Выжить в качестве младшего брата главного героя

К счастью, странных "синяков" на коже больше не появлялось, а эти сошли очень быстро. Странный холод тоже пропал, но Рубиуса я так и не дозвался. После дебюта, частота и сила занятий спала. Я смог вернуться к духовным практикам и занятиям которые я люблю. А ещё... – Ты что, не можешь привести ребёнка во дворец? – Да всё я могу, он со мной не идёт. Сучёнок удивительно быстрый для такой тощей мелочи. – Кто бы говорил. Ладно. Я поднялся из-за стола, за которым ещё минуту назад читал сборник с минералами и драгоценными камнями. Быстро переодевшись во что-то малозаметное и прикрыв лицо, я тайком вышел из дворца за Сяолуном. Мы довольно быстро добрались до края столицы. Здесь, рядом с лесом располагалась небольшая постройка, где обычно прятался Хуа Чэн. – ХунХун-эр? Я тихонько постучал. Послышались шорохи. Дверь приоткрылась и показалась чумазая мордашка. – Привет. Прости, я давно не появлялся. Мне очень жаль. Мальчик хмурился. – Ты на меня сердишься? – Почему ты согласился? Почему решил стать им? Ну конечно. Молодец, Ци Жун, что ещё ты себе напридумывал? Он же по уши в него влюблён. Конечно, он не будет особенно рад тому, что место его возлюбленного подсидел его же брат. – А он и не соглашался. Знаешь, старый хрен сам всё за всех решил. – Я не с тобой разговариваю. – А чё грубить? – Катись отсюда. – Чего вякнул? Я сейчас кому-то уши надеру. А лучше задницу. Я поднялся и выставил между ними руки. – Успокоились оба. О небо. А ведь ФэнЦины ещё хуже обычно ругаются. Не завидую я брату. – Пф. Невоспитанная мелочь. – Плешивая крыса. – Это ты про себя? – Ну не я же людей за спинами грязью поливаю. – Так! Вы меня не поняли? Закрылись оба! ХунХун-эр, как ребёнок может так браниться? Сяолун хоть и вредина, но старше тебя, имей уважение. Сяолун, тебе три года? Ты с ребёнком споришь. Вы что, на одном уровне развития? Или мои слова для вас пустой звук? Тишина. Я посмотрел на мальчика и на парня. Оба стояли понуро отвернувшись. – Это был не риторический вопрос. – Нет, прости. – Не пустой звук. – Так-то вот. Кхм. Да, честно говоря, он прав. Я не хотел становиться наследным принцем. Честно. Дядя принял решение сам. Я тоже против. Иногда взрослые принимают решения, с которыми мы не согласны. Иногда это к лучшему, иногда нет. – Ты любишь его? – А? – Своего брата. Я замолчал. Мы с Хуа Ченом смотрели друг на друга. Я не знаю, как ответить на его вопрос. Я прислушался к себе. Люблю ли я Се Ляня? – Да. – Ты скучаешь? – Да. Но я рад, что он вознёсся. Это лучше для него. – А для тебя? Я задумался. На самом деле, со стороны моя ситуация похожа на сказку Золушки, но на деле я буду последним принцем Сяньлэ, одной из целей восстания. Одной из целей Лан Ина. Я вспомнил о письме, которое до сих пор бережно хранится у меня под подушкой*. – Нет. Се Лянь единственный для этого народа наследник. – Но если он перестанет быть богом, народ рад не будет. – И то верно. Обществу сложно угодить. – Прости. Я вёл себя грубо. – Не ошибается только лентяй. Я потрепал его по макушке. – Малыш, я хочу тебя кое о чём спросить. Я думал об этом уже какое-то время. Ты бы не хотел стать моим официальным учеником? Я смогу забирать тебя иногда во дворец. Сможешь читать книги из нашей библиотеки. Я....хочу иметь официальное право заботиться о тебе. – Это не твоя обязанность. – Знаю. – Это может быть очень трудно. – Знаю. Я заправил чёрные волны за маленькое ушко. – Но ты того стоишь. Я видел, как звёзды блеснули у него в глазике. – Я согласен. Но не надо меня во дворец приводить. – Почему? – Слишком роскошно для меня. – Не занижай себя. – Учитель. Эта его короткая попытка меня заткнуть разожгла тёплый огонь в моём сердце. Так вот что чувствует Мэй Нянцин, когда мы его так называем? Хорошо. Это очень приятно. По прошествии 4 месяцев, вместе с титулом Се Ляня мне достались не только его привилегии, но и его обязанности, и самое ужасное... Его невеста. Эффектно съебался от этой мегеры братишка. Мы с Цзянь Лан сидели в комнате для общения. Одни. Заперты. Красивая, элегантная девушка в прекрасном малиновом платье сидела, закинув ногу на ногу и бурила меня взглядом. Этот колючий взгляд словно перерезал мне глотку и царапал брюхо. – Что? – Заткнись. – Да я молчал! Почему ты меня взглядом пилишь? – Пытаюсь привыкнуть к твоей мелкой роже. Она вскочила и ударила кулаками воздух. – Почему вознёсся он, а не ты?! Ты же, блять, такой гениальный вундеркинд! – Госпожа ненормальная баба*, успокойся. Есть претензии? Не ко мне. Я, знаешь ли, тоже не в восторге от перспективы быть связанным с такой стервой. – Что сказал? – Правду. Хватит истерить. Я взял книгу по истории Китая и Японии и погрузился в чтение. Не успел я прочитать и пары предложений, как литературу грубо вырвали из моих рук и со всей силы швырнули в стену. – Не смей меня игнорировать! Ты! Паршивый малолетка!! Ты никогда даже близко не сможешь с ним стоять!!! Ты просто фальшивка!! Жалкая пародия! – Закончила? Я начал закипать. Будто я сам не знаю всего этого. Вся знать уже окрестила меня фальшивым принцем, и совершенно не стеснялась использовать это прозвище. Она занесла руку для удара. Цзянь Лан была несколько выше меня, поэтому всегда смотрела на меня с высоты. Я перехватил её руку до того, как она с силой обрушилась на мою щёку. Встал. Так же, не отпуская девушку, я не церемонясь грубо дёрнул её на себя. – Послушай сюда, невестушка. Мне глубоко параллельно, какого ты обо мне мнения. Однако, ты сама сказала, я - не Се Лянь. У меня нет того терпения на твои выходки и я не такой добрый. В нашем вынужденном браке, как ни крути, главный я. Запомни это. Это твоя семья всеми силами пропихивает тебя во дворец. Им всё равно, что с тобой произойдёт, если ты останешься невестой будущего императора. Я сильнее сжал руку и развернул её спиной к софе, на которой я сидел. – Поэтому даже если я буду злым и сделаю тебе больно, мне это теперь сойдёт с рук. Поверь, я могу быть невероятно жестоким. Я с силой надавил и прижал девушку к месту где я сидел ранее. Я навис над ней, сжимая одной рукой её руку, второй перекрыл путь отхода. У неё не было выбора, кроме как с неподдельным страхом смотреть на меня. – Ты поняла меня, Цзянь Лан? – Д-да. Я отпустил её руку и подошёл к стене. Поднял книгу и сел туда, где раньше сидела девушка, снова погрузившись в чтение. Цзянь Лан на фоне поднялась и села ровно. Тишина воцарилась на следующие 2 часа. – Ци Жун. – Да? – Ты ведь несерьёзно это сказал? Я поднял на неё глаза. Она смотрела на меня с неким страхом и даже осторожностью. – Серьёзно. Я не буду нежен с тобой. Ты меня с детства задираешь. Хотя, если ты будешь так умна и любезна и засунешь свой характер в своё причинное место и станешь более покорной, я постараюсь стать тебе нормальным партнёром, а не тираном. Девушка с трудом кивнула. – Вот и договорились. Ещё через полчаса двери открылись, и мы покинули-таки комнату. Нас заставляли встречаться и сидеть в одной комнате в течение 3 часов, по разу в неделю. И видимо Цзянь Лан не восприняла мою угрозу как шутку. Девушка перестала ко мне лезть. С Хуа Чэном мы встречались через день. Забота заботой, ученичество ученичеством, но я не хочу ему навязываться. Я и так довольно много себе позволил, когда в первый день занятий, вместо того чтобы учить мальчишку, схватил его в охапку и потащил в баню. Он был такой грязный и побитый, что мне было страшно на него смотреть. 2 часа я его отмывал - чистил кожу, долго-долго вычёсывал волосы. А ещё заставил Сяолуна метнуться на рынок и купить ему новую, НОРМАЛЬНУЮ одежду и обувь. Несколько пар. И на зиму. У меня вообще включился какой-то режим заботливой матери. Слишком много претензий у меня накопилось к его горе-папаше. Под бинтами оказалось много ссадин и очаровательный красный глазик, который малыш изо всех сил прятал. Ссадины я обработал, а глаз закрыл кожаной повязкой с рынка. Убрал кудрявые волосы в косу. Ну вот, совсем другой вид! Чистенький и аккуратный, ХунХун-эр вызывал не только умиление, но и некоторую степень восхищения. Вот как ребёнок может быть таким красивым? А вот дальше я начал его активно учить. Он довольно быстро освоил чтение и начал практиковаться в письме и математике. Каллиграфии я специально его толком не учил. Иначе как он через 800 лет получит удовольствие поучиться у Се Ляня? Кстати, подчерк у него не такой ужасный. Может, это связано с тем, что он пытался учиться прямо при мне, но я всё прекрасно понимаю. А вот математику он осваивал удивительно быстро и чётко. У мальчишки однозначно технический склад ума. Так же, я начал учить его боевому искусству. Се Лянь оказался абсолютно прав, самым удобным для него оружием оказалась сабля. Ему оказалось проще всего обращаться с тем оружием, которое имеет только одно лезвие, иначе он начинает путаться. Так, за одной из тренировок, где мы с Хуа оттачивали его блок сверху, небо озарил знакомый звон. Дзынь-дзынь. Полупрозрачный фиолетовый колокольчик опустился мне в ладонь. – Ваше Высочество... Прошу вас подойти в зал единства душ. – Чего? На кой? Я повернулся обратно к Хуа Чэну. Мальчик опустил меч. – Ты чего? Продолжаем тренировку. – Учителя позвал его высочество! Мальчишка улыбался, словно это его позвали. Я нахмурился, а потом понял что он имеет в виду. Меня позвал Се Лянь. Меня позвал Се Лянь! Я шустро убрал в ножны Кудже-фенму. – В сумке есть книга по истории. Когда я вернусь, проверю у тебя первые 20 страниц. Хуа кивнул. Я спешно потрепал его по макушке и на всех парах помчался к залу единства душ. Он представлял собой небольшую круглую комнату с большим окном в потолке и узкой дверью. Внутри комната была светлой за счёт цвета стен и свеч, с круглым столом по центру. По закону небес, это было единственное место, где боги могли являться смертным. Я поправил пояс и волосы. Сегодня я впервые за столь большой период поговорю с Се Лянем! Я так скучал. Надеюсь он больше не злиться. Из двери вышел Мэй Нянцин. – Не знаю, что ты сделал, но... Тут в шоке даже я, который знаю тебя много лет. – Что? Наставник прошёл мимо меня. Может, он всё ещё злиться. Я открыл дверь, прошёл внутрь и закрыл дверь. Сама собой щёлкнула защёлка. Я повернулся. Спиной ко мне, наливая что-то стояла громадная, широкоплечая фигура мужчины в бело-серых одеждах с металлически чёрными волосами и венцом императора на голове. Цзюнь У. – Проходи. Я сглотнул. Бежать. Надо валить отсюда. Я сжал кулаки и на негнущихся ногах сделал пару шагов вперёд. Выдохнул. Вдохнул. 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10. Опять выдохнул. – Владыка. Приветствую вас. Чем я удостоился такой чести? Цзюнь У слегка рассмеялся. – В Сяньлэ сменился наследник, вот мне и стало интересно узнать о нём чуть больше. Не знаю почему, но Се Лянь напрочь отказался отвечать на мои вопросы касательно тебя, и я решил узнать всё сам. Он сел передо мной и протянул мне чашку с горячим красным чаем и молоком. Странно. Я взял чашку и чуть пригубил, дабы почувствовать вкус чая. Очень сладкий. Мой любимый. Постепенно, чувство некой неправильности происходящего начало отступать и сердце потихоньку успокоилось. Я выдохнул. Сам бог тоже пил свой чай. Чёрный. Я смотрел на чашку. Как-то не хотелось особо поднимать на него глаза. – Ну так что? Я слышал, ты с детства был не по годам умным ребёнком. Это правда? Глубокий, словно мёд, бархатный голос заполнял комнату. Цзюнь У сегодня казался немного другим. Более расслабленным, что ли? Не чувствовалось той прожигающей угрозы. – Ммм, вроде того. Но люди склонны к преувеличению. Моего подбородка коснулись ледяные пальцы, поднимая моё лицо. Глаза в глаза. – Разговаривая с человеком, стоит смотреть ему в глаза, иначе доверия не установить. Ледяные, чужеродные пронизывающие глаза смотрели прямо в мои. По позвоночнику прокатился липкий ужас. Не выдержав, я отвернулся, громко звякнув подвеской на заколке. Почему я так испугался? Цзюнь У тоже слегка повёл плечами словно скидывая тяжёлый плащ. – Хотя, глаза у тебя такие глубокие, что даже дрожь берёт. – Я поэтому никому в глаза и не смотрю. – Ясно. Это должно быть тяжело, когда ты не можешь установить ни с кем контакт. Вероятно, тебе очень одиноко. Я отогнал дрожь. – Всё в порядке, Владыка. – Хм-м. Мне нравится то, как ты общаешься. Твоя первая фраза, конечно, показалась мне весьма несвойственной тебе. Уж слишком заковыристая. Однако, там у моста и сейчас. Твоя небрежность очаровательна. – Грубость и дерзость? Как они могут очаровывать? Мужчина улыбнулся и прикрыв глаза чуть рассмеялся. – Что вас рассмешило? – Ты прямо как тётя. Та же занимательная порода. Вы даже не представляете, как ваша манера речи может цеплять мужчин. Снова отпил чай. Что? Ты сейчас говоришь о матери Се Ляня. Своего, блять, теоретического приемника. Да и в каком месте мы вообще похожи? Мне свело челюсти. – Владыка, как вы можете так говорить о замужней женщине, матери другого бога, императрице государства? Он посмотрел на меня и усмехнулся. – Ну ладно. Ты забавный. Злишься, как Се Лянь. Он наклонился и ткнул ледяным пальцем мне в щёку. – Ты бы хотел стать богом? Как Се Лянь жить на небе. – Нет. Я не сунусь в лапы тигра. Даже если бы я перенёсся в тело Се Ляня, то вознесясь, сразу же сиганул бы назад. – Почему? – Высоты боюсь. Он округлил глаза и рассмеялся. Громко, искренне и тепло так, по-родному. Совсем несоответствующие первому и сильнейшему бедствию в мире. Смеялся он довольно долго, так что казалось вот-вот слёзы выступят. – Вот ведь, порадовал старика. Говорить такие легкомысленные вещи с таким серьёзным лицом. Хорошо, что ты такой, а не неадекватный бесёныш, неумеющий коммуницировать с людьми. Очень хорошо. Так, а чего же ты хочешь? В чём твои амбиции? Что за вопросы такие. Я сделал глоток чая. По всему телу разлилась приятная нега тепла. Оно закутало меня, как одеяло. Голова словно погрузилась по толщу воды. Так хорошо. Тепло и уютно. Открыв глаза, я увидел довольную, сытую улыбку и добрый прищур Цзюнь У. Голова, словно на шарнире, опустилась к плечу. – Хочешь власти? Я помотал головой. – Это ваш удел, Владыка, я желаю уважения. – И любви? – Страха. Любовь общества переменчива и слепа, сегодня она есть, а завтра уже нет. В ней скрыты в равной степени сила и опасность. Страх куда надёжнее, когда он подкреплён уважением, а не стадным инстинктом. – А что плохого в стадном инстинкте? – Всегда найдётся чёрная овца, которая станет новым пастухом. А ещё это идеальная среда для отчаяния. – А в нём-то что плохого? Я задумался. Внезапно макушкой я словно вновь ощутил тёплое прикосновение из прошлой жизни. Вспомнил его слова. – Нет ничего страшнее человека доведённого до отчаяния. Потому что отчаяние безжалостно пожирает человечность. А без человечности, люди хуже зверей. Он непонятно, не то грустно, не то весело, улыбнулся. – Н-да, он был хорошим человеком. – Кто? Я наклонил голову в другой бок. – Твой наставник. – Мой наставник? Я приложил палец к подбородку. Он про Мэй Нянцина или Лан Ина? В голове было почти звеняще пусто. Мысли отказывались собираться в кучу. Я быстро поморгал. Кажется, я потерял нить разговора. А с чего мы вообще начали? – Неужели нет того, чего бы ты желал? Я задумался. Чего я желаю? Не знаю. Или не помню. – Сейчас, вроде, спать. – Ну так спи. – Нет, меня ждут. – Кто? Я завис. А кто? Я помню, меня кто-то ждал. А кто? Не помню. Башка звенит. – Не помню. – Значит никто не ждёт. Я ещё немного понапрягал мозги, после чего моя голова опустилась на стол и я широко зевнул. – Надо учесть, что чай со временем даёт сонный эффект. Я увидел маленький силуэт в дали. Он, вроде, звал. Маленький мальчик, в дымчато-красноватых одеждах, повязке на правом глазу, с небольшой косой и деревянной саблей бежал ко мне. Я его знал, но не мог вспомнить имя. – Учитель. – Что? – Учитель! – Я? – УЧИТЕЛЬ! – Ты это мне? Он врезался в меня и обнял за ноги. – ПРОСНИСЬ! Я резко открыл глаза. Моя голова лежала на прохладной ткани, на чём-то не мягком, не твёрдом. Макушку накрывала ледяная ладонь. Я забыл про Хуа Чэна. Я резко встал и, не обращая внимания на то, на чём я спал, выбежал из зала единения душ, и побежал к месту, где я оставил зятя. Уже начинало темнеть. На месте тренировок не было ни вещей ни Хуа. – ХунХун-эр! ХУНХУН-ЭР! Я оглянулся. Голова ещё немного кружилась. Я крутился и искал глазами любой признак чернявенькой макушки. Случайно задев одной ногой другую, я стремительно полетел на землю, только и успев выставить руки перед собой. Ещё около 2-х с половиной часов я бегал везде, где только мог оказаться мальчишка, пока не нашёл его сидящим на полу одинокой кумирни. Подтянув колени к груди мальчик дочитывал книгу по истории которую я ему оставил. Кисло-острое чувство заполнило грудь без остатка, так что я даже не мог вздохнуть. Я тихо подошёл к малышу. Заметив меня, он поднял лицо. – Прости меня, малыш, я сильно задержался. Я торопливо подошёл к нему и неуклюже бухнулся рядом. Большой чёрный глаз следил за мной, не отрываясь. – Учитель, вам плохо? Он понюхал меня. – Вроде не пьяны. – Я ... Просто голова немного кружится. Прости меня. Ты так старался. Давай я послушаю, если ты хочешь рассказать. Он кивнул. Отдав мне книгу, мальчик начал пересказывать всё, что до этого прочитал. Детский, спокойный, светлый голос заполнил мою пустую голову. Я старался слушать его внимательно, даже поправлял пару раз, но под конец голова начала кружиться настолько, что я чуть не упал в сидячем положении, но что-то словно удержало меня от падения. Вокруг было просто невероятно холодно. Плюсом ко всему тело неприятно холодил слой липкого пота. – Учитель! ХунХун-эр подбежал ко мне и взял под руку. Маленькая ладошка, спасительной прохладой опустилась мне на лоб и тут же, дрожа, словно поражённая болью, отдёрнулась. – Учитель, у вас жар. Я... Я позову взрослых? Смутно осознавая его слова, я кивнул. Пока мальчик бегал за помощью, я эмбрионом лежал на полу маленькой кумирни. Тело била дрожь, а перед глазами стояла глиняная статуя Се Ляня. Брат. О брат, как я хочу сейчас... Тебя увидеть. Голову сжал металлический обруч. Тело затряслось. Желудок сильно сдавило. Во рту начала большими порциями выделяться слюна. Появился кислый вкус. Я закрыл рот рукой, и несмотря на слабость и озноб быстро выбежал из кумирни. Как только я покинул святилище, упал на колени. Горло разорвало острой болью. Меня вырвало. Через пару секунд тело потеряло все силы и я только и успел, что отойти на пару шагов. Упал. Меня снова поддержало что-то, из-за чего я избежал жестокого столкновения с землёй. Голова гудела, словно меня поместили в огромную катящуюся бочку. Перед глазами завертелись мушки. Меня, кажется, подняли, и весь мир вдруг стал чёрно-белым. Я закрыл глаза. Открыл я их уже у себя в комнате. Голова болела чуть меньше, желудок не ныл, но требовал его заполнить. А ещё очень хотелось пить и прогнать изо рта кислость. – Что ты ел и пил? Я повернулся на голоса. Сбоку от меня, широко расставив ноги вокруг спинки стула и положив на эту самую спинку предплечья, а на них голову, сидел Сяолун. Чуть слева и сзади, погружённый в книгу по философии, которая шла у нас по изучению следующий после истории, ХунХун-эр. Он тоже повернулся ко мне. – Учитель, вам лучше? Я кивнул. Сяолун показательно кашлянул. – Завтрак мой ты видел, на обед булочкой в городе перебросился, потом наставник позвал меня в зал единства душ, я встретился с Владыкой... Я не помню. – В смысле не помнишь? – Дальше этого момента я не помню. Я изо всех сил напрягал извилины. Казалось, что произошло что-то важное, но я никак не мог вспомнить, что. Вроде, мы с ним поговорили. – У тебя было отравление. Оказывается, ты у нас не переносишь дурманные травы. Ни в каком виде. Нет, может быть ты конечно и надышался где-то дурманными благовониями. Это тоже один из вариантов. – Да. – Что? – В зале единства душ иногда используется благовония для дурмана, чтобы легче войти в контакт. – Ааа, это многое объясняет. Он ударил руками по спинке стула. – Тебе лучше знать. Холод снова обжёг щёчки. Я повернулся, чтобы закрыть окно. А оно закрыто. Я дрогнул. - Ты чего? - Я хочу побыть один. Потеряшка, подойди, пожалуйста. Несмотря на то, что я только придумал это прозвище из-за его недавней пропажи, ХунХун-эр отреагировал и с лёгкой улыбкой подошёл. Я погладил его по макушке. – Ты не против, если мы завтра встретимся ещё раз? – Конечно, учитель. – Хорошо. Ты сможешь добраться домой из дворца сам? Он кивнул. Взяв книгу, он вышел из комнаты. – Присмотри за ним, пожалуйста. Сяолун кивнул и ловко встал со стула. Конечно же, я не собирался покрывать безликого, но скажи я, что именно там я резко перестал всё помнить, общаясь с владыкой, началось бы разбирательство и поднялся бы шум. А мне этого не надо. Естественно, я понимаю, я пришёл на встречу с безликим и после этого я ничего не помню. Отравление, значит он мне что-то дал. Может, отвар. Вероятно. Не надо ничего от него принимать. А почему я вообще от злодея что-то принял? Видимо что-то было. Может, он заставил меня выпить отвар, чтобы что-то узнать, и просто так подстраховался? Ещё и этот странный холод. Это, блять, явно не сквозняк. Что же ты задумал, тварь?