Узники хоминга.

— Мама?.. Еë тëплые руки вот-вот должны были заключить Такаду в объятья, а по еë расшитой шëлковыми нитями белой блузке — словно окропляя цветущую рисовую поляну — политься ручьëм слëзы, но вибрирующий в ушах протяжный громкий звонок отвëл старшеклассницу ото сна. Она вздрогнула, инстинктивно вжавшись близким к стороне настенного оповещателя ухом в плечо, разлепляя отяжелевшие ресницы и ощущая: мягко касающуюся её лица вереницу золотой пыльцы, что витая в лучах февральского солнца, рассеяла канувшую в тени серую комнату. Заполнила пространство сверкающими частицами, преобразив пелену сна в неподдельную явь. Оставила тот запах грозы на обсохших губах опостылым воспоминанием, не более. Такада поднимается с парты расправляя одереневшие плечи, с усердием фокусируя внимание на учителете. — ... или же «верность дому»... И о том, что это, вы уже расскажете мне сами на следующем уроке. Тот, скрепляя руки становится в угол своего стола, а плавающее в остатках дурного сна сознание Дакеши, не сразу выделяет в чужой речи ещё один голос, но узнаëт его и девушка оборачивается на источник. — Напоминаю, на нëм у нас с вами будет итоговый экзамен и я верю, что к его подготовке вы отнесëтесь ответственно. Вторящим монологу учителя вторым голосом, оказывается ни кто иная, как её подруга Юми, за партой слева. Камада подмигивает ей, под утихающую трель звонка закидывая конспекты в сумку и со скрипом задвигая стул за парту, поднимается с места. — Ну а на сегодня всё, все свободны! Особо неусидчивые ребята, цепляя полупустые рюкзаки стартуют с учебного класса так быстро, что последние слова преподователя выкриком летят в их спины, окончательно возвращая Такаду в реальность и она наконец начинает собираться. — И не устаëт же каждый год одно и тоже говорить. Кому вообще нужна биология на последнем году обучения? — пропуская оставшихся одноклассников, подруга качая головой смотрит на учителя, который протирает доску и под провожающий его взгляд ученицы покидает пределы кабинета. — Все старшеклассники уже с конца января по тусовкам ходят. Совсем молодëжь не понимает? Ах да, с него же песок сыпится с палеозойских времëн, как он может помнить. — не без сарказма выводит Юми застëгивая молнию на сумке, а потом, подпрыгивает, резко вспоминая то, о чëм Такада, надеялась, подруга не вспомнит. — Кстати, ты поговорила с мамой по поводу сегодняшнего вечера? Мы идëм? — тут же оживляется её тон. Такада цокает, собирая свои пожитки и преследуемая подругой выходит из опустевшего кабинета. — Э-эй! Не закатывай глазëнки, я то тебя знаю! Отвечай давай! — на всех серъëзных парах, с каким только могла Юми Камада, та плетëтся следом.— Только не говори, что ты снова забыла?.. Даки! — упëртость Юми останавливает Такаду по среди школьного коридора и требуя ответа, подруга обходит её со спины. Дакеши морщится, прекрасно зная, до какого апогея круглощëкая разговор могла возвести. Такой уж у неё душный и слишком целеустремлëнный характер: хуй отстанет пока не доебëтся, не добьëтся своего. И порывы её Такада не то чтобы не понимает. Понимает, и — принимает: почти все нормальные сверсники на последнем триместре грезили скорым выпуском и само собой, подготовке выпускным экзаменам предпочитали предвзрослую свободу и шумные тусовки. Такада исключением себя не считала. Просто в отличии от Юми, у нее, как говорится — пукан на приключения так сильно не горел. А вот жопный радар Камады пылал обеими ягодицами, был "ЗА" обеими руками и жаждал всей своей дурной головой — в височную долю своего цветочного мозга — побольше авантюрных воспоминаний сохранить. Только вот...неприступная скала в лице подруги никак не поддавалась. И ведь причина уважительная у этой омежъей заразы всегда находилась. Да такая, что не придраться. Вот и сейчас...— Да ты издеваешься?.. — с подозренческим прищуром вглядываясь в глаза, выдавливает сквозь зубы Юми. — Снова собираешься меня кинуть? Не ошибается в своих предположениях. Такада уже во всю шестерëнки в голове своей крутит, подбирая очередную убедительную отмазку. — Да нет же. — и отнекиваясь уводит взгляд, лишь бы непогрешный детектор наглую ложь в её глазах не определил. — А по моему, да! Колись давай, бессовестная, какая на этот раз отговорка? А отговорка весомая ни как на ум не приходит. Те, что имелись — давно озвучены и зубья шестрëнок в голове заклинило, так просто не откатать. — Да-аки-и, не будь занудой, мы обязаны хоть раз до окончания старшей школы оторваться. — Ч-что? — Чего?..— простой и такой неуместный вопрос воспылавшую Юми напрочь сбивает с толку. — Я что, для тебя пустое место? — озвучивает она чуть ли не дрожа от бессильной злости. — Я тут распинаюсь перед тобой.. Пытаюсь донести, что такими темпами к окончанию школы нам будет нечего вспомнить. А ты, вообще, меня слушаешь? — Да. — Что, да? — одновременно поражаясь и раздражаясь расплывчатому к своей персоне вниманию резанула в ответ Камада. — Ага. — и ответ получила не менее расплывчатый, галимый и лишëнный всякого смысла, что не заройся Такада пальцами в волосы — её подруга — бета, прямо здесь её бы и растрясла. — Какой же ты бываешь занудой... — прикрывая глаза вздыхает себе под нос Юми и меняя тон, скрещивает руки на груди. — Что, опять шея болит? Может у тебя дорсопатия? — и вновь не получив ровным счётом никакой реакции уже на свою обеспокоенность, ровняется с ней в одну линию. — А-а-а, ясно. — проследив траекторию чужого взгляда аж до начала школьного корридора, выводит узревая виновников ментально-отсутствующей подруги. — Вот кто тебя у меня увëл. Те красавчики у кабинета директора, да? — с обретëнной озорцой толкает в плечо. — Кто это? — царапнув по давно зажившей метке на затылке спрашивает Такада. Юми на неожиданно-связанное мышление Такады, уголками губ хвалебно вниз дëргает — навыки мышления в омежъей подкорке ещё не атрофировались. Хотя, вот в такие моменты застоя подруги Камаде думается, что мозг там давно отсох и когнитивные процессы работают, разве что, в аварийном режиме. — Точно не знаю, по слухам кажется братья. — Подруга, что минуту назад её не слушала в секунду на неё глаза свои озабоченные переводит и наталкивает изложить всë известное лично ей. И Камада продолжает. — Тот, что выше — с экстравагантными косичками — старше нас на год. В прошлом году выпустился. — взгляд омеги прямиком на туго заплетëнные косы падает. Две, попеременно в тëмный и блондинистый выкрашенные, и на прямые плечи сдвух сторон уложенные — с тонкой филигранностью, Такада не сомневается. — Тот, что от его плеча — секси очкозавр с паралельного. — Разве они с нашей школы? — оба на фоне местных учеников заметной броскостью выделяются, нельзя таких из виду упустить и не заметить. — Да. Почти не появляются, только хвосты сдать. Для мажоров не проблема. — ведëт бровя Юми и наклонив голову поближе к подруге, продолжает полушëпотом. — Они года два назад к нам перевелись, тебя тогда в нашей школе и в помине не было. Среди учеников слушок ходит, что оба уже по малолетке отсидеть успели, и в бандах каких-то состоят. А косичка этот, так вообще мутный. Говорят сексик по его стопам к нам перевëлся. Не знаю какие там причины были. Да и похуй мне, в этом мире красота и деньги всë компенсируют. — в любой другой ситуации, её высказывание, подруга без реакции бы не оставила, только сейчас и ухом не вела, контакта зрительного не разрывая с запавшими глазами. Юми шмыгнула в лицо неподвижное заглядывая и интерисующий вопрос задала, не выдержала. — Даже отсюда чувствуешь? — Что, чувствую? А взгляд ленивый, с каплями безразличия по фиалковой радужке никак не отпускает. — Феромоны. Можешь определить по ним родство? Говорят, оба брата — альфы. Но я то бета, не могу знать, правда это или нет? — Юми... — А что-о? Братья, между тем, напротив, словами перекидываться перестают. Тот, что по словам Юми — помладше, рюкзак на одно плечо поудобнее закидывает, наушник беспроводной втыкает в уши. Тот, что старше, отводит взгляд и вместе с братом в сторону выхода разворачивается. А Такаду, как от непонятного наваждения отпускает и очнувшись понимание приходит, как наверное со стороны она глупо на него пялилась. — Я тебе ищейка что ли? — прыскает она от переизбытка смешанных чувств в лицо загоревшейся интригами Камаде. — Ничего я не чувствую. Это так не работает. — прикрывает глаза, стараясь совладать с эмоциями; алыми горячими пятнами подступившими к щекам и собираясь с мыслями, скрепя сердцем — лишь бы отделаться от дискомфорта сковашего тело и мысли, соглашается. — Хорошо. Давай сегодня куда-нибудь пойдëм. Ей точно не помешает.