Среди лотосов я на осенней воде, Засмотрелся на свежесть их и красу, Забавляюсь жемчужинами на листе, Их гоняя туда и сюда по листу. Мою диву скрыла небесная даль, Поднести ей цветок пока не могу. Лишь в мечтах я способен ее увидать И холодному ветру поведать тоску.
Это он зачем?.. Се Лянь в смятении. Он не понимает, стоит ли отвечать. Да если и так — что я отвечу?.. Может, он по ошибке прислал мне… Стихи очень личные. Приходит новое сообщение. У Се Ляня сердце вот-вот пробьет ребра. Да что это мной?!.. Чего я испугался?!Прошу меня извинить за беспокойство. Прочитал красивые стихи Ли Бо о лотосе, захотелось поделиться с вами. Надеюсь, что у вас всё хорошо и вы не держите на меня зла.
Се Лянь закрывает лицо ладошками. Соберись. Это просто нужно сделать. Другого выхода вернуть пианино и помочь семье сейчас нет. Понимая, что такой вопрос неуместно решать по смс, Се Лянь делает глубокий вдох и нажимает «вызов». — Здравствуйте, господин Хуа… Уже сидя на заднем сиденье Infiniti, Се Лянь вновь начинает сомневаться, правильно ли поступил. На удивление, ему не пришлось особо объясняться, Хуа Чэн просто поздоровался в ответ и сразу перешёл к делу, поинтересовавшись, когда они смогут продолжить занятия. — Ну вот, опять на тебе лица нет, гэгэ, — звучит неизменно бодрый голос Сань Лана. — Да нет, всё в порядке. Я… я думаю о ходе урока, — отвечает Се Лянь первое пришедшее на ум. — Ну-ну, — подмигивает Сань Лан, — как скажешь. А вообще молодец, что передумал. Я рад. Се Лянь мило улыбается и кивает, снова погружаясь в волнение. Он опускает взгляд на свой сегодняшний наряд — кремовую сорочку со шнуровкой на спине. Серые брюки очень идут к ней. Волосы его вновь забраны в хвост. Правда, более свободный. Он помнит, как оговорил свои условия в конце их диалога по телефону: господин Хуа, ваши просьбы могут касаться только объяснения музыкального материала, ни на что другое я не согласен, предупреждаю сразу. Это раз. И так как я пока всего лишь студент без диплома, мои услуги преподавателя не могут стоить дороже ста пятидесяти юаней в час. С первым Хуа Чэн согласился сразу, а насчёт второго ответил: а вот здесь позвольте мне самому решить, какой оплаты достоин ваш труд, естественно буду отталкиваться от заявленной стоимости, не ниже. — Что-то тучки по небу расходились, гэгэ, быть грозе. Небо и правда застилает сизым. Се Лянь, стесняясь, уточняет: — Но ты ведь сможешь отвезти меня обратно? — Конечно, не переживай, гэгэ. — Хорошо. Спасибо. Сегодня Хуа Чэн предстаёт перед ним в лиловой шёлковой сорочке. Волосы уложены мягкими локонами на косой пробор. — Добрый вечер, господин Хуа. — Добрый вечер, — его снова окидывают взглядом от макушки до пяток, — вам очень идёт. Чтобы хоть как-то скрыть смущение, Се Лянь склоняет голову. В этот самый момент один из локонов выскальзывает из его хвоста. Се Лянь быстро заправляет его за ухо, в то время как Хуа Чэн наблюдает за ним с нескрываемым восхищением. — Начнём урок? — тихо интересуется Се Лянь. — Конечно. Они внутри музыкального зала, где внимание Се Ляня привлекает не только понравившийся ему инструмент. Рядом с одним из окон сегодня стоит невысокая ваза с лотосом. И пока Се Лянь расставляет ноты, Хуа Чэн спрашивает его: — Так вам понравились стихи о лотосе? Се Лянь старается не волноваться. Очень старается. — Да. Они красивые. — Как думаете, герою удалось встретиться с возлюбленной и вручить ей достойные её красоты и чистоты цветы? — Э-э… надеюсь, что да. Хуа Чэн улыбается. Но улыбка его чем-то похожа на лёгкий оскал. Се Лянь поёживается от таких мыслей, но берёт себя в руки: — Господин Хуа. Наш урок уже идёт. Хуа Чэн кивает и на этот раз садится на соседний стул: — Что ж. Вверяю себя вашему таланту. Капелька розовой глазури всё-таки покрывает кончик носа Се Ляня, но он открывает клавиши и говорит как можно увереннее: — Итак. Начнём всё с той же гаммы До мажор. Для начала буду играть по частям, а вы повторяйте… так, хорошо… не напрягайте кисть… ещё раз… не убирайте так быстро пальцы с клавиш… ничего-ничего, всё придёт с опытом… отлично, но повторим ещё раз… Се Лянь с лёгкой улыбкой наблюдает за стараниями своего ученика, отмечая про себя, что он весьма способный к обучению. К концу урока Хуа Чэн вполне сносно играет самую простую гамму для фортепиано. И самое главное — он всем своим видом показывает, как сосредоточен на занятии. Неужели дошло, что деньги платит за урок музыки, а не за свои причуды… — Ваш вердикт? — спрашивает Хуа Чэн, прищурившись. — Я не безнадёжен? — Что вы! У вас очень хорошо получается. Если так пойдет и дальше, то в скором времени уже сможете играть небольшие пьесы. — Это всё благодаря моему талантливому учителю. Се Лянь смеётся и качает головой: — Боюсь, у моих преподавателей из консерватории не такой оптимистичный взгляд на мой талант. — Вздор! — вдруг возмущается Хуа Чэн. — Они лжецы! Они завидуют тому, как ученик превзошёл их мастерство! Несколько секунд Се Лянь лишь смотрит на него, открыв рот. А затем произносит: — Господин Хуа. Догадываюсь, что вы можете себе позволить многое. Но всё же мои преподаватели уважаемые мною и не только люди. Не думаю, что вы вправе судить о них подобным образом. Да. Они строги со мной. Но в конечном итоге… Всплеск резкого света и громовой раскат. Ветер штормит за окнами, хотя дождя пока нет. — Ох, я, пожалуй, пойду, господин Хуа. Когда бы вы хотели провести следующий урок? Хуа Чэн хмурится и оглядывается на окно, а затем отвечает вопросом на вопрос: — Что будем делать? — Э-э… Вообще-то, Сань Лан обещал отвезти меня. — Но я уже отпустил его. Серьезно? И когда только успел? — Тогда… — Се Лянь поднимается, собирая ноты, — я просто вызову такси. — Такси? Вы хоть представляете, сколько такси проедет загород в такую грозу? У Се Ляня сердце чешется. — И что же вы предлагаете?.. — Ничего такого. Но в моём доме полно приличных комнат для гостей. И поверьте, не будет ничего предосудительного, если в такую стихию вы останетесь в одной из них на ночь. Утром Сань Лан отвезёт вас. Говоря это, Хуа Чэн ненароком касается его ладони, но Се Лянь рефлекторно отдёргивает её, чем вызывает кривую ухмылку Хуа Чэна. — Нет, господин Хуа. Благодарю за беспокойство, но я вызову такси. — Нет, — звучит строго, но без надменности. — Я не посмею отпустить вас в дорогу по мокрому шоссе и неизвестно с кем. И прошу вас: не волнуйтесь. Мы всего лишь поужинаем, а затем вы переночуете здесь. И чтобы уж окончательно успокоить ваши подозрения — моя спальня расположена далеко, а ваша запирается на ключ. Изнутри. Се Лянь в растерянности. Что я скажу дома?.. Хуа Чэн словно читает его мысли: — Позвоните домой. Предупредите. Уверен, родители больше переживают за вашу безопасность, а не за то, что вы не будете ночевать дома. Да уж. Вы их просто не знаете… — И вот ещё, — Хуа Чэн подаёт ему красный конверт, — здесь несколько больше заявленной вами суммы. Но не спорьте. Поверьте, я дал бы ещё больше. Просто опасаюсь, что в таком случае вы вновь всё истолковали бы неверно. Так что — возьмите. Благодарю за занятие и с нетерпением буду ждать следующего. А сейчас — останьтесь. И хотя я дал слово, что все просьбы будут касаться лишь урока — позвольте мне один раз нарушить его.