Who could deny these butterflies?

      Собраться с мыслями удаётся только к скромному обеду. Сам того не замечая, Се Лянь то и дело лезет в карман, чтобы проверить наличие визитки. Затем моментально отдёргивает от неё руку, будто ошпаренный, краснеет ушками и кончиком своего светлого носа, поправляет собранные в хвост волосы — лишь бы хоть как-то заземлить напряжение. — Что с тобой, сынок? Переутомился, может? Кстати, как с поиском работы? Знаешь, твоя подработка сейчас была бы не лишней, но если тебе хочется отдохнуть, мы как-нибудь справимся. Я постараюсь где-нибудь сэкономить. — Я найду работу, мама. Не беспокойся. — Ну, как знаешь. Ты уже взрослый у нас.       Да. Он взрослый. И должен учиться принимать решения и брать на себя ответственность за них. А ещё он страстно желает выкупить своё пианино и сделать это как можно быстрее. Поэтому, ещё раз проиграв в голове «не следует бояться ни меня, ни моего предложения», с замиранием сердца Се Лянь достаёт визитку и набирает номер. На том конце берут трубку через пять гудков. Поначалу Се Лянь не решается вымолвить ни «алло», ни «здравствуйте». Но Хуа Чэн сам отвечает ему бархатным голосом. В нём не слышно и тени удивления. И даже не звучит банальное «знал, что вы позвоните». Се Ляню ещё раз напоминают о времени и просят назвать адрес. Насчёт последнего юноша настаивает припарковаться чуть поодаль. Как я объясню родителям, что на ночь глядя меня забирают на машине и увозят неизвестно куда? На диво, с его условием легко соглашаются. Затем они прощаются, Се Лянь слышит бархатистое «буду очень ждать нашего урока», сам отвечает скромное «до свидания, господин Хуа» и, только нажав «отбой», соображает, что не так и не назвал своего имени. Он попросту объяснил, что «вам звонит музыкант, которому вы дали визитку в ресторане, это насчёт уроков игры на фортепиано.»       Вот я балда невоспитанный!.. Ох, ну что он обо мне подумает?..       Сетуя на свою рассеянность, Се Лянь отправляется выбирать себе приличный наряд из шкафа. Конечно, концертный фрак будет не к месту, но и джинсы не годятся, даже если учитель музыки ещё так молод. Всё-таки, это фортепиано, — мечтательно зажмуривает свои от природы ласковые глаза Се Лянь. В итоге он останавливается на светлой сорочке, чёрных брюках и жилете в тон. Свои едва прикрывающие шею волосы он, как обычно, соберёт в скромный хвост.       Хм. Думаю, это будет вполне респектабельный вид.       Се Лянь вспоминает огненный оттенок шёлка, что был надет на Хуа Чэне, а ещё прикосновение его ладоней к плечам, когда этот загадочный мужчина подхватил его.       А руки-то у него какие горячие… под стать этой огненной ткани. Интересно, во что он будет одет завтра? Хотя, нет! Вовсе и неинтересно!..       Вдруг смутившись своих мыслей, Се Лянь убирает наряд обратно в шкаф и достаёт нотную тетрадь с первого курса. Надо выбрать что-нибудь простенькое.       Следующим вечером в назначенный час в условленном месте его ожидает Infiniti. Дома, чтобы как-то оправдать свой внешний вид, он соврал про концерт в консерватории. Родители, погруженные в финансовые проблемы, не стали устраивать допрос.       Со стороны водителя появляется молодой человек, одетый, к мысленному смешку Се Ляня, в простую белую футболку и серые джинсы. Не очень длинные волосы зачёсаны назад, а руки хоть и обладают изящными изгибами, сплошь изрезаны напряжёнными венами, что придаёт им очень сильный вид. Сняв солнцезащитные очки, он улыбается несколько опешившему Се Ляню, последний мгновенно замечает, что совершенно живая искренняя улыбка отражается и в его глазах — немного диковатых, но смеющихся и добрых. — Добрый вечер, — решает первым поздороваться Се Лянь. — Добрый-добрый, — получает он в ответ, — я Сань Лан, твой водитель. В смысле, тот, кто будет отвозить тебя к хозяину и доставлять обратно. В целости и сохранности.       Не дав Се Ляню опомниться, Сань Лан открывает перед ним дверцу заднего сиденья: — Прошу.       Решив, что глупо вот так вот стоять посреди улицы, как разряженная кукла хлопая ресницами, Се Лянь едва заметно кивает и занимает место внутри шикарного салона. — На музыканта учишься?       Се Лянь замечает, как ему подмигивают в зеркале. — В Китайской консерватории… которая в Чаояне. — Слышал-слышал, — всё так же добродушно и немного нараспев отвечает Сань Лан. — Мм… меня зовут Се Лянь, — вдруг спохватывается молодой музыкант, хотя никто, если вдуматься, и не спрашивал его имени.       В зеркале снова подмигивают. Се Ляня забавляет эта простота в обращении. Особенно на контрасте с изысканными манерами Хуа Чэна. Затем Сань Лан, будто заметив такое пристальное внимание к себе, надевает очки. Се Лянь снова смущается и отворачивается к окну. Какое-то время они едут по шоссе в черте города, а затем выезжают за его пределы. — А что… господин Хуа живёт за городом? — Да. Но не беспокойся. Тебе там понравится. — Откуда ты знаешь? — Се Лянь сам от себя не ожидает, что тоже опустит формальности.       В конце концов, мы наверняка ровесники. Что здесь такого? — Простое предположение. Но уверен, — Се Лянь не видит, хотя и догадывается, что ему снова подмигивают даже за стёклами очков, — тебе там понравится.       Мимо начинает пролетать всё меньше и меньше высотных зданий и всё больше и больше зелёных насаждений и домов в пару этажей. Они делают ещё несколько поворотов, когда наконец въезжают на территорию частного домовладения. Перед ним снова галантно открывают дверцу.       Два этажа. Со всех сторон первого — панорамные окна. Аккуратный сад, идя по которому Се Лянь чувствует головокружение от всех разом ударивших в нос цветочных запахов. Он вдруг вспоминает, что не поблагодарил Сань Лана, но оглянувшись, замечает, что его, как и машины, уже и след простыл. Впрочем, волнение от предстоящей встречи с Хуа Чэном преобладает над всем остальным. Двери особняка ему открывает невысокого роста горничная и учтиво предлагает посидеть в гостиной и подождать хозяина.       Ладно. В доме есть другие люди. Это уже обнадёживает. — Добрый вечер.       Се Лянь ведёт носом — здесь тоже пахнет цветами — но даже не успевает рассмотреть обстановку, так как Хуа Чэн предстаёт перед ним — сегодня на нём тоже шёлковая сорочка, но графитового оттенка. Такие же брюки. Волосы не собраны, как накануне, а зачёсаны на правую сторону и слегка закрывают повязку.       Стесняется? Но зачем… — Здравствуйте, — Се Лянь тут же встаёт и склоняет голову. — Простите. Я вчера не представился. Меня зовут Се Лянь.       В ответ улыбаются. Но намного холоднее Сань Лана. И отвечают: — Не слишком ли часто вы просите прощения? — Что?.. — Теряется смысл. — Простите… Я вас не понимаю. — Действительно не понимаете.       Наверное, за эти неполных два дня Се Лянь насмущался на год вперёд. Между тем он следит взглядом за Хуа Чэном, который подходит к столику возле одного из окон и берёт из вазы букет стоящих в ней пионов нежных кремовых оттенков: — Всегда восхищала бархатная нежность этих цветов, — Хуа Чэн гладит лепестки ребром указательного пальца, — просто идеальная нежность. Вам нравится?       Се Лянь совершенно не понимает, как должен реагировать. На всякий случай кивает и принимается нервно перебирать пальцами папку с нотами, осторожно предлагая: — Господин Хуа. Ваше время уже идёт. Может быть, мы начнём первый урок? Я бы хотел взглянуть на инструмент. Если им долго не пользовались, он, скорее всего, расстроен. — Вы правы, — Хуа Чэн прислоняется к цветам щекой, словно ласкаясь к пионовому бархату, — им очень долго не пользовались. — Тогда для начала я буду играть гаммы, чтобы проверить. Заодно и вас познакомлю с ними.       Хуа Чэн прищуривает левый глаз, а затем подмигивает Се Ляню в очень знакомой манере. Впрочем, последний так взволнован, что не придаёт этой схожести большого значения. — Хорошо. Инструмент на втором этаже. Идите за мной.