу на другой стене. Он посмотрел на себя и не смог узнать того, кто оглянулся. Под его глазами были темные круги, а кожа была бледной. Лицо у него было мужское, а не мальчишеское. Оно отражало последние месяцы, которые он провел в заключении. Каждая встреча с Волдемортом или его Пожирателями смерти, каждый урок, который так любезно преподал ему Люциус, были на виду. Волдеморт мог бы запретить кому-либо постоянно ставить на нем метки, но метки все равно были на нем. Гарри мог прочитать все до единого. — Шлюха, — сказал он своему отражению в зеркале. Даже грубый шепот, которым стал его голос, был ему чужд. — Ты определенно похож, — подтвердило зеркало. — При этом хорошо использованная. Не позволяй этому задеть тебя, дорогой. Есть профессии и похуже. Шлюха может многого добиться. — Это чего? Раскрываться ещё шире? — Гарри хмыкнул, едва сдерживая желание разбить зеркало. — Только если это то, чего хочет клиент, любовь моя. Я видел, как куртизанки приходили и уходили из этого поместья на протяжении веков. Я также видел куртизанок, которые приходили и оставались. Хорошие. Я был зеркалом дольше, чем ты был жив. Я видел вещи, которые ты даже не мог себе представить. В сексе, в любви много силы и она течет в обе стороны. — Ты мне нравишься. Прошло много времени с тех пор, как меня в последний раз использовали. Если бы не ты, я все еще был бы один, бесполезно ожидая. У зеркала есть своя гордость, как и у всего остального. Может, ты и не Малфой, но моя первая Леди тоже не была, и это не помешало ей стать ею. Есть вещи, которым я мог бы научить тебя, любовь моя, если бы ты позволил мне. Секреты, давно забытые волшебниками, которые я до сих пор помню. Гарри посмотрел на себя в зеркало. Мог ли он доверять этому? Это было странно. Его чутье подсказывало ему, что он может, но опять же, это могло быть потому, что зеркало носило его лицо. — Скажи мне, — наконец сказал Гарри. И зеркало рассказало. Через несколько часов он вернулся к своей кровати. На тумбочке лежала написанная от руки записка. «Увидимся завтра. И Гарри, обязательно будь в настроении.» Она не была подписана. Её и не нужно было подписывать. Гарри смял бумагу в руке и выбросил ее. Не было смысла отрицать это. Он делал то, что делали шлюхи. Он занимался сексом не потому, что хотел, а чтобы выжить. И он выживет. Если ему нужно быть шлюхой, он станет шлюхой. Он сбежит от Волдеморта, Люциуса и этого места. К тому времени, когда он уйдет, за его глазами будет еще миллион невидимых шрамов, и он, возможно, никогда больше не будет прежним человеком, но он не будет сломлен. — Не волнуйся, Люциус. Я буду, — сказал он пустой комнате. В ту ночь, впервые с тех пор, как его схватили, его сны не были омрачены кошмарами. На следующий день пришла Нилли. Ее руки и руки были перевязаны там, где она их гладила. Она безутешно плакала, говоря Гарри, что не может попасть в кабинет Снейпа для зелий. Оно было защищено от непрошеных гостей, и хотя она пыталась, магия, связывающая ее с Малфоями, не давала ей нарушить частную жизнь гостей, защищенных самим Поместьем. Она ничего не могла сделать. Гарри изо всех сил старался не показывать своего разочарования. Где-то в глубине его сознания голос зеркала стал сильнее. В следующий раз, когда Фенрир вошел в его комнату, Гарри посмотрел ему в глаза и откинулся на спинку кровати, позволив простыням соскользнуть с его обнаженного тела, казалось бы, небрежным движением. Легкая заминка в дыхании Фенрира казалась победой. Гарри распахнулся, наслаждаясь тем, как почти пьяный Фенрир подошел к кровати, не сводя глаз с задницы Гарри и раздувая ноздри. Позже тем же вечером Гарри сжал свою задницу вокруг члена Фенрира по собственной воле и грубо прошептал Фенриру на ухо, где он хочет, чтобы нож вошел глубже. И Фенрир повиновался ему. Гарри проигнорировал острую боль от ножа и сосредоточился на диких глазах Фенрира и тяжелом дыхании. Оборотень утонул в своем удовольствии; его разум и душа открыты для Гарри. Только тогда Гарри понял, что зеркало пыталось ему сказать. В сексе тот, кто проливает кровь, не обязательно тот, кто все контролирует.